полная версия

Александр Бакулин
Гравитация и эфир

Когда физики говорят о том, что Вселенная будет расширяться ещё, по крайней мере, на порядок, то мы видим, что они относятся к этому серьёзному вопросу безалаберно-пофигистски: «Да пусть расширяется, нам что – от этого хуже станет?» Хорошо, что уже сегодня расширившаяся Вселенная достигла у физиков «плоского» (не кривого) состояния. Поэтому они, даже с некоторым облегчением, уже сами как бы говорят общей теории относительности (ОТО) Эйнштейна «большое спасибо» за то, что та им верно послужила на их начальном этапе исследования расширения Вселенной от «точки» до сегодняшней «плоскости». И теперь они фактически попали, наконец, «в прямое пространство»: «Здравствуй, Евклид (Эвклид)!» (то есть – прощай Эйнштейн, но здравствуй Эвклид; уже хорошо, с Эвклидом-то мы попадаем в привычный нам с пелёнок мир пространств, времён и вещей).

И действительно, когда мы со школьниками отмечаем какую-нибудь понравившуюся нам точку на гигантском расширяющемся «резиновом» Шаре Вселенной физиков, а затем берём «микроскоп» и увеличиваем эту «точку-область-заплатку» резиновой оболочки Шарика, то видим, что эта область-заплатка-резинка имеет вполне ощутимую «микроскопом» толщину, а эта область-толщина видится нам нисколько не искривлённой, но весь её «объём» мы видим точно таким же, как если бы он лежал у нас на каком-то плоском столе, полностью выпрямленный плоскостью этого стола. Слушая объяснения физиков о «безграничной, но замкнутой Вселенной», школьник начинает понимать, что он, вместе с пока «маленькой» видимой физиками частью гигантской Большой Вселенной, находится внутри малой области вырезанной им «резиновой» заплатки. И поэтому на него, на школьника, налетают со всех сторон этого «видимого» объёма «реликтовые фотоны» физиков. Школьник начинает понимать, что действительно: «сверху» и «снизу» заплатки этих реликтовых фотонов должно быть явно меньше, чем с остальных «боков» гигантских просторов Шарика Большой Вселенной, куда физики пока не заглядывали. Более того, исследуя уже видимую физиками неизотропность этого излучения, те говорят и себе, и школьнику о том, что, мол, по этой неизотропности можно будет потом догадываться о некоторой структуре Большой Вселенной. Мы тоже обеими руками поддерживаем физиков в этом их справедливом стремлении. Правда, у нас Большая Вселенная – это не столько именно «плоско-непрерывная» надувная резинка, но это Кокон из паутинок. И этот Кокон, пожалуй, может не позволить физикам «реликтить» так, как им хочется на безбрежной резинке Шарика. То есть мы накладываем на «реликтовое излучение» явно более жёсткие требования, чем физики. Это – первое.

И уже это «первое» могло бы подсказать физикам, когда бы те захотели, что неизотропность реликтового излучения гораздо более сложна и более структурирована, чем думают о том физики. То есть у них, с их непрерывно-безбрежной резинкой, «боковые фотоны» приходят изотропными со всех боков (со всех боковых направлений в 360°). Но у нас есть «два бока» – фактически такие же, как у физиков (это те, где Жгут Метагалактики уходит по дуге Большой Вселенной, включая там на этом пути в себя тысячи Метагалактик – как видимых «Вселенных» физиков). Но есть у нас два других «бока», толщина которых фактически равна «высоте» Жгута, то есть равна (в модели Шарика физиков) толщине плоского пространства резинки-заплатки Шарика.

Более того, если дать трём типам этих «толщин» свои какие-нибудь названия, например, «лево-право» по боковой толщине Жгута, «верх-низ» по «высоте-радиусу» Жгута относительно центра Большого Взрыва, а также «вперёд-назад» вдоль «резинки» большой окружности Жгута, натянутого вдоль окружности Большой Вселенной, то наверняка можно будет обнаружить (когда-то «потом») все эти три типа неизотропностей реликтового излучения, что «покажет» физикам ориентацию Нашей Метагалактики в Большой Вселенной. Это – второе замечание.

