Алексан де Забаре
Разговор при свечах
Купание с русалкой
Парень сидел на берегу озера и кидал в воду плоские камни. Он пускал так называемых «лягушек». Считал, сколько раз плоский камень отскочит от воды, прежде чем погрузится в неё последний раз и на многие годы, а может и на века останется на дне. Всеми брошенный. Никем не узнанный. Среди сотен и тысяч таких же камней.
Жаркое июльское солнце уже склонилось к закату. Смеркалось. Сверчки и прочие ночные обитатели округи начинали свою долгую песню. Лягушки переквакивались между собой с разных концов водоёма.
Парень, залипая на скачущие по водной глади камушки, выбирал новые и кидал на автомате. В голове его роились мысли и воспоминания. Воспоминания совсем свежие. Он не мог поверить, что его лучшей подруги нет. Она утонула две недели назад как раз на этом злосчастном озере.
Нет, между ними не было никаких романтических отношений, они были соседями, он на год старше, только перешел на второй курс университета, а она заканчивала одиннадцатый класс и ждала последних результатов ЕГЭ. Последний год они так редко виделись. Он не часто приезжал. За это и корил себя. Только сейчас он понял, насколько она была важна для него. Она была не просто другом. И самое страшное, он не успел ей об этом сказать.
Узнав об ужасной трагедии, парень сразу прилетел, как смог. И вот сегодня, он пришел на то самое проклятое место. Он не мог прийти сюда трезвым. Не вынес бы. Но и алкоголь не переносил. Местные ребята угостили его чудо-травой, да ещё и таблеток каких-то отсыпали, сказали, что они вообще добьют его.
Когда наступила расслабленность, эмоции оголились до предела и студент начал изливать всю свою боль в озеро. Высказал всё, что оставалось недосказанным… но уже было напрасно. Вдруг ему показалось, да нет, он был уверен, что слышит голос подруги. Она завет на помощь. Так отчаянно. Он не думая бросился в озеро.
Очнулся он на берегу, когда его привели в чувство проходившие мимо рыбаки. Молодые пацанята, школьники, услышали сильный плеск за камышами в озере. Побежали, думая, что плещется огромный карась, метровый, не иначе. Но выловили парнишку.
Теперь вот, он сидел на берегу и осознавал, как ему повезло. И что так же, как сейчас идут на дно эти камни, мог уйти и он. И остаться там забытый и безызвестный.
Через время мысли парня снова вернулись к утонувшей подруге. Снова боль вцепилась в грудину и уже произошедшее с ним казалось таким незначительным. Ведь его же спасли. А её не сумели. Он полез в карман брюк и нащупал горстку подаренных таблеток. Не раздумывая проглотил их. Ему нужно было заглушить боль. Он пока не собирался уходить с этого места.
Неизвестно сколько часов просидел он вот так. Сознание его давно изменилось. Краски стали ярче. Жизнь уже приобрела не такой унылый вид. Мысли роились как пчелиный рой. Одна вытесняла другую, и что главное, они уже не были такими мрачными.
Из задумчивости парня вывел всплеск в озере. Сильный. Он снова услышал тот самый зов. Поднял голову и глаза его наполнились слезами, а сердце бешено заколотилось. Из озера на него смотрела утонувшая подруга. Никаких следов смерти. Горящие глаза. Румяные щёки. Веселый и игривый взгляд, наполненный жизнью. Это была она. Она жива. Парень уже не заметил, как поплыл за манящей его химерой к середине озера.
Теперь он точно был уверен, ему не показалось. Не могло быть никакой ошибки. Дорогая подруга, любимая – рядом. Он чувствовал её, холодную и приятную. Он ощущал её илистый запах, но он был ему приятен. Он сжал ее крепко-крепко, чтобы больше никогда не отпускать. Он не повторит своей ошибки, они будут вместе. Всегда.
Никого не было в ту полночь на злосчастном озере, кроме парня и его видения. А потому, никто не скажет, сам ли он утонул, ведомый галлюцинацией. Либо дух возлюбленной, как о том не раз говорят нам старые сказы, обернувшись русалкой утащил на дно своего суженого.
***
– Знал я не мало ведьм, которые для усиления сил своих дурманы разные употребляли – сказал нравоучительно слушатель.
