А. М. Серегова
Одному тебе
Смотри, да здесь же остались ещё места!
Присядем с дорожки, впитаем чудесный вид.
Мы ходим кругами по жизни, и я устал
От вечного бега куда-то и фраз C’est la vie.
Сядем, спиной к печалям, лицом в закат,
Проводим с ним вечер до всхода полночных лун.
Захмелеем, как будто в чашах налит мускат,
Не просто дурманящий душу молочный улун.
Смотри. На подходе ночь, позади вся жизнь
Пронеслась палароидным снимком, вгоняя в печаль.
Не пытайся её удержать, лучше на, держи
Кружку, пока не остынет ещё и чай.
Молодость где-то там, не её черёд.
Растаяла, как в кармане забытый грильяж.
Присядем, пока не решим, что пора вперёд,
А там уж Arrivederci и Bon Voyage.
II. Постскриптум
***
Постскриптум. Письмо закончено. Но я не прощаюсь.
Остаюсь последней каракулей снизу на строчке.
Написано много. О главном писать смущаюсь,
Приходится вместо намерений ставить точки.
Постскриптум. Забыл дописать, но вас ни в какую
Забыть, зачеркнуть или выкинуть из головы.
Вывел «искренне ваш», а хотел «тоскую»,
Написал «до встречи» вместо «люблю», увы.
А может и вы?
Меняете чувства на разум в ответной фразе,
Постскриптумы ставите там, где хотите «вы мой».
Не знал, что бескрайний страх может быть заразен,
Вам передаться сквозь письма и сделать немой.
Заканчиваю. Ставлю две буквы взамен эпилога.
Вместо вагона мыслей скромный багаж.
Не сказано ничего, хоть написано много,
Постскриптум. Ещё не прощаюсь. Искренне ваш.
***
Бесценно тепло постели, которую стелет
Тот, кто тебя бережёт от морозной метели.
Души бы наши цвели, никогда не пустели,
Если б мы их делили с теми, кто жизнь с нами делит.
Бесценно делить кровать с тем, кому скрывать
Нечего, кто не будет душу вскрывать.
Прижаться б телами и в десять уже зевать.
Пусть мир за окном расплавится. Вам плевать.
Бесценно постель стелить и при этом делить
Подушки с одним, который умеет ценить.
В этом великая страсть и её утолить
Невозможно. Разве не так мы должны любить?
***
В старости я ослепну и станет сложней
Отличать по контурам мебели край кровати.
От того я касаться медленней и нежней
Привыкну к твоей огрубевшей коже запястий.
В старости я оглохну и в тишине
Уже не смогу в мелодиях разобраться.
Тогда я смогу прижиматься к твоей спине
И голос лишь твой различать в частоте вибраций.
В старости я не вспомню чужих имён,
Буду часами их в памяти перебирать.
Но это не страшно, коль ты до конца времён
Будешь со мной по частице незримо сгорать.
В старости я как хлеб понемногу черстветь
Начну, покрываясь морщинами, словно тлёй.
Прости, если я не смогу свою обувь надеть,
И тебе придётся возиться с моей туфлёй.
Не страшно, что время летит, нам куда спешить,
Неважное пусть утекает, как тихо вода.
В старости я всё забуду, но как мне жить
Было с тобою счастливо, – никогда.
***
Давай с тобой построим вместе хижину
У самого пруда, где плавно лебеди
Закаты приплывут встречать поближе к нам
И вскоре станут добрыми соседями.
Украсим окна пёстрыми отливами
Под цвет к озёрам, небо отражающим.
В саду между спелеющими сливами
Сливаться будем с миром окружающим.
Крыльцо усадим пышными пионами
И будем ждать июнь и их цветения.
Подобно ивам под косыми склонами
Здесь пустим корни и свои сплетения.
Рядом с камышом, что так обиженно
Качается и тонет в птичьем щебете,
Давай с тобой построим вместе хижину
И станем здесь свободны, словно лебеди.
***
Дари.
Своё сердце всему живому, всему и каждому.
Твори.
Посвящай себя без остатка важному.
