Александр Геннадьевич Лимасов
Темные века: Начало игры
Ставр и НПС, числящийся моим отцом-охотником остались на улице перетереть за свои НПСные дела, я же, скинув с натруженных за день ног мокасины, завалился на лавку, укрывшись волчьей шкурой. СПА-АТЬ! Где там мой самый ненавистный пункт игрового меню?
– Выход.
Вы уверены? Да/Нет.
– Да.
В глазах потемнело, возникло ощущение невесомости и полета. Постепенно проявился легкий шум от работающей системы охлаждения, отодвигающихся массажных валиков и контактов нейроинтерфейса. Пшикнул аэрозольный антисептик, мгновенно простерилизовав и запечатав ранку оставленную выскользнувшей иглой системы внутривенного питания. С легким шипением гидравлических приводов поднялась герметичная крышка капсулы виртуальной реальности, щелкнула, отъезжая, маска в виде непрозрачных очков, закрывающая половину лица, взаимодействующая, если я правильно понимаю, со зрительными и слуховыми нервами. Лежу полминуты с полуприкрытыми глазами давая им возможность привыкнуть к освещению палаты, служащей местом моего обитания уже третий месяц. Ноздрей коснулся уже приевшийся запах стерильной чистоты. Вот ведь странность: чистота стерильная, а запах у нее есть.
Оперевшись руками о невысокие борта капсулы принимаю сидячее положение и открыв глаза, цепляюсь взглядом за небольшое разноцветное пятно на стене: мозгу нужно несколько секунд чтобы снова начать нормально воспринимать нервные импульсы от глаз, а не от машины, посылающей сигнал напрямую в зрительный нерв. Разобравшись, наконец со зрением, перебрасываю непослушные исхудавшие ноги через бортик вирткапсулы.
– Здравствуй, Сергей. – в раскрывшихся дверях появилась девушка в белом халате, обладательница шикарнейшего, до середины спины, водопада вьющихся рыжих волос и легкой россыпи, словно кто то в шутку брызнул в лицо оранжевой краской, веснушек – мой психотерапевт. – Как твои сегодняшние успехи?
Недовольно вздохнув – могла бы и подождать пару минут, пока я накину пижаму после вирткапсулы, а не врываться сразу же, приготовился к длительному разговору. Где там моя инвалидная коляска.
Глава 4.
Сияние неоновых огней большого города проносится стремительным отражением на глянце шлема, создавая ощущение, будто черного ворона, изображенного талантливым художником-аэрографом, хищные крылья несут сквозь целое море огня. Впереди еще трое райдеров, а мой тысячатрехсотый каэрчик не выдал еще и двух третей своей мощности. Разогретая резина надежно держит железного коня на дороге, а ветер лупит в стекло визора и посвистывает в отверстиях вентиляции шлема. Поворот, еще один сразу в другую сторону. Перекладываю резким свешиванием своего монстра на другой бок и обхожу еще одного соперника.
– Старая машина, как же. – злые слезы текут по щеке, в голове слегка шумит от двух стаканов черного рома, а грудь рвет и давит болью. – Перепрошив мозги и раздушив мотор я вас, черти, делаю как стоячих!
На аналоговом спидометре стрелка подбирается к двумста десяти, а вперед уносится прямая стрела трассы. Газ до упора и наклон вперед.
– Не обосретесь ли вы на трех сотнях, ребятки?
Перед глазами снова вспышка картины: девушка целует мужчину. Красно-белый защитный экип туго обтягивает не по возрасту отвисший живот, а ладони жадно стискивают упругие ягодицы – бывший муж.
– Меня ты так же целовала. Я с женой из-за тебя развелся, оставил ее с ребенком чтобы быть с тобой. Купил байк и научился весьма неплохо ездить, по сравнению с тем, что было на армейских спецкурсах, спасибо местному клубу мотоджимханы и школе экстремального вождения. А в итоге… «У меня есть кому за мной скучать. Не звони мне». Ни объяснений… ничего. Только растерянность и непонимание.
