Александра Лисина
Изоморф. Вор

Нет, нет, нет! Стой! Мы еще не все обсудили!

«Шэд! – мысленно крикнул я в надежде, что это просто дурацкая шутка. – Эй, Шэ-э-эд! Ау! Вернись!»

Но то ли я формулу призыва не так проорал, то ли орал не на той волне, поэтому призыватель из меня получился хреновый: Шэд не ответил. И даже знака никакого не подал, что вообще услышал. А вот улишши, которых он с собой привел, так и остались в подвале.

«И что прикажете с вами делать?» – вздохнул я про себя, глядя на растерянно забегавших по полу «зайчиков». Те, словно испугавшись, прильнули к моим лапам и боязливо заползли под когти, несмотря на то что солнце сюда не доставало и погибать им было вроде не от чего.

Приподняв одну лапу, я со смешком проследил, как эта мелкота в панике юркнула под вторую. Потоптался на месте, подумал и улегся на пол. Ночь была долгой, набитое крысами брюхо уже давно тянуло в сон, а после десерта в виде решетки меня откровенно сморило.

«Ладно. Завтра попробую его позвать, – решил я, зевнув во всю свою немаленькую пасть. – Главное, у меня есть надежда. Хвост, ты покарауль пока, ладно? Если что, с меня причитается».

Глава 3

Третье пробуждение в новом мире ознаменовалось подозрительной возней, шумом и смачным чавканьем. Я сперва не понял, что к чему, и чуть было не решил, что это кляксы все-таки добрались до моего сонного тела. Но потом обнаружил валяющуюся поодаль крысу, которую с аппетитом пожирал мой собственный хвост, и с укором на него посмотрел: «Сам жрешь, а обо мне не подумал?»

Впившийся в крысу хвост на мгновение замер, дернулся, как застигнутый врасплох воришка, а потом сконфуженно отодвинулся в сторону, словно говоря: прости, вот твоя доля. Но я только головой покачал: есть пока не хотелось. Вернее, не так. Есть все-таки хотелось, но это был не тот голод, который я мог удовлетворить крысиными внутренностями.

«Хочу железа, – так же неожиданно понял я, прислушавшись к собственным ощущениям. – Хрен его знает зачем, но хочу».

Подвал для поисков пищи подходил плохо, но все же я не поленился его обежать и обнюхать на предмет металлов и других элементов местной химической таблицы, которые могли утолить мой голод. Но довольно быстро констатировал их полное отсутствие и потрусил к решетке, чтобы догрызть те прутья, которые не влезли в меня в прошлый раз. Заодно порадовался, что раненая лапа наконец-то начала нормально слушаться. А когда почувствовал настойчивый зуд и собрался вылизать оставшуюся от когтя ранку, то обнаружил, что оттуда потихоньку начинает расти новый коготь. Причем не простой, а покрытый подозрительным синеватым налетом.

Я озадаченно его лизнул и, обнаружив на языке солоноватый привкус, мысленно присвистнул.

Так вот для чего понадобились неорганические добавки! Похоже, нурры способны использовать для регенерации дополнительные элементы. Так сказать, апгрейдить доставшееся им от природы тело, используя для этого все… действительно все доступные материалы.

Вот вчера, к примеру, я нажрался железа, и теперь у меня коготь растет с железным напылением. Да и чешуя на обожженном боку, как показал беглый осмотр, стала такого же хитрого цвета. А если я добуду титан? Или набреду на алмазную жилу?

От открывающихся перспектив едва не захватило дух… Но тут тело напомнило о более прозаических вещах, и я неохотно вернулся на грешную землю, одновременно оглядываясь в поисках места, куда можно было бы отложить шлаки, что организм так несвоевременно решил вывести наружу.

Гадить в том месте, где я планировал жить, не хотелось, поэтому пришлось сбросить «подарочек» оставшимся в подземелье кляксам. Там вскоре гулко бумкнуло, звякнуло. Хм. Надеюсь, в будущем при археологических раскопках там не обнаружат залежи железной руды? А то было бы обидно потребить столько металла и так бездарно его использовать.

