Литературно-художественный журнал
Традиции & Авангард. №3 (14) 2022 г.

Проблема блата и связей в современном мире труда

Те процессы, которые происходят сегодня в области трудоустройства молодёжи, напрямую связаны с явлениями, случившимися в девяностые. В настоящее время, как и раньше, связи играют огромную роль, порой даже бо́льшую, чем образование. Мне доводилось слышать мнения людей, утверждавших, что им не слишком важны оценки в зачётке или специальность, на которой они будут учиться, – гораздо большее значение имеют знакомства, позволяющие найти хорошее рабочее место. Эти студенты дорожили своими связями и нередко напоминали о них, доказывая, что бессмысленно проводить время за учебниками, когда есть влиятельный дядя, готовый сделать племянника своим заместителем. Такой же позиции придерживались не только учащиеся, но и их родители, пытавшиеся всеми силами помочь своему ребёнку.

Почему люди мыслят именно так, почему они ставят блат и связи на первое место? Попытаемся разобраться в этом подробнее. Для начала следует обратиться к истории слова «блат», которое появилось в советские времена, когда в стране был дефицит и когда многие товары доставали через знакомых, то есть по блату. Впоследствии лексема «блатной» стала означать возможность приобрести необходимые вещи с помощью связей и оказалась своеобразной характеристикой человека, который, будучи модно одетым, выделялся из толпы и привлекал всеобщее внимание. Затем слово «блатной» постепенно утратилось и заменилось определением «крутой». Современной молодёжи выражение «блат» режет слух и напоминает о советских временах, однако, поскольку это слово ещё не совсем исчезло из нашего языка, мы обязаны помнить его. В целом же «блат» и «связи» – это синонимы.

Мне кажется, те, кто думает о блате, просто пытаются оправдать свои провалы в учёбе, не хотят самостоятельно преодолевать все жизненные трудности и стремятся быстро занять место под солнцем. Задавшись своей целью, они могут прибегнуть к любым методам, не скупятся на взятки и лесть. Это, конечно, приносит свои плоды. Но всегда ли? Во-первых, человек, который устроился на работу при помощи связей, не совсем отчётливо понимает, какой труд его ждёт, и думает, что влиятельный родственник быстро исправит ситуацию. Хорошо, если родственник – это папа или дядя, работающий в этой же организации и всегда готовый помочь. А если нет? В этом случае молодой сотрудник сталкивается с целым рядом препятствий, которые не всегда легко преодолеть. Если у человека нет упорства или желания, если он не имеет силы воли, то не исключено, что его работа на новом престижном месте окажется недолгой.

Что касается взрослых, то они, на мой взгляд, тоже серьёзно относятся к связям и блату. Люди, лишившиеся работы по определённым причинам, обычно уже имеют какие-то деловые контакты, которые и используют, пытаясь трудоустроиться. Молодёжи в этом плане несколько труднее, хотя, наверно, самая тяжёлая доля достаётся не выпускникам вузов, а тем соискателям, чей возраст близок к пенсионному. Пытаясь найти постоянную работу, они часто сталкиваются с отказами, и тут огромное значение приобретают связи, которые, однако, не всегда помогают.

Впрочем, не всё так печально. В двадцать первом веке благодаря развитию техники резко увеличилась скорость обмена информацией. Людям больше не нужно искать объявления на остановках, им достаточно зайти в интернет, где имеется масса предложений от работодателей, готовых взять на работу умных и способных выпускников высших учебных заведений. Эти работодатели не всегда учитывают связи, их интересует скорее уровень образованности и грамотности соискателя, выявляющийся на собеседовании, когда в процессе личной беседы оценивают будущего сотрудника, который вполне может заинтересовать рекрутёра, если имеет определённый набор знаний и умений. Из этого следует, что любой способный выпускник, изучив нужные сайты, может найти себе профессию по душе. Это на самом деле так. Я знаю массу примеров, когда мои знакомые отправляли свои резюме и через некоторое время успешно трудоустраивались, не обладая при этом связями. Чтобы перечислить их всех, понадобится масса времени, поэтому упомяну лишь о девушке, которая, работая в трёх местах, по разным причинам уволилась и осталась без дела. Чтобы не сидеть дома, она откликнулась на понравившиеся вакансии и уже через несколько дней поехала на собеседование. Эта девушка, кстати, имела неплохие связи, однако предпочитала искать работу сама. Данный факт, на мой взгляд, является очень показательным.

