Александр Михайловский
Мир царя Михаила

– Ну-ка, ну-ка, Сандро… – заинтересовался Михаил, – с этого места, если можно, поподробнее. Что за союз, с чего это японцам на него идти, и для чего он нужен нам? А то, пока я лежал в вашем, Виктор Сергеевич, госпитале, несколько отстал от жизни…

– Э-э-э… – растерянно протянул Александр Михайлович, – в условиях установления в Японии равноправия между синтоизмом и православием мы прорабатывали возможность брака старшей дочери японского императора Мацухито и младшего брата русского царя…

– Так, – кивнул головой император, – все-таки решили меня женить. Я помню разговор об этом. Только как на это посмотрит Мама́? Она ведь подыскивала мне невесту исключительно в Германии, и все они почему-то были похожи на унылых коров с альпийских лугов. Впрочем, если это надо для России… Сандро, расскажи мне о моей будущей невесте: сколько ей лет и хороша ли она собой?

Александр Михайлович собрался с мыслями.

– Как ты помнишь, она дочь японского императора и зовут ее Масако. Ей шестнадцать лет, телосложения пропорционального, роста среднего, для японки на лицо весьма недурна…

– А, ладно, – махнул рукой Михаил, – главное, как я успел уже узнать, японские женщины послушны, почитают мужа за хозяина в семье и не лезут без спроса в его дела. Вот это мне нравится… – Он прошелся взад-вперед по салону. – К тому же я прекрасно понимаю ваш, Виктор Сергеевич, замысел. Россия и так уже слишком крепко связана с германской и англосаксонской Европой. Несмотря на все наши брачные союзы и торговые связи, нам больше ни на шаг не удастся расшириться в сторону Европы. Да и, честно сказать, нам там делать нечего. Кроме того, в Европе царит какая-то иррациональная ненависть к России и всему русскому, что в будущем делает почти неизбежными жестокие войны между нами. Мой покойный брат был прав: Россия должна повернуться лицом на Восток, и этот брак с японской принцессой покажет азиатам, что мы видим в них не диких макак, а таких же людей, как и мы. Кроме того, когда я лежал в госпитале, то побеседовал с одним умным человеком, доктором с «Енисея». Дому Романовых нужна свежая кровь. За двести лет мы уже перероднились со всей Европой, и теперь пожинаем плоды этого близкородственного скрещивания. – Он вздохнул. – Так что, Сандро, Масако так Масако. Все дело за будущим тестем. В прочие инструкции, данные тебе покойным Ники, я вмешиваться не буду. С Японией нам надо как можно скорее мириться. Пообещайте им что-нибудь еще – ну например, что Россия возьмет на свое попечение вдов и сирот японских военных моряков, погибших во время этой войны. И не делай такие глаза: конечно же, после принятия ими православия и переезда их на наши незаселенные земли. У нас тут сто тысяч холостых солдатиков, которых после окончания службы можно женить на японских вдовушках и осадить на землю в Манчжурии. Но это все потом. А теперь о наших британских «друзьях». Виктор Сергеевич, чем они у нас там сейчас занимаются?

– Авиаразведка докладывает, что из Сингапура в Гонконг переброшены дополнительные силы, о ответил тот. – Броненосцев нет, в основном это крейсера и транспортные пароходы. На базе Вэйхавэй наблюдается массовая погрузка угля на корабли эскадры и прочая нездоровая суета. В течение суток или двух предполагается выход в море всего британского флота…

– А у нас в Порт-Артуре только береговые батареи, броненосцы-подранки и тетушка «Диана»… – вздохнул Михаил. – Виктор Сергеевич, я не могу вам приказывать, я вас прошу – при первом же подозрительном движении британцев в нашу сторону разнесите это осиное гнездо с воздуха вдребезги и пополам. Надо обезопасить наши тылы. Черт с ними, с этими конвенциями, которые подписал мой брат. Я их подписывать уж точно не собираюсь – как их не собираются подписывать и британцы. Как поступать с Гонконгской эскадрой в случае обострения, решите вместе с Евгением Ивановичем – вы моряки, вам и карты в руки. Требование лишь одно: в случае попытки британцев к нападению ни одной посудины под их флагом не должно остаться в море до самого Сингапура. Это будет урок и для наших хитромудрых бывших французских союзников. Теперь, господа, вопрос последний и самый важный. Мне как можно быстрее необходимо попасть в Санкт-Петербург… Виктор Сергеевич, это опять к вам.

