Александр Можаев
Великий посад Москвы. Подлинная история Китай-города

© А. Можаев, текст, иллюстрации, 2022

© Государственная Третьяковская галерея, 2022

© Государственный музей архитектуры имени А.В. Щусева, 2022

© ГИМ, 2022

© ФГБУК «Государственный историко-культурный музей-заповедник «Московский Кремль», 2022

© ФАА РГАДА, 2022

© ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Вступление

О Китай-городе написано много, и много еще предстоит написать. Это вторая по возрасту и по значимости часть центра Москвы, район с огромной концентрацией архитектурных и археологических памятников, место с гигантским культурным и градообразующим потенциалом. В XVII столетии, во времена своего наивысшего расцвета, Китай-город (он же Великий посад) обстраивался множеством храмов, великолепными частными и государевыми каменными зданиями и занимал особое положение в столичном центре.

Первая в России новогодняя ёлка установлена 1 января 1700 г. на Ильинском крестце Китай-города

Он был продолжением Кремля, структурой и качеством застройки более всего напоминая его несохранившуюся восточную половину, которую занимали многочисленные усадьбы знати, монастыри и богатые монастырские подворья. Последующая история бывшего Великого посада стала историей упрощения смыслов и сокращения содержания. На месте сложносочиненных кварталов с множеством домовладений и разновременных построек возникали крупные, монотонные деловые и административные объекты либо пустые пространства. В Москве процесс регулирования, а на самом деле упрощения городской структуры был начат строительством петровского Арсенала, продолжен множеством «реновационных» проектов XVIII–XIX столетий, а в 1930-е обернулся лихой идеей строительства гигантского комплекса Наркомтяжпрома на территории всего Китай-города. По счастью, идея не была реализована, но в ХХ веке более трети китайгородских кварталов были перепланированы либо утрачены. И тем не менее в плане сохранности древней планировки Китай-город находится в гораздо лучшем положении, чем Кремль, и до сих пор может стать Старым городом в европейско-туристическом смысле слова: с удивительной глубиной памяти, с торговыми улицами и хитрыми дворами, со спрятанными в неожиданных местах осколками городской древности.

Наличник XVII в., скрывавшийся под поздней штукатуркой Братского корпуса на Варварке. Фото начала 1960-х

Китайгородские объекты, достоверно построенные ранее основания Петербурга и сохранившиеся до наших дней. Обозначены на плане Москвы 1852 г. Схема автора

Разрушение исторической ткани Китай-города, точечно продолжающееся по сию пору, в известной мере является следствием плохой изученности места, небрежным отношением к его архитектурной среде, окружающей показательно реставрированные памятники. Современные проекты реновации также демонстрируют полное отсутствие интереса к историческому контексту^[1]. Это значит, что о Китай-городе надо продолжать говорить и по-прежнему надо искать его, так как самые общеизвестные памятники нередко оказываются плохо изучены, а постулат о ценности средовой застройки всякий раз приходится доказывать заново. Тем более имея в виду, что здесь каждый заурядный дом дореволюционной постройки может скрывать в себе вековые глубины и удивительные открытия.

Для автора этих строк знакомство с Китай-городом начиналось с «Каменной летописи Москвы» А. В. Иконникова и, конечно, «Истории московских переулков» С. К. Романюка. Листая эти книги сегодня, можно заметить, что за минувшие 30–40 лет Китай-город стал изрядно объемнее. Трогательная скромность советской власти, не любившей вспоминать о своих прошлых, даже официально признанных ошибках, вычеркивала из книг память о важнейших структурных объектах, уничтоженных в 1930-е годы. Они упоминались в общих исторических обзорах, но до лаконичных публикаций в «Памятниках архитектуры Москвы» 1983 года лишь старожилы знали, как выглядели Казанский собор, Никола Большой Крест или Воскресенские ворота. По-настоящему старый Китай-город явился в незабываемых материалах журнала «Архитектура и строительство Москвы» в конце восьмидесятых, а огромное количество архивных фотографий зарядских переулков обнародовано в Интернете лишь в 2010-х. В то же время открывались вновь выявленные памятники, найденные реставраторами внутри поздних построек, а раскопки и архивные исследования помогали проявлять пласт важнейших объектов, утраченных в XVIII–XIX столетиях. Исчезнув из городского пространства, они продолжают незримо присутствовать в преданиях современного города – древние Торговые ряды, Посольский и Печатный дворы, петровская Аптека, давно упраздненные храмы.

