А. М. Серегова
Одному тебе
Прячься, беги, скрывайся среди людей,
Всё равно отыщу, хоть не завтра, когда-нибудь.
Я не буду тебя любить.
Разве что с ума
Сходить по твоим фотографиям в голове.
Рви их, топчи ногами, знаешь сама,
Что копию каждой я прячу в своём рукаве.
Я не буду с тобою делить.
Разве что пополам.
Каждый кусок от целого, ты хотя
Возвращала его обратно с пометкой «хлам»
И хлопала дверью, в тысячный раз уходя.
Смотри на меня с обидой, толкай в плечо,
Да так, чтоб я на⸍ людях тихо сгорел от стыда.
Ты больше не любишь – во взгляде твоём прочёл.
И я не буду тебя любить…
Разве что всегда.
***
На карте мира, да что там, на целом глобусе
Твой дом для меня отмечен заметным крестиком.
Он поставлен по самому центру, на том же месте, к ко-
торому не подъедешь на местном автобусе.
В адресной книге, да что там, под всеми буквами
Твой дом у меня записан красивым почерком.
На месте других имён многозначные прочерки,
Ни улицы, ни фамилии, малейшего звука ни.
На быстром наборе, да что там, под всеми контактами
Твой дом обозначен самым любимым номером.
Абоненты вне зоны доступа, все из них, кроме ро-
дного душу не трогают тихими тактами.
Как бы я не был пьян, я всегда помнил трезво и
Наизусть заучил маршруты к твоим дверям.
На карте он выделен крестиком, и не зря -
Только твой дом я мог бы однажды назвать своим.
***
Пока будет играть оркестр и звучать рояль
Для нас тоже все будет легко, словно до ре ми.
Вселенная это, судьба, проведение, я ль
Между нами потуже стянул на сердцах ремни.
Пока будет душевным скрипом виолончель
Врываться в уставшую душу, как вор в крыльцо.
Я буду хранить поцелуй на твоём плече,
Я буду во сне представлять лишь твое лицо.
Пока будет могучим боем под такт штормам
Заполнять барабанная дробь всю грудную плешь.
Даже если вчера и сегодня исчезнут, я сам
Задержу нас двоих навечно во времени меж.
Пока будет по струнам скрипки игриво смычок
Исполнять одну из своих колоссальных затей,
Я буду целовать тебя нежно в твое плечо,
Я буду искать среди тысяч других людей.
Пока будет править концертом своим дирижёр,
Не глядя на ноты, что так сторожит пюпитр.
Мое сердце будет хранить, как и ткань от штор
Твои блики на солнце в себе неизменно хранит.
Пока будет играть оркестр и звучать мотив,
Для нас тоже все будет легко, словно раз, два, три.
Я все также буду любить, глубоко поглотив
Твоё сердце, спрятав с моим где-то там внутри.
***
Знай я, какая ты будешь в багряном шёлке
Навстречу мне плавно спускаться Венерой с небес…
Я сейчас бы вот так не стоял в молчаливом шоке,
Представляя тебя не в платье, а какая ты без.
Знай я, что ткань может так отливать, пока ты
Изящно спускаешься в свете ночных огней,
То давно захотел бы, как шею твои агаты
Ожерельем касаются, также прижаться к ней.
Знай я, что этот цвет так подходит к кудрям
Ниспадающих буйно на плечи сплошным кольцом.
То давно бы уже, словно кисточка в светлой пудре,
Покрывал поцелуями только твоё лицо.
Знай я, что губы твои цвета красной сливы,
То вкушал бы их терпкость с оттенками Пино Нуар.
Лишь взглянув, я уже мечтаю, как неторопливо
С тебя буду стягивать весь в кружевах пеньюар.
Знай я, какая ты будешь сегодня вечером,
То повёл бы не в это кафе, что стоит на углу.
Да, там изысканный вид, и зажжённые свечи, но
Тебе вряд ли это понравится, как же я глуп.