Пока я размышлял на эту волнующую тему, у меня из-под лап с бешеной скоростью прыснуло в стороны несколько угольно-черных пятен.

Улишши…

Признаться, я успел про них позабыть, поэтому от неожиданности едва не сверзился в дыру вслед за «подарочком». Хорошо еще, хвост подстраховал, благодаря чему я все-таки удержал равновесие. А когда выпрямился, то недоверчиво уставился на суетящуюся мелюзгу, с которой тоже надо было что-то решать.

Были ли улишши разумными в той мере, в какой мы говорим о высокоорганизованных существах, не знаю, но умирать они определенно не хотели. Когда я на пробу пробежался по подвалу, эта мелочь так старательно перебегала от одной лапы к другой, прячась под ними, как жуки под камнем, что мне даже стало их жаль. В то же время они ничем не мешали, ничего, кроме укрытия, не требовали, так что в конце концов я решил, что не буду их трогать, и перестал обращать на них внимание.

В данный момент меня гораздо больше заботило, что, излазив подвал вдоль и поперек, я не обнаружил в нем не только еды, но и ни единого признака, что снаружи есть другие помещения. Ни дверей, ни окон, ни проходов. И это было плохо – если меня снова обуяет голод, то придется возвращаться в подземелья с кляксами.

«У тебя есть идеи? – мрачно осведомился я у задумчиво покачивающегося перед носом хвоста. Тот огорченно поник. – Фигово».

Крутилась, правда, у меня в голове назойливая мысль насчет того, что можно попробовать отвлечь затаившихся внизу тварей. Но других крыс в подвал так и не забрело. Хотя если хоть одна сюда попала, значит, где-то должен быть хотя бы один узкий лаз, который я в принципе могу и расширить.

Однако, внимательно изучив стены вторым зрением, я обнаружил другую интересную вещь: как оказалось, один из камней в кладке выглядел несколько иначе, чем остальные. При беглом осмотре это не бросалось в глаза. Да и издалека камень казался совершенно обычным. Зато когда я его обнюхал и даже лизнул, то выяснил, что в его составе присутствовала незнакомая примесь.

Приятная, кстати, примесь. Явно из числа нужных моему организму металлов. Поэтому я вгрызся в несчастный камень зубами, раскрошил его, раздробил и растворил едкими слюнями на фиг. А когда верхний слой сошел с него, как старая краска, внутри обнаружилась глубокая ниша, в которой торчал самый обыкновенный рычаг.

Дернуть за него когтем особого труда не составило. После этого в стене что-то зарокотало, зашумело. Даже, по-моему, забурлило. После чего мне под ноги хлынул целый водопад затхлой воды, а в стене крайне неохотно, с устрашающим скрипом, открылась… нет, не дверь – всего лишь узкая до безобразия щель. Куда я, высунув от возбуждения язык, немедленно втиснулся. А затем радостно взвыл, обнаружив прямой коридор, в конце которого виднелись старые, выщербленные от времени ступени.

Мне стоило немалого труда сдержаться и не помчаться туда вприпрыжку, приговаривая про себя, какой же я молодец. Ведь твари, которые в изобилии водились внизу, могли обитать и здесь. Помимо них, в коридоре могли остаться древние ловушки, держащиеся на соплях перекрытия и масса других сомнительных «радостей», от которых можно склеить ласты. Поэтому вперед я двинулся лишь после того, как утихла неуместная эйфория. Осторожно преодолев коридор, сперва потрогал лапой каменную ступеньку, желая удостовериться, что та не рассыплется подо мной от старости. Затем взобрался наверх, остановившись у старой-престарой железной двери. Попросил хвост плюнуть в нее, чтобы проделать отверстие. Настороженно туда заглянул. И только убедившись, что внутри меня никто не ждет, прогрыз дыру побольше, не только создав себе приемлемый вход, но заодно и подкрепившись.

