Андрей Грошев
Пьеса Человек и Наставник
Явление Сорок Шестое. Племянник.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: Однажды замечено было, что во время молитвы старец Серафим стоял на воздухе. Случай этот рассказан княгиней Шихаевой. Приехал как-то к ней из Петербурга больной племянник. Она, не медля долго, повезла его в Саров к батюшке Серафиму. Молодой человек был объят таким недугом и слабостью, что не ходил сам, и его на кровати внесли в монастырскую ограду.
Вносят племянника.
Племянник: Старец в это время стоял у дверей своей монастырской кельи. Приказал внести меня в келью и сказал: «Молись!», и сам стал за меня молиться, указав: «Только смотри, лежи, как лежишь, и в другую сторону не оборачивайся».
Мотовилов: Больной долго лежал, повинуясь словам старца. Но терпение его ослабело, любопытство подстрекало его взглянуть, что делает старец. Оглянувшись же, он увидел Серафима стоящим на воздухе в молитвенном положении и от неожиданности и необычайности видения вскрикнул.
Племянник: Ааа… Батюшка Серафим, видя моё удивление, строго молвил: «Вот ты теперь будешь толковать, что Серафим – святой, молится на воздухе… Господь тебя помилует… А ты смотри, огради себя молчанием, и не поведай того никому до дня преставления моего, иначе болезнь твоя опять вернется».
Племянник встает с постели.
Мотовилов: Племянник действительно встал с постели, и, хотя опираясь на других, но уже сам на своих ногах вышел из кельи. В монастырской гостинице его осаждали вопросами: «Как и что делал и что говорил батюшка Серафим?» Но, к удивлению всех, он не сказал ни одного слова. Молодой человек, совершенно исцелившись, отбыл в Петербург, и снова через несколько времени воротился в имение княгини. Тут он узнал, что старец Серафим опочил от трудов своих, и тогда рассказал о его молении на воздухе. Один случай такой молитвы нечаянно был усмотрен, но, конечно, старец не один раз благодатью Божией был воздвигаем на воздух во время своих продолжительных молитвенных подвигов.
Звуки природы, пение птиц.
Явление Сорок Седьмое. Смерть Елены Васильевны.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: Отцу Серафиму было суждено еще при своей жизни потерять любимую дивеевскую послушницу свою Елену Васильевну Мантурову, которую он горько оплакивал. Кончина и последние дни этой великой рабы Божией поистине замечательны! Елена Васильевна незадолго до своей смерти начала как бы предчувствовать, что батюшке Серафиму недолго осталось жить.
Выходит служанка Елены Васильевны Устинья.
Устинья: (обращаясь к залу) «Наш батюшка ослабевает, – говорила мне, своей служанке, Елена Васильевна. – Скоро, скоро останемся без него! Навещать сколь возможно чаще надобно батюшку, недолго уже быть нам с ним!» А про себя она всё твердила: «Я уже не могу жить без него и не спасусь, как ему угодно, не переживу я его. Пусть меня раньше отправят!»
Мотовилов: А старец предвидел, что служанка ранее Елены Васильевны войдет в Царствие-то, да скоро и её с собой возьмет! И действительно, так любившая матушку крепостная девушка Устинья заболела чахоткой.
В противоположенном углу Устинья.
Устинья: Уйти я хотела, не было от меня покоя! Но Елена Васильевна никого не пускала ко мне, сама ходила за мной, от всего сердца. Вдруг я увидела чудный сад с необыкновенными плодами… Мне кто-то и говорит: «Этот сад общий твой с Еленой Васильевной, и за тобой скоро и она придёт в этот сад!»
Мотовилов: Так и случилось. Михаил Васильевич Мантуров заболел в имении генерала Куприянова злокачественной лихорадкой и, как говорилось уже, написал письмо сестре. Призвал батюшка Серафим Елену Васильевну и сказал: «Ты всегда меня слушала, радость моя, и вот теперь хочу я тебе дать одно послушание… Исполнишь ли его, матушка?»