И ещё более того. Мы уверены в том, что направление толщины Жгута «верх-низ» обязано быть тоньше, чем направление «лево-право». Это следует из того, что даже при том, что где-то «рядом» с «Нашим Жгутом» в направлении «лево-право» лежит на Большом Шарике Большой Вселенной такой же Жгут, а ещё далее за ним в направлениях «лево-право» от нас – множество подобных Жгутов по всей сфере Шарика, то по касательной плоскости к поверхности Шара Большой Вселенной гравитация растягивает каждый Жгут в меньшей степени (там, в направлениях «по касательной», уже нет других эфиров Вселенной), нежели она растягивает-сплющивает каждый Жгут в направлении «верх-низ», откуда («снизу») на эфир Жгута «смотрит» вся масса эфира Большой Вселенной. Хотя, с другой стороны, если соседние Жгуты «слева» и «справа» находятся достаточно «близко» к Нашему Жгуту, то они будут заметно растягивать в эти стороны наш эфир. Всё это надо просчитывать. А эффективность этого расчёта будет только тогда высокой, когда мы своими «гравитационными приёмниками» (которые непременно изобретём) «просветим» дальний космос по радиусу его удалённости от нас, на 1–2 порядка превышающему размеры Нашей Метагалактики («видимой Вселенной» физиков).

То есть когда бы физики захотели, то они бы уже «сегодня», с помощью школьной «арифметики», смогли бы определить абсолютно точную ориентацию Нашей Метагалактики в теле Большой Вселенной. И они бы смогли это сделать, исследуя более тщательно хотя бы, для начала, то же – «реликтовое излучение», не говоря уже о «просвечивании» дальнего космоса гравитационным методом.

Но сейчас, в данной главе, мы прервём разговор о «реликтовых фотонах» для того, чтобы перенести его в конец следующей главы. Там мы сначала подробно рассмотрим, наконец, физику процесса излучения фотона атомом. А уже из этой физики выведем причины, условия, источники и места расположения этих источников излучения «реликтовых фотонов» во Вселенной.

* * *

В качестве лирического отступления от темы главы хотелось бы (и в этой главе – тоже) поговорить о «материализме» и «идеализме» учёных, действовавших во все исторические времена. Тут, пожалуй, стоит высказать некоторую примиренческую, хотя и крамольную, мысль: все серьёзные учёные (а тем более – великие среди этих серьёзных) – всегда материалисты. Даже те, кого дотошные философы норовят записывать в лагерь идеалистов. Даже те, которые несут откровенную фигню про некое «абсолютное ничто» или про «безмассовые частицы». Ведь если копнуть глубже мысли любого из них, то оказывается, что все они на самом деле говорят об одном и том же чисто физическом процессе – о «движении вещества в пространстве». Правда, не каждый из них сознаёт, что он в каком-то данном контексте своих рассуждений говорит об этом. Например, некоторые чуть ли не намеренно, размышляя о «духе» (в особенности – «старинные» учёные), говорят о «духовной субстанции», о Боге, о «чистом мышлении» и так далее, а при этом философы непременно приклеивают к ним марку-штамп учёного-идеалиста (включая, естественно, и штамп философа-идеалиста). Более того, ярые марксисты-ленинцы припечатывают к идеализму всякого, кто согрешил в признании им существования Бога.

