Александр Михайлович Окольников
Ратибор и волшебство Купальской ночи. Книга 1. Кто похитил Цветок Папоротника
Место проведения праздника опустело – все участ-ники собрались на противоположной стороне поляны, образовав плотный круг, что именно там происходило, видно не было – участники стояли спиной к реке.
– …Сла-а-ва, – раздалось из толпы
И было подхвачено сотнями голосов:
– Слава.
– Сла-ва.
– Слава-Слава!
Постепенно люди начали расходиться, о чем-то бе-седуя друг с другом, кто-то вновь взялся за игры, девушки собрались кучкой и что-то активно обсуждали. Ратибор практически сразу увидел бабушку и побежал к ней. Она шла, улыбаясь ему.
– Ну что, набегался, непоседа? – взъерошив волосы внука, она обняла его.
– Со мной сейчас такое приключилось! – мальчик давился, глотая воздух: волнение и быстрый бег мешали говорить.
– Что же? – улыбка не сходила с лица бабушки. – Неужели русалок увидел? Ты, гляди, будь осторожнее – купальская ночь полна чудес, и не такое повстречать можно.
– Да какие ещё русалки! – он был раздосадован, снова эти вездесущие русалки, даже бабушка о них вспомнила. – Вот я им покажу, если повстречаю, – мальчик помахал кулачком с зажатым в нем подарком незнакомца.
– Так что ж у тебя приключилось-то? – её тон стал серьезнее.
– Смотри, – только и смог вымолвить Ратибор. Раз-жал на мгновение ладонь, и по поляне чуть было не начал струиться и разливаться яркий свет, исходящий от подарка курносого. Тяжелая бабушкина рука легла сверху, больно, с хрустом сжав пальцы мальчика. – Ай, – только и успел вскрикнуть тот. Свет от оберега, как будто передумав освещать всю округу, снова сжался мягким теплом в его руке.
– Какая интересная вещица у тебя, внучек, – озира-ясь по сторонам, сказала бабушка. Убедившись, что ни-кто не обращает на них внимания, продолжила: – Рас-сказывай, где взял такое сокровище? – Она, все так же крепко и болюче сжимая детскую ладонь, потащила его за собой к кромке леса, где не было людей.
Мальчик взахлеб начал говорить и про курносого забияку и вруна, который только и горазд пустомелить да языки показывать. И про его обещание покататься на закатном Солнышке, после чего и началась их размолвка. И про этот оберег, который незнакомец вручил ему и сбежал, побоявшись трепки.
Бабушка всё сильнее хмурилась, взгляд её был очень серьезным, взволнованным. Она то и дело озиралась по сторонам:
– Курносый, значит, белобрысый и имени не назвал, – теребя пояс, бубнила она. – Да, дела.
– Ба, что такое? – не понимая, что случилось, мальчик заглядывал ей в глаза, но не получал ответа. И радость от подарочка куда-то улетучилась.
– Знаешь что, Ратиборушка, – её серьезный вид не сулил ничего хорошего. Он вообще ни разу не видел её такой. Всегда милая, приветливая и веселая, сейчас ба-бушка была как Валькирия, изображенная на одной из картин, висевших в кабинете отца, – грозная и разящая. – Сейчас мы настроим ТВОЙ оберег, неспроста же курносый его тебе вручил. Ему-то он без надобности.
– Бабушка, ну кто он? Кто он такой-то, этот курно-сый?! – мальчик вопросительно дергал её за подол пла-тья, но она уже не слушала.
– Ёлки-иголки, давай присядем тут.
Они сели в густую траву у кромки леса, стебли весело щекотали пятки мальчика, но было совсем не до смеха. Раздосадованный внук начал понимать: он во что-то влип.
– Обычно как пытаются настроить оберег, – вдруг резко начала бабушка. – Эээх, тоже мне маги-шмаги, – махнула она рукой.
Эти «маги-шмаги» так развеселили Ратибора, что он даже заулыбался, немного позабыв о тревожной ситуации.
– А как надо, ба?
– Как надо, как надо, – заерзала та на траве. – Тоже мне придумал: спица колесницы Хорса! Да Хорсушка уж давным-давно на этой телеге не катается, а на коне по небосводу разъезжает. Ну да ладно, приступим, – её тяжелые ладони легли мальчику на плечи.
