Александр Валерьевич Горский
Город псов

Известие о предстоящей выемке документов настолько выбило Грановского из колеи, что он не сразу смог понять смысл заданного ему вопроса.

– Я вот не очень пойму, – забормотал финансист, – вы сейчас о ком именно говорите?

– Веретенникову кто-то предлагал продать бизнес? – нетерпеливо рявкнул Орешин.

– Да, пару раз такое было, – наконец смог взять себя в руки Роман Львович, – причем последний раз это случилось несколько месяцев назад, весной.

– Веретенников отказался?

– Ну конечно! Конечно, отказался! А разве могло быть иначе? Он же с нуля создал это предприятие, – Грановский говорил торопливо, нервно постукивая пальцем по полированной столешнице, – да и цена. Цену предложили вдвое меньше, чем та, которую можно было бы рассматривать хотя бы теоретически.

– Ну и кто сделал вам такое предложение? – не вытерпел Орешин.

Грановский осекся и некоторое время сидел молча, уставившись куда-то в стену. Когда он вновь заговорил, голос его звучал еле слышно.

– Я не знаю. Вы можете, конечно, мне не верить, но я действительно не знаю. Обычно у Андрея не было от меня секретов. А здесь, – Роман Львович уныло пожал плечами, – он неожиданно уехал в Среднегорск, вернулся на третий день. Покрутился в офисе минут пятнадцать, ничего толком не рассказывая, но было видно, что настроения у него нет. На следующий день на работе он не появился, и дозвониться до него тоже никак нельзя было. После обеда я не выдержал и поехал к нему домой. Он был у себя, пьяный. Настолько пьяным я его давно не видел. Так давно, что почти никогда. Все, что я смог от него добиться, – это то, что кто-то хочет купить нашу компанию. Его компанию. Но кто эти люди, он мне не объяснил, сказал, что мне самому так будет лучше, ничего не знать, – Грановский тяжело вздохнул, – единственное, что я понял, – эти люди имеют какое-то отношение к губернатору Среднегорской области.

– К Сергиевичу? – не удержался Лунин.

– Я не утверждаю, – спохватился Роман Львович, – Андрей мне впрямую этого не говорил, но впечатление у меня возникло.

– Ясно, – кивнул Лунин, – и чем закончилась эта история?

– Да вроде бы ничем, – развел руками Грановский, – Андрей еще пару раз ездил в Среднегорск, вел какие-то переговоры, но возвращался уже в более адекватном состоянии. Я решил, что все как-то само собой рассосалось. А что? – Он удивленно поднял брови. – Неужели вы думаете, что есть какая-то связь между нападением и этими…

– Нет, я не думаю, – перебил его Лунин и взглянул на Орешина: – Что, люди подъехали?

– Минут десять, как эсэмэску прислали, – кивнул капитан, – сидят в машине у входа.

– Ну что же, Роман Львович, – Илья взглянул на притихнувшего Грановского, – начнем, пожалуй, выемку документов. И, если можно, попросите сделать мне еще чайку, покрепче.

В гостиницу Лунин заселился лишь поздним вечером. Устало опустившись на кровать, он достал из кармана смартфон и вновь позвонил Хованскому.

Голос полковника был полон недоумения.

– Вот тебе это зачем надо? Это же не место преступления, чего там осматривать? И потом, ключи, я так понимаю, ты в Аликаново не забрал. Так поедешь? И что там делать будешь, дверь ломать?

– Ну, можно и сломать, – вздохнул Лунин, – дверь – это не главное, что есть в жизни. Представляете, если там собака одна, голодная? Уже сколько времени прошло.

– Собака, – пробормотал Хованский, – собака – это, конечно, аргумент серьезный. Ладно, завтра с утра решим вопрос.

– Спасибо, Дмитрий Романович, – расцвел Илья.

– Лунин, ты вот вроде и не по видеосвязи звонишь, а я все равно вижу, как ты лыбишься, – фыркнул Хованский. – Ты это дело прекращай, на часы глянь лучше. Приличным людям уже в койке давно быть пора, а ты сам не спишь и начальство терроризируешь.

– Спокойной ночи, Дмитрий Романович, – пробормотал Лунин, но вместо ответа услышал лишь телефонные гудки. Покрутив в руке смартфон, он набрал номер Юленьки.

Жена ответила в самый последний момент, когда потерявший терпение Лунин уже собирался прервать вызов.