Глядя с высоты 21-го века на весь этот многовековой театр, приходишь к мысли: с одной стороны – об элементарной недоговорённости одних людей с другими людьми; с другой стороны – о естественно-малом знании прежних исследователей о Природе; но о преступно-малом знании о Ней же современных служителей науки. Когда учёный-естественник или даже философ говорит о «духовной субстанции» и причисляет её к чисто идеалистическим понятиям, то так и хочется спросить у них: «А есть ли “духовная субстанция” у кирпича?» Господа «недоговоренцы», любая «духовная субстанция» – это, как ни крути, продукт мыслящего Разума, то есть по-другому – это просто мысль. Но мысль серьёзного учёного всегда бывает – «о чём-то», причём – о чём-то таком, что можно и нужно исследовать, то есть всё равно – о чём-то материальном. Конечно, попадаются и несерьёзные учёные. Это те, кто мыслит о «мысли-понятии», стремясь превратить это понятие в вещество, и превратить прямо сейчас. Как это им удаётся, знают только они – фантазёры.

В качестве примера недоговорённости-недосказанности философов приведём их вековую полемику о философских позициях двух великих учёных 17-го века – Рене Декарта (1596–1650) и Исаака Ньютона (1643–1727).

Ну и что же, что Декарт само мышление определял как «мыслящую вещь», то есть как духовную субстанцию. Ну и что же, что эта субстанция у него не нуждалась для своего существования ни в какой из материальных вещей. Во «Введении» к «Физике» (в первом томе нашей философии) мы уже говорили о том, что отличительной особенностью любой «материальной вещи» Декарт считал её протяжённость в пространстве (протяжённость в длину, ширину и глубину). Духовная же субстанция для Декарта не нуждается в материальных признаках. То есть «мыслящая вещь» (мы скажем – мысль) и физическое тело для Декарта – могут существовать независимо друг от друга. И поэтому философы с тех времён и до этих (наших) талдычат о некоем «дуализме», основы которого де заложил Декарт: он признаёт, мол, с одной стороны – материальный принцип – как не зависящее от сознания существование материи; с другой стороны – духовный принцип – как не зависящее от материи сознание. Но на самом деле, если сегодня серьёзно подумать, то у кирпича (материального) не может быть никакой мысли (не может быть духовного), тогда как у мысли (у духовного) обязательно должен быть не только свой «материальный носитель» (как материальное поле), но и свой «материальный излучатель» (как, например, человек).

Всё дело в том, что во времена Декарта люди пока ещё не знали о мире, в котором они жили, слишком многого. Им тогда страшно было подумать о том, что мысль (дух) может быть материальной. Отсюда и пошли-поехали всякие философские «дуализмы» и идеализмы. Любой «идеализм» серьёзного учёного – это просто его очередное «пока незнание» о Природе.

Критики-философы говорят также и о том, что, например, в противоположность Декарту, воззрения Ньютона о том, что «при изучении природы надо от наблюдаемых явлений восходить к установлению причин, коими они объясняются, шли в разрез с декартовым учением, согласно которому надо проницательностью ума вперёд установить первопричины и из них выводить следствия». Но здесь мы опять видим великую путаницу – как просто продолжающуюся недоговорённость одних с другими. Господа философы, в цитируемом нами в данном абзаце замечании-утверждении говорится (если серьёзно подумать) лишь о разных методах познания двух великих учёных. Более того, если ещё более серьёзно подумать, то эти их два метода на самом деле сольются во всё тот же единый метод: долгое думание великого учёного об устройстве мира.

Сравнивая Декарта и Ньютона, говорят, например, о том, что Декарт, мысля о зарождении Солнечной системы, рассуждал о неких вихрях – как о прозрачных потоках среды. «Эти вихри, подхватывая более крупные, видимые частицы обычного вещества, формируют круговороты небесных тел. Они лепят их, вращают и несут по орбитам… Система Декарта была первой попыткой механически описать происхождение планетной системы, не прибегая ни к чуду, ни к божественному промыслу… Над идеями Декарта размышлял молодой Ньютон. Он показал, что околоземный вихрь должен терять своё движение, что его массивный напор оказал бы воздействие на земные тела не только в направлении сверху вниз (сносил бы их в сторону, не совпадающую с этим направлением, к центру Земли). Главное же – вихри Декарта оказалось невозможным согласовать с законами Кеплера: планеты в мире вихрей не могли бы устойчиво двигаться по эллипсам, и скорости планет должны были быть иными».