Люби
Одного до боли, до изнеможения.
Греби.
Будто бы утонешь, не придя в движение.
Иди
За своей душой, за своими мыслями,
Пути
Встречных по дороге наполняя смыслами.
Расти
В высоту и в ширь, в глубину, в духовности.
Прости,
Не пытаясь выровнять чьи-нибудь неровности.
Живи,
Наслаждаясь миром, он ведь так красив.
Всплыви,
Если твой корабль снова налетел на риф.
Танцуй
В тишине ночи и без строгих зрителей.
К лицу
В этой жизни всё лишь у её любителей.
Целуй
По любви и сильно, до умопомрачения.
Тому
Отдавай свой день, кто имел значение.
Люби
До потери пульса и в кого погружен весь.
Любви…
Коль не для неё, то для чего вообще мы здесь.
***
Уважаемый месье, господин, монсеньор или дон!
Простите, экскюзе муа, ай м сорри, пардон.
Не думайте, я не люблю всяких там авантюр,
Но вы так изысканно шли, обступая бордюр.
Не глядя под ноги, в прекрасных туфля´х от Бальдини,
Пиджак от Армани манил меня ровностью линий.
В рукавах по искрящейся запонке, что своим блеском
Затмевали софиты театров и искры Бурлеска.
Изящная шляпа чуть набок, причёска чуть сбилась,
Но в этот изъян идеала я тут же влюбилась.
Вы прошли, мимолётно взглянув, растворившись в тумане,
Оставляя следы в виде шлейфа духов от Армани.
Не смейтесь. За вами я шла на вкус аромата…
Потом заплутала и еле вернулась обратно.
Уважаемый месье! Я не знаю вас, но навязчиво
Записала ваш адрес по буквам почтового ящика.
Вы вряд ли могли заприметь, в своём макинтоше
Едва ли я выгляжу так же, как вы, роскошно.
Причёска моя не модная, точно уж с вашей
Никак не сравниться, как и туфли из старенькой замши.
На чулках небольшая стрелка, книжка в кармане, я
Вряд ли из тех, кто вашего стоит внимания.
Месье, я пишу вам без адреса и без имени,
Просто сказать, насколько вы потрясли меня.
Простите, что я вторгаюсь вот так, ниоткуда.
Вы меня и не вспомните. А я вас уже не забуду.
Уважаемая мисс, мадам, сеньорита, миледи,
Простите мой скудный язык, я знаю, он беден.
Не думайте, я не поклонник любовных афер,
Но вы очень плавно вошли за мной в узенький сквер.
Блеск ваших глаз и запах весенних настурций
Смутили меня, что пришлось поскорей отвернуться.
Не привык я краснеть на глазах у молоденьких дам,
Я стеснялся, пока вы спешили за мной по следам.
Конечно, вы шли не за мной – это сон наяву,
Ваши туфельки мчались скорее на рандеву
К красивому юноше, к сожалению, который вообще не я.
Я хотел обернуться, но сердце сковало смущение.
Вы были столь элегантна, я ж пиджак от Армани
Взял у приятеля, в моём была дырка в кармане.
Туфли начистил, чтоб потёртости посредине
Не выдали, что они куплены не от Бальдини.
На шляпу я долго копил, а запонки с детства
Достались от любимого дедушки мне в наследство.
Куда мне до вас, элегантной красавицы в плащике.
Вы так и остались стоять у почтового ящика.
Уважаемая мисс, ваш адрес, прошу, мне поверьте,
Увидел в письме на немного измятом конверте.
Он выпал у вас из кармана, пока вы блуждали
У почтового ящика, где кавалера своего не дождались.
Я никогда не влюблялся, от горя не бил посуду.
Вы меня и не вспомните. А я вас уже не забуду.
***
Вдох. Тишину разрезает последнее слово,
Все мысли досказаны, можно молчанием снова
Заполнить мгновения боли в объятьях друг друга,
Любить, ненавидеть, страдать. И опять по кругу.
Не дышать, а коптить кислород, забивая поры,
Стараясь вести себя тише, как жалкие воры
При взломе квартиры забыли одеть перчатки,
На душах друг друга оставляя свои отпечатки.
