Александра Росс
Не зови волка

Глаза дракона были совершенно черными, и когда он открывал свою длинную челюсть, из пасти выскальзывал темный змеиный язык. В нем смешались разные виды драконов: голова и оленьи рога, как у фаустиана, тело, как у ливерна, а цвет, как…

«Нет, – подумал он. – Во всем мире больше нет таких созданий».

В каком-то чудовищном смысле дракон был даже красивым.

Удивление быстро превратилось в ярость. Эта проклятая тварь забрала у Лукаша девятерых братьев, и он не собирался упускать такую возможность. Палаш все еще висел у него на поясе: оставалось только выбрать между мечом и винтовкой, все еще прикрепленной к седлу Крула.

Дракон заметил нерешительность Волчьего Лорда, и его челюсть странно изогнулась. Лукаш не сразу узнал в этой гримасе улыбку. В следующую секунду улыбка чудовища стала еще шире, и он выплюнул струю огня.

Лукаш бросился на землю, перекатился и бросился в сторону реки. Отчаянно схватившись за рукоять меча, он ощутил мимолетное – и ужасно мучительное – чувство падения, прежде чем удариться об воду.

На мгновение стало тихо. Река оказалась холодной как лед. Сквозь воду Лукаш видел золотой свет. Затем его ноги коснулись дна, и он оттолкнулся, чтобы всплыть на поверхность.

Ярко-желтые языки пламени полыхали в том месте, где он только что стоял. Огонь добрался до деревьев, пожирая их. Лукаш прикрыл голову руками, когда в нескольких метрах от него пролетел горящий псотник и с шипением упал в воду.

Охотник на драконов смахнул мокрые волосы с лица.

Вода не доставала ему даже до пояса, и он схватился за рукоять меча. Дракон парил в небе, хлопая крыльями и наблюдая. Левой рукой Лукаш поднял свой меч, от которого стали отваливаться куски засохшей крови.

Дракон наблюдал.

Рука Лукаша совсем ослабла, а пальцы слишком окоченели, чтобы как следует держать рукоять. Он видел, как трясется меч, и надеялся, что дракон этого не заметил. Затем он переложил оружие в правую руку. Непривычное ощущение.

– Давай, – прошептал он. – Давай же…

Лукаш приготовился к атаке. У него не было времени на то, чтобы выйти из воды. Он не собирался умирать. Только не в тени этого чудовища, только не в этом лесу.

Но дракон не нападал. Наоборот, его узкая голова исчезла за облаками. И пока Лукаш размышлял, насколько глупо будет попасть в еще одну огненную ловушку, дракон полетел прочь. Не веря своим глазам, охотник наблюдал, как его противник парит над деревьями. Длинная шея дракона устремилась в небо, его когти и хвост задевали верхушки деревьев.

Через мгновение в небесах уже никого не было.

На берегу все еще пылал огонь. Лукаш вдруг почувствовал, как бешено бьется его сердце. Он посмотрел на свой трясущийся клинок и осознал: его левая рука больше не подходит для ведения боя. И все из-за проклятых перчаток! Лукаш выругался и бросил меч на берег. Оружие пролетело пару метров и упало на траву, еще больше облупившись. Бесполезная железка. Лукаш и сам чувствовал себя никчемным.

Он дрожал. Так вот что видели его родители перед смертью? Презрительную усмешку, черные клыки и золотое пламя? А его братья?.. И Францишек… О боже. Францишек. Если бы он только прислушался. Если бы Францишек не ушел. Если бы Лукаш не связался с этим треклятым апофисом.

Если бы он все еще мог держать меч.

Лукаш завел руки за голову, переводя дыхание. В воздухе пахло горелыми деревьями, а вокруг трещало пламя. Золотой огонь охватил лес, и псотники, напоминающие маленькие зажженные снаряды, с шипением падали в воду один за другим.

В этот момент кто-то тронул его за плечо.

– Мой милый, – прошептал мелодичный голос. – Давай я тебе помогу.

Лукаш обернулся и оказался носом к носу с девушкой из реки.

4

Спрятавшись в деревьях, Рен наблюдала за происходящим.