– Я посоветовался с полковником Бережным, – сказал адмирал Ларионов, – и он категорически не советует вам ехать поездом. Англичане и их агенты сделают все, чтобы Император Михаил II так никогда и не попал в свою столицу. Он рекомендует послать по железной дороге отвлекающую группу, а вас мы планируем переправить подо льдами Арктики на атомной подводной лодке «Северодвинск». Это быстро, безопасно, и к тому же этот подводный боевой корабль может сразу же сломать англичанам все стратегические расчеты на Атлантическом ТВД. У меня все.

– Очень хорошо, – кивнул император Михаил, – а теперь, отец Иоанн, давайте помолимся за моего погибшего брата и его верных слуг, убитых злодеями…

14 (1) марта 1904 года. 19:00. Санкт-Петербург. Зимний дворец.

Полковник Антонова Нина Викторовна.

Как это часто бывает в подобных случаях, события понеслись вскачь, словно взбесившийся мустанг. Я нахожусь в Зимнем дворце, в кабинете покойного императора Николая Александровича. Мы прибыли сюда из Аничкова дворца вместе с Вдовствующей императрицей Марией Федоровной; собрав все бумаги со стола царя, мы убрали их в секретер. А затем, в присутствии приехавшего из «Новой Голландии» начальника Дворцовой полиции генерала Ширинкина, я опечатала и секретер, и ящики стола.

Потом мы развернули в кабинете императора и его библиотеке что-то вроде временного штаба по подавлению мятежа. К тому времени Вячеслав Константинович фон Плеве, прибывший вместе с генералом Ширинкиным, развил бурную деятельность. Он поднял по тревоге всех жандармов и полицейские участки, приказал начать непрерывное патрулирование основных магистралей столицы Российской империи и вокзалов.

Прибывшие вскоре на Дворцовую моряки из Гвардейского флотского экипажа, павловцы и кавалергарды заняли позиции вдоль ограды Зимнего дворца и наглухо блокировали все входы и выходы из дворца Великого князя Владимира Александровича, а также казармы Преображенского полка на Миллионной. Эксцессов при этом практически не было. Лишь во время блокирования преображенцев несколько гвардейских офицеров попытались было прорваться через флотское оцепление, угрожая морякам всеми карами небесными. Но матросы, имеющие четкое указание поступать решительно и жестко, разоружили размахивающих револьверами преображенцев и сдали буянов прибывшим по вызову жандармам, которые тут же отправили их на Гороховую. Пусть там пока охолонут, а уж потом следственная комиссия, уже приступившая к работе, определит, что стало причиной такого неадекватного поведения офицеров: обычная гвардейская фанаберия или что похуже…

А Мария Федоровна тем временем вызвала отца Иоанна Янышева – духовника ее сына и покойного мужа, – и тот начал в соборе Спаса Нерукотворного Образа Зимнего дворца приводить к присяге новому Императору Михаилу II придворных и командиров гвардейских полков.

Сенаторы, министры и командиры частей, расквартированных в Санкт-Петербурге, приходили во дворец в полном смятении. Еще бы: через двадцать три года император Российский в очередной раз стал жертвой цареубийц. Сначала – дед, а потом – его внук. В этом чувствовалось какое-то мистическое совпадение.

Генерал Ширинкин обратил мое внимание на то, что не все представители дома Романовых поспешили в Зимний, чтобы присягнуть новому императору. Некоторые, до того интриговавшие против Николая и Аликс, сказались больными и не приехали на присягу. Таких мы с Евгением Никифоровичем брали на заметку. Займемся ими позже…

Сейчас к нам в штаб прибежал дежурный офицер-павловец, и показал нам листовку, которую распространял некий субъект в студенческой шинели среди солдат, стоявших в оцеплении. Вот ее текст:

Товарищи солдаты и матросы!