Комната, в которую мне удалось забраться, оказалась совсем небольшой, идеально круглой и практически пустой. Возле одной из стен когда-то, вероятно, стоял сундук, но теперь на его месте осталась лишь древесная труха, перемешанная с покрытыми ржавчиной железными полосками. А еще там нашлись две петли, скрепленные большим амбарным замком. И то и другое я, разумеется, съел, а вот в трухе добросовестно покопался. После чего выудил с десяток серебряных монет с причудливой чеканкой и один-единственный, невесть зачем распиленный надвое золотой.

Серебро, кстати, пахло заманчиво, а во рту буквально таяло и оказалось сладким, словно добротный швейцарский шоколад. Что же касается золота…

Слизнув с пола половинку монеты, я прислушался к себе и довольно заурчал: вкусно. Решено. Как только представится возможность, буду баловать себя драгоценными металлами. Даже в том случае, если не сподоблюсь, как дракон, отрастить золотую или серебряную чешую.

А вот нашедшийся в одной из стен дверной проем меня ничем не порадовал, кроме железных петель, покрытых густым слоем ржавчины. Самой двери там давно уже не было. А проход, который она когда-то закрывала, оказался завален обрушившимися сверху камнями и фрагментами перекрытий.

Нет, при желании пробиться наверх было можно. И я, разумеется, тут же попытался это сделать. Само собой, вывозился в пыли. Расчихался. Устал. Но после получаса мучений проделал-таки узкий лаз на поверхность, неосторожно туда сунулся и, задев когтем один из камней, отшатнулся, когда мне в морду ударил яркий солнечный луч.

Блин! Больно!

Тихо взвыв, я кубарем скатился обратно, отчаянно жмурясь, мотая башкой и стараясь избавиться от плавающих в глазах белых пятен. Тьфу. Шэд же предупредил, что нурры – подземные создания, а меня все равно потянуло на приключения.

С трудом проморгавшись, я с ворчанием улегся под дальней стеной, свернувшись калачиком и накрыв многострадальную морду тяжелой лапой. А когда почувствовал, что под пузо снова юркнуло несколько улишшей, даже удивился. Надо же, не отстали. И не сбежали, пока я пробивал дорогу на поверхность. От губительного действия солнечного света их, наверное, спасла моя тень?

Да и фиг с ними. Пусть живут. А я, пожалуй, подремлю в ожидании ночи.

* * *

В следующий раз проснулся уже сам. Просто потому, что успел отдохнуть, а теперь здоровое тело требовало действий. В прошлой жизни меня так торкало только во времена занятий легкой атлетикой, когда на фоне регулярных нагрузок их неожиданное исчезновение вызывало легкую форму абстиненции, а та, в свою очередь, мешала жить.

Поднявшись с пола и убедившись, что улишши все еще трутся поблизости, я потянулся. Сбегал обрадовать клякс еще одним «подарочком», затем сжевал пару серебряных монет и только после этого полез проверять, какое время суток царит на поверхности.

Как оказалось, на Архад и впрямь спустилась ночь. Причем темная, глухая, будто я не в городе оказался, а посреди дремучего леса. Воздух был на удивление теплым, почти горячим, а вот с освещением дело обстояло скверно – ни уличных фонарей, ни иных способов улучшить видимость поблизости не обнаружилось. Но для меня так было даже удобнее – привычные к подземельям глаза нурра прекрасно меня выручили и позволили быстро сориентироваться.

Как и предполагалось, я находился посреди развалин старой-престарой башни, разрушенной невесть когда и кем практически до основания. Но что самое замечательное, меня здесь никто не ждал. Обжигающих белых столбов в небе больше не было. Никем живым поблизости тоже не пахло. И даже собаки в подворотнях не гавкали, настолько тут было пустынно.

Осторожно выбравшись из узкого лаза, я еще раз огляделся.

Темное небо. Россыпь незнакомых звезд. Одна-единственная, зловеще алая луна, в свете которой окрашенный тенями мир выглядел жутковато. Торчащий посреди сонного города остов старой башни. Пустынная площадь вокруг него. И четыре убегающих прочь улицы со множеством приземистых домиков, в окнах которых не виднелось ни единого лучика света.