***
– Теперь вы единое целое, – напевный голос едва пробивался сквозь пелену не то сна, не то дремы.
Как он тут очутился, мальчик не помнил. Стоя на высоком утесе, Ратибор щурился от яркого Солнца. Над головой проплывали облака, а под ногами, далеко внизу, уходил вдаль океан из деревьев.
Оберег на груди горел жарким пламенем. Да и не оберег это уже вовсе, и сам мальчик удивительно преобразился: на утесе стоял молодой воин. На груди у него красовался золотой панцирь, на котором вместо оберега лучилось большое Солнце. Оно грело и сияло. Сияло и грело. Ратибор уже не обращал внимания на звон своей кольчуги, хотя совсем недавно плясал бы от восторга, коли удалось бы надеть такой доспех.
Рядом никого. Едва уловимо звучал голос бабушки. Мальчик послушно выполнял её указания…
– Почувствуй силу оберега.
Его окутало жаром, Солнце на груди пульсировало. Мальчика обдало ветром, и обстановка тотчас сменилась: он стоял на том же утесе, но теперь вокруг царила ночь. Яркие звезды вплетались в замысловатые фигуры-созвездия. Неожиданно часть звезд свернулась в клубок, прокатилась по небу и тут же разделилась на две фигуры. Звездный волк стоял напротив звездной лисицы. Миг. И снова они сошлись в нешуточной схватке. Бой затягивался, но никто не мог одержать верх.
«Пока не мог, только пока», – почему-то пришло в голову Ратибору.
В этот момент мальчик понял, что не он один на-блюдает за сражением. На грани видимости стал заметен доселе скрытый деревянный дом, таких полно по деревне, в таком же жила бабушка. Не удавалось понять, стоит он на земле или висит в звездах, границу уловить никак не получалось. Из двери дома выглядывал малыш, или же так казалось испуганному Ратибору. До него донеслось: «Пуфыстики», – мнилось, что ребенок пытается достать своими ручонками сражающихся звездного волка и лисицу, но ему это было не дано.
Наступила темнота.
– Открывай глаза, – как-то совсем близко услышал он вновь родной голос.
Мальчик проморгался, он снова сидел на траве ря-дом с бабушкой: никакого тебе доспеха, нет копья и щита, меч тоже пропал. Да и оберег уже не разливался по его груди огромным Солнцем, а висел маленьким, едва заметным кулоном.
– Теперь тебя не только моя рубаха защищает, – потрепав его по волосам, сказала, улыбаясь, бабушка. – Будь осторожен, купальская ночь полна чудес.
Ратибор потянулся, чувствуя прилив сил и желая попробовать на вкус все эти загадочные купальские чудеса, молча улыбнулся.
В центре поляны девицы водили хоровод, напевая:
Солнце греет, Солнце светит,
И садится за рекой.
Что же милому ответить,
Он нарушил мой покой.
Вновь венок чело покинет,
По течению уйдет.
Меня милый мой полюбит,
Если там его найдет.
Ой, Купала, ах Купала,
Свет костра в ночи манит…
Дальше он уже не слушал. Бабушка медленно под-нялась с земли, сказав:
– От центра поляны ни ногой, или лучше идем со мной сбитень пить, – дождавшись ответного кивка, она, не оглядываясь, пошла к кухонному костру.
На небе взошла огромная Луна, таких Ратибор раньше не видел. Она достаточно хорошо освещала окрестности. Конечно, не как Солнце или даже его нежданно приобретенный оберег, хоть и менее ярко, но света Луны было достаточно, чтобы видеть в деталях происходящее на поляне и даже между деревьев, если смотреть в лес, на несколько шагов вперед.
Со стороны зарослей, размывая очертания деревьев и всего вокруг, стал подступать едва заметный туман. Ночь постепенно вступала в свои права, диктуя законы и устанавливая правила, отличные от дневных.
Ратибор собрался последовать за бабушкой, как услышал, будто кто-то его зовет из тумана:
– Ратибор, Ратибор! Подойди ко мне!