Сегодня революционерами в центре Петербурга принародно казнен тиран и душегуб, царь Николай Кровавый. Он ответил за все совершенные им преступления против своего народа. И такая судьба ждет всех российских царей. Пора народу подняться и сбросить с себя цепи самодержавия.

Солдаты! Вспомните, что вы все вышли из народа, и что ваши братья и сестры, матери и отцы страдают под игом царя и помещиков. Поднимайтесь и присоединяйтесь к революционерам, и гоните в шею своих командиров.

Вместе с вами мы построим свободную республику, где каждый крестьянин получит землю и волю, а каждый рабочий – право на восьмичасовой рабочий день и на достойный заработок. Помните, что лишь в борьбе обретете вы право свое.

ЦК партии Социалистов-Революционеров.

– Ну вот, получен «привет» от эсеров, – сказала я генералу Ширинкину, прочитав это послание. – Надо заняться поиском господина-товарища Азефа. Чует мое сердце, все произошедшее сегодня на Большой Морской – его рук дело. Есть у нас кое-какие намеки, где он может находиться, но тут важна осторожность: если этого зверя спугнуть, он заляжет на дно, и ищи его потом. Он-то наверняка должен знать как непосредственного заказчика, так и тех лиц, что за ним стояли. Взрывчаточка при покушении использована нехарактерная для эсеров. В самом деле, откуда у этих самодельщиков тротил?

– Полностью согласен с Вами, Нина Викторовна, – буркнул Евгений Никифорович, – без этого мерзавца точно не обошлось… Эх, голубушка, промедлили мы, не отловили его вовремя, сплоховали – и вот теперь… – Ширинкин скрипнул зубами. – Не уйду в отставку до тех пор, пока сей прохвост и все его покровители не угодят на виселицу…

Я не удивилась активности эсеров. Но меня тревожило то, что люди из окружения Великого князя Владимира Александровича не подавали признаков жизни. Правда, его отправка в Туркестан во многом спутала карты заговорщиков. Но его сын, будущий «царь Кирюха», а также сверхактивная супруга Михень, находились в настоящее время в Питере. Возможно, их напугало то, как мы быстро и решительно пресекли все попытки захватить Марию Федоровну и Великого князя Сергея Александровича, а затем блокировали их собственное логово… Но не может же быть, что они так легко сдались…

И словно в подтверждение моих мыслей, еще один офицер, на этот раз кавалергард, принес нам обращение к гвардейцам, подписанное Великим князем Кириллом Владимировичем, которое передал ему один знакомый преображенец. В нем Кирилл призывал всех, кому дорога судьба России, присягнуть его отцу, который, узнав о трагической гибели своего племянника, срочно выехал из Ташкента в Петербург.

Далее в обращении говорилось, что «Великий князь Михаил Александрович погиб на Дальнем Востоке, но известие о его гибели скрывается Вдовствующей императрицей Марией Федоровной, которая хочет в обход действующего Закона о Престолонаследии короновать своего зятя, Великого князя Александра Михайловича».

В общем, суть изложенного заключалась в следующем – присяга императору Михаилу II считалась незаконной и недействительной, а настоящим императором должен стать Владимир I, который, взойдя на престол, дарует всем своим подданным долгожданные свободы, представительные органы, Конституцию – словом, кучу всего того, что так стремятся получить любители поиграть в парламентаризм. Господа либералы жаждут «порулить», не неся при этом никакой ответственности за результаты подобной «рулежки». «Народу русскому» обещали тоже много чего. Словом, типичная предвыборная агитка – в свое время мне пришлось их видеть немало, когда еще в девяностые годы разного рода «радетели за общечеловеческие ценности» под радостный визг лохов охмуряли электорат. Потом эта песня перестала прокатывать, но и здешняя мелодия узнавалась очень легко. Господа денежные тузы возжелали порулить страной из-за спины парламента и слабого императора? Ну-ну, мы еще посмотрим, кто кем порулит.

