Александр Грин
Проходной двор

II

Постояв на углах и у подъездов попроще, откуда не гоняли швейцары, Рощин, вздохнув, тронул к Летнему саду. У Рощина вчера была неполная выручка, своих сорок копеек доложить хозяину пришлось, так что сегодня рубля четыре непременно добыть было бы надо.

«Незадача», – подумал Рощин, когда в пятый, шестой раз барин из «самостоятельных», пройдя мимо Степана, взял поодаль стоящего извозчика по набережной, меж поплавком и Летним.

Все время мчались извозчики; окидывая привычным взглядом восседающих в колясках господ, Рощин механически отмечал про себя: «Этот – сорок копеек, с бородой – шесть гривен, девчонка – за двадцать».

Солнце поднялось выше, наряднее, гуще и суетливее пошла уличная толпа, стало пыльно и жарко, а за Невой, в крепости, прозвонили куранты.

«Никак десять, – вздохнул Рощин, – и никогда же не бывало такого, господи упаси».

Прислушавшись, стал он считать и насчитал одиннадцать колокольных ударов.

– Одиннадцать, – сказал Рощин, почесывая затылок, – копейки не заработал.

Досадливое, томительное беспокойство овладело им. Оглядываясь по сторонам и с ненавистью конкурента сплевывая вслед фыркающим щеголеватым моторам, Рощин, степенно похлестывая лошадь, выехал к Марсову полю, обогнул его, свернул на Моховую, остановился и, загнув полу армяка, вытащил шерстяной кисет.

– Вот, – пробормотал он, закуривая, – какие дела, без почина.

Студент шел по тротуару, зевая и щурясь. Рощин спохватился, удачная от неудач мысль пришла ему в голову:

– Садитесь, ваше степенство, – сказал он, – вот провезу.

– Денег нет.

– А без денег. Для почину, куда прикажете.

– Нет, не хочу, – подумав и уходя сказал студент, – некуда торопиться.

«Черт, вот черт, – подумал Рощин, – известно, с анбицией».

Он стал размышлять о сущности и естестве жизни господской. А господ видел Рощин на своем веку много, во всем городе, почитай, половина господ, и никак ума не приложишь, чем эти господа существуют. Конечно, банки, конторы, присутственные места и все такое, там эти господа и сидят. С другой же стороны, господ как будто несоизмеримое множество. Одет в сюртучок, манишку, сапоги чищены и взгляд строгий – господин, иначе не назовешь, а чем он промышляет…

– И вот сколько в Питере бар, – сказал Рощин, – так и во все конторы не втиснешь, ан, втиснешь. Нет, не упоместятся, – сказал, вздохнув, он, – а чем живут, поди же ты, все господа…