Александр Михайлович Житников
Солнечно-вулканический культ берендеев Брабанта. Буквогеноизное становление корне-монадного язычества

Кривые мысли в кривом зеркале
(ЗАПИСКИ ЯЗЫЧНИКА)

Мысли по поводу чего? И какого цвета могут быть эти мысли? Чёрные, белые, жёлтые, голубые, зелёные, непредсказуемые, непродуманные, спонтанные; всякие мысли от глупых до мудрых, от мистических до рационалистических, от очень даже ничего не предвещающих до самых суетливо-хулиганских… Мысли бывают разные, дурные и прекрасные.

В Кривом Пространстве Человеческого Мозга отмозговываются только Кривые Мысли; их очень трудно упорядочить, то есть привести в порядок, придать им надлежащий вид, потому что они из-за своей кривизны, неупорядоченности, стихийности и безалаберности, совсем не хотят принимать благопристойный вид мыслеоформленной умности. И даже, наоборот, стремятся показать крючкотворную глупость, тупость и несмышленость в самом неприкрытом виде.

В пространственной кривизне форм мышления бродят такие криводушные мысли, что даже сам мыслитель содрогается от наплыва этих думных чудовищ. Пытаясь избавится от них, он начинает выстраивать эфемерные логические схемы, которые также иллюзорны, как и криводушные мысли. Единственное спасение – уход в Бытие реальной действительности, где они, отождествляя себя с вещественными предметами, проявляют эти предметы и отличают их друг от друга Назывными Именами.

Реальное Бытие обладает своей структурой Кривизны Пространства и времени, но это кривизна обтекания реальных предметов, благодаря которой предметы только и могут обозначить свои индивидуальные границы и отличить себя от других таких же предметов, себе подобных.

Тропинки которые мы выбираем

Тропинки бывают разные. И все тропинки ответвляются от большой дороги, и сколько бы ни петляли, снова выводят на большую дорогу. Ищите Свою Тропу Жизни, не петляйте, подобно зайцу, по ответвлениям Жизни. Ибо возврат на Большую Тропу Жизни отнимет много сил и энергии, а время потерянное на это, не даст осуществится Главной Мечте вашей Жизни. Будьте разумны, не петляйте по бездорожью, берегите свои силы для главного дела своей жизни! Берегите себя и то дело, которому служите! И дело послужит вам!

Что я люблю!

Люблю многое; ничто мирское мне не чуждо. Люблю смотреть на текущую воду; она успокаивает. Люблю огонь; он греет. Люблю Зелень, то есть травы и деревья: они утешают в одиночестве. Всё таки мы не одиноки, даже когда совсем одни. Есть ещё мир вне нас; он вокруг нас, а это и значит, что мы внутри этого, внешнего по отношению к нам, мира. Мы обмирщвлёны миром, окружены миром со всех сторон, мы его часть. Но как часть этого большого мира, внешнего относительно нас, мы и мир, существуем раздельно, между нами граница. Мой внутренний мир, это мир сосуществующий в миру внешнем, он воссуществлён в нём, он с ним одно по родству в Бытии, но отличен по сущности. Мир – это МакроКосмос; Я, как Одиночный Человек – МикроКосмос. Я в Миру – Гость, сродник Миру. Моё пребывание в миру как Гостя кончается с моей смертью, то есть невозможностью пребывать в миру физически: МикроКосмос поглощается МакроКосмосом. Но Прах, из которого Я был создан при рождении, не исчезает вместе с моей смертью: он растворяется, как Прах в недрах Матери-Земли, чтобы послужить строительным материалом для творения других Объектов или Субъектов Мира Сего, Мира становления Жизни из Нежити Мёртвого Праха.

Психоанализ: таинства психологизма

Древнейшее языческое табу или запрет на зверство. Происходит малозначительный, допустим, срыв табуированных действий. Человек знает, что это не поощряется в обществе, но движимый, то ли любопытством, то ли корыстью, то ли другими мотивами, которые иногда не поддаются даже определению, позволяет себе совершить не поощряемое обществом действо. И дело даже не в том, что его неблаговидное действие, так он прежде всего сам считает, никем не было замечено, происходит ощущение, что он окунулся во что-то неприличное, чего нельзя было делать не только из принципа личной безопасности, но прежде всего для сохранения душевной чистоты и не замутнённости нравственных устоев своих и общества. К тому же если есть ощущение, что его видели за этим неблаговидным действием, или уличили в нем, тем более приходить ощущение, что он, перейдя эту тонкую грань между дозволенным и недозволенным, противопоставил себя тем, кто старается не нарушать нравственные границы дозволенного или табуированного, запрещённого или, по крайней мере, не поощряемого обществом. Это ведёт к психическому срыву; угрызения совести, чувство стыда и раскаяние долго будут преследовать человека, даже если он ничего значительного и опасного для общества не совершил.