Кто там был, мальчик не видел, но жажда обещан-ных чудес и ожидание приключений манили вперед. Он понимал, что нужно скорее бежать за бабушкой, но как тут устоять? Может, зовущий знает, где найти заветный Цветок Папоротника?
Дойдя до ближайшего дерева и никого под ним не найдя, мальчик раздосадовался: ну вот, может, и показалось. Как тут же сверху раздалось:
– Картибор-Картиборушка, каррашо, что ты пришел кар-мне, – с ближайшей, чуть покачивающейся ветки на него смотрел большой черный ворон.
Птица переступала лапами, пристально вглядываясь то одним, то другим глазом. Ратибору показалось, что ворон смотрит не на него, а на оберег – сердце ушло в пятки. Ратибор быстро сжал кулон в ладони и сделал шаг назад. В спину уперся куст, которого, он мог поклясться, только что там не было. Колючие ветки пытались схватить мальчика за руки.
– Что же ты, Картибор? – ворон пристально рассматривал мальчика.
У юного охотника за чудесами забилось сердце, «Нужно скорее к бабушке», – мелькнула мысль в его голове. Ворон как будто почувствовал это, не медля ни секунды, сорвался с ветки, раскрыл огромные крылья и со страшным: «Каааррр», – бросился на мальчика.
***
Ратибор несся, не разбирая дороги. Рука сжимала оберег. Казалось, что кулон вел мальчика, указывая единственно верный путь, подсказывая, куда свернуть, а где и увернуться от очередной, пытающейся схватить его ветви дерева или куста. Несмотря на помощь, бежать было очень непросто: корни деревьев так и норовили поставить ему подножку, ветви все активнее цеплялись за волосы и рубашку, но почему-то при касании сразу отдергивались. Кусты тут и там кидались под ноги, желая запутать, не дать пройти. И повсюду стелился туман. Густой-густой, как в тех сказках, где туман рубили топором. Жаль, топора-то у него сейчас и не было. Был лишь оберег, который, как казалось мальчику, горел красным пламенем, и туман нехотя расступался там, куда направлял Ратибора этот нежданный подарок курносого незнакомца.
– Картибор-Картибор, курдаже ты, крстой, – доносилось не то сзади, не то сверху.
Стремительный поток воздуха едва не сбил мальчика с ног, в плечи врезались массивные когти. Рывок, и его подняло над землей.
– Кар, – в этом звуке слились негодование и недо-умение нападавшего.
Падая на землю, Ратибор успел обернуться: в сумеречном полумраке было отчетливо видно, что когти ворона были красными, как раскаленные на огне, отчего ему пришлось забыть о беглеце и, тряся лапами, пытаться остудить их.
Вскочив на ноги, мальчик побежал, не оглядываясь. Ещё несколько раз ему чудилось, что злые когти хватали за плечи, но каждый раз с удивленным злобным «Кар» отпускали свою добычу, или это всего лишь были ветви деревьев. Разбираться было некогда, мальчик бежал.
Туман начал редеть. Зловещее карканье раздавалось всё реже, лишь были слышны хлопки тяжелых крыльев где-то высоко над головой.
– Ай! – Ратибор споткнулся, но на ногах устоял. Вот опять кочка. Откуда она тут? Ноги дрожали и подгибались от страха, сил бежать не было, он сидел на земле, утирая расцарапанный ветвями нос.
– Надо спрятаться, – прошептал он про себя стал озираться по сторонам. Лес был всё тот же, но в его душу закралось смутное чувство – что-то изменилось.
– Это не тот лес, в который я забежал, – размышлял он вслух.
Массивные стволы деревьев, уходившие кронами вверх, стояли стройными рядами, прижавшись друг к дружке как темное воинство. Своими ветвями они пере-крывали свет необычно яркой Луны. Они же, видимо, не позволили преследователю продолжить погоню – ему сейчас было просто не добраться до мальчика сквозь густое сплетение ветвей.
Но всё же медлить было нельзя, и Ратибор, наконец, решился. Слева от него показались заросли кустарника. Повертев головой в попытках понять, где сейчас кружит ворон, мальчик, прижимаясь к земле, на карачках стал пробираться в эти заросли.
На его удивление пролезть оказалось очень просто.
– Надежное же ты себе выбрал укрытие, – с насмешкой проговорил он.
