Акулина Вольских
Деревня Нюркин луг, или Тайна печатной машинки

Глава 3. «На новом месте»

Старик чуть потянул на себя вожжи. Кобыла фыркнула, остановилась, а вслед за ней и телега.

Дарëна ловко спрыгнула на дорогу, вновь поманила меня рукой.

– Слезай, приехали. Дальше пешком.

Почему-то эта девушка меня не пугала, несмотря на всю странность своего поведения. Поэтому, пойти с ней для меня показалось самым разумным решением. Всё лучше, чем ночевать в лесу. А другого варианта не предвиделось. На многие километры, куда только доставал взгляд, вокруг было поле и лес.

Солнце уже почти село. Жителей стало заметно меньше, чем было, когда мы с Дарëной убегали от её матери. Да, это и впрямь была обычная деревня. Хотя, что-то меня по-прежнему настораживало.

– Туда.

Рыжая свернула на перекрёстке направо и бодрым шагом приближалась к уже знакомому мне забору. А вот и корыто, в которое я нырнула всего пару часов назад. И хряк с козлом здесь же…

По спине пробежал холодок, когда в памяти вырисовывались моменты первой встречи с этими двумя. Ну не может же это быть правдой?! Звери не говорят. Разве что, в сказках. Но я-то не в сказке. Не знаю где, но точно не в сказке. Вряд ли в этих народных поверьях так сильно бы пахло навозом.

Волей-неволей посматривала на животных. Свин водил пятачком по донышку деревянной лохани, выискивая там остатки еды и блаженно похрюкивая. Свинья, как свинья. Самая обычная… Козëл жевал сено и пытался задним копытом почесать свой живот. Тоже вполне себе обычный козёл. Ну разве могут они говорить, как мы?

– Бееее, – проблеял рогатый, будто отвечая на мой вопрос.

– Ну точно, глюки, – буркнула я себе под нос, вслед за Дарëной входя в двери избы.

Внутреннее убранство дома было таким же аскетичным, как и внешний дизайн. Ничего лишнего. Стол, стулья, пара сундуков, скамья, печка. Наверно, по местным меркам, семья Дарëны была зажиточной. Я часто слышала с детства об избах-пятистенкам. Эта же была существенно больше, и то помещение, которое можно было назвать гостиной, имело ещё несколько дверей в другие комнаты.

Над печкой, под потолком сушились связанные в пучки травы, наполняя дом приятным ароматом. Помимо этого, здесь пахло выпечкой, простоквашей или чем-то похожим на неё.

– Явилась, – всплеснула руками женщина, которая недавно за нами гналась. Она укоризненно покачала головой, глядя на дочь, потом перевела взгляд на меня, и её лицо смягчилось. – А ты кто такая, милая?

– Это – Женя, – ответила за меня рыжая, ухватилась под руку и подталкивала вглубь комнаты. – Моя подруга. Она живёт у мельницы. Вот на ужин к нам пришла.

– У мельницы?

– Угу, – соврала я.

– Киселёвых что ль? Далековато идти. Засветло не успеешь, – женщина снова наклонила рыжую макушку, размышляя, и махнула рукой. – Останешься у нас до утра. Нечего по темноте бродить. Садитесь за стол, сейчас будем ужинать.

Дарëна подмигнула мне и улыбнулась. План сработал безукоризненно. Она избежала родительской кары, а я обзавелась кровом. По крайней мере, на одну ночь.

Дарëна, увидев мой перепачканный и порванный в двух местах халат, вытряхнула из сундука светло-оливковое платье, похожее на её собственное, и дала мне.

– Надевай. А я твоё потом зашью.

Через десять минут за столом сидела вся семья. Ульяна, мать Дарьи, накрывала на стол. Отец, Дмитрий, шикал на двух младших – Данилку и Илью, которые нарезали круги вокруг стола. Дарëна игриво металась от матери, к столу, больше мешая, чем помогая.

– Дарья, сядь! Сядь, пока всё не своротила, – ворчала на неё мать. – Когда ж ты научишься всему?! С такой хозяйкой семья с голоду умрёт. Женщина должна дом держать.