Устинья: Елена Васильевна отвечала: «Я всегда вас слушала, и всегда готова вас слушать!»
Мотовилов: Батюшка продолжил: «Во, во, так, радость моя! Вот, видишь ли, матушка, Михаил Васильевич, братец-то твой, болен у нас, и пришло время ему умирать… Умереть надо ему, матушка, а он мне ещё нужен для обители-то нашей, для сирот-то… Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича, матушка!» – сказал Батюшка Серафим.
Устинья: Спросила благословения Батюшки Елена Васильевна. И говорила: «Батюшка! Я боюсь смерти!»
Мотовилов: Отец Серафим после этого долго-долго беседовал с ней, услаждая её сердце рассказами о будущей вечной жизни. «Что нам с тобой бояться смерти, радость моя? – говорил Батюшка. – Для нас с тобой будет лишь вечная радость!»
Молчание.
Мотовилов: Похоронили Елену Васильевну рядом с могилой первоначальницы матушки Александры, с правой стороны Казанской церкви. В эту могилу не раз собирались похоронить многих мирских, но матушка Александра, как бы не желая этого, совершала каждый раз чудо: могила заливалась водой и хоронить делалось невозможным. Теперь та же могила осталась сухой, и в неё опустили гроб праведницы и молитвенницы Серафимовой обители.
Устинья уходит.
Явление Сорок Восьмое. Мотовилов.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: 3 сентября 1832-го года я, Николай Александрович Мотовилов, приехал в Саров опять заболевший.
Молчание.
Мотовилов: (обращается к залу) Когда в мае месяце 1832-го года поразила меня тяжкая душевная скорбь, то я снова подвергся болезни и отнятию по-прежнему ног. Страдавши в течение четырех месяцев, услыхал я об открытии в Воронеже святых мощей святителя Митрофания и о святости жизни тамошнего епископа Воронежского Антония, почему и пожелал я ехать туда, а хоть по совету родных и ближе 200 верст было бы ехать мне через Пензу из Симбирского имения, но, помня великие милости Господни, через великого старца Серафима явленные мне, велел я везти себя через Саровскую пустынь в Воронеж. Хотел прежде всего ему первому заявить о моем втором бедствии, что и сделал я, приехав 3 сентября 1832-го года в Саров. Когда же пришел к нему, то он отечески принял во мне участие.
Молчание.
Мотовилов: «Помолимся Господу – сказал батюшка, – чтобы Он возвестил нам: ему ли по-прежнему исцелить тебя или отпустить в Воронеж».
Молится.
Мотовилов: И ответил отец Серафим, что Господь и Божия Матерь в ночь сию ему всю мою жизнь открыли от рождения и до успения. Служить Дивеевской обители.
Выходят две сестры мельничной общины: Евдокия Ефремовна Аломасовская, бывшую при явлении Божией Матери в день Благовещения 1831-го года (впоследствии монахиня Евпраксия), и Ирина Семеновна Зеленогорская, бывшую впоследствии третьей начальницей.
Берутся за руки.
Евдокия Ефремовна: Сказал нам батюшка: «Вы не только сами после моей смерти обо всем подробно расскажите Николаю Александровичу, что, где и как Божия Матерь заводила через меня, но чтобы и сёстры все ничего от него не скрывали, потому что Божией Матери угодно, дабы Николай Александрович был назначен писателем обители». По воле Царицы Небесной Николай Александрович все знал об обители также подробно, как известно самому отцу Серафиму.
Ирина Семеновна: Завещал Батюшка Серафим Николаю Александровичу быть в своё время свидетелем всего, что делалось в Дивееве при «убогом Серафиме», и засвидетельствовать, что даже всё строение, найденное после смерти его, выстроено было им, по назначению и указанию Царицы Небесной. И камешка одного он, убогий Серафим, самопроизвольно у них не поставил!