Да, брак у меня сложился не очень удачно, но я супруге не изменял. Ни разу за десять лет. Так уж совпало, что после очередной ссоры, когда чувствовал себя вещью, у которой нет и не может быть личного пространства и интересов, не связанных с семьей, ты меня просто обняла при встрече на работе. Простое для тебя приветствие начисто снесло мне разум. Меня так тепло никогда никто не обнимал. И наши встречи, лекарства что я носил для твоей болеющей дочери, твое смешное мяуканье во время поцелуев… Так просто. И так больно. Стрелка перевалила за третью сотню, последний соперник остался далеко позади.
– Почему не захотела просто поговорить? Объяснить, что ты решила вернуться к мужу, которого сама же звала идиотом? Хотя бы просто поставить в известность? Я оставил все ради тебя и, оказывается, вообще ничего не значил… даже не друг…
Плач маленькой дочери, ее крик «Папа, не уходи!», крепко сжатая на хрупком детском плечике рука бывшей жены…
Резко выскочившая наперерез машина, рывок руля, металлическое,ограждение дороги отталкивает тяжелый мотоцикл словно игрушку, срывая пилота. Удар. Столб освещения во вспышках фар. Хруст. Резкая боль. Темнота…
С трудом открываю глаза, вытирая со щеки слезу. Опять этот сон. Лучше бы мне, как раньше, война снилась. Это называли спецоперацией, но для нас, двадцатилетних пацанов это был настоящий ад: неонацисты и их наемники пачками зверски убивали гражданских и наших пленных, прикрывались живыми щитами из уцелевших, а наше командование все игралось в аккуратность и точечные удары. Кто не сошел с ума там, превратившись в безбашенного маньяка и в итоге погибшего под пулями, потом часто видели огненные сны. Каждый свои.
Выстрелы, взрывы, разорванные тела женщин и детей, светловолосый наемник – настоящая «белокурая бестия», блеск штык-ножа, кровь на руках. Это можно воспринимать отстранено, ну снится и снится. И даже когда за окном неожиданно загрохочет фейерверк, скатываться с кровати и в потемках, спросонья, искать цевье несуществующего автомата… терпимо. Привычно. Все что угодно, но не это.
Капсула привычно принимает меня в свое высокотехнологичное нутро, разминая массажными роликами, пока в желудке уляжется завтрак, а устройство отсканирует организм. Хотя что там сканировать. Со вчерашнего дня ничего не изменилось: ног я по прежнему не чувствую, как и не контролирую ничего ниже пояса. Перелом позвоночника со смещением, нервный столб спинного мозга разорван, перемолотая осколками костей часть удалена, шансы на восстановление нулевые. Хорошо хоть медицинская страховка оплачена самая лучшая и бывшей жене и ребенку я оставил все: квартиру, кое какие акции и активы в банке, заработанные реками крови и пота, вполне хватит чтобы можно было жить не работая, пусть скромно, но все таки. Байк жалко, надежный был товарищ.
Загрузка.
Пламенеющая надпись готическим шрифтом «Добро пожаловать в Темные века».
Модель моего персонажа мускулистая, с серьезным лицом, темными волосами с проседью, щегольской бородкой – испаньолкой в простой одежде, демонстрирует как мой персонаж будет выглядеть по достижении двадцати условных лет. Рядом вращается модель мелкого светловолосого пацана – то, как я выгляжу сейчас.
Так, что там Мико про глаза говорила, светятся зеленым? Окно внутриигрового магазина, украшенное по типу «дорого-богато» с вензелями, золотыми фениксами и изумрудными драконами. Вбиваю в строку поиска «Глаза»
Разные формы зрачков, цвета радужки, искорки. Сколько сколько они стоят? А Мико богатая девочка. Ресницы, тени, стрелочки… Нет, свечений никаких нет, может у нее сбой виртуала какой произошел?
Ладно, пора заходить в игру.
Шкура волка, служащая мне одеялом, отлетает в сторону. Молодое, не изувеченное тело пружинисто вскакивает с лавки, несколько наклонов, приседаний. Как же хорошо чувствовать ноги, пусть ощущения и не слишком реалистичные, просто ходить… На что врач рассчитывает, отправляя меня сюда? Контраст между тем, какой я здесь и беспомощным калекой, что даже в туалет нормально сходить не может, и если бы не система удаления отходов, встроенная в мою капсулу – плавал бы я в собственном дерьме.