Скольких я так встречал, но так не нашёл кем
Готов упиваться, готов беспощадно гореть.
Знай я, какая ты будешь в багряном шёлке,
На других никогда не посмел бы вот так смотреть.
***
Я запомнил тебя в сарафане в цветочек
На той стороне, на краю у причала.
Среди тысяч таких же как ты одиночек
В своём одиночестве ты не скучала.
Я запомнил, как ты рисовала узоры
По песку обнаженными пятками, я же
Тобой любовался, скрываясь от взоров
Любопытных прохожих лазурного пляжа.
Я запомнил твой смех, вперемешку с волнами,
Который звучал в отголосках прибоя.
Среди тысяч таких же красавиц в панаме
Сердце хотело остаться с тобою.
Я запомнил следы твоих маленьких ножек,
Когда вечерами ты шла вдоль залива.
Соль от прибоя въедалась под кожу,
Но как же тогда ты была красива.
Каждый встречный одаривал взорами, а не
Каждый хотел оглянуться, я же
Запомнил тебя в голубом сарафане,
Светлой фигурой на тёмном пейзаже.
***
Любили меня не сильно, не так как в кино…
Не ждали в кофейнях, до фильтра скурив пал мал.
Не встречали с улыбкой и звали попить вино
Уходив навсегда, пока я допивал бокал.
Любили меня не долго, едва остыть
Успевал свежесваренный кофе к шести утра.
Уходя, черкнув спичкой сжигали свои мосты,
Позволяя погреться у пламенного костра.
Меня не любили так, как клялись взарок,
Прислоняя ладонь к Груди словно верный обет.
Врывались в остатки души и, не вытерев ног.
Уходили всегда внезапно, не выключив свет.
Любили меня не честно, скрывая Корысть
Под масками пряча одну из своих личин.
Оставляли меня одного, чтобы локти грызть
С каждым разом имелось все больше пустых причин.
Меня не любили по вторникам и до пяти.
Моё имя едва ли звучало у всех на устах.
Я бежал за любым говорящим куда идти
Потому ночевал один, всегда в разных местах.
Меня не любили весёлым м, и меньше – в тоске.
Отдавали свое предпочтенье другим смельчакам.
Писали короткие письма, где в каждой строке
Стояло "прощай", "увидимся", т ч к.
Меня не любили зимой за мои плащи,
От которых так веяло холодом в людных кафе.
Выбирали всегда только самых красивых мужчин
Кто носил пиджаки и по пятницам – галифе.
Любили меня не так, как я где-то читал…
Посвящали едва ли не строчку из длинной главы.
За прологом в моем рассказе всегда финал
Начинается после слов давайте на вы.
Любили меня в основном по холодным ночам,
Позволяя касаться себя огрубелым рукам.
Но с рассветом реальность рубила всегда сплеча
Я пример, что, однако, везёт ведь не всем дуракам.
***
Когда-нибудь будем сидеть мы спина к спине
На потертом крыльце, под гнилью кривых перил.
Постепенно память рассеет, сведёт на нет
Эту жизнь, за которую каждый из нас любил.
За плечами застынет дом, наш с тобой очаг,
Возводили который по камню и по кирпичу.
Мы с тобой насмеялись за жизнь, а теперь помолчать
Так хочется, просто склонившись к твоему плечу.
Только ты будешь знать каждый шрам на моих ногах,
Ведь за каждый из них ты почувствовал боль в глуби.
Может быть бы в меня влюблялись по жизни, но так
Как ты, меня в этой жизни никто не любил.
Когда-нибудь будем сидеть мы в закате дня,
Одуванчики в поле нас будут считать за своих.
Проживем столько лет, в тишине свой секрет храня,
Разделим вишнёвый пирог, словно жизнь, на двоих.
Ты посмотришь в мои глаза, что давно слепы.
Смахнешь прядь волос, что давно безнадёжно седа.
