Александр Велесов
Банник
–Слушаюсь, Сергей Михайлович.
А вскоре вся компания уже сидела и лежала на кожаных диванах, и плескалась в мраморном бассейне, и парилась и пила водку с шампанским, и ела красную икру и с шашлыком из осетрины.
И только Сергей Михайлович почему-то оказавшись в бане был почему-то совсем не весел, и куда-то испарился его пьяный кураж и желание предаваться безудержному разврату, и он угрюмо сидел в огромном кожаном кресле, смотря куда-то перед собой, в пустоту.
Девки весело плескались в бассейне, водитель Лёха тоже выйдя из парилки бросился со всей дури в воду и только Сергея Михайловича казалось ничего не радовало.
Полуголый, с намотанным вокруг тела огромным банным полотенцем Сергей Михайлович сидя в кресле, держал в руке стакан с недопитым коньяком.
Сергей Михайлович оказавшись снова как когда-то много лет назад, во всё той же бане с мраморным бассейном, которая теперь была его собственностью, вспомнил те счастливые дни, когда он был ещё не обременён властью, когда любил свою молодую жену и маленького сына и когда деньги он не ставил выше всего что было в его жизни. На его глазах невольно показались слёзы … Это не было ностальгией, нет… скорее это было сожаление о том, что прежней жизни уже никогда не вернуть, не вернуть и всего того, что было ценно тогда для него. Теперь он стал рабом своего несметного богатства. А то …ценное, что было в прошлом стало неуловимым для него теперь.
В его сознании стал возникать образ его сына и время, в котором он был ещё совсем маленьким. Дни, которые они проводили вместе, гуляли вдвоём, и когда он брал его с собой в баню. Стоп!., Так ведь именно в эту баню. И в этом бассейне плескался его сын, который снова подался на восток в поисках истины, – подумал внезапно он. А может дело всё было в нём, как считала его жена и может она была права считая, что он упустил сына, а может просто мне было не до него и он по уши уйдя в работу, в какой-то момент забыл о том, что у него есть сын.
Да нет, он всегда помнил об этом и старался покупать сыну всё самое лучшее и заботился о нём …, а может ему просто не хватало внимания отца? Нет сейчас этого не вернуть, и он сам погряз в этом болоте, пьянке без конца …
И внезапно на него напала такая тоска, что даже сердце как-то невольно стянуло каким-то ледяным обручем.
–Лёха! Лёха! – внезапно Сергея Михайловича будто ударило током.
–Да шеф!
– Так ты это … Давай девок …, пускай собираться и там заплати им по полной и свободны. Сам тоже можешь домой ехать, а я сегодня ночью здесь в бане останусь. Тут вот на диване и лягу. Хочу один побыть. А ты утром за мной приедешь. А то мне в администрацию нужно по кое каким вопросам. Да, а администратору бани передай, чтобы сюда никого не пускал. Всё оставь меня.
– Я понял Сергей Михайлович, -ответил Лёха и стал торопить пьяных девок.
Те с неохотой, наспех накидав на себя одежду повыскакивали из бани.
Сергей Михайлович остался один.
Так он сидел довольно долго в каком-то ступоре, как, будто, совсем не понимая, как он здесь оказался и вообще и что он здесь делает.
Нет он не спал и не бодрствовал, он просто был в каком-то оцепенении, может даже и в состоянии изменённого сознания.
Сам по себе Сергей Михайлович был мужчиной среднего роста и крепкого телосложения, но уже с годами стал не так, чтобы довольно упитан, но брюшко имел даже очень значительное, голова его всегда была коротко стрижена, а лицо гладко выбрито и имело красно бардовый оттенок кожи.
Оцепенение у него не проходило, и это состояние делало его ватным, каким-то недвижимым и даже отупевшим.
Он продолжал полулежать почти уже совсем голым, в кожаном кресле, полотенце сползло с него на пол, стакан с разлитым коньяком валялся у его ног, но сам Сергей Михайлович был недвижим.
Состояние безнадёжности всё больше и больше наваливалось на него, как огромный пласт чего-то тягучего и липкого.
Он не мог пошевелиться, а мозги у него плавали и булькали как бульон перед тем как он станет холодцом в кастрюле.
Но в какой-то миг состояние стало исчезать и Сергей Михайлович увидел прямо перед собой сначала два красных горящих огнём глаза, а потом силуэт человека, да это явно был человек – старик маленького роста, сутулый, совершенно голый, но с такой длинной бородой, которая прикрывала весь его низ.