В этом свете фраза «Новый император будет верен союзным договорам, подписанным еще его братом и отвергнутым племянником под влиянием авантюристов и темных сил, погубивших Великого князя Михаила Александровича» выглядела вполне логичной. Уж очень многих «богатых и влиятельных» прижала та история с французскими займами. Да, вот, оказывается, ради чего загорелся весь этот сыр-бор.

Я пометила это место желтым маркером и передала сей «Манифест царя Владимира I» генералу Ширинкину. Тот внимательно прочитал его, дошел до помеченных мною строк, и хмыкнул.

– Знаете, Нина Викторовна, – сказал он, – а я ведь ни минуты не сомневался в том, что где-нибудь высунутся уши наших зарубежных «друзей». И хотя Государя убили подданные Российской империи, оплачено цареубийство было французским и британским золотом и преследовало иностранные интересы. Слишком уж многим успел насолить покойник за последний месяц. И про вас, Нина Викторовна, здесь тоже не забыли: «темные силы» – это ведь вы и ваши коллеги из будущего. – Милейший Евгений Никифорович улыбнулся, говоря последние слова.

Но мне было совсем не весело. Если эсеровская пропаганда имела мало шансов на успех, то смута в благородном семействе могла привести к тому, что произошло на Сенатской площади в декабре 1825 года. А вот это России в данный момент было совсем ни к чему. Требовалось срочно вытаскивать в Петербург с Дальнего Востока императора Михаила. Малейшее промедление могло закончиться катастрофой. И возможно, кое-кто из великих князей повторит судьбу царевича Алексея Петровича. По-иному эта история закончиться никак не может. Любой другой исход будет воспринят как непозволительная слабость власти.

О своих мыслях я рассказала генералу Ширинкину. Он кивнул и сообщил, что полностью со мною согласен. К сожалению, фактор времени работал против нас. При теперешнем состоянии железнодорожного транспорта путешествие из Порт-Артура займет слишком много времени. Морским транспортом – еще больше. Гражданской авиации же еще не было и в помине. И лишь в одном он меня успокоил: у дворцовой охранки не было никакой информации о посланной в Ташкент телеграмме. А это значит, что или сообщение о «выехавшем Великом Князе Владимире» было блефом (что уже хорошо), или он участвовал в заговоре и заранее знал время покушения (вот это было бы совсем скверно). Истинность этой информации жандармы брались проверить в течении двенадцати часов. В крайнем случае можно будет направить навстречу Владимиру Александровичу жандармов и перехватить его в Вышнем Волочке или Бологом, где и взять под арест. Но, в любом случае, император Михаил II был нужен в Петербурге, как воздух.

И тут, как посланец судьбы, в кабинет сначала постучался, а потом и вошел дежурный радист. Он протянул мне бланк радиограммы, полученной только что от адмирала Ларионова. В нем было написано следующее:

Полковнику Антоновой Н.В.

Личный состав Российского флота на Тихом океане и сухопутные войска в Порт-Артуре и Дальнем присягнули Государю-Императору Всероссийскому Михаилу II. Сам он немедленно отбывает на АПЛ «Северодвинск» через Северный Ледовитый Океан в Санкт-Петербург. Ожидаемое время в пути до Копенгагена – восемь с половиной суток, до Санкт-Петербурга десять с половиной суток.

Командующий объединенной эскадрой контр-адмирал Ларионов В.С.

Наместник Е.И.В. на Дальнем Востоке адмирал Алексеев Е.И.

Представитель Е.И.В. по особым поручениям Великий Князь Александр Михайлович.

– Ну вот, Евгений Никифорович, – сказала я, показав бланк радиограммы Ширинкину, – скоро вы все своими глазами увидите Императора Всероссийского Михаила Александровича. Надо немедленно доложить об этом Вдовствующей Императрице Марии Федоровне. Пусть готовится встречать сына и предупредит своих датских родственников, чтоб не чинили ему препятствий. А нам с вами к его прибытию надо навести порядок в столице. Времени у нас мало, так что трудиться придется не покладая рук…

14 (1) марта 1904 года. 19:15. Санкт-Петербург. Исаакиевская площадь, 11.

