Александр Петрович Пальчун
Похождения Аркадия Бобрика
Сокровища во льдах
Аркадий изучал жилище Худовяка.
– А ты неплохо устроился.
– Фрида отвела мне одну комнату под мастерскую.
– А где сама хозяйка?
– Поехала на рынок, она торгует попугайчиками.
Худовяк открыл дверь в соседнюю комнату. Там на столах и подоконниках стояли клетки с попугаями. Несколько пернатых дремали на жердочках, трое или четверо скакали по креслам и диванам.
– Аркаша, только, пожалуйста, говори осторожно. Эти твари лучше всего запоминают нецензурщину.
– Постараюсь, но лучше пойдем в другую комнату.
– Кофе? Чай? И расскажи, книгу дописал?
– Давай кофе. Дописать-то я дописал, а толку? Тесть отказывается печатать. Говорит, материал сырой.
– В каком смысле?
– Надо, мол, еще дорабатывать. Издатель, блин!
– Аркаша, я ведь просил.
Худовяк закрыл дверь, дабы не развращать попугайчиков.
– Сырой! – еще раз недовольно хмыкнул Аркадий. – У него в издательстве с десяток редакторов. И что? Некому доварить? Вот представь, например, я – бедолага-фермер. Привез в ресторан свежую телятину – она с утра, может быть, еще блеяла. А мне говорят: сырая, у нас некому ее сварить. Согласись, настоящий бред!
– А книга о чем?
– Юмор. Сначала Соболевский зарубил «Крестовые походы». А теперь и эту. Говорит, зубоскальство не печатаем, давай на злободневные темы. Леха, а я не могу о злободневном. Реальность вяжет меня по рукам и ногам. Не хватает простора для мысли. Это как тебе оставить живопись и заняться фотографией. Так что я, Леха, поставил на своем тесте крест. Буду сам себя печатать, организую собственное издательство.
– Издательство?! Гм…
– Согласен с твоим «гм». Нужны деньги на регистрацию предприятия и начальный тираж? Но дальше оно покатится с горки.
– О-хо-хо…
– Издательство назову «Бобрик и К»
– А «К» это что?
– Ну не «Каналья» же! Компания. Присоединяйся, а я напишу твою биографию. Издадим стотысячным тиражом.
– Аркаша, не шути.
– Не веришь? Ты просто еще не все о себе знаешь. И не понимаешь, какая тебя ожидает раскрутка. Что это за картина? – Аркадий указал на одно из полотен, висящее на стене.
– Горная вершина в Альпах.
– Я так понимаю, ее никто не берет?
– Как и твои «Крестовые походы».
– А вот после выхода твоей биографии продадим ее за пять миллионов. Только надобно дорисовать козла.
– Какого козла?
– Ну не моего же тестя! Горного – с рогами.
– Что-то я не понимаю…
– А ты послушай.
Аркадий зашагал по кухне взад-вперед. Ему, как и многим лекторам, во время выступления требовался променад.
– Перво-наперво надо объяснить читателям историю возникновения этой картины. Она родилась из твоих воспоминаний… очень трагических… Ты разбился на вертолете.
– Погоди, какой вертолет?
– Обыкновенный. Пусть будет шестиместный Robinson. Ты возвращался на нем из Танзании. Рисовал там аборигенов и напросился, чтобы тебя подбросили в Найроби. В Танзании, сам понимаешь, туго с регулярными рейсами. Тебя взяли на борт. Но ты не подозревал, что этим рейсом контрабандисты перевозят восемь миллионов долларов.
– Аркаша, зачем контрабандистам, да еще с миллионами, попутчик вроде меня?
– Как зачем? Если они попадутся с деньгами, то скажут, что деньги твои. Им ничего не будет, а тебе сорок лет тюрьмы.
Худовяк нахмурился:
– Аркаша, не впутывай меня в это дело.
– Не волнуйся, вся закончится благополучно – вертолет разобьется. При плохой видимости он столкнется вот с этим ледяным пиком, – Аркадий указал на картину.