Человек ее не видел. Он был слишком увлечен исчезающим драконом. Затем он швырнул свой меч на землю и выкрикнул незнакомое Рен слово. Она прищурилась. Она мало что знала о поведении людей, но этот казался рассерженным. Не понимая, насколько глупо он себя повел, мужчина сделал несколько рассеянных шагов назад, все глубже заходя в воду. Рен было немного жаль этого человека, и, кроме того, ей было знакомо выражение его лица. Он отступал после неожиданного спасения. И все же…

Кажется, он не боялся дракона.

«Почему?»

Рен подавила рык, бурлящий в ее горле. «Тогда почему я боюсь?»

Если рассуждать логически – потому что она была умнее. Потому что она знала, что сделал этот монстр. Потому что она знала, как он опасен. Потому что все люди были безрассудными, опасными и мечтали убить всех, кто только попадется им на глаза.

Почему дракон пощадил его?

В реке началось какое-то движение. Рен моргнула. По поверхности пошли круги, которые появлялись и исчезали, словно под водой кружило какое-то существо. Вдруг все исчезло, и река снова утихла.

А затем появилось нечто.

Вода стекала с длинных волос, и капли падали с темных ресниц на гладкую поверхность. Сперва человек ничего не заметил. Волосы существа были гладкими и мокрыми, а их глубокий каштановый цвет оттенял бледную кожу, которая словно светилась в спокойной голубой воде. У нее были утонченные черты лица, и когда она наконец открыла глаза, они оказались зелеными.

Существо выпрямилось во весь рост, и у Рен сердце ушло в пятки.

Это создание походило на нее, как две капли воды… нет, это и была она. Это Рен стояла в воде…

Русалка.

Рен попыталась успокоиться. По сравнению с русалками стржиги казались просто милыми котятами. Она слышала, что эти существа разрывают своих жертв на кусочки и пришивают их кожу к своим собственным, сверкающим телам. Рен тяжело сглотнула, отгоняя от себя мерзкую мысль: она догадалась, почему русалка приняла именно ее облик.

Русалка сжала плечо человека длинными пальцами и прошептала что-то ему на ухо. Человек повернулся к ней лицом.

Бестолочь, безмозглый идиот. Рен колебалась. Глупое, опасное создание. Но… Но…

– ОСТАНОВИСЬ! – Она выскочила из-за деревьев прямо на горящий берег. – Беги от нее!

Если человек и услышал Рен – он не обратил внимания на ее предупреждение. Может, потому, что она была животным. Рен встряхнула шерстью, снова приобретая человеческий облик.

– Беги! – крикнула Рен. – Это русалка…

Русалка посмотрела на нее из-за плеча незнакомца. Она усмехнулась, и даже Рен услышала в этом мимолетном звуке музыку. Существо плавно вышло из воды и прижалось к своей жертве всем телом. Белоснежная кожа засияла на фоне мокрого черного мундира, и русалка запустила свои перепончатые пальцы в волосы человека.

– Я королева, – произнесла Рен, стараясь, чтобы ее голос звучал достаточно властно. – И я приказываю тебе его отпустить. Сейчас же.

Она убеждала себя, что спасает его не из жалости или сострадания. Дракон пощадил этого человека, и Рен хотела знать почему.

Русалка снова захихикала. Она обхватила шею человека одной рукой и прижалась ближе, продолжая шептать что-то ему на ухо. Нет, не она. Оно.

Рен видела пальцы существа на спине человека: между ними поблескивали прозрачные, тонкие перепонки. Может, оно и выглядело точно так же, как Рен. Может, оно принимало обличья сотни других девушек. Но от самой головы до обломанных, покрытых кровью ногтей в этом чудовище не было ничего человеческого.

Блики от огня падали на стоящих в воде, и, оторвавшись от шеи мужчины, русалка посмотрела Рен прямо в глаза.

– Отпусти его, – повторила Рен.

Существо улыбнулось. За идеальными губами скрывались потемневшие, гнилые зубы. Они походили бы на человеческие, если бы их не было так много, а концы не обломались бы настолько, что теперь больше напоминали клыки. Рен оскалилась в ответ. Она была королевой и не собиралась никому уступать.

Но русалка просто посмеялась над ней. Взяв подбородок своей жертвы в когтистую ладонь, чудовище развернуло его голову к себе, не сводя с Рен внимательного взгляда. Оно поцеловало человека, все еще смотря Рен прямо в глаза. Он поднял руки и обвил ими белоснежное тело. Рен чуть не стошнило, когда он поцеловал русалку в ответ.

