Александр Леонидович Жиров
Как-то так. Люди и техника

Дневник немецкого инженера

1 июня 1989 года в дневнике немецкого инженера появилась запись: «Отбываю в Россию. Мне поручено помочь русским наладить компьютерную систему. Страшно боюсь медведей…»

Немца встретили в аэропорту и привезли на вычислительный центр города Самары. В дневнике очередная запись: «Добрался хорошо. В аэропорту встретили дружелюбно. Медведей на улице не видел».

Прибывший немец несколько наивный, но педантичный человек. Вся жизнь как в аптеке, шаги влево и право не допускаются. Хороший специалист, неукоснительно соблюдает инструкции, чётко следует правилам эксплуатации электронных устройств, вредных привычек не имеет.

Объём предстоящих работ достаточно велик. Необходимо соединить шестьдесят три компьютера в единую сеть. Основа компьютера системный блок, корпус обхватывает кожух, прикреплённый шестью винтами. При настройке системы ныряешь в блок по шесть раз в день, настройку поменять, то ещё что-нибудь добавить. Соответственно, один раз крышку открутил, а закручивать будем после запуска сети на два болта. А зачем больше? Она и на двух прекрасно держится. Согласитесь, логика неоспоримая?..

Работать в паре с немецким специалистом поручили молодому инженеру Жене. Когда Женя увидел немца в работе – стало дурно. Иностранный специалист приволок с собой чемодан инструмента. Количество и разнообразие инструмента поражало, а время на раскладывание занимало час. Уложив на нужное место последнюю отвертку, иностранец приступал к работе и распаковывал компьютер. Перед разборкой системного блока, немец обязательно доставал чистую тряпочку, обильно смачивал спиртом и принимался тереть корпус. После будоражащего мозг запаха очередной процедуры… ослаблял шесть винтов отверткой и откручивал их шуруповертом. У Жени вместо слова процедура, в голове крутилось одно окончание – дура. Иностранец не обращал внимания, спокойно лез в блок, добавлял сетевую плату и принимался закручивать кожух корпуса. При этом первым делом настраивал натяжение шуруповерта. Затем скрупулёзно наживлял винтики и закручивал по схеме крест-накрест. Но это не всё! Немец брал в руки инструкцию и принимался внимательно изучать. В результате, иностранец узнавал: «Натяжение винтика равно 0,2 кг на квадратный сантиметр». Женя подумал – шутка. Оказалось ничуть, так как иностранец взял в руки точную динамометрическую отвертку, установил необходимый параметр и опять крест-накрест. У Жени закончились нервы…

– Зачем ты это делаешь?! Это же не колесо автомобиля и не ракета. Кому такие сложности?

– Так в инструкции прописано, – уверенно ответил немец.

– Хочется, закрути на два винтика, не теряй времени. И вообще, у нас план горит, если другие инженеры запустят больше компьютеров чем мы, то у меня слетит премия.

Немец открыл дневник и записал: «Русские работают непонятно, но быстро. К инструкциям не обращаются – ценят рабочее время. У них есть какой-то план, а премия почему-то летает». Иностранец отложил в сторону дневник, взял тряпочку смочил спиртиком и в очередной раз протёр настроенный блок. Женя промолчал с трудом. При разборке очередного блока у немца возникла неразрешимая проблема – провернулся винтик. Снять крышку невозможно, иностранный специалист заполняет акт о бракованном компьютере.

– Ты что делаешь?..

– Отправляю бракованный блок производителю.

– Нам систему за двадцать дней сдать нужно, а ты компьютер в брак отправляешь! Когда его заменят? Ты посмотри, здесь бракованный винтик, а не блок.

Русский инженер взял зубило приставил к винтику и стукнул молотком. Головка неразрешимой проблемы отвалилась.

– Всё, можешь открывать, – недовольно заявил Женя.

Немец открыл рот, затем записал в дневнике: «Основным инструментом русских при работе с вычислительной техникой является зубило и молоток. При этом у них всё получается!»

