А. Руснак
Конструирование адекватности. Поиск оснований. Часть II
Мечта о создании сверхсубъектии и противостояние на внешнем контуре
Те, кто думает только о стремлении куда-то, часто забывают, что любая мечта является конструированием субъектии после, но что вокруг такой субъектии? Какой-то вакуум или пространство, заполненное чем-то или кем-то?
Мечта о создании сверхсубъектии – это мечта, но можно ли создать окончательную субъектию? Или, возможно, для того чтобы создать что-то такое, необходимо подключиться к сверхпроцессу куда-то, и для создания подобного придется преодолеть все бывшие частные интересы субъектий. Но что произойдет, когда цель-мечта устанет – тогда опять распад, затем снова что-то другое, или окончательный конец, захват извне?
И любая субъектия всегда находится внутри противостояния. И субъектия только на краткий миг может стать всеобщей субъектией25. Поэтому те, кто сосредотачивается только на цели, на мечте, будут сначала игнорировать гео-, ну или другое26 противостояние субъектий с разными стержнями. И для сильного понимания такого необходимо размышлять об одном движении с полуострова…, ну или о доктрине изоляции…
– Но те, кто с помощью мечты27 (открытия) соорудили субъектию, став в итоге правящей структурой внутри сверхсложного постобразования, через время в обязательном порядке, или даже сразу же, вступают и в тот другой процесс, в процесс противостояния на внешнем контуре.
– И такое противостояние, конечно же, не устранит постоянную корректировку цели, стремление занять ключевые точки внутри субъектии, борьбу за распределение ресурсов, борьбу групп внутри субъектий за различное значимое, а после произойдет распад или очередное объединение вокруг чего-то нового…
– И столкновение вне субъектии, с другими такими же, будет предполагать и прямое военное противостояние, и дипломатические игры, и специгры, и спецпротивостояния, которые будут направлены против разного в каком-то враге…, но и против врага в целом.
И все такое происходящее – это значительная сложность… То есть включить в свою субъектию остальные субъектии с помощью мечты – не получится, так как с той стороны наличествуют живущие для себя, для своей мечты-субъектии, и в них обязательно присутствуют собственные контролеры, которые удерживают свое тело. И кто в здравом уме позволит переключать свое тело с помощью другой мечты? И другим поводырям безразлична чужая цель, и если они даже и готовы будут взять что-то из возникшего чужого на вооружение, то зачем им включаться по чужим правилам? Зачем им терять субъектность? Но все может быть…
И если правящие все же тронутся умом и разрешат доступ к своему телу, то понятно же, что они могут потерять контроль над всем их происходящим, а в итоге они утратят и свою субъектию в целом, но если повезет, то иногда только как-то частично…
Или правящим «субъектии на грани катастрофы» будут предложены другие, лучшие условия и перспективы по сравнению с теми, что для них наличествуют сейчас. И в истории было немало такого, или таких примеров в истории того же Древнего Рима.
«Как надо», или Что значит быть первым
Что значит стать и быть первым, победителем, избранным, в отличие от тех, кто желает или не желает, но присоединится?
Тот, кто желает и может быть не рабом, или желает освободиться, иногда становится тем, кто может превозмочь различное сковывающее, закрепощающее…
И как с подобным соотносится логика освобождения сверх-не-человека, избавленного от предрассудков человека, от опоры на нечто, что делает человека специфически адекватным, но и одновременно слабым в представлении Ницше?
И что такое логика господина и противоположная такому логика слуги (Гегель)? И чем является логика особой сверхнаглости господина, его самоуверенности, его нежелания подчиняться предопределенности и его итогового стремления к свободному действию, творчеству – к тому, чтобы подчинить себе весь этот мир? И что по этому поводу можно прочесть у Аристотеля и других? И как с таким соотносится итальянский гуманизм, различные мысли Петрарки, Лоренцо Валла и других?
Возможно, основанием такой сверхуверенности может быть, допустим, вера в свое особое предназначение. Таким предназначением, основанием для него может быть специфическая сверхадекватность:
– Возможно, таковым будет протестантское или другое… усилие в строительстве праведного мира и опора на какое-то сильное основание в таком процессе?
– Или такой уверенностью будет являться вера в собственное специфическое понимание того, что происходит, представление об особой силе разума строителя, о силе рационального освобожденного мышления, научного мышления, техники, и о массовом производстве, и окончательно выродившихся позитивистских представлениях о происходящем в последующем? И упрощенное представление о Фаусте в таком контексте будет значительным упрощением, потому как вопрос о ведьмах (она) тоже будет нависать над таким «рациональным».