Праязык – корневая основа этноязыков

Праязык ведь есть ничто иное, как корневая основа этноязыков. Базовая матрица всех языков мира. Нет корневой основы языка – нет и праязыка, ибо что могло бы сформировать «один язык и одно наречие», то есть первоязык, помимо корне-базовой матричной основы, пышным древом взрастившей сотни этнических языков, наречий и диалектов, и продолжающей их взращивать непрерывно.

Что было в доязыческом мире: невнятный шум, беспредметные крики, язык зверей и природы, угрожающее рычание из тьмы ночной. Бр-р-р, жуть доязыческая, тёмная, жизни зверя подобная. И этот звуковой фон сопровождал планету миллиарды лет; ничего не было проявлено, сплошная смысловая тьма опутывала вселенную, тьма безымянная, неосмысленная, апофатическая. Всё было наяву, но ничего не было поименованного, умопостигнутого умом, осмысленного думной мыслью; только статуарно рельефные образы самой природы отражались в водах рек и озёр, да плавленые воды вулканов устремлялись, грохоча, изнутра планеты на её поверхность, повергая в страх зверей. Сто тысяч лет тому назад из среды гуманоидов, человекообразных обезьян, мутационная эволюция произвела некоего мутанта, девочку, стебелёчек слабенький, всеми ветрами доязыческой дикости колеблемый; и этот стебелёчек выстоял всем ветрам назло, став Великой Праматерью всему Человечеству, подарившей ему способность к думному мышлению, членораздельной речи и творчеству. Дети её, не окрепшими ещё голосами, в языческих периодах времени опробовали на звук первые голосовые звуки, согласовали их с согласными и произнесли первые слога. Это было здорово! Мир менялся на глазах; со слогами можно было уже отождествлять некие явления природного бытия: например, «Аба, ба» – протоматериальная протовода, плавленая и пресноводная; «Ала, ла» – пламенистая протоэнергия движения, и в том числе, энергия мышления; «Ана, на» – протокосмическое пространство неба, небесное пространство «небесного человека» Ана (Абал-алан-анаб-абани, Лун-Нанна, Нут, Мами, Праматери Тиам-матери, Ра-Амона или Аланана, Балланна, Пламенного, Пламенистого); И «Аса, СА» – белосветного мира земли (Семлианистой, Химерианистой, Симерианистой).

Дальше – больше; слог к слогу – возникает из небытия корень, базовая основа слова. Первым корнем стал «АБ-аб», первосущностный «папа», отец всего сущего и несущего во вселенной. За ним следом был проявлен корне-тетрактидный слог «АЛ-ал» – энергосущностный аспект вселенной; и третьим алал-центром стал слог «АН-ан или Анна», выражающий собою сущность всёпорождающего материнства. У всех корней первый слог всегда выражает его родовую сущность, а второй слог – это всегда видовой аспект данного корня.

Вот эти четыре гласобуквенных принципа ментального миропроявления проявили человеческому сознанию первые четыре великих принципа с Древа познания Добра и Зла: 1. «вода»; 2. «огонь»; 3. «воздух (небо)»; 4. и «землю». Эти четверо сформировали первичную смыслодумную конструкцию первоязыка, основой которой были четыре ментальных лайя-центра: 1.Абаб-Алал-Анан-Асас. И эти четверо сформировали первые 25 ноуменальных (наименовальных) первообразов ментального поля знания именами проявляющих божественные образы реального мира: 1.абаб, абал, абан, абас; 2.алаб, алал, алан, алас; 3.Анаб, анал, анан, анас; 4.асаб, асал, асан, асас. Вот так, как на нижеприведённой таблице это всё прописано:

1-А 2-Б 3-Л 4-Н 5-С

2-Б 4-АБАБ 6-АБАЛ 8-АБАН 10-АБАС

3-Л 6-АЛАБ 9-АЛАЛ 12-АЛАН 15-АЛАС

4-Н 8-АНАБ 12-АНАЛ 16-АНАН 20-АНАС

С-5 10-АСАБ 15-АСАЛ 20-АСАН 25-АСАС

Эта таблица наглядно демонстрирует, те, Четыре Великих Принципа, которые объединившись, проявили первые четыре, матрично базовых, первообраза, сущностно необходимых для ментального проявления жизни на земле; «вода», «огонь», «воздух», и «земля». Уберите из списка любой из этих четырёх аспектов жизнеобеспечения и жизнь не состоится.