Посольство Германской империи.

День этот был ужасен. Весть о смерти кузена Ники привела кайзера сначала в ужас, потом в ярость. Печальную новость принес адъютант Тирпица, сбегавший туда, где произошел теракт. По его словам, все дома в эпицентре взрыва стояли без стекол, а ресторан Кюба полыхал ярким пламенем, но его никто даже не пытался тушить. Вокруг черного горелого пятна в беспорядке валялись трупы и туши коней. Казалось, что в мирный город пришла война.

О гибели русского царя он узнал у обывателей, чудом уцелевших и теперь спешащих покинуть это проклятое место. Среди очевидцев было и несколько немцев – потомков тех, кто осел в Петербурге чуть ли не со времен царя Петра. Они-то и рассказали своему соплеменнику о страшной трагедии. Решив осмотреть ближайшие окрестности, адъютант быстро прошел по Гороховой улице к Адмиралтейскому проспекту. Там было все тихо. Адъютант решил вернуться в посольство и рассказать об увиденном своему начальству.

Но не успел он сделать и нескольких шагов, как навстречу со стороны Конногвардейского бульвара с диким воем вылетели и пронеслись в сторону Дворцовой площади несколько автомобилей, выкрашенных в темно-зеленый цвет. Изделия господина Даймлера по сравнению с этими машинами казались детскими игрушками. Первой ехала машина на восьми огромных, чуть ли не в человеческий рост, колесах, формой похожая на гроб. Кроме того, машина была вооружена длинной малокалиберной пушкой или тяжелым пулеметом, расположенным в маленькой башенке. Солдаты в стальных шлемах и в чем-то вроде кирас темно-зеленого цвета сидели поверх корпуса, сжимая в руках оружие. О таких машинах немецкий офицер краем уха слышал от адмирала Тирпица, когда тот обсуждал с кайзером донесения, полученные от губернатора Циндао. Адмирал сказал, что такие бронированные машины, кроме всего прочего, способны сойти в воду с корабля, плыть по морю, и выйти на берег.

Следом за броневиком проскочила еще одна машина – поменьше, и явно предназначенная для важных пассажиров. А за ней прогудел настоящий великан – в его кузове было полно вооруженных матросов. Кто бы ни устроил этот теракт, он явно растревожил осиное гнездо.

Набравшись впечатлений по самые уши и поняв, что ничего интересного больше не произойдет, адъютант поспешил обратно в посольство. Такие вот они, немцы: орднунг – значит, орднунг.

На фасаде здания посольства не осталось ни одного целого стекла. И это посреди русской зимы. Хорошо, что стекольщики быстро исправили положение, хотя и взяли за свою работу немалые деньги.

Накинув на плечи шубу, кайзер выслушал новости посланца, а потом разразился длинной речью, полной проклятий и угроз убийцам его кузена.

Тем временем на улицах Петербурга появились конные и пешие патрули. Около трех часов дня мальчишки-газетчики стали бесплатно раздавать прохожим воззвание Вдовствующей императрицы Марии Федоровны к подданным Российской империи о взошествии на престол императора Михаила II. Вот его текст:

О призыве всех верных подданных к служению верою и правдою Его Императорскому Величеству и Государству, к искоренению гнусной крамолы, к утверждению веры и нравственности, доброму воспитанию детей, к истреблению неправды и хищения, к водворению порядка и правды в действии учреждений России. О призыве всех верных подданных к служению верою и правдою Его Императорскому Величеству и Государству, к искоренению гнусной крамолы, к утверждению

МЫ, БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ, ВДОВСТВУЮЩАЯ ИМПЕРАТРИЦА МАРИЯ ФЕДОРОВНА

Объявляем всем верным подданным ГОСУДАРЯ НАШЕГО МИХАИЛА ВТОРОГО.