Худовяк сделался еще угрюмей.
– Но ты останешься в живых, – продолжил Аркадий. – Всего лишь поломаешь две ноги и так кое-что по мелочи. За контрабандистов можешь не беспокоиться – они разобьются насмерть.
– А я останусь в горах? Один? С поломанными ногами?!
– Ничего страшного, лежишь неподалеку от места крушения. И что ты видишь? Обломки вертолета, а рядом на заснеженном плато толстым слоем рассыпаны деньги.
– Восемь миллионов?
– Совершенно верно – выпали из вертолета. Легкий ветерок шевелит купюры, припорашивает снежком. А тебе их совсем не хочется – не до денег. Да и магазинов-то поблизости нет.
– Да-а-ас, Аркаша. Теперь я понимаю твоего тестя.
– Ты недослушал. И здесь на помощь тебе приходит козел.
– Прекрати обзывать своего тестя.
– И не думал. Настоящий козел – горный. Он решил тебя атаковать, поскольку та забрел на его территорию.
– Этого еще не хватало!
– Ты не понравился рогатому единоличнику – вместе с тобой появился неприятный запах. Леха, я только о керосине. Керосин вытекает из разбитого вертолета и поганит козлиное пастбище. Ты берешь одну из купюр, облитую керосином, и тоже недоволен – только зря руки вымазал.
И вот этот козел решает отомстить за испорченную экологию. Он нападает на тебя. Но ты тоже не дурак. Ноги у тебя поломаны, но руки-то работают. Ты цепляешься ими за рога, чтобы предотвратить следующую атаку.
– Господи! И что дальше?
– Сколько ты весишь?
– Примерно восемьдесят.
– Леха, не скромничай – в тебе все девяносто.
– Могу стать на весы.
– Не надо, тем более – с поломанными ногами. А что делает эта рогатая скотина? Правильно. Она дергается, хочет избавиться от тебя. Но ты держишься крепко, и твои девяносто кг увлекают животное вниз – гравитацию еще никто не отменил. И вот через каких-то полчаса ты уже у подножья горы.
– Фух! У меня даже руки вспотели от козлиных рогов.
– Но здесь, Леха, последние силы покидают тебя, и ты теряешь сознание. Козел, благополучно избавившись от цепкой поклажи, оставляет зеленую лужайку. Там тебя и находят местные жители.
– Аркаша, я никогда не буду читать твои книги. У меня от этой истории волосы шевелятся.
– А представь читателей, которые услышат ее!
– Но я хоть останусь в живых?
– Конечно, несмотря на то, что оказался в племени людоедов. Хочешь к людоедам?
– Нет. И не уговаривай.
– Хорошо, пусть будет по-твоему. Ты попал к чернокожим вегетарианцам. Они, как и все травоядные, люди отзывчивые. Аборигены затолкают тебя в первый попавшийся вертолет, и ты улетишь в один из госпиталей в Найроби. Кстати, пока не забыл, когда в Доме книги будем презентовать твою биографию, для достоверности примотаем к ногам дощечки от штакетника. Не сверху, а под брюки. Будешь ходить на манер циркуля.
– Погоди. Но ты начал историю с картины?
– Разумеется! По-твоему, откуда она появилась?
– Откуда?
– Ты захотел избавиться от гнетущих тебя воспоминаний. В этом месте я приплету Фрейда – мол, ты решил выплеснуть психологический негатив на полотно. Только не забудь дорисовать спасительного козла. Ты представляешь, насколько твоя картины вырастит в цене после произошедшей с тобой истории?! Кстати, выпустим книгу в серии «Жизнь замечательных людей».
– А можно?
– Конечно. А теперь посчитай, сколько людей захотят узнать, где находится козлиная гора с миллионами бесхозных денег? А ты и сам толком не знаешь, где она. Смутно помнишь козла, заснеженный пик, денежную поляну и капающий на доллары керосин.