– Ну оно же всем известно, чтобы увидеть скрытое от смертных глаз, всё свое сознание менять нужно. А что лучше дурманов поможет в этом? Ни-че-го – процедил старичок. – Я одну ворожею знал, она в этом такая мастерица была. Да она во всем мастерица была – озорно причмокнул дед, – Я вот Вам как раз про её внучку сейчас расскажу …
Проклятая свадьба
Ирина Львовна никогда не славилась у своих знакомцев мягким и покладистым характером. Всегда строгая, со своим собственным мнением на всё, что её касалось, и не касалось. Стоит ли удивляться, что это своё собственное мнение старалась навязать всем. Женщина чуть больше сорока лет уже была вдовой. Супруг умер несколько лет от сердечного приступа. Всю свою заботу она всецело перевела на сына.
Андрей, сын Ирины Львовны был единственным ребенком в семье. Как и полагается, достаточно избалованным, при этом еще и крайне не самостоятельным. Мама была авторитетом. В какой поступать университет, какая профессия ему подойдет – тоже решила она. Вот и тянул он бремя учебы на экономиста уже четвертый год.
Самой большой проблемой для Андрея была не его учеба, которая до жути надоела. Парень по уши влюблен. С Дашей они уже второй год встречаются. С мамой он её знакомить не спешит, боится. Даша из простой семьи, приехала из села, живет в общежитии. Да и учится на педагогическом. Для Ирины Львовны, потомственного госслужащего, управленца, всё это серьезные недостатки. Да мама и на счет невесты Андрея имеет своё мнение. Давно пытается свести его с Настей, дочерью руководителя их покойного отца.
В тот субботний вечер, когда Андрей объявил маме, что собрался жениться на какой-то провинциалке, да ещё и притащил её домой знакомиться, конечно, произошел грандиозный скандал. Но чего совсем не ожидала Ирина Львовна, так это того, что Андрей позволит себе повысить на неё голос, а потом просто соберет вещи и уйдет вместе с этой вертихвосткой. Имени Даши, разгневанная женщина и не старалась запомнить.
Материнское сердце, всё-таки, ныло, гордость же вторила, что всё должно быть по её слову. Ирина Львовна нашла компромисс. Она решила примериться с сыном и принять невестку, пока.
Сама Ирина Львовна когда то увлекалась гаданиями, да магией. Говорят, она даже покойного мужа приворожила. Правда или нет, но ушел он к ней накануне свадьбы с другой.
Мария, подруга Ирины, до сих пор практиковала в гаданиях и магии, за счет этого не плохо и жила. Она подсказала Ире вспомнить старое, да разлучить молодых со временем. Лучший способ подсказала – порчу на обручальное кольцо. Так Ирина Львовна решила и сделать.
Никакого подозрения не вызвала свекровь, которая так искренне радовалась, да рассматривала минуты две кольцо на руке молодой жены. Гладила его, вертела руку, потом пожала крепко да с какими-то не внятными пожеланиями отпустила молодых.
Надо ли говорить, что ссоры у молодоженов начались практически сразу, как только они переехали к свекрови? Ирина Львовна мастерски подливала масла в огонь. На почве скандалов Даша стала болеть. Постоянные недомогания и бессонница доводили её до нервных срывов. Проклятое кольцо давило и жутко жгло. По руке пошла сыпь. Через три месяца супруги разъехались, а там и развелись. Даша удивилась, подумав, что у нее аллергия на золото, ведь когда она сняла кольцо и вернула Андрею, сыпь прошла.
Мать ликовала. Особенно, когда через год праздновали уже вторую свадьбу, Андрей женился на Насте.
***
Старик погладил кота и вытрусил стлевший табак в большую стеклянную пепельницу, стоявшую на столе. Принялся забивать новую трубку.
– Я всегда говорил, бойся женщину, которая так легко тебе уступила, – иронично заметил господин слушатель.
– Это да. – подтвердил рассказчик, – мне как-то пришлось вступить в полемику с Ириной Львовной, что за женщина? Ведьма! Как есть, ведьма. И бабка её сильной ведьмой была. Я вам про неё упоминал уже. Ту вся деревня боялась. И померла она скверно, говорят пришиб кто. Но кто ж знает наверняка?
Кот одобрительно повел хвостом и коротко мяукнул, будто бы он и знал.
– А Ирина Львовна не лучше старость свою встретила. Невестка новая лыком сшитой оказалась. Мужем крутить стала, что матери и не снилось. Квартиру продали, Ирину в студию на окраине выселили. А Андрей весь в работе да на нервах заболел тяжко, еле жив остался.