Местное время – шесть утра, пора выдвигаться за рудой. Что там у Мико?
Хм, ожидаемо: серый ник персонажа во френд листе – игрок оффлайн. Быстро отбиваю сообщение: «Встречу – косы выдерну! Как только подключишься – сразу напиши»!
Можно позавтракать и немного нагрузить тело – совет Харона действует, а значит максимум активности. Пробежка вокруг вершины холма, приютившего на пологих склонах нашу деревню, и колка дров (ежедневный квест «Помощь родителям»), сложенных за домом, думаю будет в самый раз.
Стол у нас хоть и не такой роскошный как у родителей несносной девчонки, но тоже не поражает скромностью: томленая каша на молоке, вареные яйца, пироги с дичью, охотник мой отец или так, погулять вышел, блестящие соленые грибочки, ягодный морс с медом и квас. Все в меня, конечно, не влезет, но я буду к этому стремиться. Скатерти не хватает, ну да и черт с ней, это во мне человек двадцать первого века и десять лет брака говорят, а здесь у нас темные века – глухое средневековье и лютая феодальная раздробленность, так что будем соответствовать.
Пробежка по просыпающимся улицам мимо стада скотины, что пастухи гонят на луга, и спешащих в поля тружеников серпа и орала, навстречу поднимающемуся солнцу, вызолотившему крытые гонтой крыши, убрала дебафф «Переедание» и подняла настроение. Время почти семь утра, Мико неактивна. Настроение снова опустилось до нормального уровня. Если эта стрекоза не появится до восьми – отправлюсь сам. Все равно как, но я доставлю кузнецу его два пака медной руды, а с Мико пусть сам потом разбирается. Колка дров позволила разгрузить мозг и сконцентрироваться на том, как дотащить неподъемный для меня вес на такое серьезное расстояние, а взгляд постоянно соскальзывал в сторону реки. А почему бы и нет. Достаточно большой топляк я найду, эти последствия прошедщих ураганов (горы с их ледяным дыханием все-таки недалеко) всегда по берегам присутствует, корзины… корзины купить можно, только денег нет, или стащить у кого-нибудь.
Полено весело разлетелось под ударом колуна. Ставлю получившуюся половинку на колоду и наношу удар. Крак! Крак! Крак! Неплохо я поработал: поленница вышла достаточно внушительной – хватит на несколько дней. Квест-ежедневка «Помощь родителям» закрыт, капнуло пять единиц опыта, негусто, ну да курочка по зернышку клюет, зато нормальная еда и хорошее отношение – основная награда от цифровых предков, обеспечены. Время почти восемь, Мико в игре не появлялась. Ну и черт с тобой!
Корзины, корзины, корзины. По идее, они у меня дома должны быть, вещь-то повседневной необходимости. Нужно родителей потрясти.
Забежав в дом, нос к носу столкнулся с женщиной-НПС, среднего роста и возраста шатенкой, выносящей плетеную емкость с бельем, что в этой игре исполняет роль моей матери. Точно, белье она всегда в этой корзине выносит, значит они у нас есть.
– Мам, доброе утро!
– Доброе утро, милый! – тепло улыбнулась «Мама» – Куда так спешишь?
– Мам, мня мастер Бэр задание дал, а для него корзины нужны. Мы с помощником собирались их сплести на месте, но не получилось. У нас же дома они есть, можно я возьму парочку?
– Есть, конечно, на чердаке лежат – пылятся, бери на здоровье. – удивленно ответила женщина.
– Здорово! Спасибо, ты лучшая мама на свете! – чмокаю женщину в щеку, и пока она не начала задавать неудобные вопросы, а что поделаешь, НПС не НПС, а свою родительскую заботу они отыгрывают на все сто, вылетаю на улицу.
Деревянная лестница, весьма удачно, оказалась прислоненной к крыше, как раз рядом с дверцей, ведущей в логово пыли, пауков и временно, иногда месяцами, ненужных вещей. В три прыжка забираюсь к цели. Так, широкие лыжи для зимней охоты, запасные ручки для топоров, снегоступы, пучки прутьев – будущие метла… О, корзины, чуть рассохшиеся, но мне сгодятся. Вышвырнув на улицу пару самых больших, спускаюсь сам.