– Аркаша, я не люблю запах керосина.
– А еще ты помнишь тающий ледник. Температура возрастает – сам понимаешь, потепление – скоро потекут ручьи и смоют восемь миллионов.
– Черт подери! Мне и самому захотелось отыскать эти деньги.
– Леха, не надо марать руки о мафиозно-керосиновые баксы. Ты больше заработаешь на этой и на других картинах после выхода книги. Только тебе придется изменить технику живописи.
– И чем тебе не нравится нынешняя техника?
– А тем, что ты стал подражателем и уходишь от прежней своей манеры. Да-да, я о том, как ты штанами оставил гениальные разводы в классном углу. Они у меня до сих пор стоят перед глазами. Леха, ты продолжай в том же стиле – рисуй пятнистые абстракции. Хочешь, добавь пару треугольников и квадратиков, если уж так нравится геометрия. И обязательно поменяй имидж.
– А имидж тебя чем не устраивает?
– Меня устраивает. А вот публика любит кумиров с изъянами.
– Хочешь сказать, мои ноги не срастутся?
– Срастутся. Но в сырую погоду они возьмут на себя обязанности барометра и станут корежить твою психику. Тебе ничего не останется, как обратиться к спиртному. Только в нем ты будешь находить забвение, и все закончится алкоголизмом.
– Спасибо.
– Леха, посмотри в окошко – и на солнце бывают пятна. Желательно, чтобы на презентации книги ты едва держался на ногах.
– На поломанных?
– В другом смысле. Чтобы явил поклонникам свою приобретенную слабость. Можешь даже кого-то обматерить, например, критиков. А еще лучше, побуянить.
– Может не надо?
– Ты меня удивляешь! Прикинь, сколько у нас пьющих? Миллионы! И все они сразу проникнутся к тебе уважением. Миллионы поклонников! И еще. С этого момента не стригись и забудь о бритве. Так ты сделаешься понятней для народа – не надо ломать стереотипы. А если уж ломать, так кардинально – измени свое имя и фамилию.
– Тут я возражаю.
– Хорошо. Тогда изменим только имя и отчество. «Леонид Андреевич» заменим на «Знаменитый Художник». Во всех каталогах будешь «Знаменитый Художник Худовяк». Ну как?
– Вроде бы неплохо.
– Многое зависит и от того, под каким названием выйдет твоя биография. Как тебе «Любовь и деньги»? А назови мы, предположим, иначе – «Любовь к деньгам» – уже не то.
– Согласен, намного хуже. Аркаша, а если я нарисую попугайчика, сидящего на козлиных рогах? Фрида хочет, чтобы я рисовал попугайчиков – они последнее время на рынке плохо расходятся.
– Да ради бога! Рисуй. Пусть ломают голову, что ты хотел донести своей говорящей птичкой. А те, кто заинтересуются мафиозными деньгами, пусть ищут, на каких ледниках обитают попугайчики.
Регистрация предприятия
Когда гениальный план составлен, лучшее что можно придумать – немедленно его исполнить.
Аркадий Бобрик и будущий Знаменитый Художник, – но пока еще Леонид Худовяк – подготовили уставные документы издательства и отправились в мэрию для их регистрации. Нужного человека, который поможет с оформлением, подсказал Соболевский.
Завтрашние издатели стали в очередь у дверей 311-го кабинета. Разумеется, постоянно приходилось отгонять прохиндеев, норовивших проскользнуть на прием впереди остальных. Один из ловкачей, например, взял папку под мышку, выпятил живот и напустил на себя сонное безразличие – хотел сойти за сотрудника мэрии. Но не хватило убедительности, которая приобретается годами работы в подобных учреждениях. Хитреца поймали за полу пиджака и отправили в конец очереди. Не помогло и «я только на минутку».
Наконец, Аркадий и Леонид вошли в кабинет. Встретил их изможденный худой чиновник, вероятно, не первый год прикованный к столу своими обязанностями. Сзади и справа от чиновника до потолка высились полки, уставленные рядами толстенных папок. «Когда-то и наша будет среди них», – подумали ходоки.