Смертельная почта
– Не мало мне ведьм да колдунов перевидать пришлось, – задумчиво проговорил хозяин. Он погладил кота. – Особенно страшны те, кто возомнит себя всесильным. Ещё страшнее, если кто-то в этом посмеет усомниться. Ууу, тогда все держитесь …
***
Все почтальоны встретили Анюту угрюмыми взглядами. Сегодня настал день, когда нужно было отнести пенсию деду Лукерию. Новым почтальоном, назначенным на его участок как раз и была Анна. Девушка недавно устроилась. Приехала из города к бабушке, подружилась с сыном местного фермера, да и осталась в Выселках.
Поселок был маленький, глухой, как и многие в центральной полосе нашей необъятной Родины. Дорог нормальных не было, сильный дождь размывал каждый раз гравийку так, что проехать могли только грузовики. Вот и жило население за счёт ферм в основном. Их здесь было не мало.
День, когда пенсию получал дед Лука считали страшным днём. Жутко боялись почтальонки, когда к нему и простая почта приходила. Да что там, боялись всего, что было связано с Лукерием. Некоторые считали его сумасшедшим отшельником, жившим в одинокой избе за селом. Люди постарше – знахарем называли, да только уж с очень скверным характером.
Местные бабки плевали ему вслед, но так, незаметно, и под нос себе называли его – темный Лука, или проклятый Лукошка. Но коли скотина вся заболеет, хворь какая приключится в доме, к нему шли. Раньше к деду его, потом к отцу, теперь к нему вот. Он помогал. Но и навредить мог. Проклятиями сыпал только так, всем неугодным доставалось. Ну что уж страшило люд, так это то, что они сбывались.
Уже три почтальона за пол года в могилу сошли, которые носили деду пенсию, да письма. Дед старый, лет за восемьдесят, вздумает себе, что ему пару десятков рублей к пенсии не додали, да давай на почтальона хулить. Клюкой своей машет. В воровстве обвиняет, да начинает проклятиями сыпать.
Всё это дело привычное, для бывалого почтальона, да вот только сначала одна женщина занемогла после деда. Через месяц опухоль у нее обнаружили. Сказали новообразовавшаяся. Но что удивительно, расти стала по часам. Через другой месяц схоронили уже женщину.
Вторая продержалась ровно два месяца, после второй пенсии, осыпанная теми же проклятиями темного Луки, она возвращалась на почту на своем велосипеде через стадо сельских коров. Роковым стечением обстоятельств в тот день выгнали на пастбище молодого быка. Бычок только отгулял, должен был быть уже спокойным. Но почтальонка на велосипеде ему чем-то помешала, за что была протаранена и поднята на рога. Сильный удар вызвал внутреннее кровотечение. До больницы в город её не успели довезти.
Третий почтальон, мужчина, через месяц умер. Отвезя злосчастную пенсию, на обратном пути был пожален улетевшим от местного пасечника роем пчёл. Он решил срезать путь и поехал не по проселочной дороге, а через поляну, где и нарушил пчелиный покой. Всё село слышало его ужасный вопль. Отек Квинке забрал жизнь мужчины раньше, чем люди успели сбежаться на его крики о помощи.
Вот и теперь, Анютка была уже новым, четвертым почтальоном, да и третий раз должна нести злосчастную пенсию. Но девушка не разделяла страха своих коллег. Она, выпускница юридического колледжа, мало верила во все деревенские поверия и сказки. Деда Лукерия считала не больше, чем просто капризным стариком с кучей сопутствующих его возрасту заболеваний. По этому, на первые проклятия его реагировала с иронией и даже отшучивалась, что не на шутку разозлила старика.
Лукерий, потомственный знахарь в четвертом колене. Колдун и виражей. Внук Игната Лукича, которого в своё время уважали и почитали даже председатели райисполкомов, председатели всех колхозов в округе. За сотню верст к нему ехали за лечением, советом, гаданием или ворожбой. Лукерий гордился, когда его с дедом сравнивать стали. Мол, сильный колдун. И хворь снимет, и порчу наведет. Уважали, опасались.
В тот вечер, ровно месяц назад, когда эта нахальная девчонка посмеялась над его угрозами, да достала из кармана и отдала ему 34 рубля, из-за которых он ругался, дед Лука аж побелел.