– Да, Лунтик.

Илья улыбнулся. Голос жены звучал приветливее, чем он рассчитывал.

– Да, конечно, дома. Ты же знаешь, я в это время всегда смотрю телевизор. Слава богу, там еще пока есть что смотреть… Когда ты приедешь? Ах, еще не точно… Ну хорошо, как будешь выезжать, позвони мне… Да, целую тебя.

– Целую тебя, – влажные губы коснулись Юленькиной шеи.

Отбросив телефон на кровать, она стремительно обернулась.

– Гришин! До чего ж ты нетерпеливый!

– Это плохо? – Он с силой прижал ее к себе.

– Отвратительно, – прошептала Юленька, обвивая его руками.

Июнь 2019 года

Андрей налил себе еще немного вина и, сделав глоток, расслабленно откинулся на спинку стула.

– Светик, мы вот с мамой подумали, – он подмигнул улыбнувшейся ему в ответ Екатерине, – раз уж ты нас так порадовала, так удачно поступила, пожалуй, и мы должны сделать тебе подарок.

– Подарок в студию! – тут же провозгласила Света, уже несколько раз намекавшая родителям, что ходить на занятия в лучший вуз страны и пользоваться при этом устаревшей моделью смартфона по меньшей мере неприлично.

– Нет, Светочка, в студию наш подарок не войдет, хотя, – он окинул взглядом просторную гостиную, – может, конечно, и поместится, но вот занести все равно не сможем.

– Папка, вы что, купили мне машину? – Взвизгнув, Светка вскочила со стула и устремилась к отцу.

– Машину? – удивленно пробормотал Веретенников, обнимая дочь. – А что, разве ты хотела машину?

– Да! – Чмокнув отца в ухо, Светка уселась ему на колени. – Я всегда хотела машину. Сколько себя помню.

– Господи, мать, – Андрей с улыбкой повернулся к жене, – беда у нас, у дочки память совсем плохая стала. К врачу ее надо. Помнится, дорогуша, – он потрепал Светку по голове, – года три назад ты хотела собаку, причем непременно хаски. Обещала даже с ней каждый день бегать по десять километров. Было такое?

– Ну, папа! – Шутливо стукнув кулачком в грудь отца, Светка вскочила на ноги. – Нельзя быть таким злопамятным. Это была ошибка, скажем так, ошибка молодости. Хорошо, что ты не поддался.

– Угу, каких нервов только мне это стоило, – хмыкнул Андрей, – что касается твоей молодости и ее ошибок, то сердце мне подсказывает, что все у нас еще впереди.

– Вот ты еще меня не пугай, пожалуйста, – вмешалась в их разговор Екатерина, – мне и так ее одну отпускать страшно.

– Вот, дочка, маме страшно, – покачал головой Веретенников, – поэтому, чтобы не пугать ее еще больше, мы пока машину тебе покупать не будем.

– Ну, папа, – разочарованно протянула Светка.

– Прав у тебя пока все равно нет, – невозмутимо продолжил Андрей, – а чтоб ты не дулась, у меня есть следующее компромиссное предложение: ты хорошо сдаешь зимнюю сессию, и тогда я оплачиваю тебе занятия в автошколе. Как раз к лету получишь права. Далее, – он щелкнул пальцами, показывая, что все самое интересное им еще не сказано, – сдаешь хорошо вторую сессию, приезжаешь к нам на каникулы, и здесь месяцок мы с тобой вдвоем покатаемся. И не надо делать такое кислое лицо. Папа не тиран, папа заботливый. Месяц покатаемся и, если я сочту, что тебя безопасно для окружающих можно выпускать на дорогу, мы купим тебе машину. Договорились?

– Так, а подарок-то сегодня будет? – Светка сделала вид, что предложение отца ее совсем не заинтересовало, хотя глаза ее сияли от восторга.

– Ну как сказать, сегодня, – Веретенников задумчиво наморщил лоб и с усмешкой взглянул на жену: – Объясни лучше ты ей, а то я ей что ни скажу, она все недовольна.

– Светочка, – Екатерина взяла мужа за руку, – мы с папой подумали, что учиться тебе еще шесть лет, а шесть лет – это долго. И вряд ли стоит тебе эти годы провести в общежитии. Поэтому папа, – она нежно взглянула на Андрея, – немножко поскреб по сусекам и наскреб там на квартиру в Москве.