Перевязать корзины обрывком веревки, закинуть в них несколько пирогов, навесить это на плечо и накинуть на другое петлю с киркой заняло пару минут и вот ноги несут меня в сторону памятного моста, сейчас совершенно пустого. Основная активность игроков начнется несколько позже, как бы я вообще не оказался единственным в такую рань. Хотя… Многие работают, другие еще спят, да и без разницы, мне же проще проскочить незамеченным: не хочу отвечать на лишние вопросы и отбрыкиваться от навязывающихся спутников, а кирка, пристроившаяся за плечом, наверняка организует и то и другое.
Мост перейден, впереди раскинулся лес, ну а мне направо и вверх по течению, идти до полудня. Это обычному игроку, но я ведь упоротый, мне нравится чувствовать здоровое тело, нравится чувствовать ноги, так что… «Бего-о-ом марш, собака сутулая!» как выражался наш сержант, земля ему пухом и светлая память. Как мы его проклинали за адские нагрузки и как благодарили после первого же боя, откуда он, прикрывавший отступление взвода зеленых салаг, уже не вернулся…
Пол дня шагом это километров пятнадцать, если опираться на шаг ребенка. Надеюсь, кузнец не свой шаг брал за расчет, иначе будет ой, выносливости мне не хватит, даже с учетом захваченного провианта.
А красиво вокруг. В эту сторону я еще не ходил, так что светлая березовая роща, сменившая густой смешанный лес возле нашей деревни, крутые обрывы берега с выступающими пластами камня, словно стопка блинов, обломки этой породы, обсыпавшиеся к воде и ускорившая бег в сузившемся русле река, заросли дикой ежевики, пока еще без ягод, и, попадающиеся тут и там, переломанные стволы поваленных, принесенных водой деревьев. Все это провожало мой, прерываемый шагом для восстановления сил, бег, давая разуму возможность расслабиться и насладиться видами. Дизайнеры явно вдохновлялись природой Северного Кавказа при создании этой местности, только какой-нибудь девушки с кувшином не хватает или чабана с отарой овец для завершенности картины. Впрочем и так неплохо. После двух с половиной часов переменного с шагом бега, известного еще со времен викингов, и носящего пафосное название «Волчий скок», я заметил впереди выход ярко-красной породы, а подойдя ближе, различил камни, что широким языком вгрызались в реку, перекрывая ее почти до половины, заставляя бурлить на перекате и яриться.
– Кажется, это называется песчаник. – дурная привычка говорить с собой, но раз никого рядом нет, то и попрекнуть меня некому.
А как еще могут называться камни, по виду состоящие из спрессованного песка? Поднимаю один и внимательно рассматриваю. Красный песчанник, как правило является признаком присутсвия медной руды – порадовала меня система всплывшим описанием (Познание работет, ага). А что у нас на миникарте? Каменная осыпь – цель моего сегодняшнего квеста, обозначилась на полупрозрачном схематическим изображением разведанной местности так как я и ожидал после изучения камня – Месторождение золотистой меди. Подбросив пару раз неровный кусок красной породы, зашвыриваю его в реку. Эх, «блинчики» не получились, ну и ладно. Опускаю связанные корзины на камни и начинаю высматривать более менее удобное место для работы, чтобы и от воды не далеко и был достаточно большой и массивный камень, что не расколется при разбивания медной руды киркой, мне ведь нужны достаточно крупные самородки а не всякая мелочь, что сожрет уйму времени с минимальным выхлопом. Таковой нашелся достаточно быстро, удобно разместившись почти ровно между началом осыпи, обнажившей выход породы, и кромкой воды. Отлично, здесь и расположусь.