В заключение хочется отметить, что проблема блата и связей в современном мире труда, несомненно, существует. Она актуальна среди выпускников, которые только начинают свою трудовую деятельность и пытаются найти работу по душе. Одни пользуются имеющимися знакомствами, другие сами пробивают дорогу в жизнь. Так или иначе, у каждого из них свой путь, и главное – выбрать правильный. Взрослые тоже серьёзно относятся к связям и в случае чего пытаются ими воспользоваться, хотя, конечно, все соискатели имеют отличную возможность найти работу в интернете.

Написано весьма сносно. Особенно если учесть, что автор пока только студент. Смущает лишь категоричность высказываний. Впрочем, это объясняется попыткой учесть жанровый канон: требовалось сочинение-рассуждение.

С главной мыслью я согласна: связи решают всё. Мнение автора по частным вопросам более спорное. Хороших вакансий в интернете практически нет. Уровень образованности может стать минусом, если нужен исполнитель, а не руководитель. А то, как трудится чей-то ставленник, особенно если он, например, родственник директора, мало кого волнует. Работать за него будут те, кто устроится по объявлению.

Как жестоко действительность рушит юношеские мечты!

3
День влюбленных

Наступило четырнадцатое февраля – День влюблённых. Праздник этот никак не связан с христианской традицией, однако нашёл широкое признание у постсоветской молодёжи.

В школе, помню, в этот день всегда работала почта. Мы отправляли валентинки – записки с признаниями в любви. Посреди уроков заходил импровизированный почтальон и объявлял фамилии тех, кому послание. Какое счастье было услышать свою!.. Валентинки часто присылали анонимно, ещё чаще отправителями были близкие подруги, но радости это не умаляло. А у самой популярной девочки в классе Наташи к концу праздника на столе лежала настоящая гора из валентинок – можно было открывать свой магазин.

Профком решил организовать нечто подобное. Захожу утром на работу (да, меня трудоустроили уже наконец): шарики, музыка – всё как обычно, в общем. Предупредить заранее было, конечно, нельзя.

Отправляюсь к проректору, который является моим непосредственным руководителем. Алексей Степанович – хороший человек, вежливый и мягкий. Известный учёный. Годы в интеллигентской среде наложили отпечаток на его внешность. Толстые очки гармонируют с ровными усами и едва заметной сединой. Общаться с таким начальником всегда приятно. Есть, правда, одно большое «но»: он проректор по образовательным вопросам. И вся наша пресс-служба для него, видимо, лишняя головная боль. Он бы, скорее всего, и отказался, но не может. Нового проректора брать не хотят. Экономия, оптимизация, модернизация и всё такое. Так что теперь доктор технических наук осваивает сториз, слушает мои рассказы про флуд, лайки, хайп, директ, фолловеров. Старается, по крайней мере. Впрочем, сейчас многим нелегко. Вот моя тётя в банке вообще изучала мерчандайзинг. А ведь ей тогда было за пятьдесят. Пригодилось: в кризис её сократили. Теперь расставляет коробки в продуктовом магазине. Строго по законам мерчандайзинга.

В общем, захожу. Встречает секретарь, уставшая дама лет пятидесяти.

– Проходите, – говорит.

Я гордо открываю следующую дверь:

– Здравствуйте, можно?

– Доброе утро, Саша. Что-то случилось?

– Это… – пытаюсь разлепить заспанные глаза, – праздник, День влюблённых внизу организовали. Мне готовить материал?

– Умница, конечно.

– Как обычно, новость?

– Тебе виднее.

– Угу.

– Что-то ещё?

– Нет, я пойду?