Незнакомец оказался во власти чудовища, и оно не собиралось его отпускать. У Рен закружилась голова, когда русалка поцеловала его так, словно хотела проглотить целиком, и они вдвоем навсегда исчезли под толщей воды. Река снова стала спокойной и чистой, как стекло.

Рен тяжело сглотнула.

Она не могла отвести взгляда от поверхности воды. Ей пора было уходить. Она это понимала. Но дракон… Рен опустила глаза на тяжелый меч, лежащий в траве. Она наклонилась и прикоснулась к клинку, смахивая засохшую кровь кончиками пальцев. В этот момент Рен почувствовала легкое покалывание: с ее пальцев сорвалось несколько искр, мгновенно растворившихся в воздухе.

Она отпрыгнула, и ее сердце забилось чаще. Рен снова посмотрела на ровную водную гладь.

«Это… Неужели это?..»

Она обвела взглядом горящие деревья.

«Драконья кровь?»

Рен подумала, что человек, скорее всего, знал о драконах. И возможно, заслуживал лучшего, чем смерть в когтях русалки.

Он сказал Рен, что не причинит ей вреда.

Незнакомец не только выглядел не так, как другие люди. Он иначе смотрел на нее. В его взгляде не было злобы или страха. Он смотрел на нее так, словно хотел помочь.

Рен покачала головой. Нет, лучше не думать об этом. Рен видела, что они сделали с Чарном. Люди назвали ее чудовищем, но именно они поступили с ним… так.

Она стиснула зубы.

Незачем было искать в людях что-то хорошее вроде сочувствия или доброты. Человек нужен был ей живым по той же причине, по которой она похоронила тех мертвецов на поляне: все это она делала во благо своего леса.

Вот и все.

Рен закрыла глаза, сделала глубокий вдох и нырнула в реку.

Вода была ледяной, и холод пробирал до костей.

Пока глаза Рен привыкали к темноте, она вслепую шарила руками вокруг себя, пытаясь нащупать дно…

Она чуть не закричала.

Рен ожидала почувствовать грязь или песок. Вместо этого она нашла череп.

Рен вытащила пальцы из пустых глазниц и смогла разглядеть дно реки чуть лучше. Оно было усеяно целыми рядами черепов: здесь их было больше сотни. Маленькие рыбы и водяные пауки сновали туда-сюда, то и дело заплывая в ухмыляющиеся белые рты. Вокруг плавали кости, освещенные тусклым солнечным светом, пробивающимся сквозь толщу зеленоватой воды.

Рен вглядывалась в темноту. Казалось, что у этой реки нет дна и она бесконечно тянется в глубину. Она заметила вдалеке извивающуюся фигуру, которая стремительно погружалась все глубже.

Рен оттолкнулась ногами и поплыла вниз так быстро, как только могла.

Человек пришел в себя и начал отбиваться от русалки. Чудовище больше не было красивым: оно превратилось в скелет, покрытый слизью и вздувшейся плотью. Редкие волосы прилипли к черепу. Оно вцепилось человеку в глаза своими когтистыми пальцами, и он забился, как раненое животное.

Рен схватила скелет за руку и потянула на себя. Существо отпрянуло назад и зашипело на нее, раскрыв свой зубастый рот. Рен тоже оскалилась. Она просунула пальцы в глазницы черепа мерзкой твари и резко дернула, отрывая голову от позвоночника. Скелет обмяк, и Рен просунула руку сквозь его кости, чтобы поймать человека за руку. Его глаза уже начали закрываться.

Вода вокруг них забурлила: из глубин поднялись десятки скелетов. Они злобно шипели, показывая свои обломанные зубы и порванные языки. Рен зарычала, но вода заглушила этот звук.

За русалками было очевидное численное превосходство, поэтому Рен не видела смысла вступать бой. Она решила спасаться бегством. Вцепившись в человека, она отталкивалась ногами изо всех сил. Костяные пальцы схватили ее за лодыжку, утягивая их вниз.

«Нет». Рен мысленно выругалась. Она не умрет в этой речке. Только не здесь.

Рен снова зашипела. Она напрягла здоровую руку, и прямо на глазах ее ладонь уменьшилась, превратившись в звериную лапу. Рен извернулась и со всей силы ударила по костяной руке.