Иностранный инженер произвел настройки и завис. Закрутить блок по правилам не представлялось возможным, из-за отсутствия шестого винта. Женя подошел, вкрутил два винта при помощи простой отвертки. Немец похлопал глазами и записал: «У русских инженеров уникальные руки. Точный и дорогостоящий инструмент не требуется». Затем взял тряпочку, обильно смочил спиртом и…

– Ты куда драгоценный напиток, тьфу… драгоценную жидкость льёшь?! – взорвался Женя.

– Так по инструкции положено, – наивно ответил немец.

– По какой инструкции?.. Компьютеров вон сколько, а нам всего три литра спирта выдали.

– По инструкции положено протирать!

– Что их тереть? Компьютеры только из упаковки вылупились. Они же идеально чистые! Ты о людях подумай, праздники впереди…

Мысли немца в дневнике: «Каждый русский думает о своём собрате больше, чем о себе».

– Какие праздники? – попытался уточнить иностранец.

– Двадцать третье февраля, Восьмое марта, Пасха, Первое мая.

– Так сейчас же июнь…

– Тем более!.. Седьмое ноября, Новый год по китайскому календарю, не говоря уже о нашем, день выборов Фиделя Кастро, взятие Бастилии и так далее. О самом главном забыл, через месяц день рождение этой… как её там… твоей землячки, вспомнил – Клары Цеткин.

– А вы и его празднуете?..

– Конечно, как тут забудешь изобретательницу восьмого мать её… марта?

Немец вынимает календарь, пытается обвести фломастером праздничные дни.

– День рождение Розы Люксембург и Карла Маркса добавь, – подсказывает Женя.

Иностранец упорно обводит даты.

– Женя, в вашей стране так много праздников!

– Вы же изобрели, а мы тут мучаемся. Кстати, Патриса Лумумба и Эрнесто Че Гевара не забудь, – закончил Женя и тихо добавил, – с юмором у иностранцев всё плохо.

Запись в дневнике немца: «В СССР праздников так много, что даты в календаре закончились. Когда русский инженер начал перечислять праздники национальностей страны, то некоторые дни приходилось обводить по три раза. Я окончательно запутался».

– Значит, компьютеры протирать не будем? – наивно уточнил иностранный инженер.

– Будем, обязательно будем, но тонким слоем.

– А как тонкий слой спирта на тряпку нанести?

– Темнота!.. Гляди сюда, показываю: берёшь стакан и наполняешь до половины спиртом, затем аккуратно доливаешь воду в таком же количестве. Гляди, не перепутай!

– Техника плохо чиститься будет?

– Где-то ты прав…

Немец с удивление смотрел на стакан с помутневшей жидкостью.

– После чего медленно перемешиваешь ложечкой, жидкость становится бесцветной и немного тёплой.

Иностранец потрогал стакан и согласился.

– Перед употреблением желательно остудить, но времени нет.

Очередная запись в дневнике немца: «Познания русских электронщиков в области химии безграничны».

– Начинаешь готовиться залить жидкость в накопитель, – продолжил Женя, – для чего необходимо сделать глубокий выдох.

– Я всё понял! – воскликнул немец и полез в чемодан с инструментом.

– Слава богу, – Женя ожидал увидеть немецкую колбасу, на край огурец, но немец достал воронку и ёмкость с распылителем.

– Через воронку я глаза не заливал… это как-то неудобно, – прошептал Женя.

– Ничего, мы аккуратненько зальём в бутылочку, – уверенно ответил немец.

– Зачем в бутылочку?..

– Чтобы жидкость при помощи распылителя дозировать.

– Что тут дозировать?! – возмутился Женя, дебаты порядком надоели.

– Мерная шкала не подходит?

– Ну… за Розу с Кларой! – выдохнул Женя и влил в себя содержимое.

У немца из руки выпадает воронка.

– Женя… тебе скорую помощь вызвать?

– Зачем? Мне и без неё хорошо.

Немец присел.

– Что ты на меня смотришь?

– Так это… жду, когда стакан в голову ударит. После него обычно падают…

– Стакан не гиря, у нас от него никто не падает. И вообще, пошли работать.

Иностранец пишет в дневнике: «Русских стаканом технического спирта не взять и гиря не поможет. Они прекрасно работают до и после стакана, а так же после гири…»

– Каков фронт работы? – уточнил немец.