Мотовилов: (отходит, обращается к залу) И, давши мне заповедь о служении своим мельничным сиротам, отпустил меня с миром в Воронеж, куда я прибыл в 19-й день сентября 1832 года, а потом в ночь на 1 октября и на праздник Покрова Божией Матери получил я от этой вторичной болезни совершенное и скорое исцеление, молитвами Антония, епископа Воронежского и Задонского.
Пауза.
Мотовилов: Грозное и тяжёлое будущее предстояло дивеевским сестрам после смерти их отца, великого праведника Серафима!
Уходят.
Звуки природы, пение птиц.
Явление Сорок Девятое. Тихонов и Куприянов.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: Иван Тихонов, сознавая, какой авторитет имеет Михаил Васильевич для Серафимовой Мельнично-девической общинки, понял, что в задуманных им честолюбивых планах Мантуров всегда будет главной помехой, и, не задумываясь, решился либо удалить его, отстранив от общины, либо же совсем погубить.
Выходит Генерал Куприянов и Тихонов.
Куприянов: Извольте, Боже правый, не может быть?!
Тихонов: Может, уверяю вас, может.
Куприянов: Не может быть.
Тихонов: Господин генерал, Мантуров грабитель общины. Всё делает, чтобы помешать её развитию.
Куприянов: Какой ужас, как могло такое быть? Он казался достойным человеком.
В другом конце сцены появляется Мантуров. Тихонов, Куприянов смотрят на Мантурова.
Мотовилов: Михаил Васильевич был с позором, без копейки денег выгнан из имения. Терпя голод, почти пешком, Михаил Васильевич с женой возвратился в Дивеево.
Мантуров: Получил я указ от Батюшки, по возвращении из имения генерала Куприянова никуда не выезжать из Дивеева.
Куприянов и Мантуров уходят. Звуки природы, пение птиц.
Явление Пятидесятое. Тихонов и братия.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Тихонов ходит по сцене.
Мотовилов: Тихонов весьма тяготился тем, что Саровский игумен и старшая братия не удостаивали его повышения, и всё держали в звании послушника и канонарха, по сему он не мог ни благословлять, ни исповедовать своих дивеевских сестер. Оставить и выйти из Сарова было страшно Ивану Тихонову после запрещения отца Серафима и предсказания, что в случае выхода он не узрит лица Серафимова ни тут, ни на том свете и никогда уже не вернётся в Саров.
Тихонов: (обращаясь к залу) Приказание великого старца Серафима не покидать Сарова, однако, стесняло мои действия и парализовывало влияние на Дивеево. Решился скинуть с себя это необходимое для монашествующего подчинения. Стану строителем, попечителем, духовником и благочинным Дивеева.
Мотовилов: Петербургские покровители его поддержали, и Священный Синод запросил преосвященного епископа Тамбовского Николая: «Почему монах Иоанн Тамбовский, находящийся в Саровской пустыни, до сих пор не посвящён в иеромонаха?»
Выходит Игумен.
Выходит Игумен (читает ответ): В пустыни нет никакого монаха Иоанна, а есть только рясофорный послушник, канонарх Иван Тихонов Тамбовский, который такого самовольного поведения, что если не переменит образа жизни и характера своего, то, по общепринятым положенным правилам и уставам оной пустыни, никогда не может быть пострижен в монахи от общежительного пустынного братства.
Уходит.
Мотовилов: Этот самый «общебратственный» Саровский рапорт преосвященный Николай отправил в Синод, вместо своего ответа на Указ о немедленном посвящении Ивана Тихонова в иеромонахи. Тогда Синод объяснил лицам, которые ходатайствовали о нём, что если Иван Тихонов желает быть иеромонахом, то должен выйти из Саровской пустыни. Узнав это, лжеученик Серафимов решился ослушаться приказания великого старца не покинуть пустынь.
Тихонов уходит.
Явление Пятьдесят Первое. Мантуров, Сестра и о. Серафим.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Выходит Мантуров. Молится возле Кельи.
Выходит сестра Прасковья Степановна, встает за Мантуровым.