Но делать было нечего: «Отсижусь, а дальше по-смотрим», – решил он, озираясь по сторонам.
Сидя в кустах у одиноко стоящего дерева, Ратибор-то и услышал тот самый пугающий хруст веток, после которого последовало предупреждение о приходе неизвестного Бабайки и обидная шишка на лбу…
***
«Шишка-мишка, Ванька-встанька…» засело в голове и не давало покоя. Оберег снова начал разгораться теплом. Неожиданно, как не своя, пришла идея: «Нужно выбираться».
Как будто прочитав его мысли, сверху раздался недовольный девичий голосок:
– Ну, ты долго там ещё сидеть будешь? Мне скучно. Давай играть!
– Это ещё кто, – прошептал мальчик, благоразумно решив спрятать оберег под рубашку, и посмотрел наверх.
На ветви дуба, который служил мальчику пристанищем, практически касаясь беглеца своими ножками, сидела девочка. На лице Ратибора застыло удивление: совсем недавно её тут не было, да он и не слышал, как она появилась: вокруг кусты, а может она тоже тут пряталась? Или…
– Это ты шумела в кустах и кидалась шишками? – грозно спросил мальчик.
– Шишками? – она фыркнула. – Вот еще, делать мне больше нечего! – При этом девочка продолжала расчесывать рукой свои длинные волосы, считая это занятие куда интереснее, чем кидаться в испуганных мальчишек всякими там шишками.
Поправив платье, она продолжила:
– Я пришла, услышав вашу возню. Мне было скучно, – она потянулась, сладко зевнув. – Старшие ушли в Явь этих пугать, – махнув куда-то неопределенно рукой. – А меня не взяли, «мала ещё» говорят.
– Куда-куда ушли? – не понял Ратибор. Он отметил, что девочка была его ровесница, но при этом что-то взрослое проскальзывало в её манере говорить и держать себя.
– В Явь – мир людей, – тут она, перестав расчесы-вать свои волосы, пристально уставилась на собеседника, после чего, взвизгнув, вскочила ногами на ветку дерева, на которой сидела, и спряталась за его ствол. – Ты не навий!!! – в глазах девочки застыл страх.
– Я не что? Я не кто? – мальчик встал на ноги. – Го-вори понятнее, ты сама-то кто такая?
Девочка, раздумывая как поступить, ловко спрыгнула с дерева, встала перед Ратибором, в её глазах горел искренний интерес.
– И правда не навий, – она стала тыкать собеседнику в грудь свой маленький холодный пальчик. – Живой-живой, – девочка хлопала в ладоши и выплясывала вокруг него.
«Вот влип», – подумал Ратибор, и где-то в глубине сознания всплыло, как будто не его это были мысли:
Живой-живой.
Нырни в омут с головой.
Живой-живой,
Заберу тебя с собой.
Видимо, всё это он проговорил вслух, потому что девочка резко перестала прыгать и ещё более удивлен-ными глазами, чем ранее, уставилась на Ратибора.
– Откуда ты знаешь нашу русалью песню? – она взяла его за плечи, но отдернулась, как от огня, и удивленно посмотрела на свои краснеющие руки. – Твоя ру-башка жжется!
– Ру-ру-русалка??? – мальчик попятился. Когда-то давно Ратибор слышал от бабушки, что русалки – это души утопленниц, не нашедшие себе покоя.
***
Тем временем на берегу речушки рядом с праздничной поляной. Два парня пробирались по зарослям прибрежной травы, хлюпая по воде. Один из них шипел на друга.
– Тише ты ! Услышат – вопить начнут!
– Сам тише, – шедший следом был более неповоротлив и шумел при каждом шаге, как ни старался ступать незаметнее. – Ты точно уверен, что девки уже пошли купаться?
– Да точно-точно, недавно тут голоса были, кто, как не девки-то? Подумай сам, Яробор.
Тот неодобрительно смотрел товарищу в спину.
– Ходута, ежели чего не так – задам тебе трепку, хлюпаем тут, аки водяные. – Но Ходута даже не заметил угрожающего тона, всё его нутро было устремлено к воде: поглазеть на девок.