– Причем не абы где, а на проспекте Вернадского, до университетского городка всего минут пятнадцать пешком будет, – Андрей придвинул стул чуть ближе к Екатерине и обнял жену, – такой вот наш тебе, дочка, подарок. Ну как, устраивает?

Света, застыв на месте, недоверчиво переводила взгляд с отца на мать и обратно. Наконец, поняв, что родители не шутят, оглушительно завопила:

– Квартира! В Москве! Моя квартира!

Она вновь бросилась к родителям и, обняв их обоих одновременно, принялась по очереди зацеловывать, попадая губами то в нос отцу, то в лоб улыбающейся сквозь слезы матери. Когда она наконец немного успокоилась и, разжав объятия, позволила родителям перевести дух, Андрей глотнул еще немного вина и провозгласил:

– Минуточку внимания. Поскольку вопрос с квартирой надо довести до конца, для этого мне надо быть в Москве. Кроме того, там надо все привести в порядок, может, что-то поменять из мебели, да и вообще сделать так, чтобы все было красиво. А посему без мамы тоже никак не обойтись. Так что я предлагаю нам всем троим поехать в Москву, ну и, так сказать, отпраздновать новоселье. Думаю, пару недель мы с мамой сможем там побыть, дела позволяют, ну а потом, Светка, ты уж сама хозяйничать будешь. Ну, как вам идея?

– Класс, – просияла Светка, – когда билеты бронировать будем?

– Куда вы, туда и я, – улыбнулась Екатерина.

– Ну вот и отлично, – удовлетворенно кивнул Андрей, – билеты нам, правда, не понадобятся. Я предлагаю двинуть на машине. Прокатимся, страну посмотрим. Да и потом в Москве со своими колесами удобней будет.

– Чего это ты вдруг удумал? – удивилась Екатерина. – Это ж почти три дня трястись, были б еще дороги нормальные, куда ни шло, а по нашим… может, не стоит? – Она с надеждой взглянула на мужа, ожидая, что он передумает.

– Ну да, пап, мы там чего по дороге смотреть-то будем? – Светка хихикнула. – Слева елки, справа березы. Посредине комары. Через сто километров елки с березами меняются местами, а комары остаются. Может, на самолетике? А в Москве машину и в каршеринге взять можно.

– Так, женщины, – Веретенников постучал по столу пальцем, – давайте вы главу семьи разок уважите и сделаете так, как ему нравится. Я давно хотел в Москву на машине сгонять, все повода не было. А сейчас самое то. Ну что, едем или будете мне дальше мозг выносить?

– Едем! – согласилась Екатерина, хорошо знавшая неуступчивый характер мужа. – Лишь бы ты, Андрюшенька, был доволен.

– Ну, значит, едем, – развела руками Светка, – только, чур, я на переднем сиденье буду!

Август 2019 года

Лунин сидел неподвижно, лишь глаза его не переставая следили за расхаживающим из стороны в сторону полковником. Заложив руки за спину и ссутулившись, хозяин кабинета производил впечатление человека, вот-вот собирающегося отправиться если не на Голгофу, то как минимум по этапу, но Илья понимал, что впечатление это действительности ни в коей мере не соответствует.

– Илья Олегович, – голос заместителя начальника областного управления следственного комитета звучал холодно, – вы должны понимать, что находитесь не у себя в области, поэтому не можете делать все, что вам вдруг на ночь глядя пришло в голову, – он исподлобья взглянул на застывшего Лунина, – хотя не уверен, что и Дмитрий Романович часто предоставляет вам подобные возможности.

Лунин молчал. Ответить что-либо означало задеть самолюбие старшего по званию, а этого Илья делать вовсе не собирался. Он понимал, что вопрос решен положительно, в противном случае ему бы уже отказали. Так что все, что он сейчас вынужден выслушивать, – всего лишь паровозный гудок. Прежде чем поехать, надо погудеть и выпустить пар, именно этим сейчас и занимался полковник.

– Дмитрий Романович звонил руководителю нашего управления, – хозяин кабинета остановился у окна, повернувшись спиной к Лунину, очевидно, таким образом он выражал крайнюю степень своего недовольства, – и попросил оказать вам содействие. Было принято решение, – полковник обернулся, сурово нахмурив брови и давая понять, что он тоже имеет отношение к принимаемым в стенах этого здания важным решениям, – пойти навстречу просьбе Дмитрия Романовича.