– Компьютеры тонким слоем протирать. Наладим конвейер. Тебе необходимо вскрыть коробки и вынуть блоки.

– А твоя задача?

– Я буду на них дышать и протирать тряпкой. Таким образом, к концу смены вся вычислительная техника протёрта тонким слоем спирта.

Немец ничего не ответил, но в дневнике записал: «Сообразительность и смекалка у русских на высоте».

– Да, если будешь использовать этот метод, не забудь соблюдать технологию, – пошутил Женя.

– Это как? – серьёзно уточнил немец.

– Делать в точности как я объяснил.

Немец достал дневник и принялся записывать технологический процесс.

– Значит так, приезжаешь на работу к восьми утра. Правильно разбавляешь спирт и заливаешь в бункер, то есть в себя. Затем до пяти вечера активно дышишь и протираешь технику.

– А почему до пяти?

– В пять часов конец рабочего дня, необходимо выдохнуть всё.

– Чтобы полиции не попасться?

– Полиция – мелочи. Они лишь права забирают. Гораздо хуже если жена узнает, тогда будет бац.

– А бац это кто?

– Не кто, а что, падежи научись склонять.

Русский инженер постоянно шутил, немец тщательно записывал в дневник.

– Женя погоди, я не успел записать. Так к чему вы склоняете жён?..

– Запиши крупными буквами – русская женщина не склоняется! Бац – удар разозлившейся жены. Короче, против лома нет приёма, прямая дорога на больничную койку.

В дневнике немца выводы: «Женщины России красивые, но слишком сильные. Славятся неизвестным приёмом боевых единоборств под названием бац. Возможно, в этом кроется причина отсутствия медведей на улицах городов. Несчастные животные вынуждены уходить в дремучие леса от неимоверного количества красивых женщин. Наши СМИ глубоко заблуждаются, говоря о том, что по городам России разгуливают медведи».

– Женя, у тебя жена боксёр?

– Если бы, у боксёров перчатки мягкие, а у моей жены чугунные – сковородкой зовут.

Немец пишет в дневнике: «Если вы будите смотреть на красивые руки русской женщины, не поддавайтесь иллюзии. Помните, они железные!»

– Женя, а можно я в кабинетах Натальи Петровны и Тамары Павловны компьютеры устанавливать не буду?

– Ты чего испугался? Эти дамы у нас мирные, только в день зарплаты немного нервные, а так…

– Женя, а когда у вас зарплата?

– Каждого второго числа.

Запись в дневнике: «С сегодняшнего дня перехожу на семидневную рабочую неделю. Выходной – каждое второе число месяца».

– Женя, а компьютеры каждый день протирать тонким слоем нужно?

– У меня печень не резиновая! График протирания объясню потом.

Рабочий день закончился, немца увезли в гостиницу. Всю ночь иностранца преследовали кошмары. Ему снилось, как он лихо скачет на огромном буром медведе по Красной площади, его преследуют женщины с руками в виде чугунных сковородок, на трибуне мавзолея Женя неустанно повторял фразу: «Работай быстрее! У меня план горит!»

Немец проснулся рано в холодном поту. Ощутил себя слабым и беззащитным, никому не нужным человеком. Подошел к зеркалу, взглянул на отражение и понял – так жить нельзя. Рванул майку и отправился писать. В дневнике появилось следующее изречение: «Сегодня попробую метод чистки компьютеров тонким слоем. Прощайте господа!..»

Женя зашел в кабинет, немец распаковывал очередной чемодан. Правда, вместо инструмента множество закусок и маленькая рюмочка.

– Не понял? У нас сегодня сытный день? – удивился Женя.

– Нет, новую технологию опробовать хочу, – уверенно заявил немец и торжественно выставил на стол рюмочку.

– С таким напёрстком и чемоданом еды ты до пяти вечера бункер загружать будешь. Не работа – ресторан какой-то.

Немец всё понял, достал дневник и внимательно перечитал записи вчерашнего дня с советами Жени. Затем разбавил спирт, выдохнул как в последний раз и выпил. До закусок дело не дошло, в голове зашумело, на душе стало хорошо. Появилось неимоверное желание работать на износ.