И вот долгожданный миг, Ходута аккуратно раздвинул высокую траву у самой кромки воды, стараясь при этом не шуметь, хотя у него не особо получалось. Ладони саднили, трава резала плоть, не желая пропускать вторгшихся в ее вотчину. За спиной пыхтел Яробор. Конечно, он не признавался, что хотел увидеть купание девок, и всю дорогу говорил, что пошел за компанию. Сейчас же, разумеется, из-за спины друга ему было ничего не видно, поэтому парень уже жалел, что не пошел первым, а отправил товарища, дабы не получить по лбу от разъярённых купальщиц, если их заметят.
– Ба! – досада сквозила в голосе Ходуты. – Никого!
– Вот я тебе… – но Яробор не успел договорить, из воды раздался смешок.
– Ты слышал?
– Тссссс.
В воде начали плескаться, некоторые брызги долетали и до затаившихся парней.
– Вот свезло-то.
– Да ты дай мне посмотреть – Яробор пытался сдвинуть друга.
– Ой, гляди, – он даже слега привстал на носочки, чтобы лучше видеть, и сам стал хорошо виден с реки.
– Осторожней, чтобы не заметили!
– Что же вы, трусишки? – озорной девичий голос насмешливо подтрунивал над парнями. – Выходите к нам, а то мы заскучали.
Над сходнями к воде показались две мокрые девичьи головы, они переглядывались между собой, озорно посматривая на парней.
– Какие вы забавные, небось целоваться пришли.
– Чего сразу целоваться-то? – Яробору наконец-то удалось протиснутся вперед Ходуты и он смог рассмот-реть лица говорящих с ними девушек. Парень очень стеснялся, но старался не показывать виду, хотя краска на щеках, хорошо видимая в лунном свете, говорила сама за себя.
– Ну не хотите как хотите, – девушка демонстративно стала опускаться в воду.
– Как же не хотим! – Ходута толкнул в бок друга, на что при иных обстоятельствах не решился бы, видать, сейчас он был очень взволнован и осмелился на такое. – Давайте целоваться! – Парень взбежал на сходни и лег на доски, чтобы быть на одном уровне с девушками. И начал тянуть губы для долгожданного поцелуя, разумеется, закрыв при этом глаза.
– Вот принесешь нам Цветок Папоротника – поцелуем, – громко хохоча и расплескивая воду, девицы оттолкнулись от сходней и поплыли прочь.
Только показалось, что из воды то и дело появляются рыбьи хвосты вместо ног.
– Куда это они?
– Ты еще не понял, дурень? – Яробор, ставя друга на ноги, потряс его за плечо. – Это же русалки! Слава Богам, нас с собой не утащили.
– Цветок Папоротника, значит, – казалось, что Ходута даже не слышал друга. – Будет им Цветок Папоротника!
Берегиня
– Меня Берегиней зовут, – девочка шмыгнула носиком. – Прежнего своего имени я не помню.
Они с Ратибором сидели, прислонившись спиной к дереву, с любопытством смотря друг на друга. Первый страх прошел и сменился обоюдным интересом: когда ещё безбоязненно пообщаются русалка и всамделишный живой.
– Я думаю, что меня именно поэтому остальные с собой не берут, – погрустнела она. – Моё призвание оберегать, а не шалить и пугать людей.
– Так это же хорошо.
– Правда? – её глаза загорелись. Наверное, это был первый раз, когда её кто-то похвалил. Остальные ру-салки всегда издевались и зло шутили над юной подру-гой: то репей к волосам прицепят, то к водяному отправят пиявок считать, а как их переловить в болоте-то? В итоге насчитать получится только тех, кто к тебе же и прицепится.
– Конечно, правда! – Ратибор вскочил. – И вообще, ты самая замечательная русалка на свете.
Берегиня смущенно потупила глазки.
– Слушай, ты говоришь, что пришла, когда услышала нашу возню? – он подался вперед. – Ты знаешь, кто был в кустах и кидал в меня шишками?
– Нет, – русалка задумчиво теребила свои волосы. – Но он точно не наш, не навий. Я его вперед почувствовала, когда плескалась у реки, потому и пришла. Он из Прави.
– Это ещё что такое?
– Правь – мир Богов, – она мечтательно посмотрела куда-то вверх.
– Ого, – мальчик почесал затылок. – Значит, за мной гнался бог?