– Или, возможно, такой уверенностью будет являться представление гуманистов о своей особой избранности для решения особых сверхзадач, задач освобождения, освобождения от присутствующей темноты, от рабства, от темноты духа, от темноты незнания? Но для чего? Возможно, для создания Нового Человека? Но Для Чего Человека?
И, конечно же, любая подобная логика – это логика из того мира, но в этом происходящем – такое всегда будет обрастать разным, а в результате порыв ждет увядание, а после произошедшее для будущих «преемников былого величия» – будет казаться каким-то СЛИШКОМ, чем-то неадекватным, чем-то ненужно громким… И если не будет обнаружен новый сильный стимул для напряжения, то кто-то из какого-то «рядом» обратит «все это бывшее сильное вчера» в «вещь для себя», в камень для строительства собственного здания величия.
И любая реализация господствующей логики требует суммы господ, и прений между освобожденными господами или особой грызни в таком нездравом коллективе, а после – последующего установления особых правил взаимодействия, специфического устроения, что в обязательном порядке будет взято на вооружение и другими в рядом происходящем. И тут, в таком контексте, могут возникать разговоры об особой демократии, вертикали лож, специфической коллективности, просвещенной монархии, парламентаризме, империуме, очередном разделении властей, номенклатуре, партократии, скрытом политбюро, и о другом, очень разном…
И в итоге такого будет возникать цивилизация первых, цивилизация победителей.
И выигравшими всегда становятся те, у кого существует логика о том, что «И в том строю есть промежуток малый – Быть может, это место для меня!» (из стихотворения Расула Гамзатова). И это не логика, когда «свободному от участия28 все рано, но и одновременно, – уже почему-то поздно». И в таких мирах, где «рано – это всегда поздно» существует в качестве принципа – это уже-уставшие, обреченные субъектии, и такой мертвый принцип – это не логика победителей, не логика «господ» Гегеля (и не только) или тех, кто стремится выполнить свое «особое предназначение».
И любой «разговор о первенстве, первородстве, предназначении» всегда связан с положительным и сильным утверждением о том, что:
– «Я действительно знаю, что сейчас происходит», и у меня для определения этого «наличествует сильная теория адекватности», которая и является «действительной программой к действию».
– Но рядом с таковым всегда присутствует сомнение: а действительно ли это так? И желающие быть первыми точно знают, что сейчас происходит? Или у них присутствует только «теория очередной адекватности»?
И любой «разговор о предназначении», об «особой адекватности», о «конкретных основаниях» всегда связан с «особым безумием», с «особым состоянием встречи», с «особой действительной связью с той стороной», «тем берегом». Но если этого нет, а наличествует только некая имитация – то это уже нечто угасшее, пустые громкие разговоры, выхолощенные стихи и песни, скучающие собрания, надрывные лозунги, произносимые в пустоту…
4. Утверждение оснований как адекватность и как ПРАВО
Эвклидовы начала, теологические истины философов, естественные права, естественные законы, естественная мораль Адама Смита, естественные законы (её) экономики, мышление и протяженность Декарта – это все попытки обнаружить основания, или самоочевидность в уме, в явленном мышлении, или в чем-то другом, возможно, в материи или в запредельном…
Но, возможно, никакие самоочевидности Эвклида не являются основаниями. И все аксиомы взяты там же, где и все остальное такое же, в том «пространстве», с которым у нас достаточно сложные взаимоотношения. И такие аксиомы можно понять в качестве выдумок, но такие выдумки – это что-то непонятное, а не просто фантазии, но что это? То есть разум может предполагать идеальности в качестве чего-то основанного не только в разуме. Или такое основательное как бы взято не только из разума, и, построенное с помощью него, будет работать в обычном мире, в мире обычных предметов, скоростей и небольших расстояний. Но после будут предложены и другие различные неэвклидовы геометрии, которые говорят, что разум может предположить себе и другие основания, и другие симметрии. Но как такое может быть? И чем являются в глобальном смысле такие аксиомы – это только предположения разума?
И эталон метра, эталон другого – это идеальность только в разуме, а в присутствующем – это только допущение, и это говорит о том, что происходящее может взаимодействовать с конструкциями ума, но оно – это нечто другое.
Во времена обрушений, утраты всех оснований, сильной эмансипации могут быть обнаружены те основания, которые были предложены стоиками, киниками или эпикурейцами. И такие основания утверждают особую автономию, автономию от присутствия, и предлагают именно себя в качестве основания в такой автономии, и такое будет являться очередным решением после утраты оснований. Но что толку «основанной в себе нравственности» в итоге? Предложение стоического «себя в качестве основания» – это ничто, это морализм, это провал в пустоту. Утверждение в себе оснований – окажется безосновательным, и очередное учение киников сменится сильным гедонизмом, то есть такой поиск смысла в себе – это погружение в безумие.