– Сейчас протру всё!.. – воскликнул иностранец и растянулся на полу.

– Понятно, опять за двоих вкалывать.

Женя печально вздохнул, выпил стакан газировки, закусил креветками немецкого специалиста и отправился налаживать систему. Очередной рабочий день подходит к концу, немец протирает пол тонким слоем спирта и громко храпит. Жене пришлось отпаивать иностранного специалиста чаем. К восьми вечера иностранец оклемался и попросил проводить до гостиницы. По пути немец пытался уточнить результат дня.

– Женя, а я много компьютеров протёр?

– На счёт компьютеров не знаю, но полы в нашем кабинете продезинфицированы полностью.

Проходят мимо пятиэтажного дома. В окне четвёртого этажа появляется женщина и кричит сыну: «Петенька, ты кушать будешь?» Из песочницы доносится ответ: «Да нет мама». Немец слышит ответ мальчика и зависает.

– Что-то случилось? – удивился Женя.

– Что означает ответ мальчика?..

– Ах, мальчика. Всё просто, Петя кушать хочет – поэтому да, но в песочнице ему играть хочется больше – поэтому нет. Соответственно, Петя идти кушать не хочет.

Немец внимательно выслушал объяснения Жени, выпучил глаза и завис ещё больше. В это время мимо иностранного гостя проходит молодая пара.

– Ты меня любишь? – ласково спрашивает девушка.

– Да, нет, а что? – так же нежно отвечает парень.

Иностранный инженер повернулся и посмотрел в след уходящей паре. Он просто ждал, когда же девушка залепит парню пощечину, но молодые весело рассмеялись, затем обнялись и пошли дальше.

– А-а-а это как?..

– Я потом объясню, тебе сейчас лучше поспать.

В этот день дневник немца пополнился записью: «Пытался работать как русские – подорвал здоровье. Пытался понять русскую речь – сломал мозг».

Последующие два дня Жене приходиться работать за двоих, так как немец не является на работу. На третий день после похмелья в дневнике иностранца запись: «Медведей бояться перестал в принципе. Эти большие и бурые животные абсолютно не страшны. Остаётся панический страх перед работой». Четвёртый день – иностранный инженер выходит из штопора. Набирается мужества и заявляется на пороге вычислительного центра.

– Женя, а мы сегодня компьютеры протирать будем? – испуганно спрашивает немец.

Русский инженер достаёт бутылку со спиртом и торжественно ставит на стол. Немец попятится к двери, по спине мелкая дрожь. Женя берёт в руки тряпку, немецкий инженер вспоминает запах спирта.

– Женя, я умоляю!.. Зачем протирать новые компьютеры?!

– Так в инструкции прописано.

– Женя, давай сожжем инструкции.

– Нам только пожара не хватает.

– Тогда давай выкинем.

– Зачем выкидывать? Мы их на полку положим, бумага всегда пригодится.

– Женя, огромное спасибо!

– Теперь ты понял, протирать компьютеры необходимо лишь в предпраздничные дни тонким слоем?!

Немец вспомнил количество праздников отмеченных в календаре и покрылся холодным потом.

– Но! – торжественно добавил Женя и помахал указательным пальцем, – далеко не на все праздники.

Говорят, вернувшись в Германию, наш немец стал большим бизнесменом. Именно его фирма отличается небывалой работоспособностью и находчивостью. А ещё поговаривают, немец очень звал к себе на работу Женю. Но Женя отказался. Говоря о том, что не сможет жить среди людей, у которых слова, да и нет, могут быть лишь поодиночке, а вместе никогда.

Кукурузник

Прилёт

Кукурузник… это Никита Сергеевич Хрущев желавший засеять огромную страну кукурузой. Возможно, а может небольшой многоцелевой самолёт АН-2? Получивший название «Кукурузник» или ласковое «Аннушка» за то, что мог совершать посадку и взлетать с любого поля, был вечен в пределах разумного и применялся во всех областях страны.