– Мы от Иннокентия Павловича, – предупредил Аркадий.
Чиновник кивнул, ознакомился с уставом, а затем профессионально вздохнул.
Удивительно, насколько красноречивым может быть обыкновенный выдох.
– Что вы тут написали? – сказал чиновник скрипучим голосом, благодаря которому Аркадий сразу же окрестил его Кузнечиком.
– В этой графе, – продолжил Кузнечик, – следует указать не «издательство», а «предприятие». А в этой – наоборот. И тут у вас запятая вместо двоеточия.
– Мы впервые, – пролепетал Худовяк, – сейчас исправим.
– Да здесь на каждой странице! Все надо переписать.
– Мы скачали бланки с вашего сайта, – попытался возразить Аркадий.
– Сайт уже две недели не обновлялся. За это время приняли четыре закона и восемь поправок.
– И как же нам быть?
Кузнечик оторвал голову от бумаг, оценил балансовую стоимость ходоков.
– Вам повезло, что попали ко мне.
При этих словах кошелек в кармане Аркадия спазматически содрогнулся, примерно как желудок накануне опустошения.
– Поднимитесь этажом выше – в 408-й кабинет, – порекомендовал Кузнечик. – Обратитесь к Зинаиде Ивановне, она подготовит ваш устав. Не забудьте отблагодарить, – четыреста будет достаточно. Приходите через неделю.
– Вот что значит дилетанты! – сказал Аркадий в коридоре. – Убили два часа, когда сразу надо было в 408-й.
Этажом выше их встретила энергичная дама со зловеще-кровавым маникюром.
Когда выходили из кабинета, Аркадий заметил:
– Ничего не скажешь – обдирает со знанием дела.
– Да бог с ними, с долларами, – отмахнулся Худовяк. – Я теперь, после катастрофы в горах, видеть их не могу – керосином отдают.
Неделя пролетела незаметно. Аркадий и Леонид вновь навестили 311-й кабинет. Но к их удивлению на месте Кузнечика сидел усатый раздобревший толстяк. Аркадий непроизвольно сразу же окрестил чиновника Колобком.
– Да. Я в курсе, все готово, – дружелюбно сказал Колобок. Он поднялся, отыскал на полке нужную папку. Но тут неожиданно дальнейшему ходу событий помешала незнакомка. Женщина с криком влетела в кабинет:
– Мерзавец! Тебе это с рук не сойдет! Ты ответишь за свои махинации! И ты, и твоя Зинаида, будете грызть сухари за решеткой! – Женщина повернулась в сторону Аркадия и Леонида. – И те, кто взятки давал – тоже! До встречи в суде!
Женщина выскочила из кабинета.
– Кто это? – спросил Аркадий.
Колобок поморщился.
– Супруга. Узнала про Зинаиду.
– Из 408-го?
– Да. Но мы с Зиночкой намерены отстаивать свое право на совместное счастье. Не помешает ни она, ни ее скрипучий Таракан.
– Таракан? – удивился Аркадий.
Да! Таракан, которого я заменяю на этом месте. Он, видите ли, отправился в санаторий язву лечить! Знаем, какое там лечение! А Зина тут работай за двоих! Изумительная, обворожительная женщина – вы сами видели.
– Да-да, видели. Просто невероятно, как она жила с этим Сверчком?!
– С кем?
– С Кузнечиком.
– Теперь она живет со мной.
– Извините, – Аркадий направил разговор в производственное русло, – готов ли наш устав?
– Готов. Но лучше немного повременить, пока она угомонится, – Колобок кивнул в сторону двери. – Еще и в самом деле побежит в прокуратуру. Не будем давать ей козыри в руки. Приходите через неделю.
В назначенный срок будущие издатели вновь навестили 311-й кабинет.
На этот раз за столом сидел прежний Кузнечик. После лечения в санатории он еще больше осунулся и похудел. Неясно, что стало тому причиной? Неправильно назначенные в санатории процедуры, или оставленная дома жена?