Воздух при этом был не только теплым, но и сухим. Однако после смрада подземелий показался мне божественным. Правда, наслаждаться было некогда – следовало разведать обстановку и понять, в какой же именно мир меня угораздило попасть.

Начать я решил, как и раньше, с крыш, благо способ туда забраться был уже известен. Только на этот раз мы с хвостом договорились, что следов на стене он постарается не оставлять и по возможности чужое имущество портить не станет. Мало будет радости, если по этим отметинам нас кто-нибудь вычислит.

Уже оказавшись наверху, я настороженно огляделся.

М-да-а. Уровень жизни на Ирнелле застрял где-то во временах Средневековья. Узкие улочки, грязные дороги, грубо сколоченные заборы и примитивные строения, в которых самым ценным, на мой взгляд, была именно крыша. Материал, который местные жители использовали в качестве покрытия, оказался в действительности не резиновым, а сделанным из гораздо более прочного материала. Более того, ни листья, ни пыль на нем не задерживались. Однако в то же время и лапы не скользили. А во время бега поверхность едва заметно пружинила и успешно гасила звуки, так что можно было не опасаться, что горожан поднимет с постелей бряцанье моих когтей.

Еще я подумал, что в таком бедном районе ночная жизнь будет достаточно активной и кто-то из местных может использовать тот же способ передвижения, что и я. Поэтому первое время замирал при каждом подозрительном шорохе, припадал на брюхо и продолжал путь, только убедившись, что крыши домов по-прежнему пусты.

Отсутствие промышленных труб над городом бросилось в глаза практически сразу. Зато вместо них была масса печных. И как следствие – множество столбов дыма, коптящих здешнее небо. Топили даже не углем – обычной древесиной. Так что каких-то серьезных достижений от местной цивилизации ждать не приходилось.

Несколько раз на улицах мелькали люди, и тогда я тоже останавливался, присматриваясь к местному населению. Но люди оказались как люди. В том смысле, что третьей ноги или второй головы ни у кого из них не имелось. Из тех, кто попался на глаза, большинство напоминали типичных европейцев. Один был похож на выходца из южных стран. А насчет еще одного я не понял – мужик закрыл морду платком и шел, низко опустив голову.

Но вот что точно обращало на себя внимание, это то, что все они были весьма просто одеты. Кожаные штаны на завязках, грубо выделанные рубахи с тесемками на рукавах и у ворота, кожаные жилетки, сверху – короткие куртки из грубого полотна, а на головах обязательно шляпы… одним словом, не Москва.

Женщин я по пути не встретил, поэтому на их счет ничего пока сказать не мог. Детей не увидел тем более, но для столь позднего времени суток это было естественно. Зато, так сказать, познакомился с местными лошадьми – пару раз по улицам с грохотом проносились всадники. Правда, отличий от земных коняг я у здешних копытных не заметил. Разве что гривы им стригли до крайности коротко, а хвостами, наоборот, никто не занимался.

Растительность… честно говоря, даже не знаю, что можно сказать на ее счет. Деревья. Кусты. Клочьями лезущая вдоль домов трава. По виду – не наша, не земная. Слишком сочная, слишком высокая. Да и лопухи во дворах росли так бурно, как бывает только на юге.

Может, это местный Крым? По погоде и буйному росту зелени чем-то похоже. Даже вон на ветках какая-то мелочь стрекочет. Не птицы. Сверчки? Цикады? Не знаю, не видел, но, наверное, типа того.

В очередной раз заслышав внизу звуки шагов, которым вторили пьяные голоса и звон бьющихся бутылок, я понимающе усмехнулся.

Ну да. Люди действительно те же. Так же живут, едят, пьют, порой даже нажираются до поросячьего визга. Зато можно порадоваться, что до самогонных аппаратов тут уже додумались. А то, может, и до коньяков с шампанским скоро дорастут.

Кстати, о птичках…

Я не успел спросить Шэда, водятся ли тут какие-то другие расы, помимо человеческой. А то в книжках всякое пишут. Чем черт не шутит? Может, я когда-нибудь живого гнома увижу? Или оборотня?