Вдох. Мимолётная ярость осталась в прошлом.
Тишина возмутилась, как будто столкнувшись с пошлым.
Во взгляде танцуют слова, но голос вдруг замер,
Осталось лишь поцелуи смешать со слезами.
Не дышать, задыхаться любовью, не яростной злобой,
Подставить лицо губам, не кричи, а пробуй.
Тянуться рукой в ожиданьи вернуть прощенье.
Чувствовать. Боль, но меньше. Любви ощущенье.
Вдох. Сцепление рук словно прочных звеньев,
Ссора вошла в небытье и канула в забвенье.
Не дышать, а сжимать в тиски, прикасаться кожей.
Любить. Ощущать в ответ, тебя любят тоже…
***
В гостиной раздался звонок, тишину смутив.
Непривычные звуки для дома, где всё молчит.
Немного послушав такой незнакомый мотив,
Я всё же к трубке с улыбкой со стула вскочил.
Ах если бы ты звонила, ах если бы ты
Сказала хоть слово… да нет, можешь просто молчать.
Я бы сам говорил до немыслимой хрипоты,
О том, как устал тебя ждать и всё время скучать.
Я тебе б рассказал, сколько книг прочитал взахлёб,
Убивая ненужное время, пока мы врозь.
Сколько миль за тобою проплыл и бесцельно грёб
Каждый раз огибая одну всё и ту же ось.
Ах если бы ты звонила, твой голос на той
Стороне телефонного провода слился б с моим.
Как костюм идеального кроя, сидит как влитой,
Когда мы в один голос с тобою порой говорим.
В гостиной раздался звонок, а по телу дрожь.
Я боялся, что это не ты, но вот что-то звало´.
Изменившись в лице, я подумал, что всё это ложь,
Ведь на той стороне мне твой голос сказал: «Алло»…
***
С утра теперь греет постель пустота, и с краю
Одеяло пытается сдёрнуть нахально с плеча.
Теперь я в оркестре один по ночам играю
Мелодии, где торжествует одна печаль.
С утра теперь кофе без сахара явно крепче,
Стынет быстрее и вкус далеко не такой,
Как в те времена, когда ты обнимала плечи
Своей тёплой и самой нежной на свете рукой.
Днём теперь солнце тусклее, как будто надели
На старый торшер неприглядный, глухой абажур.
Без тебя я теперь различаю не дни недели,
А часы, которыми слепо кругами брожу.
С вечера мучают голову снова мигрени,
Сжимая в своих объятьях, как раньше ты.
Теперь излиянию крови по тонкой вене
Не смогут помочь, как раньше, тугие бинты.
Теперь в одиночку ложусь и один засыпаю,
А стены о твоём отсутствии громко кричат.
Теперь я в оркестре один по ночам играю
Мелодии, где торжествует одна печаль.
***
Завтра. В два по полудни. Оденься теплее,
Не то, как и в прошлый раз, околеет щека.
Помнишь то место в конце самой длинной аллеи?
Жду тебя там. Скучаю. Люблю. Т ч к.
Вчера. Холодил мои плечи суровый ветер,
На встречных кидался я с диким вопросом – ты?
Я ждал тебя долго, но так почему-то не встретил.
Промёрз до костей и кажется сильно простыл.
Я землю топтал сапогами, дыханьем ладони
Пытался согреть, затянувши пальто в ремне.
Не мог даже мысли подумать, что может не вспомнить
Такая, как ты, о каком-то нелепейшем мне.
Вчера. Я так ждал, пока солнце смеялось мне светом.
Мороз, усмехаясь, колол, что хотелось завыть.
Но я не поддался сомненью. И мне ответом
Была только мысль, что ведь ты не могла забыть.
Завтра. В два по полудни, но можешь позже,
Как тебе будет удобней и легче как.
Каждый день до полуночи я буду ждать тебя всё же
Пока не придёшь.
Скучаю.
Люблю.
Т ч к.