– А зачем нам ещё одна хозяйка? – дразнилась Дарëна. – Нашей семье и тебя хватит. Что ж тут вдвоём держать-то?

– Ух, Дарëна… Отходить бы тебя крапивой, да перед гостьей неудобно.

Рыжая снова посмотрела на меня озорно и благодарно.

– Ешь, нахалка, – мать поставила на стол глиняные тарелки с тушеными овощами. – Чем тебе Семён не угодил?

– Да глупый он. И шепелявит. А ещё собак не любит.

– Что с того, что не любит? Разве ж за это себе мужа выбирают?

– А то. Если и выйду замуж, так за доброго и умного.

– Раньше надо было думать. Всех умных давно расхватали. А добрых и того быстрее. Девки все замужем давно, одна ты осталась…

– А и пусть. И буду. Построю себе дом на краю деревни, заведу кота и буду жить там одна до самой старости.

– Глупая ты, глупая, – сокрушалась Ульяна. – Нельзя ж без мужика-то. Тебя итак уже стороной обходят. Бешеная, говорят. То водой окатит из колодца, то козлиным навозом закидает.

Дарья крякнула от смеха, а вместе с ней и младшие братья. Мальчишкам на вид было около десяти. Рыжей – не больше двадцати. Но казалась она при этом абсолютным ребёнком. Дразнилась, показывала язык братьям и елозила, не способная усидеть долго на одном месте. Когда в сарае она говорила о том, что приходится отбиваться от женихов, я и подумать не могла, что она делает это буквально.

Мать продолжала причитать над «несчастной» судьбой дочери, а отец только довольно улыбался, глядя на Дарью из под густых соломенных бровей. Возможно, он и был согласен с супругой, но предпочитал не нападать на строптивую рыжулю, давая ей право выбора. Или же боялся попасть под перекрёстный огонь.

Несмотря на ворчание Ульяны, в этом доме было столько тепла и любви, что даже мне, видевшей впервые всех этих людей, удалось расслабиться и посмеяться.

Заедая овощи домашним хлебом, вдыхая его запах, который у меня всегда ассоциировался с уютом, я почти забыла в какой ситуации оказалась. Подумала отложить решение проблем хотя бы до завтра. Сейчас мой уставший мозг едва ли был готов на свершения.

Ульяна со временем успокоилась, отстала от дочери с уговорами.

– Боян опять забор своротил. Черт рогатый, – цокнула Ульяна. Мне же стало стыдно.

– Это… не козёл. Это я забор сломала… Случайно. Извините.

– А мы починим. Да, Женьк? – громко и с энтузиазмом вскрикнула Дарëна. Я кивнула. Дома часто приходилось выполнять мужскую работу, поэтому уж как держать молоток и в какую часть гвоздя стучать – знала. К тому же, обрадовалась возможности загладить вину перед этими людьми за испорченное имущество.

– Девки? И вдруг забор чинить? – ворчала мать семейства.

– Ну, а что? Вон баба Нюра сама себе крыльцо сколотила. Чем мы хуже?

Ульяна махнула рукой, в очередной раз проиграв в словесной схватке этой стрекозе. Отец ласково посмотрел на дочь и снисходительно на жену. Видимо, его забавляло все происходящее. Крупный мужчина с невероятно мягкими для своего телосложения чертами лица. Иногда он хмурил брови, но больше для виду. Глаза его были такими же добрыми и искрящимися, как у Дарëны.

Ужин закончился. С трудом Ульяне удалось загнать мальчишек в постель. Пришлось несколько раз цыкнуть и даже напугать каким-то местным бабаем, который утаскивает в лес непослушных детей. Сыновья тут же натянули одеяла по самые носы и скоро затихли.

Нас с Дарëной ждало другое лежбище. Рыжая схватила перину, похожую на тонкий матрас, и повела меня через двор к какому-то сараю. Краем глаза я снова посмотрела в то место, где вечером были животные. Но, вероятно, оба эти существа уже спали. Тем лучше.

– А мы с тобой будем спать здесь, – улыбнулась девушка своей невероятной улыбкой.

Когда моя новая знакомая открыла дверь сарая, в нос ударил запах сухого сена. Я, дитя асфальта, городская жительница до мозга костей, никогда в жизни не валялась на сеновале. Всё это вызвало во мне такой неописуемый восторг, что я даже визгнула.