На данный момент неплохо изучена история церковных и монастырских владений, изданы многочисленные воспоминания о быте купеческого Китай-города XIX – начала ХХ века, но история застройки и жизни гражданских усадеб более раннего периода все еще имеет множество белых пятен. В 2016 году появилась книга О. П. и А. С. Щенковых «Московский центр в Китай-городе XVI–XVII вв.», в которой воедино собран большой объем информации о храмах и усадьбах, а также приведены схемы реконструкции планировки кварталов по описям первой трети и конца XVII века.

В предлагаемой вашему вниманию работе сведены разрозненные по множеству публикаций сведения о гражданской каменной застройке частных, монастырских и казенных владений конца XV – начала XVIII веков. В первой части книги речь пойдет об общей картине Китайгородского ансамбля в его лучшие годы. Мы не будем останавливаться на моментах, детально изложенных в других источниках, но обозначим общую хронологию и географию, отметив при этом некоторые колоритные подробности, как правило, остающиеся на периферии внимания исторических обзоров. Здесь же мы приводим общий очерк развития гражданской архитектуры Москвы рассматриваемого периода. Вторая часть книги следует формату справочника-путеводителя по древнему Китай-городу, в котором существующие и давно утраченные памятники помещены в один ряд. Многие архивные материалы публикуются впервые. Работа сопровождается авторскими графическими реконструкциями ряда панорам прежней столицы. В целом же эта книга – попытка сложить вместе осколки разбитого шедевра, представить себе градостроительную и житейскую ситуацию, в которой возникали и существовали рассматриваемые нами объекты. И, по возможности, рассмотреть личности их великолепных строителей.

Часть первая
Общий обзор истории и топографии Китай-города. Наиболее важные составляющие его своеобразия. Гражданское каменное строительство Москвы: хронология, типология, локальные особенности и замечательные нюансы

Историческая география

Сегодняшний Китай-город – это Красная площадь, Васильевский спуск и три популярные улицы: Никольская, Ильинка и Варварка. Об этом приходится напоминать ввиду бестолковой путаницы имен (перетягивание Китая в сторону Ивановской горки), поводом для которой послужило неудачное переименование станции метро «Площадь Ногина», на самом деле находящейся вне пределов географического Китай-города. Плюс то, что на данный момент Китай-город – неофициальный исторический топоним, не обозначенный на карте, кроме разве названия станции, соседнего с ней Китайгородского проезда и знакомого многим активным горожанам ОВД «Китай-город».

Троица в Никитниках: прекрасная тень прекрасного храма, являющаяся на стене одного из домов, в начале ХХ в. лишивших Китай-город его древнего силуэта

Мы же обратимся к относительно ранней истории места, когда деревянная застройка домовладений постепенно сменялась капитальной, каменной. На Великом посаде этот процесс начинается почти одновременно с Кремлем, на рубеже XV–XVI веков, а ближе к концу XVII века каменным здесь становится не только подавляющее большинство жилых домов, но и отдельные надворные постройки.

Вид на Терема с не существующей ныне Боярской площадки Государева двора.

Картина Ф. Алексеева, 1801

Такая картина не очень соответствует принятому стереотипу: когда мы говорим о допетровской Москве, то представляем себе деревянный город, средь избушек которого кое-где поднимаются каменные палаты, стоящие в глубине просторных домовладений. Это справедливо для Китай-города начала и для Белого города конца XVII столетия. Но к 1690-м годам Китай-город настолько плотно застраивается кирпичными зданиями, что они начинают формировать красные линии, а на Певческой улице даже образуют сплошной фронт с арочными проездами во дворы. Начинает заметно меняться тип городской застройки, и кажется, мы пока не очень представляем, каким был город этого переходного времени.

Автору запомнилась цитата, прочитанная когда-то в журнале «Вокруг света», – речь шла о поисках могилы короля Артура. Дескать, Гластонберийские монахи однажды вскрыли гробницу, где увидели могучие кости короля и «кости королевы Гвиневры, которые были прекрасны». Эти слова часто вспоминаются при размышлении о том, сколь должна была быть удивительна до- и раннепетровская Москва, ежели столь прекрасны доставшиеся нам осколки.

Усадьбы знати, стоявшие на Староваганьковском холме, когда-то смотрели в окна жилых комнат Государева двора. Сейчас Теремной дворец с этой стороны виден лишь в случайную прореху, выбитую в застройке немецкой авиабомбой

В этом плане символичен Теремной дворец Кремля. Он очень хорош, изящен, но все же недотягивает до правильного царского дворца из русских сказок. И точно, сохранившийся фрагмент здания оказывается центральной, но совсем небольшой частью утраченного комплекса. Государев двор был целой вереницей дворцов, ступенчатыми пирамидами прорастающих из огромного подклета, опоясанного аркадами переходов, – во второй половине XVII века он, пожалуй, даже превосходил знакомый нам сказочный образ сложностью и великолепием деталей. Занятно, что полуразрушенные древние памятники, как правило, обретаются в нижних ярусах поздних построек, а здесь наоборот: неизменными остались верхние этажи Теремов, зажатые кровлями поздних зданий, словно верхушка невидимого айсберга.