Богу, в неисповедимых судьбах Его, благоугодно было завершить славное Царствование Возлюбленнаго СЫНА НАШЕГО мученической кончиной.

В страшный час всенародной скорби и ужаса, пред Лицем Всевышняго Бога, веруем, что Он не оставит НАС Своею Всесильною помощью.

Низкое и злодейское убийство Русскаго ГОСУДАРЯ, посреди вернаго народа, готоваго положить за НЕГО жизнь свою, недостойными извергами из народа, – есть дело страшное, позорное, неслыханное в России, и омрачило всю землю нашу скорбию и ужасом.

Но, да ободрятся же пораженныя смущением и ужасом сердца верных подданных, всех любящих отечество и преданных из рода в род Наследственной Царской власти. Под сению Ея и в неразрывном с Нею союзе земля наша переживала не раз великия смуты и приходила в силу и в славу посреди тяжких испытаний и бедствий, с верою в Бога, устрояющаго судьбы ея.

Призываем всех верных подданных ГОСУДАРЮ МИХАИЛУ ВТОРОМУ и Государству верой и правдой, к искоренению гнусной крамолы, позорящей землю Русскую, – к утверждению веры и нравственности, – к доброму воспитанию детей, – к истреблению неправды и хищения, – к водворению порядка и правды.

С.-Петербург, в 1-й день Марта, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот четвертое.

На подлинном Собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА ВДОВСТВУЮЩЕЙ ИМПЕРАТРИЦЕ рукою подписано:

«МАРИЯ»

Выслушав перевод и возблагодарив Господа за то, что в России еще остались разумные люди, кайзер Вильгельм тут же написал русской правительнице короткое послание с выражениями соболезнования и искреннего сочувствия, а также пожеланиями «подставить плечо в трудную минуту» и надеждой на грядущее плодотворное сотрудничество. Он отправил с ним в Зимний дворец все того же адъютанта.

Когда стало смеркаться, на улицах, как обычно, зажглись газовые и электрические фонари, освещая путь прогуливающимся обывателям. Порядок в городе понемногу восстанавливался, но все-таки в душах петербуржцев тлело некоторая тревога, и это чувство разделялось и иностранными посольствами. По слухам, австрийское, британское и французское дипломатические представительства были наглухо заблокированы солдатами гвардейских полков: никого не впускали и не выпускали без разрешения министра внутренних дел Российской империи фон Плеве. То же самое было и с дворцом Великого князя Владимира Александровича, а также еще некоторых высокопоставленных сановников.

Войска, что находились у других посольств: датского, шведского, черногорского, греческого, итальянского, ну, и возле германского – напротив, выглядели, скорее, как почетный караул. Постоянно сменяющие друг друга солдаты одним своим видом поддерживали порядок, ничем не стесняя обитателей и не мешая входу и выходу посетителей.

Узнав об этом, кайзер Вильгельм лихо подкрутил усы: расчетливый политик стремительно сменил в нем скорбящего кузена.

– О, господа, – сказал он адмиралу Тирпицу и окружавшим их адъютантам, – это воистину замечательно! У лягушатников и этих проклятых британцев, кажется, появились огромные проблемы. Зато наши акции на местной бирже пошли на повышение. Восточный колосс разворачивается лицом к трудолюбивой и честной Германии, и показывает зад жадным и лживым лондонским и парижским банкирам…

Неизвестно, чего бы он еще наговорил (кайзер имел такую слабость – закатывать длинные речи перед своими министрами), но в это время у подъезда посольства остановился автомобиль, из которого вышли министр Иностранных дел Российской Империи Петр Николаевич Дурново, и уже знакомый кайзеру и Тирпицу Александр Васильевич Тамбовцев. Лицо Петра Николаевича украшали многочисленные царапины и синяки, обильно смазанными йодом. При ходьбе он заметно прихрамывал и время от времени машинально хватался за правый бок. Похоже, что во время террористического акта досталось и ему. Тем не менее старый дипломат старался делать вид, что он бодр, здоров и готов к любому серьезному разговору.