Живем в колхозе Прорыв. Куда прорыв, и какой никто не знает, но в принципе нормально. Иногда смотришь на другие сёла, в них гораздо хуже. У нас даже самолёт имеется. До областного города полчаса лёту, область больше европейских стран будет. Летом на самолёт вешают дополнительное оборудование и опрыскивают поля. Как называется самолёт? Кукурузником зовут. Великая машина КБ Антонова.

До начала перестройки в селе проблем с запчастями и инструментом не было. Теперь почему-то есть. Да что там, даже поля опрыскивать перестали. Отрава от насекомых куда-то подевалась. Про обновление техники говорить не хочется. Куда мы перестраиваемся и зачем – непонятно. Конечно, Аннушка надежный и неприхотливый самолёт, но вечного ничего нет…

1993 год, лето, раннее утро. Сижу на веранде дома и наблюдаю, как озабоченный петух Али Баба гоняется за уткой. Жду, чем кончится их безнадёжное дело. Вдруг в калитку врывается почтальон.

– Тебя к председателю! – произносит запыхавшийся труженик запоздалых писем.

– Куда, зачем? И вообще… сегодня выходной.

– Ничего не знаю. Беги, телеграмма из райцентра пришла! – заявляет почтальон, садится на велосипед, жмёт на педали и скрывается в зарослях малины.

Дохожу до колхозного управления, медленно поднимаюсь по ступенькам, не торопясь иду по коридору конторы. Есть подозрение – меня разыграли.

– Ты где бродишь?! – нервно выкрикивает председатель, вылетая из кабинета.

– Да тута я, а что случилось?

– Телеграмма пришла срочная, французы к нам летят. Получил двадцать минут назад.

Стою перед озабоченным председателем и не понимаю реальности происходящих событий. Где французы, где мы, причём здесь наш колхоз?

– Ты осознаешь факт? К нам летят французы! – в истерике кричит председатель.

– А-а-а… и что иностранцы у нас забыли?

– Доярка Нинка виновата.

– Так она же не посол, чтобы французов приглашать.

– Посол, посол… эх, послал бы я всех… да поздно.

– Тогда причём тут Нинка?

– Как это причём?! В прошлом году, на общем собрании тетя Нина заявила: «За день с коровы можно получить 199 литров молока». Администрация района раструбила факт на всю страну. Вот как-то так получается.

– Ну?..

– Сам подумай! Как с коровы весом в 450 килограмм можно получать ежедневные надои 199 литров? Она же за три дня в ведро вытечет… вместе с костями.

– Мало ли кто и чего сказал?

– Если бы так просто. В нашем районе всё сойдёт, а весточка облетела весь мир. Вот французы и полезли.

– Зачем?

– Как это зачем? Опыт по надоям перенимать, молочка-то хочется…

– А я тут причём? В рекламных компаниях не участвовал, молчу как рыба.

– Нет господа, вы так просто не отвертитесь. Хотите, чтобы за всё ответил председатель?! Нинка молоко с коровы сотнями литров сдаёт. Ты на тракторе до молочного комбината тонны привозишь, а комбинат из этой воды десятки тысяч бутылок молока делает!..

– А мне какое дело, я молоко до комбината доставлю и всё.

– Конечно, только почему-то оно по дороге размножается!

– Вот зараза!

– Кто?

– Да Нинка твоя.

– Она не моя! И вообще, говорил я ей: «Не лезь за рекордами. Сдаёшь разбавленное молоко, сиди да помалкивай». А тут глава района к ней подкатил на лихом Мерседесе…

– И что?

– Он ей так и сказал: «Ниночка, красивая ты наша! А может, 201литр на каждый день сдавать будешь? Ты, хоть представляешь себе разницу между цифрами 199 и 201?»

– Нинка подписалась?!

– Не сразу. Всё пыталась оспорить и бесконечно утверждала, процессу разбавления существует придел. Лишнего дашь – одна вода получится.

– Это верно.

– Но глава района был неумолим. Ему на тот момент очередные выборы грозили. А как идти на выборы без небывалых показателей и лозунгов? Вот и прогремел на весь мир показатель: «Наши коровы дают более двухсот литров в день!» Правда, что дают – не сказано. А лозунг гласил: «Кто не верит, милости просим к нам». Кстати, есть частичка правды… нашему колхозу давно милостыню просить пора. Эх, умеют чиновники сделать пиар на ровном месте! У них целый аппарат имеется – администрацией зовут.