«На наш взгляд современного человека, это был огромный музей сокровищ».

И. Билибин, иллюстрация к «Сказке о царе Салтане», 1905

То же касается утраченной градообразующей роли допетровских памятников. Верхняя часть Теремного дворца – стоящий на открытой террасе Теремок – была вершиной города, с которой государь, его сыновья и его ближние, наиболее доверенные люди могли наблюдать раскинувшуюся окрест столицу. Одновременно Теремок был вершиной иерархической пирамиды, которая отражалась в устройстве дворца: ярусы, соединенные внешними лестницами, каждая из которых «отсеивает» менее достойных. Выше Теремка были только купола кремлевских соборов. А сейчас скрытый поздними зданиями Теремной дворец можно увидеть только с самых ближних ракурсов в самом Кремле и с двух-трех случайных точек вне его. Не говоря о том, что интерьеры легендарного памятника, находящегося на закрытой территории, для подавляющего большинства москвичей и гостей столицы по-прежнему существуют лишь на картинках.

Вся древняя Москва видится из сегодняшнего дня такой же призрачной глыбой: мы очень немного знаем о сохранившихся и утраченных знаковых объектах, о наиболее богатых и ярких постройках города и совсем плохо представляем сам город – гигантскую основу, над которой они возвышались. Мы можем лишь вообразить себе сложность этого комплекса и былое взаимодействие его элементов. Архитектурный образ многобашенной столицы сложился как раз ко времени основания Петербурга. Москва, потрясающе преобразившаяся в 1680 – 1690-е, резко обмелела, надолго выпала из поля зрения художников, а потом еще и сгорела в пожаре 1812 года. Мы имеем всего несколько более-менее реалистичных изображений города, выполненных в начале XVIII века и ранее, а первый обстоятельный портретист Москвы художник Федор Алексеев приехал сюда лишь в 1800 году. Целые архитектурные комплексы (в том числе и в Китай-городе) остались незафиксированными до своего полного или частичного разрушения.

Мы не знаем, как выглядели первые каменные здания соборов китайгородских монастырей, какими были многие древние церкви, утраченные в XVIII–XIX веках, как выглядели орленые башни Посольского и Старого Гостиного дворов. И наконец, мы почти ничего не знаем о десятках утраченных жилых палат XVI–XVII столетий, которые были здесь представлены во всем разнообразии видов, от самых простых келий монастырей и подворий до великолепных купеческих и боярских дворцов, которые наверняка могли бы занять заметное место в истории русской архитектуры. Исследователь Ю. П. Спегальский говорил о древнем Пскове: «На наш взгляд современного человека, это был огромный музей сокровищ, которым цены не было». Тем более это применимо к древней столице, на территории которой могли бы разместиться несколько иных славных и богатых русских городов.

Древняя Москва была очень сложна, и, вероятно, отдельные районы и слободы могли иметь свои черты бытового и архитектурного своеобразия. Представляется важным научиться различать нюансы, понимать разнородность древнего города и разницу в плотности и качестве застройки его отдельных частей и улиц. Основной чертой своеобразия Китай-города наверняка была его насыщенность, исключительная плотность и контрастность застройки, еще более оттеняемая соседством с невообразимыми куполами Покровского собора. Эти качества сохраняются в нем и теперь, хотя современные контрасты далеки от гармоничного многообразия средневекового города. Москва пребывала в ладу с собой, пока следовала естественной логике развития отдельных улиц и домовладений, а не железной воле придуманных генпланов.

Первое Подмосковье

Когда-то здесь шумел древний лес, надо полагать, грибной и прекрасный. Исследования показывают, что лес был сложносочиненным, в нем чередовались ольха, вяз, липа, ель, орешник, на более высоких участках преобладали сосны. Природный ландшафт этих мест тысячу лет назад стал одним из факторов грядущего расцвета Москвы. Собственно, в самом начале здесь был лишь высокий холм на стрелке двух рек, удобный для устройства укрепленного поселения, и Неглименский брод под холмом, у которого сходились дороги в более древние города (Киев, Новгород, Владимир). Ситуация выгодная, но не уникальная. Однако оказывается, что присутствовал еще один замечательный фактор: на территории нынешнего центра Москвы встречались сразу восемь типов ландшафта, чего не было более нигде в пределах Русской (Восточно-Европейской) равнины, от Черного до Белого моря. Что предполагает богатые возможности для хозяйственной деятельности очень разного рода^[2].