Вулкан – гора огнедонная

В шумерской гимнографии есть такой гимн:

«Дом Богов с острой верхушкой оснащён для движения с неба к земле.

Дом, освещённый внутри красноватым небесным огнём,

С пульсирующим лучом, достигающим вдаль и вширь;

От вида его благоговейный трепет охватывает всё тело,

Дом, порождающий благоговение и страх, высокая гора гор,

Твоё творение велико, грандиозно и непостижимо для человека.

Дом светлый и тёмный, Дом Небес и Земли,

Построенный для шемов (луш-шениа=луч-чениа – богов света); Дом Богов с острой вершиной»

(Фрагмент из шумерской поэмы о Нин Хур Саг).

В языческих текстах Ближнего Востока и Малой Азии, использовался шумерский термин «Му» или семитоязычный его синоним «шу-му», «шам» или «Шем», для того, чтобы выразить с его помощью подъёмную способность возноситься вверх в вышину, наверх, в небесную высоту. Так Гильгаммеш, находясь вблизи горы Машу, видел как с неё взлетали в небо «Шемы» (сол-лн-неш-шен…), солнечные сыны Праматери Маши (Могучей Макоши Нут) и опускались обратно в её широкую пасть (упасть…). Слого-корневая формализация солнечно-вулканического культа, формируемая буквой «М», и понятия, выражаемые с её помощью, более позднего происхождения, чем дублирующая тот же культ праязыческая буква «Н», относится к тому периоду, когда процесс формирования протоязыка уже завершился и начался процесс словотворения из корневой основы праязыка. Это время неолита и бронзы, становления протоцивилизации на землях прародины, где формировался солнечно-вулканический культ Ра-Амона, Атлантитана, Тильмуна, Цзюлин-Тулин Таотана и Брабанта.

Буква «Н» проявила себя в более ранний период, чем буква «М»; и это мы можем видеть, исследуя более древние документы, как религиозного, так и мифологического характера. Так изучая сокровенное откровение ханцев китая – «Шань хай цзин», находим в Дагуани вулканическую гору Солнца и Луны.

«Это – небесный стержень. В небесные ворота Уцзюй (Узкие, Уту) заходят солнце и луна. Живёт здесь бог с человеческим лицом, без рук; ноги растут на макушке (ср. древо вверх корнями). Зовётся Е. Чжуаньсюй (Абал-алан-анаш-ашан, Шам-маш…) родил Лаотуна (Абал-алат-атана, Старца-Младенца, Старый-новый год). Лаотун родил Чжуна (Солнечного Шуна) и Ли (Чёрного). Бог приказал Чжуну (шуну, шему, солнцу) поднять небо (Тянь), а Ли – опустить землю. Опустив землю, Ли родил Е (классо/образующую буквогенаду Времени…), который поселился на краю Запада, чтобы управлять чередованием движения солнца и луны, звёзд и планет». «Чжуань-сюй родил Лао-туна. Лао-тун родил Чжуюна (Заклинающего огонь)». «Гуй-шань есть местообитания Бога Цитуна». Ци-тун – сын Чжуаньсюя, отец Чжуна и Ли. Отождествляется с Лаотуном. Пл-лут-тон=Цитун (Сит-тун, Сат-тана…).

Ханцы китая сохранили в своём языке, в той его древней части, которую можно считать атавизмами праязыческой мифологии китая, общеязыческие, слого-корневые ноумены языка цзюлин-таотании, десятихолмной прародины цивилизации; так из их языка мы узнаём, что в древнеязыческие времена гора носила название «шань», солнце называлось «шунь», а слогом «Му», которое соответствует праязыческому «Ну» или «Ану», называли Вулканическое Древо, символ Мировой Горы космогенезиса, и как, производное от него, все деревья и травы вообще, растущие на земле.