Она почувствовала, как кости раскололись от удара. Визг русалки заглушила вода. Гнилая рука рассыпалась на сотни мелких косточек, исчезнувших во мраке.

Темнота давила на Рен со всех сторон. Другая русалка бросилась на нее, но она отогнала чудовище взмахом когтистой лапы. С каждым ударом все больше русалок отступало, оставляя после себя осколки костей. Рен еще крепче сжала руку человека, продолжая плыть вверх.

Наконец перед ее глазами забрезжил золотой свет. Легкие Рен горели, а человек повис у нее на руке неподвижным якорем. Русалка схватила ее за плечо, но удар тяжелой лапы расколол череп монстра на две части. У Рен почти закончился воздух.

Она работала ногами из последних сил, не обращая внимания на боль в мышцах. Ее легкие пульсировали в агонии. Рен видела только свет, маячащий впереди, и отчаянно стремилась к нему. Она попыталась плыть быстрее, но ее тело почти не слушалось. Она в ужасе наблюдала, как из ее рта вырвался поток пузырей. Нет, нет, только не сейчас, только не из-за него…

На ее плечо опустилась рука.

Собравшись с силами, Рен повернулась. Она практически не могла двигаться, а в глазах начало темнеть.

Рука была желто-коричневой, с перепонками между толстыми пальцами. Водник. Он подмигнул Рен и, не говоря ни слова, потащил ее наверх.

Они вынырнули на поверхность.

Королева жадно вдохнула, набирая в легкие свежий лесной воздух. Начавшийся дождь помутил водную гладь и почти затушил пожар на берегу. Рен выкашляла тухлую воду. Человек казался еще более тяжелым, чем раньше, и по-прежнему не двигался.

Сохраняя безмолвие, водник потянул их к берегу. Там он уложил их на землю: сначала Рен, а затем человека, который так и не пришел в сознание.

– Водник, – выдавила Рен между приступами кашля. – Спасибо тебе…

Водник не ответил. Он тут же скользнул в заросли камыша, сверкнув желтыми глазами. На его лягушачьем лице застыло серьезное выражение. Речной дух моргнул и исчез из виду.

Рен хватала ртом воздух. Она тряслась так сильно, что не могла даже протереть глаза. Она обняла колени руками и вонзила ногти себе в кожу. Рен не сразу поняла, что на месте одной из ладоней все еще была лапа. Она поцарапала себе колено, и по голени потекла тонкая струйка крови, но Рен не обратила на это внимания. Только вытянула лапу перед собой и согнула каждый коготь, наблюдая, как они постепенно становятся человеческими пальцами. Мех задрожал и превратился в гладкую кожу, покрытую багряными пятнами. Рен слабо вздохнула и снова обняла себя за колени, на этот раз человеческой, окровавленной рукой.

Над головой грохотали раскаты грома. Деревья содрогались до самых корней, и Рен, прижавшая подбородок к коленям, тряслась вместе с ними.

Человек, лежащий рядом, наконец-то подал признаки жизни. Он перевернулся на бок, выплевывая речную воду, затем дернулся и снова упал в грязь, вновь застыл неподвижно.

Лошадь давно скрылась в густых зарослях. Обхватив себя руками и положив щеку на колени, Рен смотрела на человека. Он прикрывал глаза одной рукой и тяжело дышал. Рен подумала о том, что больше никогда не хочет сталкиваться с драконом. Она больше не хотела видеть это чудовище…

Вдруг она потянулась к человеку и дотронулась до его руки. Осторожно провела длинными пальцами по шероховатой, сморщенной коже.

«Ожог».

Старомодный меч. Кровь, исчезающая в пламени. Она вспомнила, что его лошадь украшали рога. Они были не только на уздечке: десятки небольших рогов, отлитых из драгоценного металла и стекла, свисали с седла, из-за чего лошадь звенела и поблескивала при каждом шаге.

Рен задумчиво осмотрела его руку. У Золотого Дракона тоже были рога. Пальцы на обгоревшей руке незнакомца изогнулись, как когти.

Он попытался отдернуть руку, и Рен отпустила ее. Человек положил ладонь на грудь, и на фоне черной ткани грубая потемневшая кожа казалась еще более отвратительной. Он так и не открыл глаза. Рен провела рукой по серебряной тесьме на его мундире: она никогда не видела такой одежды.