– Хорошего дня!

Спускаюсь в холл. Ищу глазами Мишу: надо знать, что они затеяли. Нет, он куда-то ушёл. А окружающая атмосфера тем временем расслабляет: такое я вижу впервые, потому что, будучи филологом, училась в корпусе на отшибе и развлекательные мероприятия, организуемые в учебное время, были для меня недоступны. Наши активисты организовали импровизированный загс. Посредине холла – стол. Рядом – шарики. Громкая музыка. За столом грустно дремлет Оксана из профкома: ей регистрировать «браки». Сегодня все студенты могут в игровой форме узаконить свои отношения и получить свидетельство.

– Скоро начинаете? – спрашиваю её.

– После одиннадцати.

– Ещё два часа, что ли? А почему вы здесь уже? Холодно, – жалею я Оксану, которая сидит напротив входной двери.

– Сказали быть тут весь день.

– Понятно. А начальство ваше где?

– Девушка, вам что надо?

– Я из пресс-службы.

– А-а-а…

– Ага, – поворачиваюсь я спиной. Злая она какая-то.

Два часа у меня ещё есть. Возвращаюсь в кабинет. Работать мне сегодня лень. На улице снег, и дико хочется спать. Правый глаз всё время норовит закрыться. Беру за веки и держу – помогает слабо. В общем-то, может, отдать всё студентам? Отправляю СМС Лене с кафедры журналистики – обещает прийти. С чувством исполненного долга возвращаюсь в свой кабинет.

– Привет, – разрушает моё спокойствие Денис, начальник отдела по реализации молодёжной политики.

Отдел этот, по сути, занимается тем же, что и профком. С которым постоянно конкурирует. Я же отношусь хорошо и к Мише, и к Денису. А лавировать между ними становится всё труднее.

– Давно не виделись, – отвечаю я и невольно любуюсь собеседником.

Денис – выпускник юрфака. Всегда честен с окружающими. К тому же имеет такой тип внешности, который располагает к себе и всегда нравится женщинам. Накачанный, с татуировками, ровными белыми зубами, одетый в строгий чёрный костюм, он сразу выделяется из толпы.

– Ты будешь писать про День влюблённых? – спрашивает.

– Конечно, – отвечаю.

Лицо собеседника становится мрачноватым.

– Скажешь, что мы тоже участвовали?

– Ты же знаешь, я всегда готова помочь. Но писать о том, чего не было…

– Да ладно, кто ж заметит?

– Все! Ты в курсе: у нас ректорат новости на сайте читает.

– Ну да… Извини.

– Да ничего.

– Саша, а ты уже брак зарегистрировала?

Неожиданный вопрос, однако.

– Да нет, с кем…

– А пойдём!

– С тобой?

– Я тебе что, не нравлюсь?

– Хах, я этого не говорила. Просто внезапно…

– Ну это же шутка, сделаем клёвое селфи! Или у тебя парень есть?

– Я так-то за. – Его предложение мне явно льстит. – Только почему я?

– А кто ещё?

– Вопросом на вопрос отвечаешь!

– Ты хорошо выглядишь сегодня.

Хоть кто-то комплимент сделал!

– Дай только я накрашусь. По утрам лень, – отвечаю. – Да не отворачивайся ты, тоже мне джентльмен!

Выходим в холл.

– Давай, как в загсе, – хохочет он и подставляет локоть.

Принимаю вызов. Гордо поднимаю голову. Мы направляемся к столу регистратора. Чувствую взгляды студенток, которых в холле уже значительно больше: до перемены минут десять. Ну а что: вы студентки, а я тут работаю. Вдруг замечаю Мишу в углу. Стоит насупившись. Я нервно дёргаю руку.

– Слушай… Я передумала.

– Опять?

– В смысле?

– Помнишь, мы тебя звали в караоке. Потом в «Мафию». Ты соглашаешься, а потом не идёшь. Продолжать? – Спасибо, не надо. Просто тут парень, который мне нравится.

– А-а-а, – хитро подмигивает. – За него замуж пойдёшь?