Это единство, идущее от праязыка и единой языческой доктрины, можно проследить в лингвофилософской мифологии, от древности до наших дней. Как это мы с вами сделали сейчас. Для убедительности этого вывода можно бесконечно множить примеры языковой и лингво-мифологической идентичности. Захария Ситчин пишет: «Переводчики Библии упорно продолжают воспринимать термин „шем“ как „имя“, игнорируя опубликованную более ста лет назад работу Г. М. Редслоба („Zeitschrift dtr Deutchen Morgenlansischen“), в которой он верно указал, что слова „шем“ и „шамаим“ („небеса“) происходят из одного корня „шама“, ознчающего „то, что находтися вверху“. В китайской мифографии „Шань хай цзин“ корнемонада „шан, шань“ тождественна понятию „гора, горная вершина“. Редслоб утверждает, что когда в Ветхом Завете говорится о том, что царь Давид „воздвиг шем“ в честь победы над арамеями, это следует понимать не как славу, а как устремлённую в небо колонну», символ вулканического «шань», вулканической «вер-шины». Если теперь, после этих уточняющих разъяснений, произвести идентификацию имеющихся у нас сведений, мы получим языковую картину начального космогенезиса: вулканическая гора-шань порождает солнечного сына Шуна (сияние Чжуюна, Чжуна), который поднимаясь вверх, поднял Небо (Тянь-шань, Небесная гора) над Землёй, а Ли (Лиан, Лан) опустил Землю вниз. С тех пор, люди могут видеть ежедневно, как из одного, восточного гнезда сол-лн-неш-шемы (сол-лн-неч-чени, солнца – ночи сыны, нош-шени) поднимаются в небо, а к вечеру нисходят в другое, западное гнездо своего ежесуточного хождения небесными путями. Гильгаммеш, верный сын своего времени, согласно языческой вере, видел, как шемы восходят и заходят в небесно-вулканическую гору-шам-машу, олицетворявшей восход в Брабанте солнечного сына из горы Ночи, ночного пути сына солнцероддной Праматери Могучей Нут).

Естественно, поэтому, воспринимать слово «шем» в более поздней интерпретации, как отражение солнечно-вулканической его сути в более прозаических артефактах: ступенчато-башшенные зиккураты-пирамиды, пирамидальные стелы Бен-бен (Син-син или Сим-сим), монументальные колонны, храмовые купола, саркофаги и памятные стеллы с изображениями богов и царей. А полная концентрация солнечно-вулканического культа отразилась в поминальной свече, в мерцающем свечении которой сокрыты все тайны мироздания; и среди них самая основная – энергия Духа Огня палением своим оплавляет плотную субстанцию свечи, и та плавится, тает, меняет свою суть.

Языческая доктрина: солнечно/вулканический культ палео/неолита

Солнечно/вулканический культ, возросший вместе с языческой доктриной и праязыком, стал ментальной основой языческой культуры палео/неолитического периода развития человечества

Культура ведь есть опосредованная имитация религиозного культа, то есть церемониальных ритуалов, сопровождающих обрядовую функцию культового мистериального действа. Обрядо-ритуальные церемонии культовых мистерий язычества с течением времени переместились в культуру народного фольклора, народных игрищ, сопровождавших культовые празднества времён язычества: солнечные солнцестояния и равноденствия, жертвоприношения, ритуалы плодородия.

Культура это есть дитя ритуально-церемониального культа языческих мистерий. Языческие мистерии породили человеческую культуру, сперва в форме церемониально обрядовой, затем праздничной, при языческих жертвоприношениях Нут, матери солнца, и Плутону, отцу бездонно-вулканической прорвы плавленых вод, которой даже боги боялись.

Протоязыком могла быть только общеэтническая корневая структура языка и ничто другое протоязыком быть не могло. Потому что всё другое, – это уже трансмутационная конвергенция этнословотворения. Каждый этнос лепил свой этнословарь из общеэтнического корневого словаря самостоятельно, исходя из этнических особенностей характера, свойств географической среды и метаисторической судьбы.

Поименованное уже доступно пониманию (концентрирует внимание к поименованной вещи), создаёт понятное пониманию понятие о себе и, отождествляемой с ним, вещи (предмете, явлении, явленном пониманию поименованном предмете). Уподобительная сила влечёт к уподоблению низшие принципы инмира высшим принципам Прообразов Бытия и Ума, онтологически присущим трансцедентальной природе Первородного, впавшего из Сверхсущностного Небытия в Сущностное Бытие уподобления имён, по их причастности вещам, по природе и по установленной договорённости между людьми идентифицировать вещи с именами так и не иначе.