Затем она положила руку ему на щеку, широко расставив пальцы, как это делала русалка, и осторожно стерла кровь с его лица. Она и сама не знала зачем. Может, чтобы почувствовать, каково это.

Он хотел ей помочь. Рен жила в этом лесу семнадцать лет, и никогда, ни один человек не пытался ей помочь.

У мужчины были длинные ресницы. Одну из бровей рассекал небольшой шрам, и она провела по нему пальцем. Грянул гром, его веки дрогнули, и Рен показалось, что она слышит его сердцебиение, несмотря на бушующий ливень.

Вдруг она поняла, что наклонилась слишком близко.

Рен почувствовала руку у себя на щеке. Она не понимала, что происходит, но почему-то это ее не смущало. Его ладонь была ледяной и шероховатой. Его губы приоткрылись, и Рен показалось, что он пытается улыбнуться.

В этот момент глаза человека прояснились.

Щелк.

Рен отшатнулась: в его руке вдруг вспыхнуло пламя.

Огонь танцевал на ветру, и Рен охватил страх.

О чем она только думала? Что она наделала?

Ее зубы превратились в клыки, и она метнулась в сторону, взбрыкнув серебристыми лапами и оставив на земле следы когтей. Она рысь. Он человек. Опасный, двуличный убийца. Вдруг городские жители и охотники узнают, что она спасла его?..

Он отполз назад, все еще держа пламя в руке. Второй рукой он ощупывал траву. Во влажной земле сверкнул покрытый кровью меч.

Рен носилась вокруг и рычала.

Щелк.

Пламя исчезло.

– Кто ты? – прошептал человек.

И, прежде чем она могла бы передумать, Рен развернулась и исчезла в темном лесу.

Тадеуш

Семью годами ранее

– Ты мог бы использовать зажигалку. – Францишек показал на то, что осталось от соборного алтаря. – Зажечь, а затем бросить ее…

Лукаш проглотил ругательство, вертевшееся на языке, пока Тадеуш бинтовал ему ногу. Младшему Смокуви приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы не осыпать Францишека проклятиями. Он и сам все прекрасно понимал. Но ведь это не брат оказался запертым в соборе наедине с огромным трехсотлетним фаустианом. Не он был прижат к стене, когда только лезвие палаша отделяло его от вечности…

– Драконы всегда отвлекаются на зажигалку, – продолжил Францишек, не замечая раздражения младшего брата. Он просто не понимал, когда стоит остановиться и помолчать. – Это дало бы тебе фору.

Они сидели на церковных скамьях, стоящих вдоль стены. В соборе было тихо, если не считать крови, мерно капающей на плитку. После всего, что здесь произошло, Лукашу было не по себе от этой гнетущей тишины. Ему казалось, что он вот-вот услышит, как чешуя трется о камень, как урчит древний механизм, готовый убивать…

Тадеуш резко затянул бинты.

– Боже!

– Ну-ну. – Он похлопал Лукаша по щеке, изображая оскорбленную благодетель. – Не поминай имя Господа всуе, братишка, мы все-таки в церкви.

Лукаш откинулся назад, стиснув зубы.

Почти все скамьи в соборе были сломаны, статуи разбились вдребезги, а то, что осталось от клироса^[3], было разбросано по мраморному полу.

– Он хорошо справился, Фрашко, – сказал Тадеуш, поворачиваясь к Францишеку и вытирая окровавленные руки о штаны. – Дракон его почти не задел.

– А что насчет его ноги? – возразил Францишек, поправляя очки. – Однажды, – начал он тошнотворно мягким тоном, и Лукашу вдруг захотелось врезать старшему брату по лицу, – ты навлечешь на себя серьезные неприятности, Лукаш.

Францишек был старше всего на год. Когда они были детьми, Лукашу нравилось иметь партнера по шалостям. Но все изменилось, когда они подросли. Францишек стал тревожным занудой.

– Не будь придурком, – сказал Лукаш. – Только из-за того, что у твоей лошади нет рогов…

Францишек вздрогнул, и тот сразу же пожалел о своих словах. Его брат и сам знал, что все еще не убил ни одного дракона.

– Фрашко… – начал Лукаш.