– Я не хочу потом с тобой разводиться, – убираю локоть.

– Если надумаешь – телефон знаешь, – хихикает.

Остаюсь наедине со своими мыслями. Звонок прерывает их. Большая перемена. Сейчас начнётся. Где же журналистка? Лена обещала прийти заранее. Набираю. «Я в пробке», – отвечает. Приплыли… Бегу в кабинет за фотоаппаратом и, перепрыгивая через одну ступеньку, обратно. Диктофон забыла… Ладно, обойдёмся. Всё равно не успею уже: я работаю в другом корпусе, и идти туда надо через улицу.

Начинаю судорожно фотографировать. Кадры стандартные. Студенты подходят к столу, улыбаются, расписываются в журнале. Регистратор объявляет их мужем и женой, выдаёт свидетельство.

– Поздравляю, любимая, – целует какой-то парень в щёку девушку.

После женитьбы супруги направляются в буфет. Правильно, какая свадьба без банкета?

Рядом возмущается другая студентка: её милый уже вступил в брак.

– Ты понимаешь, она меня сама притащила, – оправдывается собеседник в очках. – Если откажусь, у кого потом лабы списывать?

– Но мы же с тобой встречаемся! Спасибо, хороший праздник!

– Так давай поженимся.

– Нет уж, спасибо. – Девушка злобно скрещивает руки на груди.

Ага, стола разводов тут явно не хватает.

К регистратору приближается Миша. Рядом с ним Лера из профкома. Моё настроение тоже сразу исчезает. Они расписываются, получают свидетельство, улыбаются. Снимаю на камеру. Нет, этот кадр я выставлять точно не буду.

Сзади кто-то хлопает по плечу. Лена приехала.

– Давай быстрее, – говорю. – Торжественной части ещё не было. Ты диктофон взяла?

Кивает.

– А фотоаппарат?

– Ага.

Оставляю всё происходящее Лене и растерянно поднимаюсь на третий этаж. От музыки трещит голова. Весь день насмарку. Ходила, фотографировала, а материал теперь не мой. Сама, конечно, предложила ей. Но рассчитывала отдохнуть. Если уж работала, то хочется и подготовить текст. А тут ни отдыха, ни материала. И почему Лена опоздала? Да уж, хочешь что-то сделать хорошо – сделай это сам. Золотое правило.

Поднимаю взгляд: кажется, я пришла к Денису. Ноги сами привели.

– Эй, – заглядываю в кабинет.

– Не прошло и года, – хохочет.

В голове что-то щёлкает.

– Я передумала, – говорю. – Пойдём свадьбу играть.

– Ха-ха-ха, а что твой благоверный?

– Ушёл.

– Как скажешь, принцесса.

Спускаемся. Праздник в разгаре. Какие-то конкурсы, песни. Уже преподаватели начали жениться. Хорошо, что медовуху не додумались принести… Из-за угла выглядывает любопытный охранник. Может, вахтёршу в жёны позовёт?

– Эй, ты чего? – теребит Денис за плечо.

Я опять задумалась.

– Устала.

– Развлечёмся. – Он подаёт мне локоть.

Довольные, подходим к столу регистратора. Всё как обычно.

– Поздравляем молодых, – возникает откуда-то Миша.

– Спасибо, – скалюсь в ответ. – Пойдём, милый.

– Ох, и загуляем теперь, – обнимает за плечи Денис.

Мы уходим из коридора. Чувствую на себе тяжёлый взгляд сзади.

* * *

Отдохнуть в этот день мне не дали. Раз пять заходил Денис. Потом я инструктировала Лену. Выбирала фотографии для сайта. И снова отвечала на звонки. Люди явно путают нас со справочной. Меня просили назвать телефон приёмной комиссии, интересовались, где забрать диплом, как найти Анну Григорьевну… Всё, завтра удалю номер с главной на сайте, оставлю только почту.

Наконец Лена прислала текст. В первом абзаце значилось: «Открыл мероприятие доктор истерических наук Геннадий Марков». Работы у меня явно прибавилось. Придётся всё редактировать.