Ньютон поправил Декарта, думая о природе закона всемирного тяготения. Но так и должно быть: ведь Ньютон мыслил об этом тогда (с 1664 по 1667 годы), когда Декарт уже умер (1650). Более поздняя наука знала о природе вещей уже больше, чем она знала при жизни Декарта. Ньютон был «буквоедом», то есть супер-дотошным человеком во всех своих изысканиях. С дотошностью Ньютона из великих физиков может сравниться разве что Макс Планк.

«Товарищи учёные, доценты с кандидатами», мы, например, в своей философии, а конкретнее – в данной главе, продолжая может быть именно Декарта, говорим тоже о «гравитационных вихрях», сделанных Природой из гравитационных квантов-частиц. Эти «прозрачные» гравитационные вихри закручивают «гравитационные частицы» в гигантский вихрь при зарождении Вселенной; далее они закручивают области Метагалактик, состоящие уже из электромагнитных квантов-частиц; далее они помогают закручивать (внутри каждой Метагалактики) галактики; далее, не столько именно «вихри», сколько гравитационные поля (тоже – «прозрачные») помогают закручивать звёздные системы, включая Солнечную (здравствуй, Декарт!); и наконец, они, поля, как реальные воплощения «прозрачных» вихрей Декарта, закручивают электромагнитные частицы в вещество зарождающихся планет… Через 400 лет после Декарта мы фактически примиряем позиции Декарта и Ньютона об одном и том же. Но, правда, Ньютон говорит об этом более тщательно, более продуманно, причём настолько более продуманно, что даже современные физики никак не могут до конца допетрить о том, что им хотел сказать Ньютон своим законом всемирного тяготения.

Мы ещё раз видим: все великие учёные потому и великие, что в главном они никогда не ошибаются. Просто, неблагодарные потомки плохо их умеют понимать и ещё более развивать их какие-то еле заметные намёки, всегда верные по своей философии.

И ещё об одном в этой же главе.

Почему вообще, начиная с конца 19-го века и затем в течение всего 20-го, физикам стала нужна теория относительности? Почему она не была нужна, например, Ньютону? Здесь дело даже не в том, что физики, в отличие от Ньютона, принялись изучать быстрые процессы, скорость протекания которых стала сравнимой со скоростью света. Ведь даже Максвеллу, который фактически начал уже изучать быстрые процессы, распространяющиеся именно со скоростью света, эта теория (относительности) была пока ещё не нужна. Дело – в другом. И Ньютон, и Максвелл рассматривали свои процессы относительно физического вакуума. И совсем не важно, как этот вакуум именовался для них и для многих других физиков. Для Ньютона он именовался «вещественным пространством»; для Максвелла он именовался «эфиром». Но и тот и другой, повинуясь элементарному здравому смыслу, мыслили свою физику процессов, происходящих в каком-то гигантском пространстве. И они чётко понимали, что это гигантское пространство, пусть даже оно само как-то движется в ещё более гигантском, но его уже вполне можно считать неподвижным для всех тех процессов, с которыми учёные не только уже работали, но с которыми собирались работать в будущем. И они не пугались этого гигантского пространства, но всегда мысленно «пришпиливали» все свои процессы именно к нему, неподвижному. И поэтому у них никогда не возникало мысли о каких-то абсолютно не нужных им «инерциальных системах», так надолго потом замусоривших всю физику.

И действительно, хоть и велика скорость света, но даже её физикам удалось измерить уже в 19-ом веке. То есть тогдашние физики, измеряя эту скорость, мысленно представляли себе, что свет распространяется относительно вещественного пространства, как пространства, заполненного каким-то веществом, хотя пока и не известным им. Ведь если мыслить совсем уже по-простецки, то первую «теорию относительности» придумал ещё Галилей, мысленно рассуждавший о своих кораблях, движущихся равномерно и прямолинейно, и о процессах, происходящих при этом на этих кораблях, относительно кораблей и относительно неподвижного берега.