Заметив вошедших, Кузнечик выпрыгнул из-за стола:
– А-а-а! Вот и вы, голубчики! – – Вон отсюда! Немедленно!
Ходоки не ожидали подобного гостеприимства.
– Я раскрою все ваши махинации! – завопил Кузнечик.
– Какие махинации?
– Которые устроили с Зинаидой и Колобком! Вы у меня быстро окажетесь за решеткой. – Кузнечик бросил на стол худосочную папку. – В вашем уставе все неправильно! Все точки! Все запятые! Забирайте, и чтобы я вас больше не видел! Никогда, запомните, никогда у вас не выйдет зарегистрировать предприятие!
Посетители вышли из кабинета. Что удивительно, никто из стоящих в очереди не торопился занять их место. Никому не хотелось попасть под горячую руку.
На пороге квартиры несостоявшихся предпринимателей встретила Юля.
– Что вы там натворили?
– Где?
– В мэрии. Папе звонил его друг и сказал, что никогда этого не забудет. Благодаря вам, папин товарищ лишился жены. Он так кричал на папу. А вы понимаете, что значит поссориться с мэрией?
– Мы сейчас пойдем и расскажем Иннокентию Павловичу, как все произошло.
– Не надо. Папа принял корвалол, и сказал, что не хочет никого видеть.
– Тогда и мы пойдем выпьем.
– Корвалол?
– Нет, что-нибудь покрепче, – сказал Аркадий, – помянем наше издательство.
Изъятие фальшивок
Леонид Худовяк, как уже говорилось, помирился с Фридой, вернулся в ее квартиру, где стал работать еще плодотворней. Свою новую картину «Рассвет на морском дне» он оценил в сто долларов, поэтому запросил сразу триста. Но покупатель, назвавшийся Нестором, повел себя более чем странно.
– Я не из тех, кто обирает художников, – воспротивился покупатель. – Я хочу спать спокойно. Зачем мне укоры совести? Возьму только за полторы тысячи. Не меньше. А вот этот этюдик, когда закончите, согласен приобрести за пятьсот.
– Сегодня же завершу.
– Вот и отлично. Тогда завтра заберу две работы сразу. И не вздумайте предложить кому-то другому!
Нестор прошелся по мастерской, со знанием дела оценил еще пару картин. Вне всякого сомнения, у покупателя был отличный вкусом. Да и сам он был скроен на славу: широкоплечий, осанистый, с ухоженными усами и уверенным голосом. Было понятно, уж если он примет какое-то решение, то обязательно выполнит.
– Жадность и глупость, вот что подкашивает нашего брата коллекционера, – продолжил Нестор, изучая картины. – Художник до судорог в ногах надсаживается у мольберта, а барышники предлагает копейки. Вот если бы мастер штамповал картины на 3D-принтере, тогда другое дело.
– Картины на 3D-принтере? – удивился Аркадий, присутствующий при разговоре.
– А почему бы и нет? С помощью таких принтеров сегодня даже дома строят, печенку с селезенкой заново штампуют. Установи нужную программу, и любая фотография превратится в шедевр – от фламандцев не отличишь.
– Интересная идейка, – покачал головой Аркадий.
– Но я бы не хотел иметь дело с такими, с позволения сказать, художниками. И с теми, кто рисует деньги. А сегодня подобной публики развелось – отбоя нет. Обнаглели до того, что звонят и предлагают товар.
– Картины?
– Фальшивые деньги! – Нестор вынул из кармана телефон. – Вот, смотрите, сегодня утром трижды звонил. Предлагает настоящие менять на фальшивки. Один к десяти.
– То есть? – переспросил Худовяк.
– Меняет одну натуральную тысячу долларов на десять тысяч своих, которые от настоящих не отличишь.
– И где обитают такие специалисты? – поинтересовался Аркадий.
– Где, где… в типографии… в издательстве «Геликон-Бук».