– С этим я согласен. Почитаешь лозунги, всё правильно, а разберешься так…

– И выдал глава района Нинке знак почёта, грамоту, три мешка навоза и 20 рублей премии в торжественной обстановке, то есть у себя в кабинете.

– А навоз… тоже в кабинете?

– Да нет, мешки с навозом я как председатель колхоза, на личном автомобиле отвозил.

– А у Нинки дефицит навоза?.. Да в их хозяйстве по брюхо коровам будет.

– Понимал бы что? То в коровнике, а тут тебе лично председатель привозит, упакованный в мешки с красными бантиками.

– А-а-а, если с бантиками, тогда понимаю.

– Нинка растаяла и подписалась под надои более двухсот литров.

– И что теперь?

– Теперь?.. Главу района переизбрали на очередные четыре года, а за надои молока придется отдуваться нам. Французы-то в пути…

– Французы не в состоянии молоко разбавить?

– Вот об этом ни слова!

– Понял, каков план?

– Беги к самолёту и лети встречать не прошеных гостей! – в приказном тоне заявляет председатель.

– А что мы им покажем? Половину ведра молока и бочку с водой? Будем учить правильному разбавлению?

– Твоя задача встретить французов, остальное не твои проблемы!.. Пока вы летаете, мы с Нинкой что-нибудь придумаем, изобретём технологию «нанайцев». Кажется, это так называется.

– А как с ними общаться? По французскому языку у меня полный голяк.

– Не беспокойся, с ними едет переводчик, – задумчиво ответил председатель.

Получаю командировочные копейки, иду к колхозному аэродрому. Какое громкое название… аэродром – русское поле и скошенная трава. Сажусь в Кукурузник, самолёт при дедушке Сталине делали. Благополучно добираюсь до районного центра.

Встречаю французов прилетевших на лайнере. Таких огромных самолётов я никогда не видел. Пять иностранцев оказались жизнерадостными ребятами. Пока шли к Кукурузнику, они рассказали мне кучу смешных анекдотов. Оказывается, в их стране популярна тема любовники. Французский переводчик постоянно смеялся и непрерывно переводил шутки молодых ребят. Я смотрел на них и думал: «Почему во Франции, в фермеры идут молодые парни, а у нас?..» Нет, исключения есть, но только исключения…

Дружно дошли до сельского самолёта, уселись на места. Французы беспрерывно продолжали шутить. Мне казалось – полёт будет весёлым. Иностранцы задавали множество вопросов, на которые я не всегда мог ответить.

– Скажите, а в креслах вашего «лайнера» столик для еды предусмотрен или мы кушать не будем?

– Предусмотрен, откинется сразу после взлёта, – отшучивался я.

– Есть ли в самолёте бар и как в него попасть?

– Стюардессы придут и проводят…

– А стюардессы с длинными ногами?

– Естественно от ушей.

– А как принесут еду и напитки по столь узкому проходу?

– Так они худенькие.

Французы шутили, я пытался им подыграть. Хотя прекрасно осознавал: ни стюардесс, ни еды, никакого бара в нашем Кукурузнике нет, и никогда не было.

– А почему в вашем самолёте такие жесткие кресла?

– Это в медицинских целях, борьба с радикулитом, – объяснял я, не давая отчёт о том, что нас ждёт впереди.

Самолёт заполнился людьми. В передней части салона расположились бухгалтер колхоза дядя Коля и тракторист Игорь. Следом тетя Соня и баба Клава. По левую руку от них удобно устроилась тётя Маша с любимчиком котом Мурзиком. Она вообще никогда не разлучалась с этим абсолютно рыжим животным. Сзади нас сидели студенты летевшие домой на каникулы.

– Ваш самолёт напоминает автобус, – пошутил один из французов, глядя в проём кабины пилотов. – На наших лайнерах экипаж сидит за пуленепробиваемой перегородкой, а здесь можно наблюдать, как пилоты управляют самолётом.

– Это так, но когда ваш лайнер падает, вариантов выжить нет. А в Аннушке за всю историю не погиб ни один человек, – обиженно ответил я.