Молятся.
Мотовилов: Михаил Васильевич молча и терпеливо переносил возводимые на него клеветы и продолжал подвиг своего служения обители Богоматери. Он безбоязненно с энергией мешал «чуждопосетителю» Ивану Тихонову во всех его посягательствах на уничтожение заповеданного Дивееву святым старцем.
Мантуров: (обращаясь к залу) Когда дела обители пришли в полный упадок, я совершенно пал духом и как бы внутренно упрекал батюшку Серафима, что он допускает это дерзкое и пагубное самоволие.
Прасковья Степановна: Говорил мне Батюшка, что после него, много-много нам будет скорби, но что делать, потерпеть надо, такой уж путь наш!
Уходят.
Явление Пятьдесят Второе. Ушакова.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Выходит Ушакова.
Мотовилов: 27 декабря 1844-го года прибыла в Дивеевскую обитель девица Елисавета Алексеевна Ушакова, помещица Тульской губернии, 25 лет от роду. Благословен был Господом этот день как для неё, так и для обители! Родившись 30 августа 1819-го года, она была в числе двух сестёр и четырёх братьев в семье светской, готовящейся для беззаботной мирской жизни.
Ушакова: (обращается к залу) Весёлая, любившая музыку, после чтения книг святителя Тихона Задонского вдруг изменилась совершенно и почувствовала призвание к духовной жизни. Трудно было решиться покинуть родительский дом, склонить отца на благословение поступить в монастырь, но при помощи Господа и Царицы Небесной судьба устроилась; родитель дал своё благословение, и не имевшая понятия о монастырской жизни, но знавшая понаслышке о Дивеевской общине и дивной жизни основателя её батюшки Серафима, направилась в этот монастырь, предназначенный для величайших испытаний и трудов.
Мотовилов: В это время была начальницей общины Ирина Прокофьевна. Сёстры жили в тесных и маленьких кельях, а за неимением своего монастырского священника ходили к обедне по праздникам в свои Рождественские церкви, а по будням иногда и в приходскую Казанскую церковь.
Выходит Тихонов.
Тихонов: Вставай петь на клирос, занимайся письменную частью, веди отчёты, учись живописи.
Ушакова: Хорошо.
Выходят два крестьянина. Выносят дрова.
Крестьянин: (стучит) Слышь, дровяная казначейша, принимай да расчёт подавай!
Елисавета Алексеевна подходит, принимает дрова.
Уходят.
Явления Пятьдесят Третье. Земля.
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Выходит Тихонов.
Мотовилов: Земля, купленная отцом Серафимом для летнего собора, была без употребления, и весь материал, приобретённый для него на пожертвованные деньги, истрачен был Иваном Тихоновым при постройке Тихвинской церкви.
Но, наконец, настал день, определённый Господом для разрешения этого вопроса!
Тихонов: (обращается к залу) Со временем память о мельничной обители отца Серафима уйдёт. Пора мне основать свой собственный монастырь. Построю собор не на купленной батюшкой Серафимом земле, а в трёх верстах от обители, на пустоши Ломовка, где был небольшой лесок и речонка.
Выходит Владыка Иаков.
Тихонов: Земля, ранее предназначенная под собор, вся изрыта «дудками», из которых добывали прежде железную руду, и ввиду этих подземных ходов немыслимо строить тяжёлый каменный собор – земля осядет, и всё здание может разрушиться в один прекрасный день.
Владыка: Что ты предлагаешь?
Тихонов: На пустоши Ломовка можно устроить Дивеевский скит, и там гораздо лучше и безопаснее строить собор. Я и место очистил под собор в трех верстах от Серафимовой обители.
Владыка: Я не согласен перенести весь монастырь с места первоначального устройства.
Мотовилов: Тогда Иван Тихонов выбрал место не в обители, а в поле, действительно изрытом дудками, и опять начал готовить к закладке собора.
Владыка, Тихонов, выходит Бетлинг.