Подпрыгивающий от нетерпения кайзер приказал немедленно пригласить к нему гостей. Раскланявшись с присутствующими, Петр Николаевич вручил Вильгельму II копию Манифеста о восшествии на престол императора Михаила II и объявил, что завтра этот Манифест будет опубликован во всех утренних столичных газетах, зачитан в храмах и передан по телеграфу во все губернские города.

Вот сам текст:

ВЫСОЧАЙШИЙ МАНИФЕСТ

О мученической кончине Государя Императора Николая II и о восшествии на прародительский престол Государя Императора Михаила II.

БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ

МЫ, МИХАИЛ ВТОРОЙ,

ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ

ВСЕРОССИЙСКИЙ

ЦАРЬ ПОЛЬСКИЙ, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКИЙ

и прочая, и прочая, и прочая

Объявляем всем нашим верноподданным.

Господу Богу угодно было в неисповедимых путях Своих поразить Россию роковым ударом и внезапно отозвать к Себе ея благодетеля, Государя Императора Николая II-го. Он пал от святотатственной руки убийц, покусившихся на Его драгоценную жизнь. Они посягали на сию столь драгоценную жизнь, потому что в ней видели оплот и залог величия России и благоденствия русскаго народа. Смиряясь пред таинственными велениями Божественнаго Промысла и вознося ко Всевышнему мольбы об упокоении чистой души усопшаго Брата Нашего, Мы вступаем на прародительский Наш престол Российской империи и нераздельных с нею царства Польскаго и великаго княжества Финляндскаго.

Подъемлем тяжкое бремя, Богом на Нас возлагаемое, с твёрдым упованием на Его Всемогущую помощь. Да благословит Он труды Наши ко благу возлюбленнаго Нашего Отечества и да направит Он силы Наши к устроению счастия всех Наших верноподданных.

Мы призываем Наших верноподданных соединить их молитвы с Нашими мольбами пред Алтарем Всевышняго и повелеваем им учинить присягу в верности Нам.

Занятые ратными заботами по отражению вероломного нападения на Наши Дальневосточные пределы, Мы в кратчайшие сроки собираемся прибыть в С.-Петербург для восприятия на Себя всей полноты власти. До той поры призываем всех наших верноподданных неукоснительно выполнять все распоряжения Нашей матери, Вдовствующей Государыни Марии Федоровны, и всецело полагаемся в деле управления государством на Ея мудрость и государственный ум.

Любой же Наш подданный, кто в этот тяжелый для Нашей Родины час будет призывать к смуте, мятежу и неподчинению власти, будет считаться мятежником и бунтовщиком и должен будет ответить за свои дела перед богом и людьми.

Дан с борта крейсера «Москва» в составе Тихоокеанской эскадры Русского Императорского флотав 1-й день марта в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот четвертое, царствования же Нашего в первое.

На подлинном Собственною Его Императорскаго Величества рукою подписано:

Михаил

Прочитав кайзеру манифест вслух и кратко переведя то, что в нем содержалось, Петр Николаевич передал на словах, что император Михаил II продолжит курс, взятый его злодейски убитым братом, на дружбу и союз с Германской империей. Союзу России и Германии не страшен ни один противник в мире. В случае же их вражды победителей не будет. Точнее, будут, но ни Германии, ни России среди них не окажется. Конфликту между империями будут рады только англосаксы и французы.

Глава российской дипломатии добавил также, что переговоры о союзе между Россией и Германией продолжатся, как только Михаил II прибудет в Санкт-Петербург. А пока Его Величеству императору Германии предлагается обсудить несколько меньший по формату, но столь же важный документ, регламентирующий торговлю и мореплавание на Балтийском море. Чтобы только что созданная Антанта не смогла вмешиваться во внутренние дела Балтийских стран, необходимо официально закрыть туда доступ ее военным кораблям, не имеющим разрешения от стран Балтийского бассейна. Также следует сделать невозможным давление на любую из стран-участниц этого договора – под угрозой совместного выступления против страны-агрессора. Гарантами будущего соглашения станут Россия и Германия.