Для начала все же решаю проверить совет мастера Бэра на состоятельность и понырять в поисках медных самородков, очищенных водяным потоком. Сняв обувь, двадцать единиц прочности из ста осталось, еще пара дней и придется покупать новую, так что уменьшать ее еще больше, пребыванием в воде, желания никакого нет, и поставив ее рядом со своими корзинами, устремляюсь к реке. Как же удачно мне тогда Мико подвернулась, навык «Плавание» открывшийся после, подсказанного девочкой, натурного эксперимента придется как нельзя кстати. Нырять с разбега будет формой идиотизма, так как рельефа дна я не знаю и вполне могу убиться о скрытые бегущей водой камни, так что захожу осторожно, ощупывая пальцами ног свой путь. Течение быстрое, но не так чтобы очень, снести меня не должно, особенно, если я зацеплюсь за что-либо достаточно тяжелое. Зайдя по грудь, ударяюсь коленом о большой камень, ощупав который, убеждаюсь, что с задачей удержания моей тушки он справится на отлично. Так вдох-выдох-вдох и я погружаюсь под воду, сразу потеряв ощущение собственного веса. Река постаралась сдвинуть меня и утянут на стремнину, но пальцы, вцепившиеся в щель, почти расколовшую камень, исполняющий сейчас для меня роль якоря, держали надежно. Холодно, в отличии от болевых ощущений, тактильные передаются в полном объеме. И что же мы видим?
А видим мы слегка замутненным зрением, хорошо хоть не как в реальности, где без водолазной маски дальше руки ничего четко не разглядеть, а так чисто символически, уходящую в глубину кучу камней – продолжение осыпи на берегу, с кое-где пробивающимися зеными плетьми остролистых речных водорослей, пугливые стайки серебристых рыбок, прыгающие и изменяющиеся солнечные пятна, промелькнувшую вдалеке крупную охотящуюся форель, раковины моллюсков с неизвестными названиями, хоть снимай красочный фильм «О жизни речных обитателей». Но самое главное, глаз зацепился за несколько кислотно-зеленых пятен, причем совсем рядом. Вот оно! Окисленная медь, и вполне себе крупными кусками, может кирку вообще в ход пускать не придется и мне хватит того, что я натаскаю из реки. Пара мощных гребков и я вцепляюсь в первый самородок.
Не хватило. Хотя одну корзину я наполнил за какие-то сорок минут, но в доступности медных самородков не осталось, а более глубоко нырять мне не позволяет низкий уровень плавательного навыка, хотя и поднявшегося с единицы до трех, но все таки недостаточного для водолазных работ. Солнце поднялось уже к зениту, сократив тени до минимума, отмечая полдень, и призывая поторапливаться. Ну что же, выносливость еще не на нуле, так что можно и нужно работать дальше.
Звякнул колокольчик уведомления, а на краю зрения замигал конвертик сообщения, хм, интересно.
Раскрывшееся письмо вызвало злорадную улыбку. «Прости. Потом можешь ругать меня сколько захочешь, но может мы еще успеем с заданием?» Мико, Мико, глупо было на тебя рассчитывать, так и напишем, только добавлю чтобы сидела в деревне и что справлюсь сам. Очень хочется добавить пару ругательств, но не будем уподобляться некоторым, только холодная вежливость и ничего более. Заслужила.
Крупная зеленая ящерица выскочила на нагретый солнцем камень и, приподняв голову, угрожающе зашипела.
– Сиди уж, хозяйка медной горы, грейся. – усмехаюсь невесело – Не претендую я на твое место.
Снова звякнуло оповещение. Ну нет, я занят, у меня работы много, так что переписки не будет. Сворачиваю интерфейс сообщений, чтобы не раздражал миганием и отключив звуковое оповещение, принимаюсь за работу старателя.
Несколько камней с зеленоватыми пятнами и размером с детскую голову нашлись почти сразу, стоили лишь начать движение вокруг выбранного мной для стоянки камня по расширяющейся спирали и сразу же оказались оттащены к месту последующей обработки. В течении следующего часа на глаза попался еще с десяток покрупнее и один внушающий подлинное уважение своим размером, весь в зеленоватых и красноватых пятнах. Вот с него я, пожалуй, и начну. Сбегав за киркой, успевшей приютить ту самую агрессивную ящерицу, и чем ей только дерево рукояти понравилось, камень-то поудобнее будет, начинаю высматривать на валуне самое крупное пятно.