И вопрос об основаниях не совсем онтологичен, и он не совсем о геометрии, он также может быть о каждом из присутствующих, о том, зачем каждый тут, а не только о том, чем является эта реальность на самом деле. И что из этого важнее? «Что это тут?», или «Зачем мы тут?», и, возможно, эти вопросы как-то связаны, но как?
И утверждения физической механики (гравитационной онтологии) с помощью геометрических истин разума может быть затем перенесено на всю природу разума, на то, чем является дух на самом деле. А после могут быть предположены особые основания, а в последующем возникнет воздействие на такие «вещи», как право, экономика, общество, мораль и другое. И утверждение оснований может воспроизвести конкретные исторические потрясения, титанические сдвиги. И утверждение приведет к действительному насилию, войнам, революциям, завоеваниям, оккупациям, свержениям правящих, разрушению, голоду, нищете… Или, возможно, к какой-то «очередной модернити» особых строителей и к чему-то другому, какому-то гуманити… Но затем будет обнаружено, что вся эта онтология – это только очередное предположение явленного разума, а после возникнет сильное разочарование, различное опротестование всего этого утвержденного…
Вопрос об основаниях, об утверждении оснований – это не обычный вопрос, это опасный вопрос для сегодня-правящих, для сегодняшних гегемоний. И правящие правят от оснований, и в центре субъектии или гегемонии наличествуют конкретные основания в качестве стержня.
– И «работа с основаниями» – это сильный вопрос, который обязан привлекать к себе внимание любых правящих, различных специальных служб сохранения субъектии или гегемоний.
– При этом работа с собственными основаниями, защита их, атака на чужие – это всегда особые вопросы. И разговор о таком требует специальной категории мыслящих, и это не жрецы, которые заняты обслуживанием оснований, в том случае, когда они наличествуют.
– И имитация работы с основаниями, попытки изображать такие разговоры – это удар по собственным основаниям, это диверсия, которая ничем не отличается от прямой атаки на основания со стороны врага. И имитация наличия оснований, опять же, приведет к схоластике, выхолащиванию, неверию, опротестованию, имитации…
И утверждающий новые основания – он может обрушить наличествующий мир, и атакующий старые основания – он уничтожит тот старый мир… Но что будет предложено взамен? А если они ничего не понимают, а если они – только инструмент чужой воли? И те, кто атаковал католический мир, атаковал Рим29, основательно на протяжении веков, кто они? Это желающие утвердить господство разума, получить свободу от догм, желающие развивать науку, потомки гуманистов Милана, реформаторов Гуса, или все сложнее? А отец Жозеф, Игнатий в такой игре? А те, кто атаковал основания монархической Франции – для чего им это было нужно, так сложилось, произошло само собой? И кем были в игре Вольтер, Бомарше, Руссо, Кондильяк, Ламетри… – чьим-то орудием, инструментом провидения-истории, тараном от третьего сословия, глупцами, солдатами особой удачи, самостоятельными игроками?
И предположим, что основания устали, они остыли, иссохли, выдохлись, как в свое время стержень дохристианского Рима. И внешний маркер времен завершения – это упадок морали, нравственности, устоев, обрушение старой семьи, и в обязательном порядке это особо-негативная свобода нравов, утверждение абсолютной автономии, ну и, конечно же, последующий демографический кризис, и другие катастрофы в том числе…
И всегда вопрос о том, кто или что прикончит такой слабый мир, цивилизацию, группу племен, народность без смыслового ядра или со сгнившим стержнем. Возможно, внешний враг, сами разбегутся, внутренний противник, который сегодня является частью правящих или, возможно, находится рядом с ними… Или утверждение новых оснований может дать шанс. Но нынче правящие – что будет с ними и что будет со старым телом?
Местоположение и содержание
Если «осознанное положение» – это нашептанное извне, тогда, возможно, это сильное слабоумие, а не значительно-выстраданное и понятое, и тогда это ложное дергание на одном месте со значительной растратой энергии, утрата ускользающего времени, и такое «движение» – это дорога в пустоту, точнее, это не «дорога», но пребывание.
И для того чтобы понять, куда идти, для начала нужно определить и понять свое место в мире, свое место в происходящем…, и свое внутреннее действительное содержание30. И только после определения «действительного места» и «содержания» возможен выбор направления, начало движения и движение куда-то.