Стемнело. Небо покрылось звёздами. Они всегда располагают к мечтам. Вспоминаю сегодняшние «браки». Обидно… Глаза опять закрываются. Кажется, я засыпаю…

– Можно фотки скачать? – резко будит меня чей-то голос.

Миша. Сплю, что ли? Нет.

– Фотки? Свадьбу захотел распечатать?

– В ообще-то в соцсети кинуть надо.

– А-а-а…

– И давно ты с Денисом встречаешься?

– Я с ним не встречаюсь.

– А выглядело очень мило.

– Ты смотрелся не хуже.

– Мы с ней каждый год так женимся. Она главный организатор праздника.

– Пожалуйста, – дуюсь.

– Саш, у тебя ресница упала.

– Где?

– Подожди, я уберу, – протягивает руку к моему лицу.

Осторожно, тыльной стороной ладони смахивает что-то со щеки. Меня бьёт током; лёгкие мурашки волнами пробегают по спине. Загипнотизированно смотрю в глаза.

– Вот. Держи. Две ресницы.

Да что ж сегодня за день-то такой!

4
Открытие коворкинг-центра

У нас отремонтировали буфет. Назвали его коворкинг-центром. Я долго хохотала.

Да, заимствования из английского – везде. Коворкинг-центр. Мерчандайзинг. Клининговая компания. Тимбилдинг. Хайп. Филологический слух это режет. Но именно филолог и понимает, откуда такие слова берутся. Всё просто: они воспринимаются людьми как более престижные. Уборщица – как-то некрасиво. Это вызывает осуждение. А иногда и насмешку. Куда лучше «сотрудник клининговой службы». Звучит не хуже, чем «менеджер отдела по связям с общественностью».

Да, англицизмы уже стали отличительным признаком русского языка двадцать первого века. Язык в той или иной степени отражает общественные изменения. Из этого отчасти следует, что по лексике можно определить эпоху, в которой вырос человек. Допустим, в наследство от двадцатых годов двадцатого века нам досталась гора сокращений, которые активно использовались в СССР. Аббревиация и усечённое словообразование процветали. Поколению же, родившемуся после развала Союза, термины «главбух» и «кухработник» всё-таки режут слух. Далее, «блат» – это явно из восьмидесятых: сказались застой, дефицит и так далее. «Приватизация» – уже девяностые. Ну а «хайп», «фолловер», «скиллы» – молодёжный жаргон десятых годов нашего века. И таких примеров тысячи.

Что будет дальше с этими заимствованиями? Трудно сказать конкретно. По общему правилу они или уходят в небытие, или вытесняют исконные слова, или меняют значение. Абсолютных синонимов язык не терпит – это один из законов лингвистики. Я думаю, нужно рассматривать каждый случай в отдельности. «Коворкинг» и «мерчандайзинг», например, ещё имеют особенную семантику и могут остаться в языке. Если, конечно, не смешивать коворкинг с буфетом. Ведь изначально коворкингом называли место для деловых встреч. А вот будущее слов «тимбилдинг» и «клининг» представляется мне туманным. В любом случае узнаем мы это через несколько десятков лет, не раньше. Хронология языковых трансформаций слишком растянута во времени и может измеряться столетиями.

Итак, к открытию коворкинг-центра (то есть по-человечески – буфета) мне поручили сделать новость.

Прихожу с утра. Миша, Денис – ага, все в сборе. Ждут ректора. Проректор по административно-хозяйственной деятельности Иван Матвеевич заметно нервничает. Проходящие мимо студенты останавливаются. Им интересно, что будет дальше. Где-то в углу тихо стоят рабочие.

Дальше было всё по плану.

Пришёл ректор.

Сказал, какие все молодцы.

Аплодисменты.

Открыли дверь.

Перерезали ленточку.

Все свободны.

– Ты напишешь? – спрашивает Миша.