Француз не понял, на что я обиделся, но на всякий случай принёс извинения.

– А у вас можно лететь с не пристёгнутыми ремнями безопасности и прогуливаться по салону? – поинтересовался переводчик.

– Конечно, самолёт надёжен и безопасен, но я бы вам не советовал, – серьёзно ответил я.

– А кино показывать будут?

– Обязательно, пилоты заведут двигатель, сразу начнётся кино.

В России есть хорошая поговорка: «В каждой шутке есть доля шутки, остальное – правда». Кто же мог подумать, что в моей шутке окажется сто процентов правды?.. И действительно, для непривыкших иностранцев началось кино…

Шуточки французов закончились, когда завелся двигатель самолёта. Услышав рев Кукурузника, иностранные граждане замолчали, привыкли к тишине лайнеров. У заграничных господ создалось впечатление – двигатель непременно выпрыгнет и ускачет в поля. Французы наскоро пристегнулись и принялись оглядываться. Люди, сидящие в салоне, спокойны. Самолёт начал разгон по скошенному полю. Пилоты по обычаю принялись комментировать взлётную полосу.

– Как мы носим нос по ямам, то в канаву залетим и какого чёрта, начальнику-козлу из аэропорта, косят траву не там где надо?

Иностранному переводчику высказывания пилотов показались перечислением японских территорий: как мы носим нос – остров Каминосима, в канаву – Окинава, козлу – небольшой островок Кодзу. Глагол косят, явно схож с названием острова Кюсю. Француз попытался перевести. Правильно переведёнными словами оказались: яма, начальник и черти. У иностранных фермеров возник вопрос – куда же они летят? В поднебесную к чертям по ямам или к начальнику с коровами в колхоз?..

Отметим, для Кукурузника плохая взлётная полоса не проблема. При разгоне самолёт бесконечно прыгал по кочкам, проваливался в ямы, что-то страшно скрипело и грохотало. Жители села давно привыкли к этим мелочам и абсолютно не обращали внимания. С французами не так: вцепились в кресла, глаза широко раскрыты, губы посинели, колени трясутся. В их понимании, самолёт в таких суровых условиях обязательно развалится на куски. Почему же пассажиры спокойны и безразличны?..

От наблюдений за обитателями салона французам становилось хуже. Впереди два невозмутимых пилота крепко сжимающих штурвал и безразлично смотрящих вдаль. Тракторист Игорь кричит в ухо дяде Коле – рассказывает анекдот. Тетя Соня и баба Клава мирно спят, громко похрапывая – притомились в магазинах райцентра. Студенты весело режутся в карты на щелбоны, а тетя Маша безразлично смотрит в иллюминатор и поглаживает любимого кота. Даже Мурзику наплевать на происходящее. Рыжее животное вцепилось когтями в бушлат хозяйки, подпрыгивало от толчков самолёта и громко мурлыкало. У французов начало складываться впечатление – пассажиров зомбировали.

– Я понял! Мы попали на самолёт зомби, а управляют им японские камикадзе! – воскликнул один из французов дрожащим голосом.

Аннушка пошел на взлёт, уверенно набирает высоту, тряска прекратилась. Понимая страх непривыкших иностранцев, попытаюсь отвлечь от происходящего и первым долгом предлагаю посмотреть в иллюминатор. Рассказываю, как много в округе полей засеянных пшеницей, описываю красоту русских просторов. Сидящий слева француз, смотрит в иллюминатор и почему-то растягивается в обмороке.

Я поражён и не понимаю, что так напугало иностранного гражданина? Вскакиваю, гляжу в иллюминатор, не вижу ничего особенного. Под нами проплывают поля, крылья Кукурузника прогнулись под потоком воздушных масс. Нет, на лайнере крылья не прогибаются, так мы же в Аннушке. И вообще, какая разница, как ведут себя крылья во время полёта? Машет самолёт ими или прогибает? Между прочим, великие конструкторы данную модель разработали – предусмотрено всё. Наше дело маленькое – сиди да лети. Печальнее всего факт, мне не удаётся привести француза в чувства. А ведь он несколько минут назад весело шутил и радовался жизни.