Пусть завтра от нас останется просто пыль…
Я не буду жалеть, сказав в том вопросе да…
Ты возьмёшь мою руку в ладонь, что давно дрожит
От затерянных лет где-то там, за твоим плечом.
Безмолвием сзади нам будут кричать этажи,
В которые мы войдём, повернув ключом.
Ты увидишь меня за толщей глубоких морщин,
Я узнаю тебя таким, как полвека назад.
Мы так будем сидеть, пока наши с тобой плащи
Насквозь не промочит собравшаяся гроза.
Когда-нибудь будем сидеть на своём крыльце,
Сольемся с иссохшими досками старых стен.
Постареет лишь только кожа на нашем лице,
Покрывая его морщинами, как ткань на холсте.
Мы будем смеяться с тобой, как смеёмся сейчас
Словно глупые дети, до боли в костлявой груди.
Возможно кому-то останется жить лишь час,
Но уже никогда не останется кто-то один.
Начнёшь шерстяные носки мне всегда дарить,
Если путать начну внезапно со стужей зной.
Все соседи про нас будут с нежностью говорить,
Мы для них лишь чудной старик со своей женой.
Наши дети приедут на праздники и будут звонить
Пускай не так часто, как нам бы хотелось с тобой.
В моей жизни случится не мало, но ты и они
Навечно останутся самой счастливой судьбой.
Когда-нибудь солнце сядет и с ним ветра
Попытаются нас согнать в этот старый дом.
Я б сидела так вечно, но кажется, нам пора,
В нашей жизни осталось лишь до, и немного потом.
Когда-нибудь ты превратишься в заядлого фермера,
А я под окном из пионов воздвигну сад.
Ты забудешь моё лицо по причине альцгеймера,
Но будешь порой возвращаться, взглянув в глаза.
Мы заполним с тобой стеллажи в соседней комнате
Альбомами с кадрами жизни из давнего прошлого.
Вечерами по сотому кругу словами "помните? ",
Будем соседям показывать, что было хорошего.
Ты рукой проведёшь по ткани простого белья,
Которая была когда-то давно кружевной.
Эта жизнь не была бы так счастлива, если бы я
Когда-то давно не стала твоей женой.
III. Я исполняю соло
***
Всего полвосьмого, но я бесконечно устал,
Скрутило, как в мясорубке, от страха жить.
Не знаю, время пришло, чтобы пить Гастал
Или в борьбе с собой доставать ножи.
Всего понедельник, но мир утонул в делах,
Титаником грузно пошёл прямиком ко дну.
Не знаю, спасать утопающих в буйных волна́х,
Или прыгнуть за ними следом и утонуть.
Всего лишь июнь, но по людям сплошной мороз,
Не чувствуешь в нём ни сердца, ни пальцев ног.
Не знаю, согреть одеялом, сварить им морс,
Или оставить, чтоб кто-то другой помог.
Всего лишь обед, но каждый как будто сыт
Меню из трёх блюд и десертом из явной лжи.
Не знаю, мне стоит спрятать от них весы,
Или навешать в добавку ещё лапши.
Всего полвосьмого, а я проспал время до.
Не с той ноги встал и стал беспощадно злостен.
Не знаю, пора бы глотать без конца Валидол,
Или заснуть и проспать ещё время после.
***
Кот впопыхах прибежал на внезапный звон,
Решив показать, что он ни к чему не причастен.
Вот только разбился совсем не цветочный вазон,
Это я разлетелся на самые мелкие части.
Кот всё ходил кругами, пытаясь в одно
Меня по осколкам собрать, словно лист оригами.
Но как соберёшь горшок, когда только дно
Осталось, которое топчут вовсю ногами.
Кот при́был первый и яростно сторожил
Улики моих падений на самый низ.
Разбить может каждый, но вот бы хоть кто-то сложил
Осколки мои в единый когда-то сервиз.
***
Убаюкай божественной нежностью сновидения,
Укутай в сладостном морфии песней без слов.
Покажи те места блаженные, уже где́ ни я,
Ни ты никогда не увидим кошмаров из снов.