Задумчиво киваю. Мне ещё фотографировать всё изнутри. Ремонт там неплохой. Сделали всё в духе минимализма. Поставили колоритную мебель из «ИКЕИ». Купили неоновые лампы. Взяли буфетчицу, раньше продававшую чай в другом корпусе. Я её знаю.

– Привет, – говорю. – Теперь на новом месте?

– Угу. Как твои дела?

– Видишь, работаю.

– Булочку?

– Извини, я не ем сладкое.

Вся еда лежит в открытом доступе на тарелках. Один раз я видела, как в другой столовой летом ползали мухи. Сейчас, конечно, зима, но всё равно противно. Моя собеседница теряет всякий интерес:

– Как хочешь.

Начинаю снимать. Студенты уже пришли. Делают селфи, пьют кофе. Увидев профессиональный фотоаппарат, закрываются руками.

– Улыбнитесь, пожалуйста, – говорю.

– А нечего меня фоткать, – заявляет какой-то прыщавый мальчик в очках.

– Так уйдите. Я из пресс-службы, мне нужно сделать несколько кадров.

– Сами и уйдите.

Опять грубость.

Еле-еле ловлю нормальный сюжет.

Любителей селфи тем временем явно прибавилось. Кажется, у меня есть идея. Надо запустить конкурс. Сделай фото – получи магнитик. Заодно подписчиков в корпоративном аккаунте станет больше.

А пока хорошо бы отдохнуть. И домой. Тяжело опускаюсь на диван и закрываю глаза. Мне опять хочется спать.

Да, время в столовой летит незаметно. Место потребления еды, как бы оно ни называлось: буфет, столовая или даже коворкинг-центр, – всегда особенное. Тут можно писать конспекты, обсуждать новости, листать соцсети, знакомиться.

Качеством столовой измеряется всё учреждение. От школы у меня вообще осталось только два приятных воспоминания: буфет и спортзал. В университете было лучше, но обедать на коротких переменах я не успевала. «Саш, прожуйте, тогда и отвечайте», – заявлял, весело подмигивая, лектор по культурологии. «Мне очень тяжело ставить вам автомат. На задних партах вы часто жевали сосиску в тесте», – говорила тётенька по истории.

* * *

Конкурс удался.

Я получила три нормальных селфи.

На четвёртом вместе с буфетом запечатлели грязный коридор привокзального типа.

Ещё один кадр был от пожилой сотрудницы. «Хочу участвовать. Да, и мы, взрослые, туда же», – написала пятидесятилетняя тётенька. Яркий макияж на её лице сливался в одно красно-синее пятно.

Апогеем стал снимок засохшей булки, из которой торчал заметный огрызок пупырчатой кожуры. Изобретательностью автор явно не был обделён. «Всегда нравилось участвовать в конкурсах с фотками. Но в этот раз я хочу воспользоваться моментом и пожаловаться. В этом году в универе буфеты и столовые преобразовали до лухари^[8] уровня. Круто. Но, видимо, этот ремонт сказался на качестве еды. Жаль! Верните самые вкусные на свете курники без перьев и кожуры! Профсоюз, возьмите на контроль!» – гласила подпись. Комментарии тоже были соответствующие: «Без фарша один хлеб – это невкусно», «Не курник, а подушка», «Заставить самих жрать такое», «Сталина на них нет». Профком отозвался: «Напишите заявление». – «Мне лень и некогда», – парировала девушка.

На этом конкурсы в соцсетях закончились. С чувством выполненного долга я отправилась домой.

* * *

Мой дом – съёмная квартира. Однокомнатная, без коворкингов, зонирования. Дизайнер сошёл бы тут с ума.

Квартиру я не меняла уже больше трёх лет. Получив диплом о высшем образовании, сразу решила, что хочу жить одна. Четыре года мы делили комнату с подругой, которая заводила то кошек, то собак. Оставить вещи хотя бы на месяц Карина мне не разрешила. Одежда, подушки, микроволновка, лампа, книги – всё было транспортировано за сто километров от города, к родителям. Сложив пакеты в комнате и на балконе, я отдыхала ровно неделю, а потом, вздохнув, начала искать жильё.