– Кстати об этом, я… эм… соберу рога и мех, – сказал Францишек, пряча взгляд от братьев. – Не доверяю я этим стервятникам.

– Фрашко, пожалуйста…

Но Францишек уже направился к мертвому дракону. Фаустиан лежал посреди зала, окруженный дымом, поднимавшимся из его ноздрей и пасти. Репортеры уже отсняли все фотографии: в течение этого времени Тадеуш практически держал Лукаша на руках. Это было разумно с их стороны, потому что шкура фаустиана уже начинала портиться.

Остальные братья сторожили периметр, чтобы ни один безрассудный искатель сокровищ не забрался в склеп. Несмотря на то что дракон поселился здесь еще три столетия назад, самые преданные монахи так и не покинули собор. В любую минуту под их ногами могло разверзнуться адское пламя, и поэтому за служение в таких опасных обстоятельствах им пожаловали Орден Фауста. Эти монахи были известны своим упорством, аскетизмом и покрытым сажей облачением.

Измученные монахи были так впечатлены победой над фаустианом, что отдали Волчьим Лордам все драконьи сокровища (хотя Тад все же вернул им часть драгоценностей, чтобы они могли восстановить собор). Лукаш вспомнил об обширной сокровищнице в склепе и практически почувствовал вкус золота на языке.

Или, может, это был вкус крови.

Вздохнув, Тадеуш сел рядом с младшим братом. Натягивая штаны, Лукаш чуть не вскрикнул от боли: грубая ткань задела перевязанное колено. Кровь стекала в лужи на полу, заполняла прожилки на деревянных скамьях. Тад скрестил лодыжки и достал из кожаного жилета стеклянную флягу.

– Выпьем, братишка?

Лукаш взял у брата флягу. Внутри переливалась прозрачная жидкость с примесью чего-то золотого.

– Хорош напиток, м-м?

Он сделал долгий глоток, и Тадеуш снова усмехнулся.

– Убийца знаменитого дракона-фаустиана из Святой Магдалены заслуживает качественного пойла, – сказал он, когда Лукаш отдал ему флягу. – Даже если ему всего четырнадцать.

Тадеуш походил на отца больше всех остальных братьев. У него были черные волосы и красивое лицо с острыми чертами хищной птицы. Обычно Тад выглядел величественно, как и полагалось старшему Волчьему Лорду, первому наследнику и правителю. Но в тот день его волосы были растрепаны, а на бороде зияли проплешины, выжженные огнем.

На улице начался дождь. Сначала он тихо моросил по обломкам крыши, но быстро перерос в настоящий ливень. Пол почернел от сажи, а тяжелые капли нещадно били по безжизненной туше фаустиана. Поток воды смыл кровь Лукаша, собравшуюся в лужицу возле челюсти мертвого чудовища.

– Будь помягче с Фрашко, братишка, – сказал Тад после недолгого молчания. – Он просто за тебя переживает.

– Он вечно опекает меня, как ребенка, – отрезал Лукаш.

– Ну так разреши ему это. Ведь ты его младший брат.

Почерневшие от дыма херувимы осыпались с остатков потолка вместе с краской. Теперь они казались злобными и даже демоническими. Лукаш отвел взгляд. Его нога выглядела худой, а сквозь прореху в вышитой ткани было видно покрытую кровью и сажей кожу. Францишек прав. Лукашу повезло, что он не потерял ногу.

Вдруг Тадеуш задумчиво произнес:

– Четырнадцать, во имя всего святого.

Другие братья Смокуви, оставшиеся снаружи, давали о себе знать: с улицы слышалось ржание лошадей, крики людей и металлический лязг сокровищ, сгружаемых на тележки. Даже непрерывный шум дождя не заглушал этих звуков.

– Вот, – сказал Тадеуш. – Хочу тебе кое-что показать.

Лукаш посмотрел на брата. В полутьме, на длинной цепочке, свисающей с руки Тадеуша, раскачивался маленький крест: обыкновенный, серебряный. По сравнению с золотом и драгоценностями из крипты он не производил никакого впечатления.

– Это принадлежало отцу, – сказал Тадеуш, и Лукаш взял крест в руки. – Он отдал его мне, прежде чем…

Он замолчал, не договорив.