Сделав несколько быстрых шагов, полковник вернулся к столу и уселся напротив Лунина.

– Надеюсь, вы понимаете, что решение это, оно, скажем так, дружеское и никакого отношения к реальной необходимости производить обыск в доме потерпевшего да еще и в его отсутствие не имеет?

– Когда можно выезжать? – Лунин наконец позволил себе улыбнуться.

– Через полчаса группа будет готова, – полковник неприязненно взглянул на Илью и поднялся из-за стола, – те же люди, что работали с вами вчера в «Тяжтехстрое». Кстати, не забудьте о понятых. Хоть какую-то видимость законности соблюдать вы обязаны.

– Понятые, точно, – кивнул Илья, вставая, – спасибо, что напомнили. У меня есть пара человек на примете. Разрешите идти, товарищ полковник?

– Идите, – сухо кивнул хозяин кабинета.

Оказавшись в коридоре, Илья некоторое время постоял в задумчивости, затем достал смартфон и набрал номер Грановского.

– Роман Львович, добрый день! Следователь Лунин вас беспокоит. Как вы себя чувствуете? А я вам говорил, не надо так нервничать. Послушайте, у меня к вам просьба. Да, можно сказать, дружеская. Возьмите свою очаровательную секретаршу и съездим с вами попьем чайку. Где? Ну так дома, конечно. Нет, не у вас, успокойтесь. У Веретенникова.

Дом Веретенникова, расположенный совсем недалеко от берега Новосибирского водохранилища, Лунину понравился. По его мнению, именно так и должен выглядеть дом успешного человека. Строгие линии, сдержанные цвета, огромные панорамные окна. Никаких тебе башенок из красного кирпича, никаких кованых балкончиков. Больше всего Илье понравилась ведущая в дом дверь, а точнее, то обстоятельство, что ломать ее не пришлось. Сторож, живущий в небольшом, спрятанном за разросшимися кустами облепихи домике, равнодушно взглянул на предъявленное ему постановление об обыске и пожал плечами.

– Надо, смотрите. Сейчас ключи принесу.

Оказавшись в доме, Лунин некоторое время бродил по огромной гостиной, разглядывая многочисленные украшающие стены фотографии семьи Веретенниковых. Каждая фотография была сделана в новом, каком-то далеком и, несомненно, замечательном, судя по счастливым лицам Веретенниковых, месте. Объединяло все эти снимки еще и то, что сам Лунин ни в одном из этих прекрасных мест не был. Он узнал знакомые очертания Эйфелевой башни, Биг-Бен, статую Свободы. Где были сделаны остальные снимки, он понять не мог, но, судя по их обилию, жившие в доме люди посетили не один десяток стран мира. Илья удивился, увидев, наконец, на снимке место, где довелось побывать и ему, и снял со стены фотографию в строгом стеклянном обрамлении. Питер. Сколько же лет ему тогда было? Кажется, они ездили на каникулах после седьмого класса. Конечно, поехали не все, у многих родители не смогли оплатить такую поездку, а вот его напряглись. Тогда Лунин вернулся из Петербурга в полнейшем восторге, сделав для себя за время поездки удивительное открытие. Оказывается, город – это не просто сборище унылых серых зданий и закатанных в дырявый асфальт пространств между ними. Город может быть красивым, более того, в город можно влюбиться.

Лунин улыбнулся своим детским воспоминаниям и, привычно вздохнув, направился на второй этаж. Найдя кабинет хозяина дома, Илья некоторое время постоял, глядя на великолепный вид из огромного, во всю стену окна. Позади устремившихся в небо стволов высоченных сосен метрах в двухстах от дома виднелась водная гладь Обского моря. Между домом и берегом не было никаких других построек и наверняка Веретенниковы в теплые летние дни бегали купаться прямо в водохранилище.