– Не увидишь, – вдруг хмыкнул за спиной знакомый голос, и я как ужаленный обернулся. – Единственной разумной расой на Ирнелле являются люди. Но возможно, когда-нибудь они придумают что-то новое.

Шэд!

– Извини, – развел руками брюнет. – Я же говорил, что времени на разговоры немного. Хочешь еще о чем-нибудь спросить?

Да! Блин… в голове крутилось так много вопросов, что выбрать какой-то один оказалось до безобразия сложно.

«Как тебя позвать?» – с трудом выделил я самый главный.

– Не позвать, а призвать, – со смешком поправил меня собиратель. – Это уж сам соображай, что может привлечь сборщика душ. Еще вопросы?

«Сколько времени понадобится, чтобы мое тело начало меняться?»

– Не знаю. Я же сказал – исследований никто не проводил.

«Может, стоит поторопить его с изменениями?»

– Хороший вопрос, – к моему удивлению, кивнул собиратель. – Понимаю твое нетерпение, но в данном случае я не стал бы форсировать события. Если детей раньше времени пытаться сделать взрослыми, обычно из этого не получается ничего хорошего. Поэтому наберись терпения. Дай нурру время привыкнуть.

«А он действительно может?..»

– В теории. Когда-нибудь. Но вы оба до этого должны дорасти.

«Почему я тебя понимаю? – сменил я тему, вспомнив еще один немаловажный вопрос. – Откуда ты знаешь русский? Да еще в таком совершенстве?»

– Я не знаю русского, – сумел удивить меня Шэд. – Но его знаешь ты. Я всего лишь читаю твою душу и отвечаю так, чтобы ты мог меня понять.

«А местному языку ты не можешь меня научить?» – затаил дыхание я, но брюнет лишь насмешливо хмыкнул.

– Я не учитель, Олег. Не нянька. Не отец. Не друг. Не воспитатель. Соответственно, не собираюсь тебя ни оберегать, ни спасать, ни следить за тем, чтобы ты себе чешуйки на хвосте не прищемил. Все, что я могу, это слегка тебя направить. Но для этого ты должен научиться задавать правильные вопросы.

М-да. Вот это называется ткнул мордой в стол. А я-то уж размечтался…

Хотя, с другой стороны, мне ведь обещали отсутствие ограничений. Получается, вот это оно и есть? Самостоятельность. Самодостаточность. С-свобода, мать ее так. Мол, делай что хочешь, учись как знаешь, выкарабкивайся как умеешь. Очень круто. Просто вся моя прежняя жизнь в одном абзаце.

– Мне жаль, – совсем другим тоном уронил Шэд, когда я с досадой отвернулся.

«Конечно, жаль. Хотя, собственно, с чего бы? Ведь ты мне, как только что правильно заметил, никто. Не учитель и не нянька. Даже не друг. Но если все так, то что я тут делаю? И что я вообще такое?!»

– Изоморф, – еще тише сказал сборщик душ, заставив меня вздрогнуть. – Ты – изоморф. Пожалуй, на данный момент это самое верное определение.

Изо… кто?!

Как я вообще должен это понимать?!

– Мне пора, – едва слышно прошелестел Шэд, и следом за этим над городом пронесся порыв холодного ветра. А когда я негодующе вскинул голову, на крыше снова никого не было.

Глава 4

В ту ночь я больше ничего исследовать не стал. Приметив дом, по всем признакам похожий на трактир, пробрался во двор. Плюнув в подвальное окно, залез внутрь и (с расстройства, наверное?) перекусил тем, что нашел на полках. Даже стянул с крюка висевший под потолком жирный окорок. Немного подумав, вскоре сожрал и сам крюк. Чуть позже схомячил нашедшиеся в углу жестянки, включая старую лопату и пустое ведро. Наконец с трудом выволок наружу большущий шмат сала и тем же путем вернулся в башню, при этом запоздало подумав, что надо присмотреть побольше мест, куда можно наведываться за пропитанием.