Уже через минуту силуэт явил перед собой реальное существо и Сергей Михайлович, подумал, что сходит с ума.
–Не пужайся мил человек. «Вижу, что видишь ты меня», – сказало существо.
– А т-тты к—кто е—есть? – пролепетал вялым голосом Сергей Михайлович, чувствуя, что язык его заработал и чресла тоже вроде как зашевелились. Он попытался вытащить трясущимися руками сигарету, из пачки которая лежала на столе.
– Я то? А ты как думаешь?
– Я? …Не знаю…
– Ты домового небось в деревне у бабки своей видел?
– У Ба-бани? – снова пролепетал Сергей Михайлович.
–Ну я-то незнам как бабусю твою звали, но дар видеть ты точно походу от неё получил.
– Ба—буся? Да ба—буся моя знахаркой была, – ответил баннику Сергей Михайлович и почему-то зажевал сигарету.
– Ну вот то то и оно … Ладно – банник я, дух в общем бани, хранитель её и имя тоже есть у меня.
– Как—кое? – жевя сигарету пробубнил Сергей Михайлович и словно вспомнив что-то выплюнул её на пол.
– Имя то? … Дементием кличут.
– А Вы, то есть тт—ты давно здесь?
– Я то? … С незапамятных времён. Несколько веков храню дух бани.
– Это что жж—ж получается Вы здесь всг—гда были? – спросил, продолжая заикаться Сергей Михайлович.
– Ну выходит, что так, – ответил банник и присел рядом с ним на кожаный диван.
– Ввв—ы, то есть тт-ты может коньяк будете и сигарету? – понял вдруг Сергей Михайлович то, что гостя нужно непременно чем-нибудь угостить, хотя сам не подозревал, что он, являясь вроде бы и хозяином бани, но гостем в ней по сути был сам.
– Заешь ли любезный, – вежливым тоном произнёс Дементий и продолжил, – Вот от коньяка я не откажусь, а вот сигар к примеру, гаванских нет у тебя?
– Ггга – ванских, нет … сейчас нет, но могу позвонить и пп—привезут любые и ещё чего можно, – пробормотал Сергей Михайлович.
– Да не не надо, в следующий раз, – ответил Дементий, но не пригубил коньяк, а только вдохнув в себя его аромат из стакана, услужливо налитого для него Сергеем Михайловичем сказал, – Настоящий – французский, такой только двадцать лет назад секретарь горкома Нефёдов пил.
–Ннн – ефёдов … Да это мой шшш—еф был.
– Вот оно что. Тогда понятно кто ты такой. Будем знакомы так сказать, -ответил Дементий и опрокинул в себя бурую жидкость из стакана.
Сергей Михайлович уже порядком пришёл в себя и думал сейчас так -, Что, если я не сошёл с ума и это действительно дух бани, так может он и полезен чем будет. В принципе такое знакомство не помешает,
– Я предлагаю выпить за дружбу, – произнёс тост Сергей Михайлович, наливая себе и баннику теперь уже по полной.
– Целиком поддерживаю.
Вскоре бутылка коньяка была ими опорожнена, а следом и другая и беседа стала течь в уже добром и приятном русле, словно они знали друг друга больше ста лет.
Очнулся Сергей Михайлович на следующий день у себя в особняке и было ему как-то особенно радостно на этот раз.
Начал вспоминать он с кем провёл ночь, вызвал Лёху, который подтвердил, что приехал к утру в баню и забрал оттуда не приходящего в себя шефа.
, Интересно не сон ли всё это был? – спрашивал сам себя Сергей Михайлович, стоя под горячим душем, а вечером того же дня он снова приехал в баню.
Как-только он прибыл в баню то приказал никого не впускать в его старое элитное отделение, а Лёхе дал команду привезти хорошего коньяка и гаванских сигар.
Оставшись один Сергей Михайлович крикнул в пустоту,
– Эй Вы, то есть ты! Где ты?! Друг, как тебя там…?!
– Дементий! Дементий! Хули орать то так, – услышал Сергей Михайлович из-за спины и оглянулся.
Банник сидел на кожаном диване поджав под себя ноги по-турецки и был очень сильно похож на йога индуса.
– А вот ты где, – ответил Сергей Михайлович явно больше не удивляясь тому, что банник мог появляться совсем неожиданно, – А я коньяку заказал и сигар гаванских настоящих не подделку.