***
Вяртайся да мяне хутчэй,
Праз іншы свет дарогу пракладзі.
Мне больш ні часу без тваіх вачэй
Не бачна, як ты тут не паглядзі.
Няхай ізнікне раптам свет у змрок,
І іншэя ізнікнуть у нём няхай.
Вяртайся да мяне і кожны крок
Пакуль ідзеш па моцнаму кахай.
***
По вторникам ровно без четверти восемнадцать
Звонил колокольчик при входе, скрипела дверь.
Входил неприметно, как будто боялся вторгаться,
Печальный старик и заказывал сразу две
Высокие чашки по триста пятьдесят миллилитров
Горячего кофе со сливками, сахара три.
Садился за столик в углу, сливаясь с палитрой
Коричневых стен кофейни и светлых витрин.
По вторникам ровно в шесть из кармана газету
Старик доставал, притворяясь, что есть нужда
К тому, что творится в мире, но все по секрету
И так уже знали, что он безнадёжно ждал.
Когда его кофе чуть стыл и губ не сжигало,
Из кармана вытаскивал фото и тут же на-
Против его водружал, его сердце сжимало.
Ведь с фото напротив для него улыбалась жена.
Он медленно сёрбал, смеялся и очень нежно
Касался щеки на фото, ему было легче так.
Он просто всё-так же любил её, но для всех же
Он был до смешного нелепый, обычный чудак.
Старик так сидел часами, старался ещё ту
Романтику между двумя до конца сохранить.
В восемь глаза его гасли, платил по счёту,
Забирал с собой фото, теряя с женою нить.
Кивал напоследок и плёлся, сутуля плечи,
В свою одинокую жизнь, что давно уж разбита.
По вторникам он приходил провести с ней вечер,
Но чашка напротив оставалась всегда недопита.
Для всех он был странный чудак, одинокий прохожий,
Который любил единожды, но навек.
Кто не мечтает, чтоб для него такой же
Великой любовью стал бы другой человек.
***
Глух…
Ко всему вокруг без тебя безразличен слух,
Тяжело превращаться в одно из когда-то двух.
Невозможно дышать, когда воздуха нету на вдох…
Глух ко всему живому, хотя не оглох.
Вслух
Не могу прошептать ни слова, ослаблен дух,
Тяжело так вести диалог, нужен голос двух.
Невозможно так жить, постепенно спускаясь на дно.
Разделившись, моря очень редко впадают в одно.
Страх…
Теперь каждый мой день умирает в его дарах,
Без тебя мою душу колотит, в каких мирах
Тебя можно найти и вернуть к этой жизни вкус?
Страх оклеймил все рецепторы словом трус.
Груб
И ужасен тот крик, что так рвётся с остывших губ
Ледяными осколками, словно погряз в снегу.
Тяжело одному согреваться теплом двоих.
Ко мне тянутся руки, но так не хватает твоих…
***
Каждую морщинку на твоём лице
Я знаю, люблю, целую,
Разглажу, как ткань льняную,
Забытую на крыльце.
Каждую грусть у твоей души
Я знаю, вопью, развею.
Отолью и наполнюсь ею,
Словно бездонный кувшин.
Каждую мысль, как будто закон
Я знаю, сохраню, запомню.
Запишу, если надо восполню,
Словно старенький диктофон.
Отряхну, сотру, уберу гнилую
Грязь на твоём кольце.
Каждую морщинку на твоём лице
Я знаю, люблю, целую.
***
Она всё ждала́. Так трепетно, безнадёжно,
Сминая ладонями скатерть в кипучем бистро.
Сливочный крем застыл на забытом пирожном,
А чувство тревоги в глазах несказанно остро́.
Осенью веяло с улицы с каждым входящим,
Кто холод пытался выветрить из груди.
Чем больше стыло пирожное, тем она чаще
Смотрела на дверь, в которую никто не входил.
Она всё сидела за столиком у гардины,
И в целом бистро солидарен с ней был я один.
В своём одиночестве были мы очень едины
И ждали кого-то под тенью парчовых гардин.