О это чувство бессилия! Оно знакомо всем, кто посмел загуглить «Снять квартиру в городе N. от собственника». Вместо собственников – риелторы. Вместо квартир – нечто похожее на сарай.

Один раз мне пытались сдать малосемейку, то есть жильё с общей кухней по цене однокомнатной.

Другие собственники не стали общаться. Пообещали встречу, а на следующий день бросили трубку, сказав, что арендаторов уже нашли. Я приехала ради этой квартиры из села. И встала в пять утра.

Риелторы убеждали, будто за десять тысяч в Советском районе однушек нет. Собственники матерились: желающие снять измучили звонками.

Промаявшись две недели, я решила, что лучше спрашивать у знакомых. Написала красивое объявление в соц сетях и разослала всем. Как ни странно, это помогло. Квартира нашлась.

Кажется странным, что арендодателей называют хозяевами. В этом есть нечто рабское. Он господин, а ты холоп. Впрочем, учитывая отношение к квартиросъёмщикам, ничего странного.

Сразу оговорюсь: мне с хозяевами повезло. Интеллигентная семейная пара.

– Холодильник новый. Сантехнику поменяли. Мы не будем к вам ходить. Возьмите ключи и договор, – сказал Артём.

– Всего хорошего, Сашенька! Звоните, если что, – добавила Маша.

На этом они ушли.

В течение следующих трёх лет желание съехать возникало по другим причинам. Меня замучили бытовые проблемы.

Сначала в квартире появились осы. Они пробирались через старый балкон. Некоторые застревали между стёклами и погибали от голода. Другие ползали по квартире. Проблема исчезла сама через год. Возможно, кто-то обработал фасад.

Гораздо больше неудобств доставляли комары, летавшие с мая по октябрь. За ночь я убивала до пятнадцати особей. Два года жизни с фумигатором изрядно вымотали нервы. Потом комары, как и осы, пропали.

Далее моё терпение испытывали соседи, которые вывесили график уборки подъезда. Мыть полы я не собиралась. С соседями перестала разговаривать.

Через полгода в квартире заклинило дверь. Это сломался входной замок. МЧС решили не вызывать. Артём освободил меня сам, но взаперти я просидела целый день. И к тому же чуть не опоздала на зачёт – хорошо, что он был вечером.

Зимой в подъезде обосновался бомж и сломался лифт. Соседи начали курить в туалете. Вентиляция практически не работала. Запахи тянуло ко мне. С учётом отсутствия в квартире межкомнатных дверей это была катастрофа.

В апреле ЖЭК заварил мусоропровод, потому что тот постоянно ломался. Формально это было сделано под предлогом ремонта. Фактически от нас просто отмахнулись. Ближайшие мусорные баки располагались в нескольких кварталах. Я носила туда мешки объёмом сто двадцать литров. Закидывала их на спину, как Дед Мороз на новогодней открытке.

Вскоре от короткого замыкания упала люстра. Собственно, это был мой неудачный опыт замены лампы накаливания.

Протекал стояк. Хулиганы резали провода от интернета. Горячая вода регулярно отсутствовала. Холодная лилась струйкой толщиной с мизинец…

Апогеем кошмара стала летняя жара. Оказалось, что квартира находится с восточной стороны. Солнце палило уже с шести утра. Спать было невозможно. Через маленькую форточку ничего не охлаждалось. В октябре деревянное окно заменили пластиковым – теперь можно было открывать настежь.

Со всеми бытовыми трудностями я смирилась. Привыкла. Целыми днями работала в офисе. Жаркое лето старалась проводить у родителей. Но на третий год приехали новые соседи, которые гремели сутками. Мешали отдыхать и ночью, и по утрам. Чем они там занимались, доподлинно неизвестно. Иногда я дремала за компьютером. Иногда, как сегодня, – в буфетах, коворкингах, фуд-кортах. Мечтала о частном домике. Лучше где-нибудь в деревне.

Знакомые жаловались на аналогичные проблемы…

Люди! Как вы живёте в мегаполисах?