Особенно разозлился Лука, когда прошла уже неделя после того злосчастного дня, а девка то жива, здорова. Как заговоренная. Дед сам на этой почве ослаб. Аппетит пропал. Одна дума была – неужели сила не та. Неужели он, Лукерий, Игнатов внук не смог какую-то девку городскую извести? Что люди скажут? Насмешки пойдут. Уважение, самое главное – страх, куда всё денется? Пройдет.
Как привык дед к всеобщему вниманию на селе. Везде пропустят от греха подальше. Уступят. Угостят. Отказать в чем боятся. А теперь что будет?
Всё это не давало покоя деду. Последний месяц его почти и не видели в селе. Пару раз в аптеку местную приходил. Народ уже подумал, захворал местный колдун. Приготовились, что без знахаря скоро останутся, ведь приемника у него не было. Но когда Аня приехала выдавать ему пенсию, дед вышел на порог вполне здоровым. Главное, он был уже спокоен, и встретил её с радостной ухмылкой.
Почтальон была удивлена, когда дед вышел к ней, подписал бумаги о получении пенсии. Без скандала. Не стал пересчитывать, ругаться. Он вообще пенсию не взял, развернулся и поднялся снова на крыльцо. Анна растерялась. Дед как-то зло улыбнулся и велел деньги ему в почтовый ящик кинуть, да потом закрыть его так же, как он сейчас есть.
Что бы открыть старый железный узкий ящик, который мало того, что заржавел, так ещё и был замотан проволокой и тканью, у Ани ушло минут сорок. Она замотала пенсию деда в простой газетный лист и бросила в темный ящик. Поднялось ещё больше пыли. У девушки уже начало свербеть в носу. Она начала чихать. Минут двадцать ушло у нее, чтобы так же закрыть этот ящик. Вкус старой краски и металла преследовал Анютку до самого вечера.
Перед сном странные вкусы ослабли, на смену им пришло головокружение и слабость. Девушка поскорее уснула, даже не поужинав. Ночью она проснулась от ужасной боли в животе. Всю ночь её мутило и шли рвотные позывы. Хорошо, что нечем, подумала она. Только под утро помогла целая горсть выпитых таблеток.
Весь день она чувствовала общее недомогание и головную боль. Кушать ничего не стала. Списав всё это на простое пищевое отравление, в больницу решила не идти. Такое не раз бывало, через день-два пройдет – отговаривалась она близким и коллегам. Продолжила работать. И это было её самой главной ошибкой в жизни.
Следующую ночь Анюте не удалось даже уснуть. Перед сном снова начались ужасные боли в животе. Открылись сильнейшие рвота и диарея, которые игнорировали пустой желудок. Выходила одна слизь. Голова пульсировала острой болью. Словно кто-то неведомый пронзал её тонкой длинной иглой, сначала с одного виска, потом с другого. Живот крутило. Будто бы этот самый невидимый палач засовывал туда свою руку, наматывал и перемешивал все внутренности, а затем пытался их вырвать с корнем. Тогда же и начиналась рвота.
После нескольких мучительных часов девушка сдалась и согласилась вызвать скорую. Медиков ждали ещё час. В больнице девушку промыли, но это помогло мало. Взяли анализы, чтобы определить причину отравления, ведь без этого, как убедились они, эффективно помочь не выходит. Анюта не дождалась результатов анализов. Она умерла в бреду и сильном жаре.
Тем же вечером умерла и бабушка Анны. Когда ей сообщили о гибели внучки у нее сразу же случился сердечный приступ. Весь посёлок с новой силой заговорил о проклятом Лукошке, приписывая ему гибель юной почтальонки и бабки её за одно.
***
– Кажется мне, что ты тоже слабо веришь, что девушку сгубило проклятие немощного колдуна, – забивая свою трубку новым табаком сказал гость.
– Да какое уж там проклятие? – отмахнулся старичок, – Лука и сам никак не мог понять, почему не берёт оно её. Потому и не мог места себе найти.
– Мяяяяу, – протяжно и противно завопил кот, то ли ему не нравился дым табака, заполонивший всю хибару, то ли что говорит его хозяин.
– Да пшёл ты отсюда, посмотри на него! – раздраженно вскрикнул хозяин, скидывая кота с кресла. Кот лишь отряхнулся, посмотрел на человека осуждающе и лег у его ног с видом, будто бы весь мир теперь перед ним в долгу за это.