Иван Шишкин, «Лесные дали». Таким во времена основания Москвы мог быть вид от Кучкова поля к речной излучине у Котельников

Самые ранние археологические находки в центре Москвы относятся к каменному веку (IV–III тысячелетие до нашей эры). У Спасских ворот Кремля в 1928 году был найден боевой каменный топор фатьяновской культуры, II тысячи лет до н. э. (как говорят мудрецы: короткообушковый экземпляр с клиновидным асимметричным лезвием без лопасти). А на территории Китай-города обнаружены следы присутствия славянского племени вятичей, ко времени прибытия Юрия Долгорукого населявших берега Москвы-реки совершенно «неокняженным» образом. Археологи сообщают, что сразу после основания города Москвы, в середине-конце XII века, первобытный лес был истреблен под пашни и огороды. Вскоре зажатый меж реками Москвой и Неглинкой треугольник Кремля стал тесен его жителям, и москвичи принялись активно заселять прилегающую с востока территорию – наше первое Подмосковье.

Первое известное имя этого места – Пожар (оставалось в ходу до середины XVII века)^[3]. Здесь, на равнине, отделенной от Кремля небольшим оврагом, в XIII веке сложился жилой посад, но, когда к городу приближались враги, его приходилось собственноручно выжигать, дабы неприятель не мог подойти, скрываясь за домами и заборами. С двух сторон Кремль был прикрыт реками, а хуже всего защищенный восточный рубеж многократно становился полем боя. В 1177 году рязанский князь Глеб пришел к Москве, «пожже город весь и села». С тех пор отсюда, с нынешней Красной площади, регулярно приступали к городу рязанцы, литовцы, тверичи и татары. В феврале 1238 года в крепость ворвалась орда Батыя, не оставившая в живых ни единого горожанина.

Следуя краеведческой логике, мы можем попробовать уточнить место этого штурма. Ни археологических, ни летописных сведений о количестве и расположении ворот в деревянной крепости не имеется. Но автору кажется логичной версия Т. Д. Пановой, полагающей, что деревянная крепость имела на внешней северо-восточной стороне лишь одни ворота, обращенные к болотистой приречной низине – будущему Зарядью. Позже эти древние (Тимофеевские) ворота получили название Константино-Еленинских, а теперь это глухая башня с давным-давно замурованным проездом. На первый взгляд, место крайне неподходящее, гораздо выгоднее расположены вышестоящие Спасские ворота. Но ведь там, где удобно въезжать, там и приступать удобно. Так что можно попробовать предположить, что именно в низине, на нынешнем Васильевском спуске, на пятый день осады москвичи «оттвориша у града врата и воскрича вси единогласно на Татаръ», а затем «взяша Москву татарове, и воеводу убиша Филипа Нянка за правоверную хрестьянскую веру… разсече его по частемъ и расбросаша по полю»^[4].

Разоренная Москва ожила, отстроила новый город и новый посад. На возвышении в трехстах метрах от Кремля в 1292 году был основан Богоявленский монастырь, первая обитель за городскими стенами. Меж монастырем и крепостью не позже XIV века укоренился городской торг. В 1366–1367 годах были выстроены белокаменные стены Кремля. Эта крепость была гораздо надежнее прежней, и Фроловские (будущие Спасские) ворота уверенно встали на свое постоянное место на вершине холма, более удобное во всех отношениях.

Появление новых городских ворот меняло планировку посада. То, что деревянные постройки XIII–XV веков, найденные археологами в разных его частях, расположены под углом к трассам современных улиц, позволило предполагать существование древней дороги, проходившей по диагонали от Константиновских и Фроловских ворот к Кучкову полю. Данные о ранней топографии, обобщающие археологический материал разных лет, находятся в стадии научного осмысления, поэтому мы приводим комментарий, любезно предоставленный археологом И. И. Кондратьевым, и выполненные им схемы-реконструкции^[5]:

Трудно представить, но подобное не раз происходило на Красной площади.