– Коньяку не буду, – серьёзно произнёс Дементий, – А вот от сигар не откажусь и ещё я бы чайку в самоваре попил, настоящего и с баранками какими-нибудь. Я ведь сто лет чай в самоваре не пил. Последний раз при царе батюшке … Купец такой был Митрофанов, ему прямо сюда доставляли чай, да какой чай был… Да с куличами, вареньем малиновым … – вздыхая сказал банник и вспомнил как любил он после этого Митрофанова допивать чай из больших чашек.
–А это я сейчас, это я мигом, -как-то засуетился Сергей Михайлович, несвойственно для его натуры и принялся звонить по мобильному телефону.
–Лёх! Лёха! Слушай внимательно – объезди всех моих коммерсантов и найди кто там самоварами торгует, да не ослышался, именно самоварами … Выбери самый лучший, да … Привезёшь сюда и к нем дров, а ещё набери всяких пирожных и пряников, конфет, да и на рынке варенья малинового и ещё по банке всякого. И сюда тащи всё! Коньяка?! Да коньяка хорошего и пару бутылок. А сигар? Само собой, надо кстати распорядиться чтобы теперь здесь только элитный алкоголь был. Остальное – икру, фрукты, мясо я Рамилю скажу, да администратору нашему. Он всё организует. Давай только по-быстрому, -закончил орать в трубку Сергей Михайлович.
Через час на красивом резном столике из дерева красовался большой пузатый красавец, бока которого переливались ярким светом, отражённым от лампочек. Рядом на другом столе были и всякое варенья в хрустальных вазочках и шоколада какого только не было и много-много разной снеди.
– Угощайтесь товарищ банник, – приговаривал Сергей Михайлович.
–Не надо важно так, давай по-простому Серёга и ты меня тоже просто называй Дёмычем, -отвечал банник со смаком прихлёбывая чай из блюдца.
– Я вот что думаю Дёмыч, что ведь хорошо сидим, отдыхаем, душевно, – с явным восторгом говорил Сергей Михайлович.
– Оно и верно, -отвечал его новый друг.
Так завязалась не то чтобы дружба между банником Дементием и начальником всех начальником Сергеем Михайловичем, но какая-то явная может где-то и мистическая связь.
Водитель Лёха особо вопросы не задавал шефу, хотя даже и для него было скажем так довольно загадочно, почему вся жизнь и всё свободное время Сергея Михайловича плавно переместились в баню.
Конечно за исключением тех часов, когда он уезжал в своё учреждение или к старым любовницам и то всё реже и реже, но за то в делах коммерческих у него появился даже и какой-то задор. Правда многое он доверил партнёрам, но отчёты принимал исправно, хотя и в бане. Партнёры, недоумевая тому почему все дела их переместились постепенно в баню, после смирились и даже в чём-то им это стало это и интересно.
А днём за днём незаметно для всех баня превратилась действительно в главный офис Сергея Михайловича.
Он полностью отгородил эту часть бани от остальной, превратив её в сущую крепость, поставил везде охрану, камеры наружного наблюдения.
В бане теперь решались все вопросы … Здесь подписывались важные договора, а в зале оборудованным под обедню собирались званые ужины. Теперь бывший зал отдыха был значительно расширен за счёт других помещений и здесь как говориться в одном флаконе пребывал и личный кабинет Сергея Михайловича и зал для приёма гостей.
Здесь теперь была вся жизнь Сергея Михайловича. Сюда ему привозили двух постоянных любовниц и всяких промежуточных девиц, в бане устраивались разборки и велись деловые беседы.
И наконец здесь же он потом и парился, и купался в мраморном бассейне.
Однако, когда расходились партнёры и разная челядь Сергей Михайлович запирался и в зале и было слышно, как он с кем-то долго беседует.
Водитель и личный телохранитель Лёха привёз в баню из особняка Сергея Михайловича старинные инкрустированные золотом шахматы и такие же красивые карты.
Но если Лёха заходил в зал, то за столом в кожаном кресле Сергей Михайлович обычно сидел один и играл в шахматы с кем-то невидимым.
Водитель Лёха мог поклясться кому угодно, что трижды видел сам лично как фигуры на шахматной доске двигались сами чашка с чаем, висела в воздухе. Но жизнь и ответственная работа обязала его держать язык за зубами и Лёха всё что видел похоронил в себе.
А шахматы двигал конечно не кто иной, как банник Дементий, который очень полюбил сею игру и мог часами сидеть за шахматной доской и попивать при этом ароматный чай.