Илья сел в стоящее у письменного стола кресло. В отличие от кресел, стоявших в кабинетах руководителей среднегорского следственного комитета, оно не было кожаным, а было сделано из какой-то странной, сетчатой ткани и обладало множеством не очень понятных Лунину регулировок. Повозившись с разными рычажками, Илья немного откинул спинку назад, приподнял сиденье и чуть-чуть развел подлокотники в стороны. Такое бы кресло ему в кабинет, Лунин мечтательно причмокнул губами и окинул взглядом стеклянную поверхность стола. Монитор компьютера, несколько записных книжек, стопка каких-то бумаг, еще одна фотография, на которой совсем молодой мужчина, похожий на Веретенникова, а скорее всего, сам Веретенников, держит на руках маленькую девочку лет трех, а к нему прижимается тоже молодая и очень красивая девушка. И все они улыбаются. Все счастливы, по-настоящему счастливы. Лунин придвинул к себе фотографию, возможно, точно так же Веретенниковы улыбались за несколько минут до своей гибели. Илья вернул фотографию на место и, откинувшись на спинку кресла, зажмурился. Вот до чего же странно все организовано. Путь от улыбки до слез или даже до смерти можно пройти в одно мгновение. Как там было в этом фильме, когда они последний раз ходили вместе с Юленькой в кино? Щелкнул пальцами, и половина человечества исчезла? Если верить тому, что говорят в новостях, в мире есть два-три человека, которые тоже так могут щелкнуть. Но вот только нет никого, кто мог бы щелкнуть обратно.

– А чего мы, собственно, ищем? – появившийся на пороге кабинета Орешин прервал философские размышления Лунина.

– Идеальным было бы найти письмо с угрозами, – усмехнулся Лунин.

– Ага, и чтоб убийца подписался, – кивнул капитан. – А что-нибудь менее сказочное нас интересует?

– Вопрос сложный, – признался Илья, – в любом случае забираем компьютеры, любые носители, записные книжки. Будем все лопатить.

– Ага, ну прям «Веселая ферма», – усмехнулся Орешин.

– И кстати, – спохватился Лунин, – грузим ко мне в машину. Там не заперто, и сидушки я разложил уже.

– А это согласовано? – нахмурился оперативник.

– У тебя же телефон есть, так ты позвони, проверь.

– Хорошо, – коротко кивнул Орешин, – я позвоню.

Он немного помялся в дверях, затем подошел к столу.

– Без обид только! Сам понимаешь, ты к себе укатишь, а мне с этими крокодилами тут оставаться. А я рыбка маленькая.

– Да все нормально, – добродушно улыбнувшись, Илья вновь взглянул на фотографию, с которой в ответ ему улыбалась счастливая семья Веретенниковых.

Илья еще не доехал до гостиницы, когда раздался звонок. Взглянув на экран, Лунин с удивлением увидел, что звонит Яков Моисеевич.

– Илья Олегович, мое почтение, – жизнерадостно затараторил завотделением, – у меня для вас сюрприз, надеюсь, приятный.

– Надеюсь, – хмуро пробормотал Лунин, уставший за время так ничего и не давшего обыска.

– Наш пациент едет к вам! – торжественно провозгласил Яков Моисеевич. – Вы меня слышите?

– Пациент едет, – повторил Лунин, заворачивая на парковку гостиницы, – какой пациент? Вы сейчас что, о Веретенникове?

– Ну да, именно. Мне казалось, другие пациенты нашей больницы не входят в круг ваших интересов.

– А почему вдруг его решили перевести? – Илья нашел свободное место и, припарковавшись, заглушил двигатель.

– Понимаете, сегодня у нас состоялся врачебный консилиум, с вашего позволения, телеконференция. Мы пришли к единогласному мнению, что в Среднегорске будут созданы наилучшие условия для восстановления больного, и он быстрее сможет вернуться к полноценной активности.

– Куда он сможет вернуться? – оторопел Лунин. – Вы же говорили, что ему недолго осталось.

– Увы, увы, Илья Олегович, – сокрушенно вздохнул хирург, – мы тоже иногда бываем не правы. С сожалением вынужден признать, что ошибался в своем прогнозе, три часа назад Веретенников пришел в себя.

Хотя, знаете, – спохватился Яков Моисеевич, – лучше ошибиться в эту сторону, чем наоборот.

– Тут вы правы, – Лунин задумчиво смотрел на возвышавшийся прямо перед ним серый прямоугольник гостиницы, – тут вы, несомненно, правы, Яков Моисеевич. Впрочем, скажу я вам, вы и со своим прогнозом не так уж далеко ушли от истины.

– Это как? – удивился врач.

– Ну, вы же говорили, что Веретенников у вас долго не задержится. Вот он и не задержался.