«Закрываемся!» голос послышался в помещеньи,
Мы вздрогнули одновременно и сквозь смешок
Встретились взглядами, осознавая в смущеньи,
Что ни к ней, ни ко мне никто до сих пор не пришёл.
Накинув пальто, шинель замотав как попало,
Решил я, была ни была, и направился к ней.
Может судьба нас свела, ведь не зря совпало,
Обычно вселенной всегда лучше всех видней.
Она будто медлила, чтоб выходить одною,
В моей же душе уже тоже надежда зажглась.
Я только успел подойти, когда бас за спиною
Влюблённо послышался: «Любимая. Дождала́сь!»
Обнявшись так нежно и крепко, они за солнцем
Бежали счастли́во, сливаясь с осенним дождём.
Не каждый вот так любимого верно дождётся.
Но все мы отчаянно верим и так же ждём.
***
Когда закончатся силы идти и стоять, я
Руки расставлю, ты падай в мои объятья.
Устанешь нести своё бремя сквозь дождь и грозу, -
Вот мои плечи, я вместо тебя понесу.
Устанешь на помощь звать за холодным полюсом,
Я эхом в горах отзовусь согревающим голосом.
Колени сотрёшь до мозолей, и кость чуть треснется,
Взбираясь всё выше. Я стану твоею лестницей.
Твоими ступенями буду, топчи без зазрения.
Как только стемнеет, я стану орлиным зрением.
Как стойкость тебя покинет, как будто изменница,
Я буду надеждой, в которую стойко верится.
Когда не сможешь терпеть до глухого хрипения
Душевных нейронов. Я стану твоим терпением.
Споткнись – подниму, прижмись – обниму.
Спасу от всего, как ты меня спасал саму.
***
В промозглые дни, когда воздух до минуса стынет,
Когда мир от нагретого солнца покроет лёд.
Стань моей самой жаркой, сухой пустыней,
В песках у которой никто меня не найдёт.
В решётчатой клетке из прутьев, вгоняемых привычкой,
Ключи от которой утеряны, как смысл на странице.
Стань для меня спасительной ловкой отмычкой,
Которая на свободу мне даст возвратиться.
В бокале штормит, на сердце тоже местами.
Придётся унять, коль само оно не устаканется.
Стань моим трезвым глотком после бури в стакане,
Если больше ничем в этой жизни уже не станется.
***
Меня захлестнуло волною, когда тебя рябью.
Не бей по больному сердцу, сама себя я бью.
Я часто тебя вспоминаю, меня ты – реже,
Во мне громыхания чувств, в тебе – лишь скрежет.
Меня завалило камнями, когда тебя пухом,
Не надо глушить моё чувство, когда твоё глухо.
Я сильно тебя люблю, меня ты – малость,
Во мне ещё брезжит свет, в тебе – не осталось.
Сводит меня с ума, тебя – лишь с мысли.
Душа виновата сама в каком-нибудь смысле.
Я миром с тобой поделюсь, ты со мной – местами.
Мы бы стали одним единым. Но мы не станем.
***
Не прыгай в мои костры,
Сгорай постепенно сам.
Языки от огня так остры,
Что угрозой сулят лесам.
Не подсовывай спички в мой
Разгоревшийся жаркий ад.
Пока можешь идти домой,
Уходи, не смотря назад.
Не пытайся раздуть пожар,
Чтобы пламя хватило двоим.
Если шанс есть отсюда сбежать,
То пускай он будет твоим.
Не туши меня летней водой,
Не спасёт от ожогов литьё.
Хоть и в заводи мы одной,
Тут для каждого свой котёл.
Не прыгай в мои костры,
Полыхающие меж хвой.
Если есть шанс, чтоб кто-то остыл,
Пускай тогда будет он твой.
Не тяни ко мне руки, спрячь,
Охлади их, подставив дождю.
Мой костёр невозможно горяч,
Как песок у саха́рских дюн.
Не подкидывай хворост и не
Пытайся тянуть назад.
Теперь гарью на простыне
Я оставлю тебе аромат.
Не прыгай в огонь, сердцам
Бесполезно сгорать двоим.