«Иван-царевич и сила побитая». И. Билибин, иллюстрация к сказке «Марья Моревна», 1901

«Исходный рельеф бровки третьей надпойменной террасы в Китае городе представлял собой склон берега к пойме, располагавшейся в Зарядье, и был оформлен чередующимися балками и лощинами. Первая от Кремля лощина, превращенная в начале XVI века в Алевизовский ров, в верховье доходила до Спасской башни с отвершком в сторону Ильинки. Вторая залегала на месте Москворецкой улицы и выполаживалась в начале Ильинки в небольшое понижение. Третья лощина была очень широкая, тальвег ее проходил по линии нынешнего Хрустального переулка, а верховья уходили в сторону Богоявленского монастыря. Почти вся территория нынешнего Гостиного двора умещалась в эту лощину. Получалось, что диагональная дорога, выходившая из единственных (Тимофеевских) восточных ворот Кремля в XIII и первой половине XIV века шла по левой бровке первой балки, через верховья второй балки и далее по бровке третьей балки на северо-восток, с поворотом на север. В 1360-е, после строительства новой крепости, начало дороги было привязано к Фроловским воротам, а в конце XIV века она получила название Устретенской улицы (минуя стоявший на левой стороне Богоявленский монастырь, она вела к пригородному Сретенскому монастырю). Ближе к середине XV века сформировалась улица Дмитриевская (последующая Ильинка). Вместе они сформировали первый крестец Великого посада».

Реконструкция рельефа Боровицкого холма в середине XII в. Схема Т. Д. Пановой и И. И. Кондратьева. Видна болотистая москворецкая пойма, к которой были обращены древние Тимофеевские ворота, и возвышение, на котором в XIV в. появятся Фроловские ворота.

Никольские встанут в XV в. на отрезанном оврагом пригорке. На месте Покровского собора заметен вполне очевидный «лоб», память о котором, возможно, хранит Лобное место

Возвращаясь ко времени строительства крепости Дмитрия Донского, надо заметить, что с тех пор как стены Кремля стали каменными, они всегда оставались неприступными. Враги входили в город только в тех случаях, когда москвичи впускали их сами – в 1382-м, в Смуту и в 1812-м. 1382 год – Тохтамышево разорение, не менее страшное, чем Батыево. Перед тем как враги обманом ворвались в крепость, у Спасских ворот совершил подвиг первый известный нам по документам московский горожанин: метким выстрелом со стены обезвредил знатного всадника, отчего татарам «великая язва была». Что характерно, первого москвича звали Адамом.

Меж 1487 и 1492 годами была выстроена восточная линия новой, существующей доныне Кремлевской стены. Буквально на следующий год по окончании строительства пожар, начавшийся в Кремле, умудрился перекинуться через стену и выжечь посад до самой Зачатьевской церкви. После этого великий князь распорядился не застраивать плацдарм менее чем на 109 сажен от Кремля. А в 1508 году здесь началось строительство гигантского Алевизова рва, занимавшего почти половину нынешней Красной площади. В отличие от земляных рвов всех прочих русских крепостей, этот с обеих сторон был заключен в мощные кирпичные берега, опускавшиеся вниз на глубину до 12 метров и поднимавшиеся над землей двумя невысокими зубчатыми стенами. Мост при Константино-Еленинской башне играл роль шлюза. Пространство меж кремлевской стеной и внутренней стенкой рва называлось Застенком, в нем находились каменные артиллерийские бастионы при воротах, выстроенные в 1526–1533 годах немецким мастером с красивой фамилией Оберакер. В том же Застенке, справа от Константиновских ворот, с 1624 года стояла Зелейная (пороховая) палата^[6]. Алевизов ров засыпан в начале XIX века^[7], но если приглядеться, то можно увидеть его и теперь: брусчатка на западной стороне площади заметно проседает, так как лежит на насыпном грунте. Таким же образом можно рассмотреть древние кирпичные мосты через ров, выгибающие брусчатку у Спасских и Никольских ворот.

Реконструкции планировки и фортификации Москвы на период с 1238–1325 гг. и на конец 1440-х – 1480-х гг. Схемы Т. Д. Пановой и И. И. Кондратьева

Вероятно, Константиновская стрельница была выстроена капитальнее других отводных стрельниц Кремля, так как ввиду сильного перепада рельефа играла роль не моста, а плотины.

На рисунке автора представлена версия того, как она могла выглядеть в конце XVII в., когда ров уже был полузасыпан

Никольские ворота выстроены в 1491 году – вероятно, впервые на этом месте. Их появление окончательно упорядочило раскладку улиц подросшего и похорошевшего посада, получившего имя Великого. Его основными магистралями стали привязанные к кремлевским воротам улицы Никольская, Ильинка и Варварка, изначально именовавшиеся Сретенской, Дмитровской и Варьской. Также в Средние века важную роль играла Великая (Большая, позже Зачатская) улица, проходившая параллельно Варварке под горою, в Зарядье. Вероятно, она соединяла Константиновские ворота с древней пристанью, располагавшейся ниже по течению Москвы-реки – примерно там, где сейчас находится причал речных трамваев на Москворецкой набережной.