Закончив разговор, Илья взглянул на часы. Было уже почти восемь часов вечера, и тащиться прямо сейчас, на ночь глядя, в Среднегорск никакого смысла не имело. Если сегодня лечь спать пораньше, а завтра часов в шесть утра выехать, то к двум, ну самое позднее к трем он будет у себя в городе.

В своих расчетах Илья не ошибся. Еще не было и половины третьего, когда его «эксплорер» миновал запыленную стелу с огромными, заметными почти за километр, буквами «Среднегорск» и гербом, на котором среди двух черных треугольников гор был аккуратно вписан голубой овал озера. За те несколько дней, что Лунина не было, в Среднегорске совсем ничего не изменилось, а движение по улицам города, как и прежде, представляло собой бесконечную цепь неспешных переползаний от одного светофора к другому. Сами светофоры в этот день были почему-то настроены весьма агрессивно, и Илье еще ни разу не удалось проехать перекресток на зеленый, не постояв некоторое время, созерцая унылый поток ползущих в перпендикулярном направлении машин. До дома оставалось не так уж и много, еще пару кварталов проехать прямо, затем свернуть налево, и еще три светофора по прямой. Но, пожалуй, прежде стоит заскочить в еще одно место. Не такой уж большой крюк, главное, чтобы по пути пробок не оказалось. Лунин взглянул на экран навигатора и начал перестраиваться в правый ряд.

Потратив изрядное количество времени на выяснение того, в каком отделении находится Веретенников, кто его лечащий врач и где его в данный момент времени можно найти, Илья, наконец, оказался в кабинете заведующего хирургическим отделением. В отличие от своего аликановского коллеги Михаил Станиславович был высоким, крупным мужчиной, да к тому же обладателем мощного рокочущего баса.

– Ну это совершенно исключено, – почти каждую свою фразу Михаил Станиславович сопровождал решительным взмахом руки, – поймите же, я бы не стал понапрасну упорствовать. Как-никак уже пять лет отделением заведую, и с компетентными органами общаться приходится регулярно, – он усмехнулся, – ваших клиентов, как правило, везут именно к нам. Но сейчас вам говорить просто не с кем. Веретенников спит. Понимаете?

– Но он не в коме? – уточнил Лунин.

– Нет, он просто спит. Обычным человеческим сном.

– А разбудить его нельзя? – Илье почему-то не хотелось уступать этому вальяжному, уверенному в себе врачу. – Мы поговорим немного, а потом пусть спит хоть до самого утра. А завтра я опять приду.

– Нельзя, – покачал головой Михаил Станиславович, – никак нельзя.

– Это почему же?

– Да потому, господин следователь, – начал сердиться завотделением, – что пациент, конечно, спит сам, но, чтобы сон его был дольше, крепче, а значит, в большей степени способствовал восстановлению, он получает внутривенно препараты, этому сну способствующие. Так что разбудить его никак не получится. Я, надеюсь, доступно вам объяснил?

– Когда? – Лунин поднялся, смотреть на врача сверху вниз было несколько приятнее.

– Что – когда? – не понял Михаил Станиславович.

– Когда я смогу пообщаться с Веретенниковым?

– Знаете, я бы не стал давать точные прогнозы. – Завотделением тоже встал, и Лунин с удовлетворением отметил, что он на пару сантиметров выше врача. – Давайте сделаем так: если завтра такая возможность будет, я вам сразу же позвоню. Вы ведь сможете подъехать?

– Непременно, – кивнул Илья и протянул хирургу визитку.

Пройдя через огромный, заросший старыми тополями двор городской больницы, Лунин нашел свой автомобиль на парковке и нажал кнопку на брелоке сигнализации. «Эксплорер» дружелюбно моргнул фарами, показывая, что готов продолжать путь. Илья взглянул на часы. Без четверти пять. До здания следственного управления ехать минут двадцать от силы, и то, если опять не повезет со светофорами. Пожалуй, стоит заскочить и выгрузить изъятые в доме Веретенникова документы и технику. Если кто-нибудь поможет, то можно будет все быстро перетащить на второй этаж. Наверняка куча народу сидит в своих кабинетах и не знает, как и чем занять оставшееся до конца рабочего дня время. Вот пусть кто-нибудь немного и разомнется, еще спасибо скажет.