Ну и что же, что скорость света велика по отношению к кораблям. Но мысль думающего человека всегда будет опережать свет на много порядков, уже «поджидая» этот «черепаший» свет на той точке, куда он докандыбает через миллиарды лет, испущенный источником в направление этой контрольной точки. Все возможные траектории света вполне умещаются в одной голове думающего ребёнка, который может мгновенно увеличивать или уменьшать масштабы картинок пространства, где бегает, быстро или медленно (в зависимости от масштаба картинки), этот исследуемый ребёнком свет.

Циолковский, например, думая о межзвёздных полётах, вполне обходился «пустым» пространством и самой элементарной математикой школьного учителя. Ньютон же «запросто» рассчитывал траекторию луча света, отклоняемого Солнцем. Соображалка думающего человека легко охватывает любую геометрию любого самого быстрого процесса. Более того: она эту геометрию запросто рассчитывает с помощью чуть ли не арифметики, с минимальной примесью школьной алгебры.

Глядя с высоты 21-го века, ещё раз убеждаешься: Дьявол зачем-то специально запудрил мозги физикам 20-го. Как вы думаете – зачем?

А сечас будет жесть.

Существует (появилось уже) мнение о том, что так называемая блокировка Эйнштейна – это искусственное создание неких могущественных сил, желающих затормозить развитие физической науки. По этому поводу сейчас мы выскажем интересную мысль.

Очень похоже на то, что нами, людьми, Кто-то намеренно управляет, оставаясь как бы особо не навязчивым, но в то же время желающим уберечь слабое пока ещё человечество от самоуничтожения. И может оказаться, что эти «силы» справедливы в том, что ББ (Большой Бардак) людей 20-го века надо было именно затормозить в его дальнейшем развитии. То есть «двадцатово-вековый Дьявол» убивается «Дьяволом же» для того, чтобы оба этих Дьявола не просочились в 21-ый век.

Однако мы прекрасно наблюдаем битву этих Дьяволов уже и в начале 21-го. Просочились всё-таки они сюда к нам. Почему продолжается битва? Ответ – до смешного прост: потому что у современных людей – как не было, так и нет работающей философии Космоса. Люди по-прежнему ползают по земле, оставаясь первобытными. В Космос таких пропускать рановато будет. Тратят деньги (свой труд) на всякую фигню (стрелялки-пулялки), но только не на развитие. Физику им, таким, новую подавай? Вот щас, разбежались. Сначала Философию свою придумайте, соответствующую Космосу, а потом уже, может быть, и физику мы вам дадим. Именно «дадим». Потому что сами вы кумекать пока не научились.

Вот вам и весь… до копейки.

Нельзя не привести теперь слова великого французского математика, механика, физика, литератора и философа ХVII века Блеза Паскаля:

 
Открыто являясь тем, кто ищет
Его всем сердцем, и скрываясь от тех,
Кто всем сердцем бежит от Него,
Бог регулирует человеческое знание о Себе —
Он даёт знаки, видимые для ищущих Его
И невидимые для равнодушных к Нему.
Тем, кто хочет видеть,
Он даёт достаточно света;
Тем, кто видеть не хочет,
Он даёт достаточно тьмы.
 

Мы видим, что все великие учёные являются одновременно и философами. Это и не удивительно: ведь «философия» в переводе с греческого – это буквально «любовь к мудрости». Мы здесь не говорим об «известных» учёных, коих в науке – хоть пруд пруди. Но говорим только об Истинных Великих. Если кто-то из них не написал трудов по философии, то это только потому, что не успел этого сделать, всецело погружённый в дело добывания для людей Истины. Жаль, что плохое здоровье подкашивает всех подряд. Люди не научились пока сохранять его, умирая тут и там после каждого чиха. Блез Паскаль успел прожить на Земле всего лишь 39 лет. Это преступно мало. Но кто-то намеренно убивает своё здоровье. Эти – совсем плохие. Почему – плохие? Потому что живут: без Любви и без Мудрости. Мы их прошляпили. Жаль только, что этих «прошляпленных» – миллиарды.