Аркадий опешил:
– В «Геликон-Бук»?!
– Контора Соболевского! – воскликнул Худовяк. – Неплохо окопался твой родственничек.
– Этого не может быть, – возразил Аркадий. – Иннокентий Павлович никогда не пойдет на криминал.
– Значит, кто-то орудует за его спиной, – предположил Нестор. – А отвечать будет ваш родственник. У него есть компаньоны?
– Есть один. Папашка на него жаловался, говорит – хитрая бестия. Но тут он, похоже, зарвался. Надо бы его осадить.
– Пусть полиция осаждает, мое дело коллекционное, – возразил Нестор. – Не хватало еще связаться с мафией! У них быстро в изваяние превратишься.
– В какое изваяние?
– В каменное – в памятник на могиле!
Аркадий возразил:
– По-вашему, надо спокойно наблюдать, как фальшивомонетчик подводят под статью порядочного человека?
– Ваш родственник порядочный?!
– Порядочней не бывает. Я позвоню в полицию.
– А то в полиции без вас не знают. Если б рыльце не в пушку, давно бы накрыли.
– Тогда скажите номер того, кто звонил, я сам поеду.
– И я с тобой, – поддержал Худовяк.
Нестор нахмурился. После некоторого колебания сказал:
– Так и быть. И я с вами. Но, чувствую, втяните вы меня в нехорошую историю!
Общественная бригада по противодействию организованной преступности прибыла в издательство «Геликон-Бук».
– Он сказал, что сидит в типографии, в подвале, – объяснил Нестор.
– Я знаю, где это, – ответил Аркадий.
– Уже менял?
– Нет. Папашка знакомил с производством.
Нестор указал на роскошный вестибюль.
– Вот, смотрите! И так повсюду – сверху мирное благолепие, а внизу, как на океанской глубине, обитают чудовища.
На лифте опустились в производственное помещение, где огромные печатные машины прожорливо заглатывали полосы бумаги. На выходе готовая продукция резалась и укладывалась стопами. Здесь же дожидались своей участи бумажные бухты, весом не менее тонны.
– Сколько же бабла из них можно наштамповать? – перекрывая гул, крикнул Худовяк. – Зачем тебе, Аркаша, печатать книги, когда родственник печатает деньги?!
Аркадий промолчал. Он подошел к штабелю готовых книг, на корешках которых прочитал «Библия».
– Посторонись! – послышалось сбоку.
Типографский работник отодвинул ротозеев и положил на Священное писание стопу листов неразрезанных игральных карт – червонных тузов.
Увидев этакое непотребство, Нестор тяжело вздохнул. Когда подошли к кабинету он предупредил:
– С этим бандитом надо построже, чтобы не успел опомниться и оказать сопротивление.
Но, похоже, предосторожность была излишней. В кабинете они застали сухонького старичка. Он мирно сидел за столом, склонившись над бумагами. При появлении незнакомцев поднял голову.
«Вот он, вот он – современный Кощей! Чахнет над златом», – подумал Аркадий.
– Слушаю вас, – сказал старик.
Нестор не дал ему опомниться.
– Если слушаешь, то, как и договаривались, гони десять тысяч!
– Какие десять тысяч?
– Непонятливый?! Объяснить?! А ну быстро!
Старик заморгал.
Психологическую атаку продолжил Аркадий.
– Дедуля, твоя песенка спета!
– Гони в десять раз больше! – добавил Нестор и кинул на стол пачку долларов.
Старик понял, о чем идет речь, дрожащей рукой открыл сейф.
– Десять штук! – повторил Нестор.
Старик вынул из сейфа десять пачек, испуганно положил их на стол и ожидал дальнейших указаний.
– Этого хватит, – ответил Аркадий на его безмолвный вопрос. – Остальное отдашь, когда приедет полиция.
– Вот именно! – подтвердил Нестор. – Мы свое дело сделали. Остальное за правосудием. – Нестор сгреб деньги в полиэтиленовый пакет и направился к двери. На пороге обернулся. – Никуда не выходи. Группа захвата уже едет к тебе!