– Я не знаю, – теперь она чуть ли не плакала, пере-став казаться взрослой и рассудительной, снова став маленькой напуганной девочкой. – Думаю, что я вообще зря полезла во всю эту историю.
От таких смен настроения Ратибор окончательно запутался в её возрасте, о чём немедля и спросил:
– Берегиня, скажи, а сколько тебе лет?
– Лет? – она задумалась. – Знаешь, я даже забыла такое слово. – Мне кажется, когда я общаюсь с тобой, во мне просыпается что-то от меня прежней, живой. – Произнеся это, она быстро закрыла себе рот ладошками, будто боясь, что слово, которое не воробей, вылетит, но удержать произнесенное уже было не в её силах.
– Что это значит? – мальчик обеспокоился.
– Это значит, что тебе нельзя попадаться на глаза другим навьим, – она огляделась, как будто тут в кустах или за деревом мог быть кто-то ещё. – Как ты вообще тут очутился? Я ни разу не слышала о живом в Нави.
– Я был на празднике, там, – он махнул рукой в ту сторону, куда совсем недавно указывала Берегиня, говоря, что ее подруги ушли пугать людей. – Потом за мной погнался черный ворон.
– Ворон? – она вскочила и встала рядом с Ратибо-ром, не дав ему договорить.
– Ну да. Ты знаешь, кто он?
– Боюсь, что да, – глаза русалки бегали, а руки начали дрожать. – Мне с ним не совладать.
– Да кто он такой-то? – мальчик топнул ногой.
– Нельзя произносить его имени, иначе он явится. Странно, что он тебя не схватил.
– Бабайка? – с радостью догадался Ратибор.
– О нет, – русалка попыталась закрыть мальчику рот, но было уже поздно. – Зря ты его позвал.
Задул промозглый ветер, и уже с другой стороны, нежели прежде, затрещали кусты, к ним приближалось что-то большое и зловещее, сумерки стали еще гуще.
– Бежим скорее! – Берегиня схватила Ратибора за руку и увлекла за собой. – Я постараюсь уберечь тебя от него, но для этого мне нужно…
Ветер заглушил её последние слова, да это было уже и не важно – они пробирались сквозь кусты в противоположном от приближающегося Бабайки направлении.
***
В полумраке дворца царил жуткий холод. Ветер свистел под потолком, и лишь через разбитые витражи пронизывался лунный свет, благодаря которому можно было разобрать, что происходит внутри.
– Поднимите ему веки! Выше, ещё выше! – властный срывающийся голос не давал шанса ослушаться.
– Да не вижу я, не вижу, хватит, – жалобно кричал тот, кому поднимали веки. – Худой, я не вижу его.
Названный «Худым» махнул рукой, дескать «от-пускайте», и, зло цокая костяными шпорами об пол, на-чал расхаживать взад и вперед, заложив руки за спину. Его ладони были в сетке затягивающихся шрамов, как будто их резали чем-то острым. Глаза зло горели кусающимися желтыми огоньками. Потрепанный временем черный плащ развевался за спиной и при каждом резком повороте зависал в воздухе, будто норовя преобразиться в крылья. Лысая голова была непокрыта, хотя многие из присутствующих привыкли видеть на ней остроконечную корону с тонкими и длинными зубьями.
– Даже Вий, всевидящий Вий не видит его! И это в моём царстве! – Худой остановился, задумчиво уставившись на Луну. – Дааа, дела, – процедил он, цокая языком.
– Может, мы зря всё затеяли? – раздалось бульканье из-за угла.
– Мы?! – желтые глаза зыркнули в сторону говоря-щего, от чего тот вздрогнул. – Ты у себя в болоте сидел и носа не показывал, пока я всё делал.
Водяной вжался в стену. Да, это был именно он, растекаясь по шершавой поверхности, словно большая лужа. Пожалев, что посмел перечить хозяину дворца, он благоразумно замолчал.
– И где этого Лешего носит? – раздался вопрос в пустоту. При этом все присутствующие попытались вжаться в стену, по примеру водяного, никто не посмел ответить Худому.
– Да здесь я, здесь, – из темноты вышел Леший. – Есть же ещё время, мы успеем!