Часть 5. Расчёт плотности эфира Вселенной

Для того чтобы более-менее грамотно рассчитать плотность эфира, нам придётся чуть-чуть вторгнуться в ядерную физику, а конкретно – в физику нуклона.

Здесь фудаментальной отправной цифрой надо, безусловно, выбрать частоту обращения кварков по единой для них орбите внутри нуклона. В своей философии мы ориентируемся на цифру размера нуклона – (фемтометр), хотя физики, может быть, склоняются к цифре Но мы здесь занимаемся не столько теорией, сколько философией. Поэтому оставим «ровную» цифру диаметра нуклона – Тогда, учитывая тот (можно сказать) факт, что скорости кварков в нуклоне обязаны быть очень близкими к скорости света, частота обращения кварков по их орбите внутри нуклона составит «ровную» величину:

Здесь длину окружности орбиты L мы приравниваем не к , но к чуть меньшей (3D), поскольку эту орбиту каждого из 6-ти кварков в нуклоне мы (для начала) считаем «сильно ломаной», а следовательно, вписанной хордами в окружность диаметра D, что даёт меньшую длину пути по этим хордам каждого кварка (смотри главу «Философия нуклона» второго тома Философии).

Далее мы утверждаем, что нуклон представляет собой 6-ти кварковую «эфирку», в которой 3 пары противоположных кварков держат друг друга своими взаимными полями по типу кварк-антикварк. По геометрии нуклон – это правильный 6-ти угольник радиуса ( в каждой из 6-ти вершин которого находится соответствующий кварк, а ось вращения эфирки – 6-ти угольника перпендикулярна плоскости поляризации эфирки. Таким образом, этот 6-ти угольник вращается в пространстве с частотой Момент инерции такой конструкции (момент инерции n- угольника):

Найдём аргумент косинуса:

Тогда

Сравним, например, с моментами инерции:

тонкого диска

обруча относительно оси

То есть момент инерции нашего 6-ти угольника, с фиксированнными в нём массами суммарного их значения «», вдвое меньше момента инерции обруча с равномерно-распределённой его массой «». Ясно, что «», в нашей эфирке состоит из 6-ти одинаковых масс , каждая из которых – это инерционная масса кварка. Однако сейчас мы будем вынуждены внести в найденный момент инерции некоторую поправку. Дело в том, что для того чтобы держать-крутить 6-ти угольник с шестью на нём «грузиками»-кварками (рис. 14.6 главы «Философия нуклона» второго тома книги), требуется наличие в нём не 6-ти скрепляющих его глюонов (смотри ниже), но 12-ти. Иначе 6 кварков нельзя будет удержать в конструкции с шестью хордами. То есть одномоментно шестью кварками излучаются в сторону противоположных им «антикварков» 6 глюонов. Но кроме них к виртуальному центру конструкции в это же время должны подлететь 6 других глюонов, излучённых «один шаг» назад по времени сдвига кварка по хорде. То есть всего внутри нуклона всегда одномоментно находятся 12 глюонов, излучаемых, однако, шестью кварками.

Ещё раз. Пока глюон, излучённый кварком, летит к противоположному «антикварку», все кварки в 6-ти угольнике обязаны сделать не 1 шаг, а 2 шага – каждый и пройти две хорды. Этого можно достичь только вдвое большим, чем количество кварков, количеством глюонов. То есть мы ведём к тому, что 12 глюонов раскручивают «колесо» 6-ти угольника вдвое сильнее, чем это колесо раскручивали бы 6 кварков – каждый по своей «спице-связи». Поэтому момент инерции такой часто раскручиваемой конструкции будет больше напоминать как бы момент более часто распределённой по окружности массы, то есть больше будет похож на момент инерции сплошного обруча.