Сказать, что моя совесть никак не отреагировала на учиненный разбой, было бы преувеличением. Я всегда старался сам себя обеспечивать. Учился, работал, зарабатывал. И даже в самые сложные годы что-то не давало просто так взять и начать вымогать у прохожих деньги или гаджеты. Некоторые назовут это честью. Я же предпочитал называть порядочностью. Но сейчас другого выхода не было. Не охотиться же мне на людей? И не заявляться в лавку посреди бела дня с зажатой в лапе монетой? Хотя… можно ведь оставить ее взамен того, что я забрал?

Я думал об этом всю дорогу, пока добирался до логова. Но к сожалению, местных цен я не знал. Разбрасываться серебром не хотел. Да и сколько у меня осталось того серебра? А что я буду делать, когда оно закончится?

Самое же скверное заключалось в том, что иррациональное чувство голода преследовало меня постоянно, и заглушить его обычная пища не могла. Дверь в подвал я за несколько последующих дней благополучно доел, обглодав даже те места, где крепились дверные петли. Остатки сундука пустил на закуску. Какое-то время после этого терпел в надежде привыкнуть или обойтись без экстремальных мер, но вскоре понял, что диета не поможет. Моему организму требовалось куда больше, чем я мог найти, просто шатаясь по городу, подбирая оброненную кем-то еду или роясь на помойках. Поэтому, подъев все запасы, я рассудил, что лучше стану вором, чем бомжом, и в одну из ночей отправился на поиски кузнечных, скобяных и оружейных лавок. Причем вскоре действительно их нашел. Но поскольку все они были небольшими, да и изобилием товаров не отличались, то воровать оттуда железки на регулярной основе было опасно.

А железки требовались постоянно. Причем чем разнообразнее, тем лучше. Сырая руда, уже очищенный металл, сплавы – мой организм потреблял все, при этом еще имея наглость выбирать что повкуснее. Местная медь ему, понимаете ли, горчила. Олово было кислым. Латунь – слишком острой. Алюминия я не нашел. А из стали больше всего приглянулась высокоуглеродистая.

Признаться, для меня было удивительно обнаружить отличного качества заготовки для оружия, ведь при таком уровне цивилизации качественно очистить сырье, а потом сделать полноценный сплав было проблематично. Но потом я вспомнил про магию и решил, что, возможно, тут-то собака и порылась. Хотя было непонятно, были магами собственно кузнецы или же им помогал кто-то еще.

Мне вообще в этом мире много чего было непонятно, но пока я всего лишь присматривался. Принюхивался. Постоянно пробовал новое, при этом стараясь забирать лишь испорченное сырье, сломанные и не подлежащие ремонту вещи, которым грозила переплавка. Одним словом, брал то, чего не сразу хватятся. А когда наткнулся на огромный порт и прилегающие к нему доки, когда вынюхал, где находятся продовольственные склады, вот тогда и настало для меня раздолье, потому что когда в одном месте скапливается слишком много товаров, то воровать их становится проще в разы. Особенно если залезать внутрь аккуратно, через крышу, предварительно надорвав кусок «резинового» покрытия, скатав его в рулон наподобие рубероида, а перед уходом снова вернув на место, прикрывая дыру.

Еще я разнообразил меню содержимым корабельных трюмов, когда удавалось туда пробраться. Хотел попробовать рыбачить, но отказался от этой мысли, заметив, как рабочие в порту частенько мочатся прямо в реку, не заморачиваясь поисками сортира.

Месяца за два регулярных вылазок я постепенно изучил близлежащие районы, ограничившись территорией, которую можно обежать за одну ночь. Увидел на улицах поразительно мало нищих, хотя, казалось бы, в бедных кварталах их должно быть пруд пруди. Еще меньше встретил бродячих собак – некрупных, худых до неприличия и исключительно короткошерстных. А вот кошек не увидел совсем. Ни на улицах, ни в домах. Зато, пользуясь отсутствием ставней в домах, познакомился с местным бытом и заодно убедился, что он действительно находится на удручающе низком уровне. Ни тебе полноценного водопровода, ни нормального освещения в домах, ни теплых санузлов. Нет, в домах побогаче наверняка имелось все это и даже больше, ведь канализацию под городом не просто так построили. Однако для подавляющего большинства жителей блага цивилизации оставались недоступными, и это, мягко говоря, огорчало.