– Не расстраивайся, – пытается утешить меня тётя Маша, поглаживая невозмутимого кота. – Прилетим в деревню, вызовешь фельдшера, он иностранца за секунду на ноги поставит.

– Вам хорошо рассуждать, а с меня три шкуры снимут. Международный скандал случиться.

– Ты пойми! Очухается он сейчас, ешо чего увидат, опять напужается, так и до инфаркта не далече. Пущай в обмороке отдыхат.

Ан-2 настырно набирает высоту и уверенно летит вперёд. Десять минут полёта, развлекаю оставшихся французов. Самолёт неожиданно начинает проваливаться в бездну, ничего особенного – воздушная яма. Конечно, на огромных лайнерах с мощными турбинными двигателями воздушные ямы не ощущаются, а Аннушка маленький и немного ныряет. Французы, как по команде приняли необычную позу – обхватили головы руками, нырнули под кресла впереди сидящих пассажиров. Впечатление складывалось такое, что они уронили на пол ценную вещь и активно пытаются её найти.

– Вы что-то уронили? – наивно спрашиваю я.

Ответа не последовало. Самолёт выбирается из воздушной ямы и продолжает полёт. Тормошу французов, пытаюсь узнать, какого они тут изображают? Оказывается, такую позу принимают в лайнерах при крушении. Именно в ней необходимо дожидаться последнего часа. Доказываю иностранцам – здесь нет ничего особенного. Подумаешь, в ямку нырнули. Присутствующие в салоне поддакивают, даже студенты в карты играть бросили. К сожалению, растолкать очередного француза из обморочного состояния не удаётся. Он так и остался в нелепой позе под сиденьем впереди сидящего дяди Васи.

– Минус два, – прошептал я.

В голове мысль – председатель не одобрит. Осознаю страшную реальность происходящих событий. Если дело так пойдёт дальше, то далеко не все французы попадут к руководителю колхоза в стоячем состоянии. Естественно, за такую доставку иностранных граждан меня по головке не погладят. Оставшимся в сознании французам уверенно объясняю: «В воздушном пространстве, как и на дорогах, имеются ямы и кочки». Французы не верят. Возможно, пример не столь убедителен. У них на дорогах ям нет, а наличие в небе кочек кажется фантастикой.

Двадцать минут полёта. Двигатель самолёта ненормально хрюкает, громко гавкает и благополучно глохнет. Наступила тишина. Мурзик приоткрыл левый глаз и с недоверием посмотрел в сторону кабины пилотов. Затем лениво повернулся на другой бок, растянулся на бушлате тёти Маши и весело замурлыкал. В это тихое время стал отчётливо слышен храп тети Сони и сонное бормотание бабы Клавы. Очередной анекдот дяди Игоря доступен всем пассажирам. Всё как обычно – ничего интересного.

Оставшиеся в сознании французы задирают головы к потолку, складывают перед собой ладошки, молятся. Француз-переводчик молится на русском языке. Из многочисленных быстро произносимых слов понятно: господа возносят Магдалину, а прощение просят у Катерины.

– Во дают! Одни бабы на уме! – возмущается тётя Маша.

Успокаиваю иностранных граждан. Доказываю – ничего страшного. Пытаюсь рассказать историю о наших замечательных пилотах. Эту байку в колхозе знают все, иностранцам она неизвестна.

– Господа французы! – кричу я, чуть не выплясывая лезгинку в проходе. – В прошлом году пилотам этого самолёта, перед днём аэрофлота, пришлось продать на сторону немного горючего.

Французы бросили молиться, выпучили глаза и посмотрели на меня непонимающим взглядом. Вероятно, предоставленная мной информация являлась таковой, что угроза смерти перед ней блекла.

– Не удивляйтесь, для празднования профессионального праздника необходимы деньги, а зарплату задерживали.

Иностранцы кинулись молиться с большим энтузиазмом. Я продолжал размахивать руками, пытаясь отвлечь от событий.

– День аэрофлота удался. С горючим нехорошо получилось, продали лишнего. Следующий рейс не дотянул до села пятнадцать километров. Пришлось сажать самолёт на кукурузное поле. Представляете?!