Итак, мы увеличиваем момент инерции конструкции 6-ти кварковой модели с 12-ю глюонами – вдвое:

что чуть меньше момента инерции сплошного обруча

В отличие от СТО Эйнштейна, которая простодушно эквивалентит инерционную массу и энергию частицы, мы в своей классической квантовой физике не скатываемся в сумбур совершенно различных по своей философии характеристик частицы, но всегда говорим лишь о том, что инерционная масса помноженная на квадрат скорости частицы (а не на «коэффициент» – у Эйнштейна), даёт классическую энергию высокоскоростной частицы. Формула же для подсчёта полной энергии частицы при любой (допустимой Природой) её скорости у нас выглядит так:

где m – ньютонова масса частицы (количество в ней вещества), кг,

r – радиус кольца конструкции частицы,

ν – собственная частота вращения частицы вокруг оси кольца, проходящей через его диаметр.

Мы утверждаем, что все любые частицы Нашей Метагалактики (а их всего 3 вида: электрон (позитрон), нейтрино (антинейтрино) и квант-частица (положительная и отрицательная) эфира) – имеют (в первом приближении) одинаковую конструкцию, состоящую из двух ортогональных тонких колец. Но у квантов-частиц эфира одно из колец – не активно (одинаково-активно) для любых частиц, взаимодействующих с этой частицей. Следовательно (мы утверждаем), все любые частицы Нашей Метагалактики (из этих «элементарных») имеют абсолютно одинаковую ньютонову массу (количество в них вещества, то есть количество в них частиц-преонов, из которых они состоят).

Для релятивистских же частиц (высокоскоростных), коими в структуре нуклона являются кварки, первый член для полной энергии частицы равен с большой степенью точности величине (в электронвольтах):

Поэтому фактически вся энергия кварка является энергией его вращательного движения:

где для каждого любого кварка (мы утверждаем) его масса (количество вещества) равна массе электрона,

Следовательно, энергия вращательного движения кварка прямо пропорциональна квадрату его собственной частоты

Теперь обозначим формулу для полной энергии нуклона – как для эфирки (6-ти угольника, вращающегося вокруг оси перпендикулярной плоскости 6-ти угольника):

Здесь нам известны все величины кроме суммарной инерционной массы 6-ти кварков в эфирке нуклона. Поэтому,

Но «вращательная энергия нуклона» – это есть не что иное как энергия связи кварков в конструкции нуклона. Итак, мы имеем своего рода «качели» из двух параметров нуклона: из собственной частоты вращения кварков (), приводящей к суммарной энергии движения кварков по орбите внутри нуклона; из массы () того вещества, которое скрепляет кварки в нуклоне. Ещё раз запишем две исходные конкурирующие между собой энергии:

Соотношения энергий в этих «качелях» неведомы современным физикам. Однако физикам в этой их неопределённости не от чего оттолкнуться, и поэтому они измышляют разные варианты, не в силах их никак проверить. Одним из их предположений высказывается примерное равенство энергии кварков и «энергии глюонов», как тех «квантов энергии», которые скрепляют кварки внутри нуклона. Причём эти «глюоны» у физиков по своему статусу должны относиться к «безмассовым частицам», поскольку они движутся со скоростью света. Сам термин «безмассовая частица», доставшийся физикам тяжёлым грузом от СТО Эйнштейна, с точки зрения простой философии движения вещества в пространстве – смешон по своей сути. Мы, словно бы протестуя против этой въевшейся ржавчиной фиговины физиков, нагло приводим последнюю формулу, которую нарочно повторим ещё раз:

Здесь буковка «» говорит именно о массе, выраженной в классических килограммах и говорящей о том – сколько килограммов «весят» эти «глюоны» физиков (несмотря на то, что эти «килограммы» – это, конечно же, их инерционная масса, зависящая от их скорости). Но поскольку и для физиков, и для нас очевидно, что эти «глюоны» движутся в пространстве только с единственной «скоростью света», то можно чётко вести речь о действительной (ньютоновой) массе этих частиц, выраженной в килограммах (кстати, в выражении закона всемирного тяготения, например, обе гравитирующие массы , являясь по сути инерционными массами, выражены именно в килограммах).