Город, кстати, оказался огромным. Одни только припортовые трущобы, которые я исследовал в числе первых, занимали пространство, равное суммарной площади двух стадионов. И неудивительно: в городской порт ежедневно прибывало по нескольку десятков судов различного водоизмещения. Нет, гордых фрегатов, фантастической красоты парусников и роскошных яхт я среди них не увидел, а вот пузатые, тяжело груженные торговые ладьи оказывались в поле моего зрения регулярно.

В благополучные районы я пока не совался. Не потому, что не хотел. Напротив, мне было очень любопытно посмотреть, как живут местные буржуины. Но от вылазок в фешенебельные кварталы останавливало обилие стражи в той части города, наличие регулярных патрулей, от которых было негде спрятаться, и яркое уличное освещение, к которому мои глаза упорно не хотели привыкать.

Что удивительно, погода все это время стояла по-летнему теплая и сухая. Для меня она оказалась вполне комфортной, и на глазок я бы сказал, что температура по ночам достигала градусов двадцати пяти. Днем, наверное, повыше. Но этого я не проверял – в моем подземном логове даже в полдень было прохладно и сухо, а на свет я вылезать не рисковал. Однако если учесть, что и крысы, и бродячие псы не имели густой шерсти, если вспомнить про сочную зелень вокруг, то скорее всего суровой зимы в этих краях можно было не ждать. Если, конечно, она вообще случалась.

Вестей от Шэда пока не поступало. После последнего разговора сборщик душ больше не изъявлял желания меня увидеть, поэтому я выживал в одиночку. Но как я ни представлял, что вот-вот вместо лап у меня появятся руки, а вместо зубастой морды – нормальное лицо, с моей внешностью ничего существенного не происходило. Кроме того, что я немного подрос, привык к новому телу и окончательно сроднился с хвостом, который стал мне не только надежным другом, но и незаменимым помощником.

Еще я сдружился с брошенными Шэдом улишшами. Успел привыкнуть к тому, что они повсюду следуют за мной, словно рыбы-прилипалы в ожидании трапезы. И думается, в какой-то степени это предположение было верным, потому что за прошедшее время мои маленькие спутники тоже подросли. Видимо, все же от меня подпитывались. К тому же они стали проявлять больше самостоятельности. Нередко осмеливались отходить на приличное расстояние. Проявляли зачатки любопытства. Были не прочь подурачиться и поиграть. А потом даже начали оказывать посильную помощь.

Правда, выяснилось это случайно.

Как-то днем я не мог уснуть и от скуки гонял по полу последнюю оставшуюся серебряную монету. Остальные, как я ни старался растягивать удовольствие, все-таки закончились, а эту мне отчего-то захотелось сберечь. И вот когда чувство голода обострилось настолько, что зубы сами потянулись к добыче, а врожденная бережливость отчаянно этому воспротивилась, я с досадой отшвырнул монету прочь и несказанно удивился, когда следом за ней метнулся один из улишшей.

До этого дня я не подозревал, что мои маленькие спутники способны контактировать с материальными предметами. Раньше они эту способность не демонстрировали. Но сегодня малыш не только впервые за несколько месяцев изобразил «бурунчик», но и нашел монету, взгромоздил ее себе на спину, после чего заботливо вернул и положил у меня перед носом.

Я, правда, был голоден, а следовательно, раздражен, поэтому отбросил монету снова. Причем с такой силой, что та улетела на лестницу и благополучно укатилась вниз. В стайке улишшей после этого случилось непонятное замешательство. Они засуетились, занервничали и вдруг пропали. Все одновременно. А примерно через час вернулись и один за другим положили к моим лапам по точно такой же монете.