Успокой материнским теплом эту оторопь тельную,
Сгреби, как охапку листьев, в объятье своё.
Спой среди ночи ласково колыбельную
Так, как умеешь, и так, как лишь мама поёт.
Сторожем стань моих дрём, эту тьму свечением
Рассей ночника, что у каждой матери свой.
Утешь и уйми бессонницу, сбавь мучения.
Посиди у постели немного и просто спой.
Развей все тревоги и самые глупые вымыслы,
Сердце окутай любовью далёких планет.
Пускай из своих колыбелей мы быстро выросли,
Но из маминых колыбельных как будто нет.
***
Среди величественных колонн
Я скорее трещина, чем Аполлон.
Я скорее выемка серых стен,
Бетонный камень на старом мосте.
Среди ваяний архитектур
Я скорее смесь неприглядных структур.
В мраморном облике мироздания
Потёртая дверь у нелепого здания.
Среди совершенства от кутюрье
Я просто вещица в забытом старье.
Дыра не по шву, сдвиг не по фазе,
Иссохшая роза в фарфоровой вазе.
Клякса в эскизе, мазок на холсте,
Намёк на уродство в мирской красоте.
Среди безупречности экспозиций –
Портрет, от которого глаз прослезится.
Среди идеала руки виртуоза
Я плод в результате процесса невроза.
Но всё же и я – изъян ювелира –
Частица прекрасного целого мира.
***
Куда только жизнь нас нечаянно не заносила.
Из каких только форточек холодом ни сквозило.
Как тесто руками до пышности сколько месила, –
Но ты так любила мучное, что тоже вкусила.
Вгоняла по самый фундамент, как плотник стропила,
Как сосны лихим топором всех в округе срубила.
Сколько раз эта жизнь по больному сильнее била,
Но бьёт – значит любит. И ты её, значит, любила.
Куда только время штормами нас не сдувало,
Сжимало круги, придавая им форму овала.
Топило, вгоняло в ил, да всяко бывало,
Но ты всякий раз гребла, потому всплывала.
Порой превышала норму привычных давлений
И так нависала, что подкашивала колени.
Сбивала с пути, но ты не боялась лени
И шла всё вперёд в поисках направлений.
Сколько раз эта жизнь нас обыгрывала тузами,
Подставляла, хитрила, кричала в ответ – «Вы сами!».
Но за годы несчастий, она нам платила часами
Великого счастья. Я видел своими глазами.
***
В шатре не осталось места артистам без грима,
Все лица с оттенком припудренным или вранья.
Лишь немногому как воробью среди воронья
От всех этих масок до тошности невыносимо.
В цирке абсурда нет мест, здесь всегда аншлаг,
Собрание тайных любителей карнавала.
Побольше. Теней, помады, румян, – всё мало,
От приличий остался поклон и помятый пиджак.
В театре сплошной комедии трижды в сутки
Всё один же и тот спектакль в бледном свете мук,
Где каждый участник похож на тугую тесьму,
Натягивающую улыбки от каждой шутки.
И наплыв здесь жуткий любителей жалких этюдов,
В секторе А вообще на таких азарт.
Их души горят костром, как горят глаза.
Человечный здесь всё поймёт и сбежит отсюда.
В шатре не осталось тех, кто себе в гримёрке
Не накладывал толстым слоем на щёки грим.
Зачем быть собой, если можно казаться другим.
Не раскроют ни те, кто в партере, ни кто на галёрке.
Без грима теперь ни пьеса, ни буффонада
Не так впечатляют зрителей, любящих блеф.
Без маски на стол вместо пики не кинешь треф.
Без грима не скроешь ложь, когда оно надо.
В шатре теперь лица скрывает пестрящий фетр,
Не осталось без грима ни гостя, ни даже актёра.
Купаясь в овациях лжи, взбудоражен шатёр, а
Поэтому я предпочитаю слушать оркестр.
***
По краткой строчке. В одной сорочке.