– Вы прекрасно понимаете, Ваше Величество, что такое развитие событий не устроит Британию, – добавил Дурново, – но к этой стране у нас свои счеты. Есть все основания предполагать, что за убийством императора Николая II стоят в первую очередь британские, а уж затем французские интересы.

На вопрос кайзера, почему господин Дурново думает именно так, ответил Александр Васильевич Тамбовцев.

– Ваше Величество, – сказал он, – Империя, над которой никогда не заходит солнце, не терпит конкурентов – ни русских, ни немцев, ни тех же японцев, ни кого-либо еще. Они, и только они, по их мнению, должны властвовать над миром. И британцы стремятся к этому изо всех сил. А поскольку подлость их не имеет границ, то в этой войне за мировое господство они пользуются любыми, даже самыми грязными методами. Подкуп, обман, убийство, разбой, шантаж – все эти «достижения цивилизации» они продемонстрировали миру в последние годы. Вспомните про недавний геноцид буров в Южной Африке. Женщины и дети, погибшие в британских концентрационных лагерях от голода и жажды, были виновны лишь в том, что их мужчины не признавали над собой власть британской короны… Бандит наглеет от безнаказанности. Через три года англичане натравили на Россию Японию, при этом оставаясь в стороне. Япония разгромлена, но будьте уверены – британские лорды найдут, как и из этого, вроде бы невыгодного для них, положения извлечь выгоду. В их интересах было и убийство вашего кузена. Вместо него британцы хотели посадить на российский трон свою послушную марионетку. Пока у следствия нет стопроцентных доказательств этого, но будьте уверены: британский след в этом деле виден даже невооруженным взглядом. Мы не знаем, каким будет их следующий ход, но хочу предостеречь Ваше Величество: опасайтесь британских козней. В Германии немало англофилов, и достаточно революционных радикалов. Если они не добились своей цели в России, то могут попробовать повторить тот же сценарий и на немецкой земле.

– Благодарю вас за предупреждение, господин Тамбовцев, – кивнул кайзер, – только я не несчастный Ники, который несколько легкомысленно относился к личной безопасности. Мы будем начеку, и, надеюсь, нам удастся избежать наихудшего варианта развития событий…

В этот момент кайзер ощутил себя машинистом на развилке. Перед ним было два пути: один вел в тупик, где Германию ждало крушение, другой же вел далеко на юг – к пальмам, к теплым морям и прочим радостям, которые расхватала жадная Британская империя, и не желала делиться с трудолюбивыми и аккуратными немцами.

Союз с Россией – правильный ли это выбор? Скорее всего, правильный, решил кайзер, поскольку альтернативный ему союз с Британией, которая привыкла обманывать союзников, отстаивая свои вечные интересы, не принесет Германии ничего хорошего. Завтра он лично поедет в Зимний дворец и будет разговаривать с вдовой императора Александра III, материю убитого императора Николая II и нового императора Михаила II. После злодейского убийства русского царя Германия будет готова в случае необходимости вступить в европейскую войну на стороне России. Только желательно это делать, имея под рукой хоть какой-то договор…

15(02) марта 1904 года. Санкт-Петербург. Садовая улица дом 53. Меблированные комнаты.

Глава Боевой организации партии Социалистов-революционеров Евно Фишелевич Азеф.

В этот приезд в Санкт-Петербург я остановился не в шикарной гостинице, как обычно, а в скромных меблированных комнатах на Садовой – их сдавала уроженка Эстляндской губернии Елизавета Перно. Все удовольствие стоило 75 копеек в сутки. Я неслучайно выбрал это скромное и ничем не приметное жилище. Уж очень удобным было его расположение. До Исаакиевской площади и Большой Морской, где должно было все произойти, рукой подать – минут пятнадцать-двадцать неспешным шагом. Недалеко были Балтийский и Варшавский вокзалы, куда можно было бы отправиться сразу же после совершения теракта. Конечно, многие потом попеняли бы мне за то, что я сбежал в самый решительный момент, фактически бросив на произвол судьбы исполнителей акта возмездия над царем, но я бы сумел оправдаться – не впервой.