Он давно уже знал, что Герман сын Сергея Михайловича, но последнему не поведал, что знал его сына и что Герман имел такой же дар, как и отец. И знал Дементий, что сын у него умный был и честный человек, а вот отец видно совсем с пути сбился и незнамо куда его теперь дорога привезти могла. Но Дементий этой темы не касался, считая, что пускай его новый товарищ сам в себе и в жизни разбирается. А то чего доброго Дементий ещё и крайним оказаться может.
Сергей Михайлович иногда мог впадать в депрессию, если вспоминал своего сына и тогда он заказывал себе ящик коньяка и уходил дня на три в запой. Но это бывало редко …
В основном уединяясь в своём новом офисе Сергей Михайлович отводил душу в нескончаемых беседах с банником. Он смог уговорить банника надеть хотя бы семейные цветные трусы, дюжину которых тому привёз Лёха из ближайшего бутика. Дементий утверждал, что его то всё равно никто не видит, но потом сдался и решил трусы всё-таки надеть. Обновке он весьма и весьма дивился по первому числу, но потом привык, хотя и порой забывал их одеть.
А Сергей Михайлович думал, что обрёл наконец действительно друга, которому не нужны были деньги и многочисленные его связи, у которого не было даже одежды, не говоря уже про другое. И впервые Сергею Михайловичу было приятно ему в чём-то угождать, хотя бы в таких мелочах, как откушать чаю, поиграть в карты или шахматы за задушевными беседами.
– А вот был когда-то такой купец Митрофанов, да я тебе Серёга про него рассказывал. Вот он иногда кутежи то закатывал и в ход тогда цыгане шли с их плясками. Кутежи эти могли несколько суток напролёт не кончаться, – рассказывал Дементий.
И вздумалось Сергею Михайловичу как-то оторваться как купцы при царе горохе. Привезли цыган из самой столицы, из филармонии, денег им немало было отвалено и пели, и плясали они, а с ними Сергей Михайлович до упаду и Лёха был тоже напоен, и водки было выпито немерено.
Вспоминал потом Сергей Михайлович, говоря при этом,
– Понимаю я почему в те времена купцы могли по несколько суток отрываться по полной. А никто их не доставал, телефонов мобильных не было и интернета тоже, заморочек этих всех не было. Мать их! – в сердцах с очередной похмелюги орал он и швырял новый телефон с корпусом из чистого золота в стену.
А потто становился добр и мягок, после двух, трёх рюмок водки.
–Эх, душа ты моя, Дементюшка, – говорил он, прикладывая свою голову на плечо новому другу, -Не бросай меня, ты один у меня и остался.
И так часы тишины и мирных бесед во время которых Дементий ему рассказывал о своей прошлой жизни, о царских временах и временах сталинских, сменялись буйными оргиями и пьянками, и плясками с цыганским хором. Дементий шума не любил, отвык за года от этого и потому временно уходил в старую половину бани, где отсиживался.
Так и текла теперь их общая жизнь. И казалось, что никто не может нарушить их идиллию, потому как всё было тихо мирно, и бурная жизнь сменялась тихими вечерами. И всё шло вроде как своим чередом …
Но потом стал замечать банник Дементий, что что-то поменялось в Сергее Михайловиче. День ото дня он становился всё грустней и грустней, всё хмурей и хмурей, пока совсем не поник головой. И пропали песни и пляски, и водка стала ему не в радость и бабы отошли на второй план, да и часть друзей и партнёров бывших куда-то сливаться стала, а после звонков на телефон Сергей Михайлович становился совсем не в себе. И не радовали его теперь не беседы с другом, не шахматы и не карты. Всё для него стало не в радость, всё опостылело ему. Долго Дементий не решался спросить у него о том, что же случилось, пока Сергей Михайлович сам не открылся ему. Видно припёрло его по самое не могу.
–Плохи дела мои, друг мой, Дёмыч, плохи … Ты моего главного помощника знал ведь, он ко мне сюда приходил – Саня Петров. Он самый … Пропал, вторую неделю нет его. Тут два моих близких кореша, мои люди, куда-то все тоже пропали и ещё… Осталась одна охрана, ну и мои наёмные все. Не пойму, что происходит. Слежка за мной …
– Кто же за тобой следить то будет? Ты ж всему голова в этом городе и области, – удивлён был Дементий.
–Враги, враги Дёмыч. Чую я, чую… Время моё кончается. В стране многих повязали. Не знаю в чём дело. Я и в столице делился с кем надо, там в самом правительстве, а сейчас звоню ему, а абонент не доступен. Самому полететь что ли … Охрана у трёх моих домов видела людей каких то, следят по ходу. -сокрушённо сказал Сергей Михайлович.