– Здесь? Ты не шутишь?! Клааасс!

Дарëна засмеялась, всучила мне спальный комплект.

– Устраивайся, я скоро подойду.

На улице было тепло, даже жарко. Дома сейчас было самое начало июня и погода вполне соответствовала. Поэтому шансов замерзнуть здесь у нас не было никаких. Я застелила «постель», опустилась на неё прямо в одежде, закрыла глаза и слушала окружающие звуки. Где-то рядом стрекотали кузнечики, чуть дальше лаяли собаки, ухали ночные птицы. В остальном же, было тихо.

Дверь скрипнула, рыжая голова прошмыгнула в сарай с глиняным кувшином в руках.

– Принесла попить, – отчиталась Дарëна и забралась ко мне наверх. – Устала?

– Угу, – честно ответила я, ощущая, как события прошедшего дня и, особенно вечера, тяжелым грузом прижимают меня крепче к матрасу.

– Тогда давай спать.

Она укрылась льняной простыней, повернулась на бок и очень скоро уснула. А вслед за ней, и я.

Пусть всё это странно. Пусть, местами, пугает. Совершенно не понятно, что ждет меня завтра, поэтому меньшее, что я могу сделать – выспаться и набраться сил.

Глава 4. «Кому велено мурлыкать…»

Приятное расслабление в теле в сочетании с отдохнувшим рассудком – непередаваемое чувство. Тепло, даже чуть прохладно. Травяной, непривычный запах. Слышно было приглушенные голоса, но слов я не разобрала. Снится, наверно. Или мама смотрит телевизор. Повернулась на живот. Постель отозвалась шелестом, и я тут же открыла глаза.

– Да что ж такое! – тихо выругалась и уткнулась носом в матрас, расстеленный на толще сухого сена.

Не сон. Всё взаправду. Тяжёлым осадком обрушилось на меня воспоминание о вчерашнем вечере и том, что со мной произошло. Чуть полежав, собравшись с мыслями, я соскользнула вниз с чётким намерением сегодня выяснить, что это за место и как поскорее отсюда выбраться.

Дверь сарая отворилась с тихим скрипом. Во дворе было пусто, не считая всё тех же козла и розового хряка, которые были увлечены своими делами и лишь слегка повернули голову на звук.

Я прошла к дому, ступила на крыльцо, и в этот же миг на меня вылетела смеющаяся Дарëна. Увидев меня, она приложила к груди ладонь и засмеялась ещё громче.

– Ой, ну и напугала. А я за тобой. Мама зовёт завтракать.

На завтрак была каша. Самая обычная пшённая каша с молоком и маслом. Утром уже никто не вёл праздных бесед. Быстро приговорив еду, домочадцы разбрелись кто куда, чтобы до вечера выполнить целую кучу каждодневных дел. Мы с рыжей, как и обещали, отправились чинить забор.

Вдоль улицы прогнали стадо коров. Дарëна открыла ворота, выгнала к остальным и свою чёрно-белую телушку. После чего подсыпала еды курам, кроликам, покормила свинью и козла, и вернулась ко мне.

– Так, с чего начнем… – она сложила руки на талию и, как бригадир на стройке, осматривала скособоченный забор.

– Думаю, надо сперва понять, что именно я сломала.

– Хорошая мысль.

Осмотрев поломанный забор, я выдохнула, поняв, что масштаб бедствия не такой уж большой. Свороченная секция и выдранные с корнем перемычки. Заменить сломанные колышки и всего делов. На час работы.

– Ага. Так ты поняла, что надо делать? – задумчиво почёсывая подбородок, спросила девушка.

– Ну да.

– Что, и сделать сможешь?

– Смогу.

– Ты… тогда начинай, а я подойду попозже. Инструменты там, – она махнула на маленькую деревянную будку рукой и быстро унеслась куда-то, ясно давая понять, что доделывать все мне придется одной.

Я принялась за дело. Всё-таки не люблю, когда из-за меня страдают другие. И материально, в том числе.