Лукашу было четыре года, когда их отец выехал за ворота Зала Смокуви. Он не вернулся обратно, и другие Волчьи Лорды последовали за ним. Во имя своего вождя или в поисках золота и славы – теперь никто не сможет сказать наверняка. Это и неважно. Лукаш почти ничего не помнил о том времени. В его памяти остались только обрывки воспоминаний: их приглушенные голоса, слезы и молитвы его матери, священные громничные свечи^[4], зажженные в каждом углу.

Но Лукаш хорошо помнил домовиков, и как они выли той последней ночью. Вопили под дощатым полом и кричали под самой крышей. Он помнил, как прятался под одеялом, когда захлопнулись двери их дома и земля содрогнулась от удара невероятной силы. Священные свечи его матери потухли в один момент.

Уже тогда Францишек был умнее всех остальных.

– Когда домовики плачут, – прошептал он в темноте их спальни, – это значит, что хозяин дома мертв.

– Что ты хочешь сказать? – вероятно, спросил Лукаш. Он не помнил этого момента во всех подробностях.

– Что он умер, – ответил Францишек. – Папа умер, Лукаш.

Исчез в золотом пламени, раздавлен золотой челюстью. Кто знал, что случилось с ним на самом деле. Это и неважно. Домовики не ошибаются. Лорд Тадеуш Старший, Друг Волков и Убийца Драконов, был мертв.

На следующее утро мать отправила их в путь.

– Позаботься о братьях, – наказала она Тадеушу, и ее голос разнесся по деревянным залам, украшенным блестящими драконьими костями. – Я убью этого монстра и отправлю за вами людей.

Но никто не пришел. Прошло уже десять лет, а братья так и не вернулись домой.

– Думаю, – сказал Тадеуш после очередной паузы. – Мне пора вернуться в Зал Смокуви.

– Зачем? Нам не велели возвращаться. – Лукаш поднял глаза на брата, и его сердце замерло. – Или ты слышал?..

У Тадеуша дрогнул подбородок. Это было почти незаметное, нервное движение, но Лукаш понял, что ему лучше не заканчивать свой вопрос.

– Наш дом в горах, – сказал Тад. – Пришло время вернуться.

– Зачем? – повторил Лукаш. – Там никого нет. Наши родители мертвы, – продолжил он, несмотря на то что старшего брата передернуло от его слов. – Прошло почти десять лет. Мы должны обжиться здесь. Ты же помнишь, что мы ушли из дома не просто так, Тадеуш.

– Я понимаю, Лукаш. Но я самый старший. Пришло время вернуться и возродить наше наследие. Мы последние носители традиций великих воинов и не позволим нашим обычаям умереть вместе с нами. – Его голос смягчился. – Я пошлю за вами, когда убью дракона.

– Мама говорила то же самое.

Тадеуш не ответил.

Вокруг них шумел дождь. Тусклая чешуя дракона-фаустиана начала темнеть. Совсем скоро его тело истлеет, плоть почернеет, клыки выпадут. Через пару месяцев он иссохнет и станет хрупким, как песочные замки на пляже Границы. И тогда ветер сдует пыль с его гладких серебряных костей.

– Это больше не наш дом.

Тадеуш положил руку на плечо младшего брата.

– Тысячи лет наш народ бегал с волками и убивал драконов. Мы наследники золота и огня, крещенные льдом, и наше предназначение – хранить традиции, такие же древние, как сами холмы. Неважно, как далеко мы уйдем, не имеет значения, сколько миров мы увидим. В конце концов мы должны упокоиться в тени гор, благословленные волками.

От слов брата у Лукаша по плечам пробежали мурашки.

– В тени гор, да? – Он потер глаза. – Что насчет разрушенных церквей?

Но Тадеуш даже не улыбнулся. В тот момент он выглядел точно так же, как их отец: задумчивый и серьезный. Такие люди не смеются над богохульными шутками после глотка золотистой водки.

– Ты еще очень молод, Лукаш, – сказал старший брат. – Но однажды ты поймешь.

Он отвел свой взгляд, так похожий на отцовский. Тадеуш смотрел на потемневший мех серебряного дракона фаустиана, лишенного рогов. Скоро три сотни лет ужасающей красоты обратятся в прах. Когда Тадеуш заговорил, в его голосе звучал волчий рык, шум горных рек и эхо десяти веков истории клана Смокуви.

– Однажды, Лукаш, – прошептал он, – горы позовут тебя домой.