Так вот: имея нашу формулу, мы имеем и возможность напрочь отмести предположение физиков о возможном равенстве энергий кварков и глюонов в нуклоне. Потому что если эти энергии будут равны и составят, следовательно, величину половины энергии нуклона, добытой из опыта физиками , то эти наши килограммы () зашкалят за ту величину, которая является табличной для физиков:

средняя «масса покоя» нуклона =

Напомним энергии нуклонов:

(соответствует «массе покоя»),

(соответствует «массе покоя» – ).

Тогда

СТО Эйнштейна эквивалентит «килограммы» и «электронвольты» энергии частиц через свой любимый «коэффициентик» – (он переводит килограммы сначала в джоули, а затем джоули преобразуются в электронвольты):

Этот «коэффициентик» как нельзя кстати пригодился в СТО именно для «безмассовых частиц» тогда, когда с помощью него находился импульс такой частицы. Мы же, в нашей классической квантовой физике, полностью свободны от СТО и пользуемся только нашими собственными формулами, во-первых, превосходящими по точности релятивистские формулы Эйнштейна, во-вторых, легко определяющими такие, например, характеристики как: скорость поступательного движения частицы (с чем у СТО возникают большие затруднения); собственные частоты вращения частиц (о чём СТО вообще не имеет ни малейшего понятия).

Итак, долго стоять у края очередной неопределённости (как ведут себя боязливые физики) мы не будем, но «нырнём» в какую-никакую, но нашу цифру, тем более, что ещё в главе 2-го тома «Неразгаданная тайна фотона» мы уже осторожно намекали о том, что собственная частота кварка в структуре нуклона должна иметь порядок . Ни в коем случае не ошибаясь на порядки величин, но не ошибаясь даже в разы этих величин (но, может быть, лишь на проценты), мы выберем (для ровного счёта) суммарную энергию глюонов в «мгновенной» структуре нуклона, равную:

Тогда на долю 6-ти кварков будет приходиться (от средней энергии нуклона) следующая величина:

Энергия каждого из 6-ти кварков:

Но поскольку (с большой степенью точности, как мы уже упоминали выше) энергия поступательного движения кварка по орбите внутри нуклона равна 0,255 МэВ, то энергия вращательного движения кварка будет следующей:

Тогда из нашей формулы определим собственную частоту вращения кварка, следующего поступательно по нуклонной орбите (при частоте там его «оборота» по орбите ):

Далее, по графику рисунка 14.4 второго тома Философии (глава «Философия нуклона») находим для энергии кварка

скорость его поступательного движения по окружности в конструкции нуклона:

В соответствии с СТО Эйнштейна:

средняя величина между

и .

Итак, мы определили два фундаментальных параметра кварка-частицы в структуре нуклона:

Мы утверждаем, что найденные величины параметров кварка в структуре нуклона могут отличаться от их истинных природных значений лишь на малые проценты номиналов величин.

Теперь вернёмся к глюонам. Неприглядным фактом для последователей-приверженцев СТО является то, что они, в угоду Эйнштейну, фактически продолжают называть эти материальные частицы какими-то противными здравому смыслу – «энергиями» (а ещё смешнее – «безмассовыми частицами»), вгоняя тем самым здравого школьника в полное недоумение. Мы же видим эти глюоны – как короткие потоки-импульсы квантов эфира (здесь, в нуклоне, – как кванты эфира высокочастотного его слоя, имеющие собственную длину волны, вдвое большую размера нуклона: