Александр А.
Собеседник
5
Этот кабинет мне знаком. Сколько дел я вёл, сидя на стуле напротив в качестве оперативника. Смешно, жизнь всё-таки странная штука. Она будто измывается, шутит. Она словно ребенок, в любой миг может что-то построить и мгновенно разрушить, чтобы создать заново, но это не всегда хорошо.
Юра сидит напротив, читает какие-то документы, боится встретиться со мной взглядом. Я тоже молчу, мне нечего сказать ему. А я помню, как мы, ещё будучи молодыми и упертыми, сидели здесь и играли то плохого, то хорошего на тот момент милиционера. Нам было весело ломать, разрушать чьи-то жизни, даже при том, что человек не всегда был виновен. Мы заставляли их признавать вину, убеждали в этом их и судей, дабы поскорее закрыть дело и получить за это надбавку к зарплате. Да, столько говна, к которому привыкаешь и делаешь это на автомате. Но только лишь пока, что-то в корне не меняет твою жизнь.
– У меня плохие новости для тебя. Твоя ДНК обнаружена на тех окурках, что мы изъяли с последнего места преступления. – Он глубоко вздыхает, я вижу, что ему тяжело говорить об этом. – Где ты был прошлой ночью?
Я смотрю на него, вижу печаль в его глазах.
– Я не смогу точно ответить тебе. Знаю одно, что был у той девушки, с которой недавно познакомился. Но после травмы головы у меня случаются провалы. Я был у неё, после уже проснулся дома в своей постели.
Он смотрит на меня, словно разговаривает с психом.
–Ты можешь с ней связаться? Её имя?
Я напрягаю извилины. Имя? Как же ее зовут? Я не помню. Может быть, в телефоне?
– Нужно глянуть в телефоне, там ее номер и имя точно должны быть.
Юра открывает ящик и достаёт мой телефон, он упакован в полиэтилен.
– Наши спецы изучили его и просмотрели всю записную книжку, кого следует, обзвонили. Там нет ни одного нового номера. Что с тобой происходит? Почему ты убил всех этих людей?
Я улыбаюсь. Давление, эффект неожиданности. Прямой вопрос.
– Не стоит считать меня за идиота!
– Да, а тогда расскажи, чем ты занимаешься по ночам? Где бываешь? Мне нужна информация за последние несколько месяцев. Ты даже по голове получил, но из подвала никто не выходил! Патрульный был там. А что насчёт книг! У тебя найдены в квартире схожие книги, что присутствовали в первый же день, когда было найдено первое тело! Семён, я хочу помочь тебе! Опиши хотя бы ту девушку, с которой ты встречаешься!
Я задумываюсь, после чего начинаю описывать её.
– Невысокая, примерно метр шестьдесят пять, стройная шатенка с густыми вьющимися волосами примерно по плечи. Работает в отделе судебной психиатрии по-моему.
Юра снова смотрит на меня, словно на умалишенного.
– И где вы в первые с ней встретились?
– Как-то поздним вечером на набережной.
Юра вновь тяжело выдыхает и, мотая головой, обхватывает ее руками. После встаёт со стула и поворачивается к окну.
– Тебе нужна помощь, Семён. Очень нужна.
– В каком смысле?
– Ты хоть понимаешь, кого ты только что описал?
Я задумываюсь. В моей голове начинают мелькать какие-то фрагменты. Набережная. Моя смена, полицейские мигалки.
– Ты описываешь Татьяну.
– В каком смысле?
– Ты описываешь свою погибшую жену! Идиот! Она утонула в Неве год назад! Она была в положении! И покончила с собой на набережной! Почему ты мне не говорил о том, что у тебя начались проблемы? Я же ведь твой друг!
Он поворачивается ко мне, его глаза воспалены. Что же происходит со мной?..
6
Закрыться в клетке навсегда и не отыскать ни одного из ответов? Это очень просто. Я лучше выберу погибель, чем истошное шатание из угла в угол в камере три на три, каждый день, каждый час и каждую минуту ломая свою голову пытаясь понять, что происходит. Я устал и хочу отдохнуть, но прежде я обязан отыскать ответы на интересующие меня вопросы.
– Ты понимаешь, что тебе грозит? Тебя упекут до конца твоих дней, несмотря на заслуги!
Какие могут быть заслуги? Это всё вымысел. Мы герои только на бумажках, а по жизни просто никто.
Я смотрю на Юру. Вижу дрожь в руках. Мои спокойны. Интересно, почему? Ведь мне периодически приходилось успокаивать ее, держа другой рукой, до тех пор, пока спазм не пройдет.
–Ты просто должен доказать мне сейчас, где ты был в дни, когда были совершены эти убийства!
Я пожимаю плечами. Он отворачивает голову в сторону.
– Нужно давить на твою невменяемость. Мы отправим тебя на психоневрологическое освидетельствование, тебе нужна помощь. Нужно продлить время, иначе тебя заберут на разработку они. А там уже выхода не будет!
Я понимаю, о чем он. Думает, что я повернулся. Скорее всего, он прав, потому что я и сам не знаю, кто я теперь. Почему-то в моей памяти Таня живёт со своим мужем и детьми, жива и здорова. И она никак не похожа на неё, на ту, что я встретил на набережной. А как ее зовут? И где она живёт? Что со мной? Нет, мне нужны ответы и как можно скорее.
– Прости, Юра!
Он поднимает свои глаза. В этот миг я не теряю ни минуты. Резким движением я хватаю его за голову и со всей силы бью лицом о столешницу. Затем ещё раз и ещё для пущей уверенности.
Я чувствую, что его тело обмякло, а на столе растекается лужица крови. Нос, по-видимому, ему придется ремонтировать. Но думаю, что он простит меня за это.
Я обшариваю его карманы. После нахожу ключ от наручников, перевожу взгляд на дверь. За ней стоит один из молодых патрульных, что ждёт момента, чтобы отвести меня в изолятор.
Я на втором этаже. Времени мало, но я знаю это здание как свои пять пальцев. Становлюсь за дверным полотном и произношу.
– Можно забрать!
Молодой полицейский реагирует на мой голос по привычке и не задумываясь заходит.
Я закрываю за ним дверь и бью его по затылку одним из кубков, что стоял на антресоли у стенки. Тот падает без чувств.
Итак, теперь нужно просто сохранять спокойствие. Я беру куртку Юры. Она немного маловата мне, но это всё-таки лучше, чем замёрзнуть на улице и умереть раньше времени.
Я открываю дверь кабинета и спокойно выхожу в общий коридор. По привычке мне отдают честь младшие по званию, пока я своим обычным шагом не спеша двигаюсь к лестнице ведущей на первый этаж.
– Леонов!
Вот чёрт! Я узнаю этот голос и оборачиваюсь.
– Семён! Ну что там по тем убийствам?
Валентин, участковый, протягивает мне руку. Я протягиваю свою ему и пожимаю её.
– Пока тишина.
– Слышал, что были ещё убийства. Вот говорил тебе, что нужно оформлять это всё как суицид. И проблем было бы куда меньше!
– В следующий раз послушаю тебя, Валя!
Он улыбается мне, и я понимаю, что он ещё не о чём не в курсе.
– Вот видишь! Мудрость приходит не всегда с возрастом!
– Полностью согласен с тобой! Мне пора.
– Ну бывай! Увидимся!
На другом свете. Я отворачиваюсь и продолжаю свой путь.
Я выхожу через задний ход. Там стоят и курят патрульные. В первую секунду я вновь ощущаю этот воздух, он знаменует мне свободу, и мне не хватает лишь одной детали. Я подхожу ближе к мужикам и прошу прикурить. Они угощают меня сигаретой, и ко мне приходит понимание. Это моя последняя сигарета. Теперь до конца своих дней я не притронусь ни к одной из них!
Я покидаю участок. С каждым шагом уходя всё дальше и дальше, а мои следы прикрывает мокрый снег, что накладывается на асфальт плотным слоем. Вот и он нашёл своё предназначение в моей жизни. А ведь не всё так плохо…
Часть пятая
1
Я стою на том самом берегу. Светит солнце, но это ненадолго. Я вижу, как со стороны Финского залива надвигается что-то темное. Скорее всего, в ближайшее время этот город настигнет очередной шторм. Мне, как и большинству жителей этого города, не привыкать к стихиям. Сегодня я открыл для себя несколько ответов на вопросы, которые в последние несколько часов делали всё возможное, чтобы мой мозг попросту взорвался. И мне казалось, что это вполне реально. Скорее всего, это бывает с каждым, когда ты знаешь ответ и вроде бы практически ловишь его за хвост, но он всё ускользает и ускользает от тебя. В такие периоды кажется, что один из сосудов головного мозга вот-вот лопнет.
Не знаю, повезло ли мне, или же проще было, чтобы мозг взорвался, и мне пришёл конец.
Мои ноги каким-то образом повели меня самостоятельно. Понятное дело, что всеми частями наших тел управляет голова, но мне кажется, что со мной происходит совершенно всё наоборот. Мне всё никак было не совместить образ Татьяны с той, которую я встретил в тот день на набережной именно на этом месте, где я стою в ожидании стихии.
Я не знал, куда иду и зачем. В голове то и дело прокручивал полученную информацию о том, что на самом деле произошло. Почему мой мозг нарисовал совершенно другую картинку? Ответ прост, в моей практике я уже сталкивался с подобным, единственное отличие от моей ситуации было в том, что там люди убивали других людей и потом вполне осознанно говорили о том, что это были не они и полиграф подтверждал их слова.
ПТСР или посттравматическое стрессовое расстройство. Наш мозг, пытаясь помочь нам справиться с болью как физической, так и психологической, способен на многое. К примеру, поймав пулю или же удар ножа, к примеру, в руку, наш мозг блокирует рецепторы, спасая нас от адской боли, так же как и после сильнейшего стресса он рисует совершенно другие картинки, избавляя нас от реальности. Конечно, можно быть ему благодарным за это, но иногда это приводит и к более серьёзным последствиям.
Куда же привели меня ноги? Всё просто. Пройдя пешком с десяток километров, я попал на южное кладбище. Прогуливаясь среди могил, я вглядывался в портреты, выгравированные местами искусно, местами не очень. Сколько же людей способна поглотить земля? Кто-нибудь, интересно, задумывался об этом? Я задумывался, и ответ – таки пришёл ко мне. Всё, по чему мы ходим, так или иначе состоит из нас самих же. Все мы умираем и практически всех нас предают земле, только вот мы неотъемлемая часть её же. Мы ходим по своим же костям. Эта планета попросту питается нами, как удобрением.
В одном из портретов я узнал её. Мои ноги замерли. приведя туда, куда именно было нужно. Рассматривая её лицо, я словно провалился. Ноги размякли, и меня будто бы понесло в саму преисподнюю. Я отключился, не знаю, надолго ли, у меня ведь теперь нет возможности следить за временем и прочее, да и это было уже неважно. А важно было другое: очнувшись, я понял, кто я есть на самом деле. Стало ли мне легче? Навряд ли. Скорее наоборот, лучше бы я оставался в неведении, но так или иначе каким-то образом я понял, что моё стремление в тот день попробовать переплыть Неву было совершенно оправданным действием! Но она спасла меня. Для чего? Ведь я совершенно не тот, за кого выдавал себя в последнее время…
Ветер начал усиливаться. Я вижу белую мглу, что принялась накрывать северную часть города, приближаясь ко мне. Сейчас накроет и меня. Страшно ли мне? Совершенно нет. Я тот, чьи дни уже сочтены, а какой человек самый страшный? Правильно. Тот, кому больше нечего терять!..
2
Я вновь ожидаю её, совсем не подозревающую , что ее ждёт. В промозглом воздухе я рисую выдыхаемым паром узоры. Совсем недавно я делал это сигаретным дымом, но уже полдня, как я в завязке. Тяжело ли мне? Не очень. Ко мне приходит понимание того, что я человек независимый. Так или иначе всё это лишь придурь, которую, если захотеть, то можно контролировать.
Зависимости – кто всё это придумал? Да сами мы. А для чего? Чтобы тешить своё самолюбие. Мы настолько научились убеждать не только себя, но и окружающих в том, что всё это нам необходимо и что без этого жить ну уж никак нельзя. Смешно. Мы, усугубляясь в ту или иную порочную зависимость, делаем это самоотверженно, самостоятельно. Нас никто не может ни в чем убедить, если мы сами того не пожелаем. Остальное всё лишь отговорки, чтобы не признавать себя виноватым. Мы совершенно осознанно стремимся к самоуничтожению, мы хотим этого, нам это нравится, но, подходя к преисподней, вдруг осознаём, что боимся, после просим помощи у окружающих. Затем мы избавляемся от пагубных привычек и возносим себя на пьедестал почёта. Мол, смотрите какой я молодец! Полюбуйтесь. Всё это полнейшая чушь! Всем просто-напросто не хватает внимания, будь то близких нам людей, будь то просто окружающих нас незнакомцев. Все мы тонем в пучине несчастья, горести и самообмана. Так что на вопрос, рай или ад, ответ – нас всех ждёт скорее второе.
Я конкретно подзамёрз. Куртка Юры была маловата и не по погоде. Вьюга, что накрыла Петербург, ушла так же стремительно, как и пришла, но сумела заставить содрогнуться весь город.
Интересно, а если она и вовсе не придет. Свет в окнах не горит, а в парадной находится совсем не вариант. Как говорится, бережёного Бог бережёт! А сейчас, скорее всего, весь город поднят на уши, конечно же, неофициально. Ведь вряд ли жителям хотелось бы узнать о том, что на свободе рыщет маньяк в погонах, сбежавший из участка.
Я подношу ладони к своему рту и прислоняю к губам. Пальцев я практически не чувствую, но дыхание позволяет ощутить небольшое покалывание мягких тканей.
Наконец, я вижу знакомый силуэт. Изящной ее не назовёшь, но в целом для своих лет она хорошо выглядит.
Она подходит всё ближе и резко останавливается.
– Ты чего не позвонил?
– Здравствуй, Лола, – я пытаюсь улыбнуться и чувствую, как мои зубы колотятся друг о друга.
– Что случилось?
В ответ я смотрю на ее окна, и она понимает меня без лишних слов.
Она начинает движение к входной двери, и я следую за ней, предварительно оглядевшись. Всё спокойно. Теперь у меня есть время.
Тепло пронзило болью все мои конечности. Меня затрясло, и я увидел ее напряжённый взгляд.
– А если бы я была не одна?
– Боюсь, тебе придется пока взять больничный. Конечно, всё будет компенсировано.
– Это само собой! – произносит она и помогает мне раздеться.
– Я включу воду в ванной, тебе следует согреться как можно скорее!
Она пытается уйти, но я останавливаю её, схватив за тонкое плечо. Она испуганно оборачивается.
– Стакан водки с горстью перца!
Она опешила.
– Да, да. Сейчас.
Я падаю на скамью. Все мои конечности пронизывают тонкие и острые иглы. Они входят под кожу моих пальцев в районе ногтевых пластинок. Эта боль заставляет меня смеяться.
– Держи, – она протягивает мне стакан, и я залпом выпиваю его, даже не прочувствовав горечь. Наоборот, в этой ситуации тепло понеслось по моему горлу, после окутало желудок и, попав в кровь, понесло тепло по всем венам и капиллярам стремглав по всему телу.
– Теперь лучше.
Я отдаю ей стакан и прислушиваюсь к воде, что наполняет ванную.
– Ты объяснишь, что происходит?
Я киваю в ответ и улыбаюсь.
– Чуть позже. Только приведу себя в порядок.
– Ну как скажешь, – произносит она и садится рядом со мной на колени. На этот раз это не интим, а всего лишь забота женщины о мужчине, который когда-то отнесся к ней с той же заботой. Сняв с меня носки и джинсы, она помогла мне подняться и отвела в ванную.
Через пару минут я уже ощущаю себя совершенно иначе. Чувствую, что продолжаю жить, а именно это мне сейчас как раз таки нужно. Хотя бы ненадолго…
3
Недалеко от меня доносятся звуки церковных колоколов. Раньше я их не слышал. Интересно, сколько людей осталось на этом свете, которые не извращают саму идею церковного служения. Ведь уже ни для кого не секрет, что порой и сами церковнослужители порой грешат, да так, что нам и не снилось. На мой взгляд, цель всего этого было успокоить души, помочь в трудные мгновения, исцелить тех, кто слаб. Верю ли я? Я однозначно не могу ответить на этот вопрос, так как я не верю в саму жизнь. Для чего мы живём? Какие цели преследуем, кроме собственных интересов? Думаем ли мы о других? Готовы ли помогать от всей души нуждающимся или только чтобы казаться хорошими? Конечно, хотелось бы с каждым человеком на земле провести очную ставку. Допросить и узнать истину о том, кто же всё-таки готов думать не только о себе, но и об остальных окружающих. В последнее время я заметил, что появилось очень много литературы о том, «как полюбить себя и свою киску» – это я образно, но сути это не меняет. Мы забыли все божественные учения, кто из нас читал хоть раз Библию? Кто задумывался о том, чему испокон веков учили нас наши предки? А ведь они обладали большей мудростью, чем мы. Может, пора уже заканчивать это безобразие, связанное с эгоизмом? Люди, я призываю к вам! Оглянитесь и одумайтесь, пока ещё не слишком поздно.
– Ты меня слышишь? – ее голос был взволнован, и на то были причины.
– Да, я с тобой. Спокойно заходи в парадную, будто к себе домой.
– А если…
– Никаких если. Просто заходи и не оглядывайся.
Я слышу через динамики наушников, как тяжело она дышит, затем звон ключей и характерный звук домофона.
– Я внутри.
– Теперь молча поднимайся на мой этаж. Если на лестничной площадке кто-то будет, просто достань сигарету и закури, будто ты поднялась именно за этим на этаж. Не отвечай мне, пока не попадёшь в квартиру. Там свет не включай, как и условились, так же, как и фонарик. Используй только свет от экрана телефона.
Я слышу, как вновь зазвенели ключи, затем послышались щелчки и скрип отворяемой двери. Затем ещё один щелчок, говорящий о том, что дверь закрылась.
– На лестнице никого, я в квартире. Куда мне теперь? Ты помнишь, что я подписалась на это всё только из-за денег!
Я усмехнулся.
– Да. А я думал, от большой любви!
– Ха-ха. У тебя здесь неприятный запах.
– Это неважно. Сейчас у тебя другая задача. Освети пол коридора.
– Да, что я должна увидеть?
– Отсчитай тринадцатую половицу по левому краю от начала.
Я слышу, как она шёпотом начинает отсчёт.
– Готово.
– Хорошо, теперь возьми связку ключей, один из них длинный и тонкий, им нужно поддеть половицу за край и выдвинуть её.
Вновь зазвенели ключи, её дыхание изменилось, было слышно усердие.
– Плотно она прикована к полу! – она говорит это с натяжкой.
Затем я услышал щелчок и ее удивление.
– Сколько же здесь?
– Достаточно, чтобы ты забыла об этой профессии.
– Откуда у тебя такие деньги?
– Лучше тебе не знать. Загружай их свой рюкзак.
По шебуршанию я понял, что процесс пошёл. В этот же миг я увидел, как один из сотрудников вышел из автомобиля. Я пригляделся. Тот закурил и, облокотившись о капот, встал лицом к парадной.
– Всё готово. Ой, подожди. Здесь…
– Да, и его тоже возьми.
– Тяжёлый. А если…
– Просто возьми всё, что следует, и уходи оттуда.
– Я поняла.
Я пристально всмотрелся в патрульных. После потихоньку начинаю шагать в их сторону. На улице темно, поэтому разглядеть меня им навряд ли удастся. С момента моего побега прошло несколько дней. Я успел вкратце объяснить Лоле то, с чем мне пришлось столкнуться, и, к моему удивлению, она согласилась мне помочь. Я должен был как-то отблагодарить её, поэтому пришлось пойти на этот отчаянный шаг. Ей нужны деньги, а у меня со временем накопилась кое-какая сумма от дел, о которых лучше попросту не вспоминать. Готов ли я начать жизнь заново? Готов ли измениться? Думаю, что вряд ли. Мы те, кто мы есть, а люди не меняются, только если с их головой не произойдёт каких-либо метаморфоз, как, к примеру, у меня. На что мне грешить? На удар по голове? Или же раньше я начал слетать с катушек. Мне до сих пор было неизвестно. Знаю я лишь одно: что Татьяна, узнав о моих промыслах, вынесла себе смертный приговор, поэтому винить во всем можно лишь меня самого. Смогу ли теперь я жить дальше? И можно ли вовсе это назвать жизнью? Вряд ли.
– Я выхо…
Она вскрикивает, и происходит грохот.
– Алло, Лола! Лола, что там?
Затем слёзы.
– Здесь, здесь на кухне кто-то.... Кто-то… Висит…
4
Вот она, судьба грешника. Отвечать за проступки прошлого так или иначе придется каждому. От прошлого не убежать, сколько бы сил вы ни потратили. Остаётся лишь одно: либо решить проблему окончательно, либо же отдаться воле случая.
Я вижу, как свет моргнул в одном из окон. Заметил это не только я. Один из патрульных открыл дверь и сказал что-то второму. Тут и дураку было понятно, о чём речь.