Нашла в сарае деревяшку, выстругала из неё колышки, приподняла упавшую перекладину к столбику и почему-то в голове снова всплыла песня Короля и Шута. Тихо затянула строчки про бродягу в чёрном цилиндре, пользуясь тем, что кроме меня и животных во дворе никого не было.

– «… И как-то странно на него смотрели местные собаки…»*

(*«Камнем по голове», гр. Король и Шут)

За спиной хрюкнули. Я обернулась. Две пары глаз, смотревших на меня тут же отвернулись в разные стороны. Хряк уткнулся пятаком в корыто. Козел молотил челюстями сено, изображая равнодушие и беззаботность.

– Умом тут тронусь скоро, – буркнула я и уже молча продолжила разбираться с забором.

Заколотила колышки. Не то чтобы хорошо, но сносно, учитывая степень изношенности остальной конструкции. Прихватила кусок верёвки и принялась приматывать крест-накрест к столбу.

Краем глаза я снова уловила, что внимание любопытных зверей сосредоточилось на мне. Резко повернула голову. Свинья чуть визгнула, спрятала нос всё в том же корыте. Козёл пару раз переступил передними копытами, и замер, глядя в даль, будто так и планировал.

Отвернулась. Через пару секунд снова неожиданно посмотрела на них. И опять испуг в глазах, и тут же – невозмутимый вид, как будто до меня им нет никакого дела. Я молча сверлила взглядом этих двоих, ожидая не известно чего.

– Беее, – проблеял козёл, а я почувствовала себя полной идиоткой.

– Ну все, Женьк. Приехали, – подумала обречённо и решила всеми силами не обращать внимания на странности, происходящие вокруг. Затянула крепче узел верёвки, не оборачиваясь, но спиной ощущая, как эти двое продолжают таращиться на меня.

– В конце концов, обычное любопытство. Зверям же оно тоже свойственно? Мало ли кто тут пришёл и ковыряется на их привычной территории, – думала я.

– О, уже закончила? – приблизилась ко мне радостная Дарëна. – Тогда давай на речку прогуляемся?

– Давай, – кивнула ей, ещё раз подёргав забор и убедившись в том, что работа выполнена качественно.

Дарья повесила на руку корзинку, прикрытую чем-то вроде тонкого покрывала. Мы шли сперва по дороге, потом свернули на тропу и вскоре, преодолев заросли полевой травы, вышли на берег реки. Вода, вспениваясь, перекатывалась через мокрые валуны, разлеталась брызгами, искрилась на солнце и шумела. Течение было нереальной силы и скорости. Едва ли даже хорошо подготовленному человеку удалось бы перебраться на другой берег без спецтехники.

Пройдя чуть выше по течению, мы приземлились на песок. Дарëна вытащила из корзинки белый хлеб, кусочек сыра и свежие овощи.

– Можно я задам тебе вопрос? – спросила я девушку, понимая, что начинать путь к спасению лучше от неё.

– Конечно.

Пара лучистых голубых глаз с любопытством устремилась на меня. Я решила, что начать лучше всего с самого логичного варианта. Если меня каким-то образом вырубили и привезли сюда, то с того момента, как я ударилась головой о стол и до того, как очнулась посреди деревенского двора, прошёл минимум день.

– Какое сегодня число?

– Число? – переспросила она.

– Число. Дата…

Девушка всё так же непонимающе смотрела на меня, подняла плечи.

– Ладно… Год. Год хотя бы знаешь?

Снова задумчивый взгляд и нет ответа. Пойдём другим путём.

– Ты сказала, деревня называется «Нюркин луг». Какая это область?

Тишина.

– Край? Республика? Автономный округ?

Дарëна молча смотрела на меня, но взгляд становился всё более озадаченным и немного напуганным.

– Хорошо, – в отчаянии я провела рукой по волосам, убирая их назад. – Это хотя бы Россия?

– Что такое «Россия»? – абсолютно искренне спросила рыжуля.

Я опешила. Как в двадцать первом веке можно не знать, что такое Россия?! Говорить на чистом русском и не знать?!

– Окей. Украина? Беларусь? – я продолжала перечислять любые возможные варианты, где могли встретиться русскоговорящие люди. – Сербия?