По представлениям древних язычников, вулканические горы были тем местом, которое не только порождало все феномены природы, но и само же давало знаки, коды и символику, опираясь на которую, человек создавал речевой язык и знаковую писменность, с помощъю которых сам себе же и объяснял, познавая, феномены жизни и смерти, добра и зла, неба и земли, природу половой дифференциации женщин и мужчин, космогенезиса могучей (Макош) праматери Нут, а также природу происхождения облаков, дождей, дуновения ветров, да и вообще, – всего сущего во вселенной

Сейчас трудно сказать, на каком этапе становления языка, произошел этот качественный скачок от языка триадных корней к сочетанию их в слова, что позволило поднять язык на более высокий уровень, а значит и на большую его выразительность. Есть некоторые основания думать, что процесс словотворения начался ещё со времён инмира, когда по воле бога всему давались имена и продолжается до наших дней. Общеизвестно, что когда шумеры пришли в долину Сеннаар или долину между двух водных потоков – месопотамию (нис водами, меж водами или нижними водами), они застали там ещё ранее пришедшие племена, которые говорили на банановом или, так называемом, женском языке, то есть на языке триадических корней, языке протоязыка бога Энки. Если признать, что Шумеры пришли в долину Сеннаар с Тильмуна (Атлланана), устьев двух рек, где восходит и заходит солнце, где жил их предок Этна-Пиштим, шумерский Посейдон, то придётся признать, что процесс словотворения, как и всего протоязыка, да и всей протоцивилизации, происходил там же, в Тильмун-едемском раю первопредка Эдемского Пиштима (Посейдона).

Человеческая душа: между добром и злом

Фантом инородности, инопаралельности, инаковости, противоположности, неких сил, которые как бы стоят над человеком, наблюдают за ним и направляют его жизнь в ту илу другую сторону, ощущалась человечеством всегда; с тех самых пор, как Адам и Ева были изгнаны из райского сада бессмертных богов, где за ними надзирал Бог, на землю смертных, к великой радости Змея-искусителя, хозяина этой Земли, изменилось многое.

Во-первых, сменилась ментальная матрица места пребывания; сменилась не физически, а именно ментально, на уровне понятийных смыслов, на уровне первоэтнического Первоязыка и Языческой Доктрины. Ибо, что есть Древо познания Добра и Зла, плоды знания которого, так кардинально повлияли на судьбоносную матрицу земной жизни человечества, как не само Древо познания Языческой Доктрины и, питающего его, человеческого языка. Плоды Древа Знания – есть инструмент воздействия на человеческую душу; пока этот инструмент не задействован двумя противоположными силами, человеческая душа подобна душе животных. Душа животного – это пять её органов чувств, пять анализаторов внутренней и внешней среды обитания животного.

Плоды Древа Знания есть тот самый человеческий язык и выражаемые, посредством его, понятия, знание которых способствовали тому, что человеку стали ведомы пути, ведущие к Добру и Злу. Безымянность и непознаваемость Райского Сада, отсутствие добра и зла в нём, ушли в прошлое. Искусственность райского сада для небожителей стала очевидна людям; и Бог понял, что люди больше не смогут жить в искусственном мире райского сада, и, что даже обещанием бессмертия не удержать их в мире, где ничто не может проявить себя естественно.

В сердцах Бог признал победу Мудрого Змея, использовавшего инструмент соблазнения более успешно, чем бог. Соблазнитель людей дарами познания свободной жизни, хозяин Земного Мира Сего, лишен был богом возможности летать. «И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве своём, и будешь есть прах во все дни жизни твоей». Отныне Змей стал Нечистым, был отчислен из числа придворных и от лица Бога удалён.

Однако, несмотря на временное поражение, бог не прекратил борьбу за человеческую душу; отдав плутоническому Змею плотскую душу, и отпустив её на Землю, где заповедал человеку тяжко трудится, женщинам в муках рожать, бог не оставил человеческую душу неприкаянной. Поскольку человек через познание мудрости Богов, человеческой речи и думного мышлении, прикоснулся к миру божественному, то бог не мог оставить его божественную душу без божественного присмотра.

Осветив тьму души человека крёстным ходом небесного светильника, он погрузил человеческую душу в божественный разум, позволив ей через молитву к богу, очищать себя от скверны соприкосновения с греховным миром Сатаны (Шайтана), хозяина мира Земного.

Битва идёт за душу человека, за гегемонию в его душе. Кто победит: Змей? Бог? Кто знает? Битва ещё не закончена; она яростно продолжается. И битва идёт за души людей; искуситель Змей искушает по прежнему человеческие души, развращая их содомлянскими пороками, а Слово Бога увещевает к Добру Словом тихим, всепроникающим, отрезвляющим. Змей искушает человека богатствами и пороками мира сего; только сильные устоят, помня к каким бедам греховным приводило служение Мамонне и Сатане, слабые же и порочные не устоят и будут наказаны вырождением потомков рода своего. И будут прокляты они народом своим и землёю своей. И нет наказания более справедливого за смердяковщину и содомлянство, чем потеря имени своего в мерзостях своих.