– Успеете? – хрипло закричал названный Худым. – Да чтобы ноги вашей тут не было, пока вы не найдете Цветок Папоротника, – кто-то в углу слабо пискнул, ви-димо, он не был посвящен во все детали происходящего.
– Ветры мои быстрые, – продолжал хозяин. – Упыри, вурдалаки, волколаки, оборотни всех мастей, повелеваю вам найти мальчишку!
В ответ, дико завыв над головами собравшихся, сквозь прорехи в мозаике, навстречу лунному свету, стали вылетать ветры, из всех дверей и ворот замка полезли, побежали и поплыли прямо по воздуху темные тени.
– Эй, там, седлайте мне Горыныча! – крикнул Худой в темноту, в ответ раздались быстро удаляющиеся шаги.
Когда хозяин замка со своим сотоварищем остались совсем одни, и только лунный свет мог подслушать этот разговор, Леший спросил настороженно:
– Думаешь, Цвет у мальчонки?
– Не знаю, – зло фыркнул собеседник. – Чувствую только, что он как-то связан с ним.
– Расскажи, что случилось с Цветком, – Леший на-клонился вперед.
– Сегодня как раз такая ночь, когда граница между Навью и Явью слаба, размыта и нечетка, Цветок был в порубежье – на самой границе, в тумане. Его мог взять как живой, так и навий.
– Именно поэтому мы решили действовать этой но-чью, – кивнул Хозяин леса.
– Я уже сорвал его и собирался уходить в Навь, как тут, – его собеседник подался ещё сильнее вперед, – меня ослепило, словно Даждьбог лично посмел вторгнуться в мои владения. Но это был не он, – молчание повисло в пустом замке.
– Есть догадки? – вопрос Лешего прозвучал слегка отстраненно и уже более спокойно.
– В том то и дело, что нет. Когда я смог снова ви-деть, Цветка уже не было на месте. Я обернулся в ворона и полетел по границе своего Царства. Дальше мне дороги нет… пока нет, – зло усмехнулся Худой. – Лишь только мы добудем Цветок, и нам уже будет не нужен мост через реку Смородину, который охраняет эта старая карга, – он поморщился, – чтобы перейти в Явь. Мои легионы готовы, осталось лишь найти Цветок и успеть в эту ночь, – потирая руки, продолжил он.
– Так откуда взялся этот мальчишка?
– Я встретил его на самой границе, он как-то связан со всем происходящим, и я не знаю ещё пока, как, – он выпрямился. – Кстати, у меня для тебя отдельное поручение.
***
Баю, баю, баю, бай,
Поскорее засыпай,
Баю, баю, баю, бай,
А не то придет Бабай,
– Ой, ну не могу, – давно забытая бабушкина песенка почему-то именно сейчас вспомнилась Ратибору. Мальчик еле сдерживался от смеха. – Вот умора.
– Да тише ты, услышит же, – Берегиня сильно нервничала. Ей ещё никогда не приходилось тягаться в силе с таким могучим существом, как Бабайка.
Она крепкой хваткой зажала мальчику рот, отчего на водной глади пошли небольшие колебания. Пузырьков воздуха не было.
В самом начале Ратибор сильно удивился, когда после долгого бега его спутница прошептала: «Скорее в воду», – плавал он не очень. Ещё большим был испуг, когда девочка потащила его на дно, крепко держа руками. Все попытки выбраться были тщетны, руки русалки, холодные и сильные, держали мертвой хваткой.
«Ну всё, приплыли», – мелькнуло у него в голове.
Минуты через три он понял, что спокойно дышит под водой и даже может говорить со своей спасительнице-утопительницей.
– Странно, твоя рубашка не жжет, – тем временем продолжила она. – Видимо, она действует только на того, кто может причинить тебе вред. Где ты взял такое сокровище?
– Мне его бабушка сшила, – заявил он гордо.
– Бабушка? – вытаращила глаза русалка, отчего стала похожа на одну из проплывающих рыб. – Как её имя?
– Она – Бабушка… Имя? – Ратибор призадумался. Она всегда для него была просто Бабушкой. Так что этот вопрос просто поставил его в тупик. – Василиса её имя.
Русалка побледнела, что было очень трудно ожидать от нее и так бледной, и тем более в воде. Но сейчас девочка стала совсем белой, чуть ли не прозрачной.