Продев руку в ременную петлю на конце рукояти, во избежание выскальзывания инструмента при неудачном ударе, примериваюсь, как бы половчее начать. Первая пара осторожных ударов в пустую породу рядом с медной прожилкой отколола лишь небольшой кусочек, зато показала, что камень достаточно рыхлый и кирку можно особо не беречь, песчаник он песчаник и есть.
– Эх! – максимально сильный, на какой я только был способен удар, отколол внушительный кусок, чуть не рухнувший на мою ногу, благо успел убрать в сторону и обнажил, расширяющуюся вглубь, медную жилу. – Продолжим.
Мучил я камень больше часа, расколов на мелкие куски и отделив внушительный самородок, и целую гору поменьше как бы не больше тех десятков килограмм общим весом.
– И что ж ты мне сразу не попался, зараза такая?! – не стал сдерживать злость.
Заметь я эту каменюку, что сейчас раскинулась вокруг отколотыми кусками породы, пораньше – уже двигался бы по направлению к деревне. Меди, что удалось из него вытрясти хватило бы на оба затребованных кузнецом пака. А теперь ситуация как в анекдоте: «И тащить тяжело и бросить жалко». В голове почему то настойчиво билось слово «тайник». Хм, а это идея: вернуться завтра, забрать все что наработал и продать тому же мастеру Бэру, должно неплохо по монете выйти. Долго рассуждать смысла нет, если решение найдено то нужно его реализовывать.
Раскидав у основания плиты, на которой я планировал дробить добытую породу, гальку и еще не обкатанные иногда поднимающейся водой камни устроил достаточно глубокую яму в которую с успехом поместилось все, что не влезло в корзины, предназначенные для кузнеца и присыпал это окружающей геологией постаравшись чтобы не слишком бросалось в глаза. Место хоть и отдаленное от нашей деревни, но мало ли. Как говорили самураи: «На Аматерасу надейся, а катану затачивай». Корзины я заполнил на максимум своей грузоподъемности в восемнадцать килограмм каждую, прибавка в три килограмма с повышением возраста оказалась весьма кстати, бонус от дополнительного количества руды должен быть весьма вкусный. Спрятанная руда тянула еще почти на столько же, интересно, сколько это выйдет в монетном выражении.
– Сторожи. – сказал ящерице, тут же решившей проверить, что это такое интересное я организовал.
Разломив первый пирог, достал кусочек мясной начинки и положил рядом с вновь зашипевшей на меня мордочкой. Теперь подкрепить силы обедом и можно в обратный путь. Пока жевал мясной пирог, для ускорения восстановления выносливости, что успела за время пробежки и ударного труда опуститься почти до нуля, разглядывал не скрытые поворотами реки берега. Требуемого, достаточно крупного топляка не обнаруживалось, что было не очень хорошо – страшно не хотелось терять время, забираясь еще выше по течению в поисках подходящего дерева. Альтернатива в виде варианта собрать несколько пней поменьше, которые вода прибила к изгибам берега и связать их веревкой устраивала еще меньше. Во первых веревку еще нужно сплести и это уже не те полтора метра, что нужны для переноски хвороста, а несколько больше, раз этак в десять, а значит недопустимые затраты времени, а во вторых – это получится плот, а плот требует первый уровень навыка «Судоходство». Получить его можно как практическим так и «академическим» путем, но разбивать на реке с десяток таких «плотов» для его получения или возвращаться в деревню и выкладывать кругленькую сумму за услуги по обучению, предоставляемые рыбацкой артелью, опять же нет никакой возможности.
А значит, как бы мне не было лениво, придется снова поработать ножками, только кирку захватить, какое-никакое, а оружие, хоть и с уроном всего в две единицы, зато с повышенным шансом крита.
Полчаса! Гребаные три десятка минут я иду вверх по реке, а ни одно подходящего бревна не попалось! Все какая-то мелочь или совсем уж громадины, с которыми я не смогу управляться. Матерясь вслух и про себя, продолжаю пробираться через заросли на берегу, высматривая хоть что-нибудь более-менее годное. От русла реки пришлось подняться на обрывистый берег почти сразу же после медного месторождения, так как граница с водой стала совсем уж непроходимой, а здесь хоть подобие тропинки есть, похоже звери по пути к водопою протоптали.