Однако никого из немногочисленных молодых сотрудников областного управления на месте не оказалось. Восседавшие за своими столами сотрудники следственного комитета в основном были женщинами, за исключением пары престарелых ветеранов, по мнению Ильи, явно затягивающих с выходом на пенсию и беспокоить которых просьбой о помощи он не решился. Перетащив коробки в свой кабинет, Илья выпил невкусной, застоявшейся воды из чайника и сел на стул для посетителей, чтобы отдышаться. Неожиданно Лунин почувствовал, что устал. По большому счету, он ничего за день не сделал, и от этого чувство усталости было ему неприятно. Илья вытянул во всю длину ноги и откинулся на спинку стула. Стул был жестковат, а спинка слишком мала, чтобы с комфортом поддерживать тяжелое тело, но сейчас Илью это не слишком беспокоило. Решив пару минут провести в тишине и покое, Лунин закрыл глаза и уже через несколько секунд его подбородок коснулся груди.

Первый удар он смог выдержать, но второй был настолько силен, что Илья упал и покатился по полу. Раздосадованный своей оплошностью, Лунин вскочил было на ноги, но жуткая боль, пронзившая ему затылок, не позволяла кинуться на противника. Боясь, что его голова сейчас лопнет от этой безумной, невыносимой боли, Лунин стиснул руками виски и почувствовал, как по пальцам потекла теплая липкая жижа. Что это, Илья понял сразу, еще до того, как поднес руки к лицу. Пошатнувшись, Лунин с трудом удержал равновесие, а затем сжал в кулаки окровавленные пальцы.

– И что теперь? – В голосе нападавшего была отчетливо слышна издевка.

– А теперь моя очередь, – прохрипел Лунин.

– Ты свою очередь проспал давно, – рассмеялся Хованский, – тебя что, из дома выгнали?

Илья открыл глаза и удивленно уставился на стоявшего перед ним начальника областного управления.

– Ой, Илюшенька, проснулся, – ласково поприветствовал его Хованский, – а я уж думал, ты, как богатырь былинный, тридцать лет на этом стуле дрыхнуть собрался, и потом еще три года. Уже два щелобана тебе отвесил, пока будил, а ты все похрапываешь. Хоть бы встал, поприветствовал старшего по званию.

– Приветствую вас, товарищ полковник. – Все еще не до конца проснувшийся Лунин вскочил со стула и потер надувающуюся на лбу шишку. Похоже, щелбаны Хованский отвешивал весьма щедро.

– Илюша, мы ведь не в армии, – укоризненно вздохнул начальник управления, – солдат спит, следствие идет. У нас так не прокатит.

– Извините, Дмитрий Романович, – пробормотал Лунин, – что-то я замотался немного. Вот только из Новосибирска приехал, вещдоки привез, хотел допросить Веретенникова, заезжал в больницу к нему, так врач не пустил.

– Ну, врачи они такие, – усмехнулся Хованский, – им лишь бы не пускать никого, вахтеры из них хорошие потом получаются, когда они на пенсию выходят.

Илья хотел было уточнить у Хованского, где он видел врачей-вахтеров, но подумал, что полковник может счесть подобный вопрос проявлением недоверия, и промолчал.

– Ты, раз замотался, езжай домой, нечего здесь притон устраивать, – резюмировал начальник управления, – у тебя жена как-никак. Поди, соскучилась, а ты тут на стуле дрыхнешь. Все, чтоб через минуту тебя в здании не было. Завтра с утра придешь, сразу ко мне. Доложишься, как съездил.

Уже в дверях Дмитрий Романович обернулся и, хитро прищурившись, обернулся к подчиненному.

– А что, Илюша, говорят, ты у нас скоро именинник?

– Послезавтра, – смущенно улыбаясь, подтвердил Лунин.

– И сколько тебе набежало?

– Сорок, – вздохнул Илья, давая возможность Хованскому проникнуться масштабом озвученной годовщины.

– Ну вот, взрослым человеком наконец станешь, – усмехнулся в ответ полковник, – может, теперь соображать будешь лучше. А то ведь, Илюша, показатели у тебя не очень. Я бы сказал, совсем не очень.

Подмигнув растерянно молчавшему подчиненному, Хованский неспешно удалился. Илья еще некоторое время слышал затихающие шаги в коридоре, затем окинул взглядом привезенные из Новосибирска коробки и, придя к выводу, что день прожит зря, вышел из кабинета.