– Я ведь сказал, не включай фонарь! Тебя засекли.
– Это, это какой-то паренёк. Меня сейчас вырвет.
– Не смей! Уходи скорей оттуда!
Я услышал ее шаги, она второпях попыталась покинуть квартиру. Ее дыхание было учащённым. Я перевёл взгляд на патрульных. Они, вооружившись, кинулись к двери. Скорее всего, они уже сообщили о случившемся. Остаётся только действовать.
Я перебегаю через проезжую часть. Быстрым шагом иду за ними следом. Прячусь за углом дома. Всматриваюсь. Один из них, скорее всего, останется внизу, второй будет подниматься.
– Лола! Лола! Не спускайся! Поднимись выше к двери, что идёт на чердак. И замри.
– Что? Что ты говоришь?
– У тебя гости, возвращайся обратно.
Я слышу, как она застонала, но, видимо, послушалась. Делать нечего, минут через десять здесь уже будет вооружённая толпа. Нужно действовать. Я просчитался!
Резким движением я открываю дверь. На меня уже нацелен пистолет, но я знаю, что делать. Так или иначе процентов в двадцати только кто-то открывает огонь с первых секунд. Ведь за каждый выпущенный патрон необходимо потом долго отчитываться. Я выбиваю оружие из его рук и бью патрульному прямо в кадык. На вид ему не больше тридцати лет. Его дыхание останавливается, раздаётся тяжёлый хрип. Я, пользуясь моментом, сбиваю его с ног, после чего добиваю ногой по челюсти.
– Лола, что ты видишь? – я шепчу, вооружившись.
– Он зашёл в квартиру.
– Когда увидишь меня, убегай по лестнице вниз. После того как выйдешь на улицу, иди спокойно через подворотню! Только спокойно.
Я поднимаюсь вверх по лестнице, вижу ее притаившуюся. Даю сигнал спускаться. Она, напуганная, спускается вниз. Я приоткрываю дверь и стреляю.
После раздавшегося стона я вижу, как из плеча второго патрульного хлынула кровь. Он упал на пол. Я резким движением отбиваю пистолет ногой, и он улетает в другой конец кухни гостиной.
– Ты в заднице, капитан!
Я не обращаю внимание на него, а лишь включаю свет, чтобы разглядеть, кто же висит подвешенный через крюк на кухне. Свет загорается, и я узнаю его.
После раздаётся глухой звук сирен. Я прихожу в себя. А наушниках я уже не слышу ни прерывистого дыхания, ни других звуков. Оставалась лишь надежда на то, что ей удалось уйти.
На выходе из квартиры я уже слышал шаги и переговоры. Я стреляю в воздух. Они останавливаются. Далее я смотрю на дверь на чердаке, вижу навесной замок. Поднимаюсь и стреляю. Он разваливается, и вот я уже практически на крыше. Сейчас очень скользко, но у меня нет другого выхода. В детстве я часто с пацанами прыгал через них, конечно, за столько лет моя физическая форма изменилась, но выбирать не приходится.
Разбежавшись, я делаю прыжок. Я закрываю глаза, но жизнь не проносится у меня перед глазами, а действительно ли так бывает? Откуда вообще люди взяли эту информацию? Ведь после смерти жизни больше нет.
Я приземляюсь, в правое бедро будто бы втыкают острое лезвие ножа. Я сдерживаю крик, но из глаз брызжут слёзы. Проматерившись про себя, я оглядываюсь. На крыше моего дома стоит знакомый силуэт.
– Лучше остановись! – доносится его голос. Я поднимаюсь, боль потихоньку уходит, но думаю, что, скорее всего, это адреналин помогает. Сквозь темноту я вижу его глаза, его нос заклеен пластырем, а в его руках оружие, скорее всего, снятое с предохранителя.
Я отрицательно мотаю головой.
– Я ведь выстрелю в тебя!
Я верю ему. Юра и я – мы отличались от этих новичков. В нашем случае выстрелить, а после отчитаться как надо проще простого.
Мы смотрим друг на друга так пристально, и я замечаю, что что-то с ним не то, что-то изменилось.
– Верни мне моих дочерей! Где они? И я клянусь, отпущу тебя!
– О чём ты?
Он взмахивает пистолетом, после чего уже переходит на крик.
– Не прикидывайся, сука! Где они?
Раздаётся выстрел, и с моей душой что-то происходит…