При виде восьми одинаковых серебряных кругляшей я так озадачился, что какое-то время мог просто смотреть то на них, то на мелюзгу. Страшно хотелось понять, спросить, откуда они нарыли сокровища и нет ли поблизости незамеченного мною клада. Но голосовые связки нурров не были приспособлены к разговорам. Жестов малышня не понимала. Поэтому все, на что я оказался способен, это благодарно лизнуть принявших первоначальный облик малышей и, протянув лапу, сгрести их в кучу, чтобы укрыть в той самой тени, которую они любили.

Сразу есть серебро я тоже не стал, удовольствовавшись одной жалкой монеткой. Но и ее хватило, чтобы чувство голода попритихло и я смог ненадолго заснуть. А когда проснулся, то сперва даже не понял, что произошло, раз окружающая действительность так резко изменилась. Потом решил, что это галлюцинация и в реальности такого попросту не могло быть. Нет, само логово осталось на месте. Потолок, стены, пустой проем на месте съеденной мною двери, наполовину заваленный камнями выход на поверхность – все это выглядело нормальным. А вот устилающие пол ровным слоем серебряные монеты – нет.

Что за фигня? Я брежу? Это глюки? Может, пока я спал, сюда проникли ядовитые миазмы из подземелий и теперь я вижу то, чего нет?

На пробу слизнув и разжевав первую попавшуюся монету, я растерялся окончательно: нет, не брежу. А если и появились у меня глюки, то одновременно и зрительные, и обонятельные, и вкусовые, и даже слуховые, поскольку выроненная из пасти монета со звоном брякнулась на целую кучу таких же и покатилась вниз, заставив меня изумленно привстать.

В этот же самый момент из-под денежных залежей выросло восемь черных «бурунчиков», на спинах которых лежали еще монеты. Прямо у меня на глазах малышня сбросила добычу на пол, деловито отряхнулась. И вот когда я сопоставил одно с другим, до меня, как говорится, дошло.

«Охренеть не встать! – восторженно прошептал я про себя, оглядывая преобразившееся логово. – Это же… е-мое! Хвост, ты это видел?!»

Выбравшийся из-за спины сосед задумчиво повертел шишаком по сторонам. А потом с довольным видом плюхнулся на пол, зарылся в кучу монет и почти сразу оттуда послышалось довольное чавканье.

«Ну, ребята, – с чувством подумал я, по очереди ткнувшись носом в радостно запрыгавшие “бурунчики”. – Я вам теперь по гроб жизни обязан. Кстати…»

Пришедшая в мою голову новая мысль была проста как дважды два, хотя хвост был недоволен, когда я оторвал его от еды и принялся азартно рыться в поисках одной штуки. Минут через десять я ее все-таки нашел. После чего аккуратно взял в зубы. Вернулся к терпеливо дожидающейся малышне и с надеждой положил перед ними половинку от своего единственного, бережно хранимого золотого.

«А вот такую штукенцию сможете добыть?»

Улишши, обступив золото со всех сторон, покрутились, пошуршали и без предупреждения исчезли. Просто ушли в пол, будто привидения, оставив меня нервно приплясывать на месте. Но минут через сорок они благополучно вернулись и, к моей неописуемой радости, притащили с собой кто по одному, а кто сразу по два новехоньких, ярко блестящих золотых.

«Вы ж моя прелесть! – проурчал я, с умилением глядя на маленьких помощников. – Сколько от вас, оказывается, пользы! И я даже спрашивать не буду, кого вы сегодня разорили!»

Так.

«Интересно, а железный слиток вы мне притараните? Или хотя бы кусок руды. Где-то тут, по-моему, еще осталось несколько крошек…»

Улишши, получив новое задание, испарились в третий раз. А еще через пару часов я познал пресловутые и дзен, и самадхи, и нирвану одновременно. У меня случилось откровение. Культурный шок. Ведь теперь в моем распоряжении появился личный убер-отряд, способный по первому зову доставить практически все, чего душа пожелает. Все, что для этого требовалось, – это найти подходящий образец: камень там, железку, деньгу с подходящими характеристиками, а малышня без проблем добудет остальное!