То есть сверхважным, в контексте поиска оснований, является необходимость понять «положение», мир вокруг, сложившееся, игру вчера-сейчас, противостояние вчера-сейчас, историю связи различных историй. И подобное осознание будет являться значительным основанием, от которого будет происходить начало движения правящих и тела, что в итоге станет действительным целенаправленным производством присутствия, производством реальности…
Сила оснований и Право, а после «закон»
– Никто не обладает правом править, никто не имеет права находиться вверху вертикали субъектии,… – но обладает таким правом;
– Никто не обладает правом направлять всех куда-то, манипулировать кем-то, решать судьбу миллионов, решать, кому быть, а кому не быть,… – но обладает таким правом;
– Никто не имеет права наказывать другого,… – но имеет право производить насилие;
– Никто не обладает правом владеть, распоряжаться и пользоваться результатами чужого труда, эксплуатировать – но у него наличествует право распоряжаться, управлять, владеть, получать ренту…
И, на самом деле, все это ПРАВО санкционируют, определяют, разрешают «конкретные основания» и что-то значительное после, ну и «особое» до них в том числе… И в явленном виде это слова, разговоры, несущественность, нечто, что слабее стали, орудий, армий, структур, систем, машин, и других машин, с помощью которых одни люди выигрывают у других шахматные турниры, что иногда предъявляется в качестве искусственного мышления. Но различное особое «это» – нечто совершенно несущественное – может сделать так, что части субъектии вдруг выйдут из-под контроля, сойдут с ума, кинутся в непонятном направлении или раздавят нынче правящих… И такое продуманное множество раз – позволяет оценить силу разговора об основаниях и того, что всегда следует после разговоров.
– И те, кто хотят обладать таким или другим ПРАВОМ, вместо тех, кто владеет сегодня всем.
– И те, кто обладают частью права на такое, но хотят получить больше, или все… И, конечно же, те, кто могут ринуться на чужое ПРАВО – тоже могут потерять все…, и даже то, что у них наличествует сегодня (Шекспир «Ричард II»).
– И те, кто уже владеет чем-то из этого или этим всем, но не желает утратить такое ПРАВО – они все в этом разговоре, в разговоре об основаниях.
Они все с ним, с таким разговором, связаны конкретной мертвой хваткой. И такая хватка определяет их ПРАВО, благополучие, место в горизонтали-вертикали и говорит о конкретном физическом выживании их потомства.
И правящие могут желать разговора или не желать, понимать его или не понимать, ненавидеть, отрицать необходимость разговора и обязательного участия в нем. Но любое их отношение к нему не позволяет удалить его из их жизни.
Но если они вдруг станут не способны понимать разговор, тогда их ПРАВУ наступит конец…, а дальше… Так же случится и в случае, если они вдруг утратят способность воспроизводить разговор.
И попытка механически запустить «разговор об основаниях» – это всегда нечто пустое, разговор – это не камлания служителей мертвого культа, тут все сложнее.
И утверждение оснований и будет предполагать ненависть к чужим основаниям, и будет отбирать конкретное ПРАВО у тех, кто утратил основания. И такое утверждение определяет многое, производит разное, создавая значительные последствия для судьбы тех, кто включен в сильный разговор.
Но вопрос об основаниях и последующее за ним ПРАВО – это не разговор о том, кто кем или чем будет распоряжаться, тут дело не в обычной выгоде, праве владения – тут все сложнее и серьезней. Разговор об основаниях всегда связан с вопросом того, что конкретно определяют основания, а после это конкретное историческое существование.
И тех, кто думают, что разговор об основаниях – это обыденный бытовой разговор о личном благополучии, обогащении, тех, кто двинется к таким слабым основаниям или применит основания для получения именно такого права, ждут не только неприятности, но не только их, но и подконтрольное им тело.
Вопрос об основаниях всегда связан с тем, что находится на грани жизни и смерти, встречи с запредельным, определения основ бытия. Поэтому такие разговоры – это всегда про МЕТА, которое будет определять присутствие тех, кто был, и, возможно, тех, кто будет или не будет.
И несерьезное взаимоотношение с таким или слабое понимание того, чем оно является на самом деле и как оно затронет судьбы всех – повлечет за собой в итоге конкретные кризисные последствия. То есть ПРАВО не предоставляется просто так «ни для чего», для удовлетворения примитивного эгоизма. ПРАВО возникает для реализации запредельных оснований, для создания сильного направления после. Но если отсутствуют действительные основания или нет ПРАВА, а осталось только «право», тогда неминуемо и завершение…
И любая рес-публика – это «общее дело», но если нет «общего дела-блага», тогда что это? Ну, вот нет общих дел, нет общей цели (для достижения общего блага). Тогда что это за собрание, и собрание ли, или это собрание слабоумных? И для имитации (res) могут быть предложены лозунги, декларации или что-то пострашнее, прямое насилие над теми, кто не может понять смысл бормотания уже-не-правящих, но что это отменяет в итоге? И каков будет итог такого?