– Я не понимаю, что ты говоришь, – растерянно улыбнулась Дарья, поправив длинный подол.

Черт! Может, это секта? Каких-нибудь староверов или ещё кого. По крайней мере, именно древнюю Русь мне с самого начала напомнило это место. Живут в изоляции и знать на знают, что творится вовне.

– Так… Ладно… Это Русь? – сама не веря в то, что говорю, спросила девушку. Та снова пожала плечами. – Российская империя? СССР? Что?

– Нюркин луг, я же сказала.

– Это мне понятно. Страна какая?

Даша виновато выпятила нижнюю губу. Что-то в её облике подсказывало мне, что она совершенно честно недоумевает, что я от неё хочу.

– Даш, как мне добраться к ближайшему большому городу?

– Не знаю. А они есть?

– Подозреваю, что да, – теперь, на всякий случай, я говорила с ней медленно, осторожно, как с умалишённой. Мозги промыли ей знатно. И, видимо, не только ей. – Как отсюда уехать?

– Никак.

– Такого не может быть. Где-то должен быть въезд в деревню. А в такую большую – и не один.

– Ну нет. Правда, – снова виновато посмотрела она и развела руками. – Если бы был, я бы сказала.

– А как вы выезжаете отсюда?

– Мы не выезжаем.

Тут уже я уставилась на неё, пытаясь уложить сказанное ею в голове.

– Ладно. Дороги нет. Пускай. Но через лес ведь уйти можно?

– Нет. Там не пройдешь. А если и пройдешь, заблудишься.

Вот тут она права. Если рвану через лес, точно заблужусь. Даже в школе умудрилась заблудиться в лесу, когда мы с классом выезжали на спортивное ориентирование. К тому же, неизвестно, далеко ли до следующего населённого пункта, где живут «обычные» люди.

– А вдоль реки? – с надеждой спросила я. – Деревни и города ведь обычно строят на берегах рек.

– Не знаю. Только по реке далеко тоже не уйдешь. Там водопад, – она указала в ту сторону, куда стремительно мчались потоки бурой воды. – А там леса непролазные. Да будто ты сама не знаешь! Тоже ведь здесь живешь.

– Нет, Дарëна, – крикнула я, почти плача, и соскочила на ноги. – Я не живу здесь. Я всю эту деревню вчера впервые увидела. И вообще не представляю, как сюда попала.

– Как так?

– Да вот так. Сначала была дома, стукнулась головой. А потом бац! И как-то попала на ваш двор.

– Волшебство?! – раскрыв глаза, прошептала Дарëна.

– Скорее, чья-то глупая шутка. Непонятно, как осуществлённая.

Я уставилась на воду, постепенно успокаиваясь и настраивая мозг на продуктивное решение проблемы.

– Никогда не встречала людей не из нашей деревни, – потянула рыжая как будто недоверчиво. Хотя, наверно, больше удивлённо.

– Проводи меня к лесу, – решительно сказала я.

Надо выбираться. Какая-то дорога или тропа быть должна. Не сидеть же тут теперь.

– Ты не пройдешь, – ответила девушка.

Её фраза напомнила мне того самого больничного Гэндальфа, охранника Геннадия. О, сколько бы я сейчас отдала, чтобы снова увидеть это тронутое алкоголизмом лицо. Как и лицо постовой сестры, Юльки, Андрея, мамы. Даже крали. Только бы вернуться в свою обычную, серую, скучную жизнь.

Мама… Как она там?! Она ведь, наверняка, с ума сходит, что меня нет. Ищет, обзванивает больницы, морги…

Ужас, сковал меня от осознания того, через какие муки приходится пройти близкому человеку. Её горе словно отразилось и внутри меня. Мама! Мамочка!

– Я пройду! Веди!

Девушка кивнула, не решаясь больше спорить со мной, скидала продукты обратно в корзину и зашагала вдоль берега к так называемым непролазным лесам.

Мы шли пару часов. То, что местные жители именовали деревней, на деле же больше походило на небольшой такой областной центр. Навскидку, население здесь явно превышало двести тысяч человек.