– Ну наконец-то! – радостно вздыхаю, увидев высохший, обломанный ствол дерева, непонятно каким чудом еще не свалившееся в воду. Корни крепко держались за край обрыва, но большая их часть висела в воздухе, обломанная непогодой. Надеюсь нескольких ударов киркой хватит чтобы обрушить все это в реку. С виду ствол в обхват моих детских рук, еще достаточно крепкий, кора даже не облезла толком, значит погибло дерево не более пары лет назад и не должно быть трухлявым, длинной метров в пять, с легкостью выдержит и меня и корзины с рудой, тем более, что я планирую снова связать их веревкой и свесить в воду для баланса и более-менее ровного хода. Кирка уже привычно легла в ладони и острое жало ударилось в землю, рядом с самым крупным корнем.
– Твою ма-а-а-ать! – ору, падая в воду вслед за обрушившимся стволом.
После первого же удара и дерево и пласт земли, в который вцепились высохшие корни, казавшийся вполне надежным, ну и, соответственно, моя вопящая тушка с болтающейся на ременной петле киркой, полетели вниз, оставляя след из прелой листвы, толстый слой которой я принял за землю. Кирка сразу же ушла на всю длину рабочей части и перебила остатки того, что еще удерживало погибшую растительность от падения. Полоска жизни резко ухнула вниз – приземляться грудью на упавшее в воду бревно малополезно для здоровья даже в виртуальном мире. Хорошо что «прибревнился» я вскользь, иначе сразу ушел бы на респ, но и так приятного получалось мало.
Кирка при падении на бревно удачно зацепилась за ствол, удержав меня петлей от слишком глубокого погружения в реку. Вынырнув и отплевавшись, взбираюсь на плавно покачивающийся на неспокойной воде ствол и устало вздыхаю.
– Это было близко. – бормочу разглядывая полоску жизни.
От здоровья осталась четверть, хорошо хоть дебаффа на кровотечение не открылось, иначе все мои сегодняшние усилия окончились бы на точке возрождения. Не хотелось бы продолжать такую традицию, мне и предыдущей недели с друзьями-гопниками хватило.
Река постепенно разворачивала добытое мной дерево корнями вперед, а я с удобством расположившись на стволе любовался проплывающими мимо берегами. Когда не пробираешься по ним, продираясь сквозь кусты и высоченную траву, а разглядываешь с удобного насеста, то даже можно получить некоторое удовольствие от созерцания. Скорость течения километров десять в час, так что к оставленным на каменной осыпи под охраной ящерицы корзинам я доберусь минут за пятнадцать. На середину реки меня, пока, не выносит, так что можно подождать появления месторождения и только потом спускаться в воду и выталкивать бревно к берегу. Думаю, зацепив ремнем за корни и вогнав клюв кирки в камни, получится достаточно надежно заякорить мое плавсредство на время погрузки.
Ожидания оправдались в полной мере – бревно и не думало сопротивляться, когда я начал выталкивать его в сторону берега, пока корни не уперлись в каменное дно. Ствол начало постепенно разворачивать по течению, но наброшенная на самый толстый корень ременная петля и кирка на другом ее конце успешно выполнили роль якоря, позволив мне, кряхтя и, мысленно, нецензурно выражаясь, погрузить обе корзины на бревно, отчего ствол ощутимо просел на одну сторону, после чего связать их ручки обрывком веревки, захваченной из дома, и опустить по разные стороны, добавив стабильности помимо влияния сразу же скрывшихся под водой, более массивных с одной стороны, корней.
– Ну что же, поехали, как говорил Гагарин. – выдергиваю кирку из каменистого дна, размахнувшись втыкаю ее в ствол и начинаю выпихивать мое «судно» отталкиваясь от дна, а, когда ноги перестали доставать, плывя в сторону середины реки, заодно снова разворачивая дерево корнями вперед. Не хватало еще чтобы меня начало крутить на стремнине.