Когда вышли из бизнес-центра Нестор сказал:
– Я думаю, они специально посадили этакую мумию. Приедет полиция, а его с перепугу хватит удар. И все – концы в воду! К настоящим организаторам не дотянуться.
– А я думаю, – заметил Аркадий, – остальных попросту нет. – Он один все это замутил. А мой тесть ничего не знает.
– А если он и в самом деле не замешан? – предположил Сорокин. – Тогда твоему тестю не позавидуешь. Эта развалина обязательно укажет на него. Может, не надо поднимать шума? Предупредим Соболевского, что делается за его спиной, пусть сам разбирается.
– Нет-нет, надо в полицию! – возразил Нестор.
Аркадий подумал и принял сторону Сорокина.
– Ты прав, Мишаня. Зачем позорить невиновного? Начнется расследование, пойдут пересуды…
– Как знаете, – неохотно согласился Нестор. – Я вам продемонстрировал подпольную контору, а уж вы со своими родственниками разбирайтесь сами.
В ближайшем сквере Нестор присел на скамью, открыл полиэтиленовый пакет, вынул две пачки фальшивок.
– Держите.
– Зачем?
– А что вы покажете родственнику? И потом, без вас, мужики, я бы не справился.
Аркадий сунул деньги в карман, уважительно похлопал Нестора по плечу.
– А ты молодец! Серьезно наехал. Жаль, конечно, что потерял тысячу.
– Я что, похож на идиота? – ответил Нестор. – Я ему тоже отдал фальшивые. Ладно, мужики, мне пора. Разбирайтесь сами, но лучше, как и решили – без полиции. Все, пока. Еще созвонимся.
Нестор зашагал в сторону метро.
– А где он взял фальшивую тысячу? – озадаченно спросил Аркадий, вынимая из кармана пачку денег.
Сорокин разорвал бумажную полоску, скрепляющую доллары, поднес купюру к глазам.
– Продукция – не подкопаешься. И водяные знаки на месте.
– И защитная полоска, – подхватил Аркадий.
– И микротекст там, где положено.
Сорокин попробовал растянуть банкноту и неожиданно его голос дрогнул.
– А ты знаешь… она настоящая!
– Как настоящая?!
– Обыкновенно! Скорее всего, старик перепутал. Отдал настоящие. А вот усы у Нестора мне показались подозрительными.
– Почему?
– Слишком пышные, вроде как приклеенные.
У Соболевских Аркадия и Михаила ожидала новая неожиданность. Стоило переступить порог, как Ирина прошептала:
– Не шумите, папе плохо.
– Что с ним?
– Три налетчика ограбили издательство. Ворвались в типографию и отняли у Евсеича деньги.
– У… какого Евсеича?
– Папиного компаньона. Папа так разволновался, что не может успокоиться.
Из спальни, пошатываясь и никого не замечая, вышел Иннокентий Павлович. Неожиданно он схватился за голову:
– В центре Москвы! Среди бела дня! Налоговая грабит, поставщики грабят, розница грабит! А теперь и бандиты!
Ирина бросилась к отцу.
– Папа, успокойся. Сколько они взяли?
Иннокентий Павлович только теперь заметил молодых людей.
– Евсеич сказал, тридцать пять тысяч! Мы собирали на покупку бумаги – наличными дешевле. И как мы теперь без бумаги?!
Причитая и проклиная судьбу, Иннокентий Павлович ушел в спальню.
Сорокин тяжело вздохнул.
– Да-а-ас, вот это номер!
– Ужас! – согласился Аркадий.
– Я так боюсь за папу, – сказала Ирина.
– В такой ситуации мы не можем остаться в стороне, – сказал Аркадий. Он вынул из кармана две пачки денег и отдал их Ирине. – Возьми, передай папе. Чем можем, всегда поможем. В любое время готовы подставить плечо.