Зелёный массив показался на горизонте, и я невольно ускорила шаг. Скорее! Выбраться из этого странного места…

Сосны с красноватыми стволами и ветвистыми зелеными кронами взмывали вверх и ловили игольчатыми лапами ветер. По низу сплошняком тянулся кустарник. Дарëна осталась стоять в стороне, а я полезла в чащу…

– Ауч! – громко вскрикнула, когда длиннющая иголка вошла под кожу. – Ай-яй-яй!

Снова и снова нападая на кусты, я пыталась пробраться через них хоть на сколько-нибудь. Но не прошла и полуметра. Изодрала иголками лицо, руки, порвала платье. Растрепанная, потерпевшая полное поражение, стояла рядом с лесополосой и пыталась отдышаться.

– Так, а если по реке…

Сунулась было в воду, чтобы вброд обойти заросли, но течение, даже у берега имеющее невероятную силу, тут же сбило с ног.

– Вот черт, – с трудом уцепившись за берег и руку Дарëны, я выбралась на сушу. – А-ну, ещё раз…

Ощущая, как прилипает к ногам вымокшее насквозь платье, я снова вошла в реку. Сделала шаг против течения, ещё один. Третий дался сложнее. Поставила босую ногу на камень, торчащий, над поверхностью воды, но соскользнула, запнулась, и течение вновь уничтожило мою попытку, шарахнув меня о каменистое дно. Коленку тут же защипало. С трудом выбравшись на берег, я увидела на ней довольно большую ссадину, которая вскоре непременно примет фиолетовый окрас.

– Врагу не сдаётся наш гордый Варяг! – затянула я боевую песню, чтобы заглушить слезы отчаяния, задрала подол чуть выше колен и решительно шагнула в третий раз в этот бурный поток.

После не знаю какой по счету попытки и пары десятков набитых шишек и синяков, я, наконец, согласилась с рыжей, что дело гиблое.

– Что же делать-то, а? – спрашивала я саму себя, сидя на берегу и покачиваясь в мокром платье.

– Идем домой. Ты вся промокла, – спокойно сказала девушка. – Тебе, выходит, и жить негде? Поживешь пока у нас… Расскажешь мне о себе… Я тебе расскажу о нашей деревне. Там, глядишь, и придумаем, как быть.

И мы поплелись обратно к дому, где жила семья Дарëны. Абсолютно раздавленная, я еле волочила ноги. Ещё ни разу в жизни не была в такой ситуации и совершенно не знала, что делать. Только сердце разрывалось на клочки от мысли, что я застряла здесь навсегда.

Дарëна убежала встречать корову, меня одну отправила во двор. Едва закрыв калитку, я снова поймала на себе взгляд парнокопытных. И опять оба отвели глаза в сторону, как только их заметили. Отвернулась, сделала вид, что ещё раз проверяю забор, а потом резко повернулась. Всё по старой схеме – пятак в корыто, козёл жует сено. Вроде, всё как всегда. Меня же эти гляделки начинали раздражать. Странные эти двое. Странные.

Медленно приближаясь, я не сводила глаз с козла. По мере того, как сокращалось расстояние между нами, его челюсти начинали работать быстрее, а глаза забегали. Я остановилась в полуметре от него и смотрела, как нервно подрагивают его прямоугольные зрачки. Вправо. Влево. Быстрее. Моргнул. Ещё раз. Чаще. Рот его уже напоминал какую-то молотилку, только зубы громко стучали в воцарившейся тишине. Он настолько старался выглядеть обыденно, что вместе с сеном подцепил какую-то тряпку, принялся жевать и её тоже, пока не заметил, что что-то не так. Открыл рот, вытолкав языком несъедобную субстанцию, при этом продолжая водить глазами и нервно дергать нижней челюстью.

Сглотнул, переступил копытами чуть назад и заблеял срывающимся голоском:

– Беее!

– Попался! – я выставила вперёд палец, почти ткнув им в его мокрый нос, и голосом победителя прошипела. – Козлы говорят «Меее».

– Ааа… Эээ… – промямлил рогатый и покосился на хряка, который на это время подозрительно притих.

– Во дурааак, – протянул Борька, мотнув пятачком. – Говорил ведь тебе, молчи!

И в этот момент я поняла, что моя ситуация ещё сложнее, чем мне казалось изначально.