Они на время замолчали. Вода была приятно теплой, хотя изначально показалась весьма прохладной. Дрыгая ногами, разгоняя при этом донный ил, Ратибор по привычке пытался держаться на воде.
– Не мути воду! – русалка с небольшим усилием подняла его выше, чтобы мальчик не мог выдать их сво-им бултыханием.
– Почему я не утонул? – этот вопрос интересовал его все больше и больше.
– Если я правильно поняла, ты теперь вроде как то-же навий. – Он побледнел пуще русалки. – Но при этом ты и живой. Я не ведаю, как такое вышло, но знаю, у кого можно спросить. И тебе она точно даст ответ, внук Василисы.
На водную гладь легла черная тень.
– Это он, – едва слышно шепотом сказала русалка.
Мальчик сквозь водную массу видел размытую фигуру ночного кошмара всех карапузов: темный, кривобокий, хромающий старик в обветшалой хламиде был хорошо виден на фоне Луны. Он топтался на месте, озираясь по сторонам и обнюхивая воздух, при этом водил опущенными к воде ладонями, приговаривая:
Чую-чую, где-то тут,
Чую-чую, не уйдут.
Чую-чую, попадут
В мои лапы.
Это было так забавно и нелепо, что Ратибор не вы-держал и засмеялся. Русалка закрыла ему рот, но водная гладь уже пошла рябью. Бабайка пустыми черными немигающими глазами уставился в воду. Он смотрел прямо в глаза мальчика, что у того начали дрожать руки.
Медленно садясь на корточки, их преследователь протянул руку к воде, растопырив кривые пальцы. Покачивая головой налево-направо, он угрожающе продолжал: «Чую-чую…»
В этот момент на груди Ратибора, как будто взорвался вулкан – оберег под рубашкой нагрелся до такой степени, что обкатил всего мальчика теплом. Русалка ойкнула и отстранилась от него.
В голову пришли слова «Чур, меня, Чур, не я!», – Ратибор начал их повторять, отчего водная гладь пошла волной. Но Бабайка уже ничего не видел. Он резко встал, что было необычно для хромца. Произносимое: «Чую-чую», – было очень жалобным. Голос смолк. И, спустя мгновение, едва не плача молвив: «Не чую, не…», ночной кошмар растворился в воздухе.
***
– И кто теперь чей спаситель? – Берегиня сидела на траве у озера, положив руки на колени и уткнувшись в них лбом, мокрая, заляпанная болотной тиной. Периодически поднимая голову, она всхлипывала. Вид у нее был жалкий. – Я снова не справилась, не сберегла.
– Что ты, что ты, – мальчик сидел сбоку, успокаи-вающе положив руку ей на плечо, отчего её плечу стало тепло. – Если бы не ты…
– Если бы не вот ЭТО, – русалка не дала ему закон-чить, указав пальцем на грудь Ратибора, точнее на вися-щий там оберег. – Он бы нас нашел!
Мальчик сжал оберег в кулаке и, встав, сделал шаг назад. Она шмыгнула, утерев нос пальцем, и продолжила:
– Ты полон сюрпризов, как сундук с сокровищами. – Девочка встала и, топнув ножкой, произнесла: – А ну, показывай, что там от меня прячешь! А то обижусь, – затем надула щечки.
Делать было нечего, мальчик вытащил оберег и, положив на ладонь, показал русалке. Та охнула, совсем по-девчачьи схватившись ладошками за щеки.
– Он-то у тебя откуда? – она протянула руку, но так и не решилась прикоснуться. Ратибору показалось, что при этом оберег слегка нагрелся.
– Друг подарил.
– Ты хоть знаешь, что это такое?
– Спица колесницы Хорса, – не задумываясь выпа-лил Ратибор, повторяя слова кудрявого белобрысого незнакомца.
– Спица… колесницы… – глаза русалки начали си-ять, по лицу медленно поползла улыбка. – Какая же это спица? Кто тебе такое сказал?
– Кто нужно, тот и сказал, – обиженным тоном молвил мальчик, быстро убирая оберег обратно под рубаху. – Чего ты смеешься-то?
Русалка заливалась хохотом.