Всего около полутора часов мне пришлось изображать капитана речного пароходика, лишь изредка опускаясь в воду и подправляя положение дерева после того как течение крутило его на самых неспокойных местах реки, все таки корни, как замена полноценному килю, очень не очень, но я доплыл, не потеряв свой груз, и это главное. За очередным поворотом петляющей словно пьяная гусеница реки, наконец, показались верхушки холмов, приютивших нашу деревню, и сияющая в лучах солнца четырехконечная звезда на шпиле храма света. Примерно прикинув, откуда мне будет ближе всего таскать груз к кузнецу, благо эту часть реки я изучил досконально со всеми ее песчаными бережками, мостками для стирки белья и игрушечными бухточками в которых местные рыбаки держали свои лодки, решил что удобнее всего мне будет приткнуться к берегу в сотне шагов после моста, как раз там где ручей, вращающий водяное колесо в кузнице у мастера Бэра впадал в так выручившую меня реку. Место там не слишком удобное, игроков не бывает, рыбаки тоже не особо заходят, а выгрузиться на десятке метров песчаного вперемежку с выходами глины бережку вполне можно.
Плюхнувшись в воду и упираясь в ствол начинаю выгребать к намеченной цели, едва мост проплыл над головой, на миг скрыв меня от палящего солнца. Течение здесь достаточно сильное и когда удалось вытолкать мой импровизированный кораблик поближе к берегу, до устья ручья осталось не более трех десятков шагов. Расчет оказался верным и стоило только корням коснуться дна как рывок за хитрый узел освободил одну из корзин и они опустились на дно, едва выглядывая ручками из воды, а освобожденное дерево, облегченно приподняв комель, величаво поплыло дальше. Вытягивание моего груза на берег заняло от силы пару минут, благо дно здесь пологое, ровное и даже не слишком скользкое. Кирка уже привычно болталась за плечом, выдернул я ее из ствола еще когда увидел приближающийся мост, а я разглядывал склоны, прикидывая, где бы мне припрятать одну из корзин, что бы не попалась на глаза особо удачливому игроку, пока я буду тащить ее товарку к заказчику.
По всему выходило что лучше всего тащить их челночным способом по очереди, оставляя одну через пару десятков шагов и возвращаясь за другой, подходящих достаточно густых кустов здесь не выросло, а прятать в кристально чистой, прозрачной настолько что видно каждый камешек, воде просто бессмысленно.
Открыв интерфейс сообщений, обреченно вздыхаю. Вот оно дитя мира мессенджеров – Мико прислала больше двух десятков сообщений. И что? Мне все их читать? Да сейчас, ага. Выбираю все скопом и отправляю на удаление, после чего отбиваю уже свое: «Через час у кузницы и только попробуй опоздать!»
Поднимаясь вдоль ручья, тяну тяжеленную корзину, выносливость улетает стремительно, но до кузницы, по идее, должно хватить, даже останавливаться на время регенерации не приходится – хватает времени пока возвращаюсь за другой корзиной для восстановления. Шкала выносливости в этой игре сложная, в отличие от той же «Жизни», и состоит из двух делений, наложенных одно на другое. Нижняя, более светлая, зеленая полоска показывает «дневную» выносливость, медленно расходующуюся по мере длительных активностей, ее можно быстро отрегенерировать специальной едой или медленно – обычной, если индикатор обнулится то персонаж не сможет даже нормально двигаться и ему потребуется отдых. Верхняя, боле насыщенного изумрудного оттенка, отображает выносливость текущую, расходующуюся на каждое действие и отвечает за то, как долго персонаж сможет, например нести что-нибудь тяжелое, сражаться с оружием, бежать или рубить дрова либо выполнять еще какое-то физическое действие, восстанавливается самостоятельно и довольно быстро, однако никогда не переходит границу нижней шкалы. Так что «дневной» выносливость, от которой у меня остался жалкий огрызок, должно хватить для доставки результата моих сегодняшних приключений до места назначения. А вот потом, похоже, придется изображать из себя улитку, добираясь домой, или выпрашивать у кузнеца чего-нибудь перекусить для восстановления, свой последний мясной пирог я смолотил еще час назад, играя в матроса.