Чтоб не дойти до ручки, пишу до точки.
Пишу невнятно, скорей царапаю,
Под очень слабою, неяркой лампою.
До пальцев жжения. По предложению.
Глаголы выбираю по их спряжению.
Все фразы в словаре нелепо выпрошу.
Тебе не отошлю, а снова выброшу.
***
Не прячь свои слёзы, высоким воротником
не по погоде свитера их нервно скрывая.
Бережно соль и горечь своим платком
я вытру. Я тоже плакал под бег трамвая,
под взгляды его пассажиров, под тот глухой
по рельсам уставших дорог назойливый стук.
Я тоже плакал от жизни, местами плохой,
и прятался, не в воротник, а в помятый сюртук.
Не прячь свои слёзы, раны не скроешь тканью
не по погоде свитера, ни чем-то таким, вообще
ты не одна такая в трамвае подобной ранью.
Вон видишь, мужчина… слёзы прячет в плаще.
Трамвай подъезжает к конечной, совсем битком
забит одетыми вовсе не по погоде.
Не прячь свои слёзы, я вытру их мокрым платком,
улыбнувшись твоим глазам, и скажу «выходим»…
***
Остынь.
Как пирог остывает в духовке.
Как стынет в полях полынь.
Не срывайся, как я, без страховки,
Такие прыжки сноровки
Требуют. Так что остынь.
Как песок остывает ночью в утробе пустынь.
Как утром без тела хладеет просты́нь.
Как железо и сталь после ковки,
Как запал у стрелявшей винтовки.
Или ночью мосты.
Остынь.
Прошу, не ведись на уловки,
Будь выше, будь более ловким,
Не лети как по ветру листы.
Все советы довольно просты.
Не срывайся.
Остынь.
***
Упивайся своим одиночеством, словно кьянти,
Чтобы каждый прохожий подумал, – вы только гляньте!
Чтобы каждый, взглянув на тебя и сменившись в лице, не
Поверил, что ты в одиночестве столь полноценен.
Одиночество – слабость другим, тебе же – сладость,
Шоколадным фонтаном облить его лишь осталось
И подать на десерт, усмехаясь, что все в буфете
Сидят на пожизненной строгой людской диете.
Пускай про тебя все знаю лишь имя и отчество,
Оставайся собой, даже если в ответ одиночество
Примет тебя и, в сравненьи с бездушной толпою,
Позволит всегда оставаться самим собою.
Накрывайся своим одиночеством, словно во́лнами,
Заполни все дыры в душе и сделай их полными.
Вдохни одиночество с запахом грустной осени.
Наслаждайся, что бросил сам, не другие бросили.
Откупоривай склянки с идеями, с планами ящики,
Которые уж запылились, без дела стоящие.
Наслаждайся, что ты один, и чудесным творчеством
Выплёскивай всё, что другие зовут одиночеством.
***
Не бойся смотреть в зеркала и искать отражения,
Не бойся остаться собой на далёкие вечности.
То, что ты видишь там, для тебя искажения –
Для кого-то мазки совершенства, штрихи безупречности.
Не надо накладывать латки на мелкие трещины
И ровным движением сглаживать все неровности.
Кого-то твои недостатки прекраснейшей женщины
Будут сводить с ума и влюблять в себя полностью.
Не стоит боятся идти против стрелок движения,
Погоня за чем-то призрачным может сгубить.
Даже если не любишь порою свои отражения, -
Не значит, что больше некому их любить.
***
Найди в себе храм, по периметру
Обнеси его стены крепостью.
Душу храни, только тем даруй,
Кто готов отплатить тебе щедростью.
Построй себе храм, минаретами
Укрась его входы и выходы.
Приходящих к тебе с секретами
Слушай без личной выгоды.
Найди в себе место для каждого,
Кто нуждается в утешении,
Кто к себе утомлённого жаждою
Пускает без приглашения.
Выстраивай храм постепенными
Этажами, благими поступками.
Охраняй свою душу за стенами,