Прошла ещё неделя, во время которой он только пил и сидел взаперти. Были ещё какие-то звонки … Звонила и бывшая жена, и любовницы, был даже звонок из правительства, после которого Сергей Михайлович совсем было упал духом. И наконец по происшествии этой недели изрядно потрёпанный, нервный и какой-то весь как больной он стал звать Дементия, который с началом его запоя скрылся из глаз.
– Дементий! Друг мой Дёмыч! Дементий!
Банник появился.
Сергей Михайлович стоя у каменки, упал на колени перед банником и горько заплакал,
– Помогиии, … Помогии … Дёмыч не оставь в беде. Прошу помоги. Никогда больше просить тебя не о чём не буду родной ты мой.
– А чем Серёга? – спросил банник, вылезший на этот раз из-под пола.
– Так ты же этой силой владеешь? Ты ж дух нечистый? Может взглянешь? – не унимался Сергей Михайлович.
– Ладно попробую Серёга, – сказал Дементий и исчез, а через полчаса снова появился и как-то немного неуверенно сказал, – Ты это главное не боись, но там эти вроде … какие при коммуняках были – гэпеушники.
Побледнел как смерть Сергей Михайлович, а потом на пару дней закрылся в новом офисе и ушел в запой. Но прошло два дня и первым делом он обратился, опохмелившись снова к Дементию,
– Помоги мне Дёмыч, последний раз прошу, больше просить не буду.
– Чем же Серёга? – хитро спросил появившейся снова из ниоткуда банник, словно уже понял замысел Сергея Михайловича.
–Как бы сказать …
– Говори, как есть.
– Денег у меня много, очень много и золота. Да не те, что в офшорах или в банках, там их не так много, да её уже может и не спасти уже, и недвижимость тоже могут всю арестовать. Большая часть в наличности, в слитках золотых и драгоценностях. Думал поколению будущему, внукам передать … – со вздохом произнёс он, – Мне бы спрятать это …, куда подальше, чтобы не знал никто …, на время. А куда не знаю… Может ты подскажешь, а ещё лучше и поможешь. Помоги отец, помоги родной. Век не забуду. Спаси … – с надеждой заныл Сергей Михайлович.
Тот долго молчал, как бы раздумывая, а потом ответил ему,
– Ладно, помогу тебе. В Нави спрячем, там никто не найдёт.
– А где Навь то эта? – спросил, разинув рот Сергей Михайлович явно опешив.
– Навь то? … Это мир невидимых духов, это не людской мир. Там и спрячем. Туда простому смертному дороги нет. «Там можно и укрыть», – говорил Дементий, доставая из большой, красивой коробки толстую гаванскую сигару.
– Во оно как … – пролепетал Сергей Михайлович плюхаясь при этом в своё кожаное кресло.
– Да так Серёга … Так… – почти как философ умозаключил Дементий, -Да только одно условие есть.
–Какое же Дёмыч?
– Одну треть нужно будет на откуп отдать.
– Это кому же Дёмыч? – опять разинул рот Сергей Михайлович.
– Кому? Кому? Ему самому, – пуская дым кольцами и закатив глаза пробубнил банник.
– Еммму? … Стало быть самому главному?
– Да самому главному. Хозяину Нави.
– А кто ж хозяин этой самой Нави то? …
– А тебе Серёга лучше и не знать.
– Ну расскажи тогда Дёмыч ты про свой мир, про Навь эту? Какая она? – не унимался Сергей Михайлович.
Долго молчал после этого вопроса Дементий, а потом пуская одно кольцо за другим молвил,
– Да по сути такой же мир, как и Ваш, только не совсем. Тебе же сказки бабка сказывала в детстве про русалок леших небось и про чудищ всяких?
– Да было дело.
– Ну вот там все они и обитают, а ещё там красота несусветная, там мир совсем из других красок, там всё переливается живым огнём, да таким ярким, но ты не слепнешь от него, хотя это не солнце, это другой свет. Но в то же время там есть и сумрачные места. И ещё там все в мире живут. Для людей мы кто есть нечисть …, а там гармония. Я тоже ведь не в Нави живу. Я во временной воронке, которые созданы для таких как я. Ведь нас много и банников, и домовых, и леших. Мы вроде и в Вашем мире, но нас не видно, потому как мы в тоже время и не в Вашем. У Вас это называют другим измерением. Место между Явью и Навью.