полная версия

Zvezdny Maestro
Космос. Музыка. Чудеса

Свой синтезатор я взять не захотел из-за неудобства его перевозки. Он был большой и тяжелый, 35 кг весом. Корабль наш отходил из Одессы, а до нее еще надо было добираться на поезде. И получилось так, что в зале, где должен был в один из вечеров состояться мой концерт, не оказалось не только рояля, но и самого простенького пианино. Синтезатора своего нет. Спросил у одной из эстрадных групп – те сказали, что они подумают, а потом как-то со стеснением объяснили, что они профессионалы и просто так синтезатор они дать не смогут, а арендовать его у них на один вечер за двести «зеленых» я смогу. Но, увы, это мне, конечно, не подходило. Оказалось, что на корабле все же есть старенький синтезатор «Ямаха». Но по сравнению с моим 64-голосным «Энсоником», этот был всего 16-голосный. Живое исполнение практически всего моего тогдашнего репертуара инструментальных композиций было под большим вопросом. Надо было что-то делать. Концерт поставлен в программу, отказаться уже было нельзя. Я рискнул сыграть на этой «Ямахе», и это привело к тому, что во многих композициях половина звуков просто не воспроизводилось, хотя я играл так же, как и на своем синтезаторе. Концерт получился сереньким, в конце я стал нервничать, что у меня на этом инструменте все звучит по-другому и очень плохо.

Никого не заинтересовало мое творчество, музыкальная элита осталась равнодушной. И только несколько человек подошли ко мне после концерта и посетовали на плохой инструмент, за которым я страдал весь этот вечер, и выразили желание услышать эту музыку на каком-то моем концерте, когда он будет уже в Москве, так как они почувствовали, что музыка достаточно интересная и свежая. Но больше никто не подошел и не выразил благодарности за прекрасно проведенный вечер и красивую музыку, что я и привык слышать от своих поклонников. Здесь же я услышал ворчание и недовольство: только убили напрасно время, можно было повеселиться вместо этого концерта в баре или на дискотеке.

Я был очень расстроен своей неудачей. Одно успокаивало, что многие из уважаемых мной людей, в том числе и Микаэл Таривердиев, не слышали этого безобразия.

Но для меня это был очередное испытание на прочность. Я опять не был замечен ни прессой, ни продюсерами. Но оказалось, что это было для меня не главным. Приехав в Москву, я почувствовал в себе какие-то сильные изменения и вдруг понял, что опять хорошо все слышу, все звуки стали четкими, исчез этот неприятный гул в левом ухе. Греческие острова оказались самой лучшей лечебницей оздоровления тела и духа моего.

5. Космический салон

У меня появилась идея создания телевизионной передачи с периодичностью раз в месяц. И назвал я ее «Космический салон Леонида Тимошенко». В этой программе предполагалось собрать людей, талантливых в разных областях искусства и науки. Именно они и должны были лететь в «телевизионном звездолете» к другим мирам, как истинные и достойные представители землян. «Талантливые люди – есть главное богатство цивилизации». Воплощение идеи такой передачи застопорилось в связи с очередной реорганизацией телевидения. Но главная мысль, «таланты – основа цивилизации», стала присутствовать во многих моих дальнейших проектах. Она дала жизнь салонам в Москве, Петербурге, Ставрополе, Кисловодске, а также творческим гостиным «Загадки творчества», и, наконец, Международному фестивалю искусств в Москве, девизом которого было: «Таланты объединяют Мир».

Столкнувшись с тем, что телевидение в последний момент, найдя причину, отказало мне в создании передачи «Космический салон», я решил эту идею воплотить в реальном аспекте.

В Москве салон возник в помещении центра «Путь к себе». Форма ведения салона была сделана в стиле телевизионного ток-шоу. Каждая страница программы – это беседа с интересным музыкантом не только о его творчестве, но и о философии искусства. Вел его я сам.

Салон проходил с четкой периодичностью – один раз в неделю, и быстро стал популярным. Звучало много музыки. В зале стоял отличный старый рояль, было исполнение и на синтезаторе. Все проходило гладко в течение нескольких месяцев, пока мы не столкнулись с организаторами всевозможных семинаров и тренингов для бизнесменов. В любой момент они могли заплатить за аренду любого помещения, в том числе и того, где проходили наши салоны. И, конечно, нас об этом заранее никто не предупреждал. Деньги для организаторов решали все. Несколько раз нам пришлось им уступить. Потом пошли всевозможные угрозы о полном закрытии салона, как «не воспитывающего истинного духовного развития». Тогда считалось, что только определенные тренинги могли духовно переродить человека. Наконец, во время прекрасного исполнения заслуженным артистом России Вячеславом Кобзевым арий из итальянских опер на одном из салонов, мы услышали душераздирающие крики и топот из соседнего помещения. Это проходил тренинг для бизнесменов: таким образом за большие деньги они выгоняли из себя все плохое и полностью очищались за 1-2 дня для ведения в дальнейшем только честного бизнеса. Все это, конечно, было обманом и фикцией, но процветало полным ходом и давало хорошие доходы.

Мы попробовали сделать замечание, но в наш адрес опять посыпались угрозы. И проведение салонов нам пришлось прекратить. Я понял, что за системой таких центров стоит «нечто большое и закрытое». Это тоже контроль над людьми, многие из которых не посещают церкви, но хотят как-то приобщиться к духовным знаниям. Огромное количество литературы по всевозможным черным и белым магиям, колоссальное количество доморощенных учений, мастеров, провидцев, всевозможных учителей и магов заполонили всю страну. Эта волна до сих пор не схлынула, но люди стали более разборчивы и не идут к первому попавшему целителю.

В Европе, я сам с этим столкнулся, проводится практически всего одна такая эзотерическая передвижная ярмарка-семинар, которая прекрасно организована и проходит последовательно в разных городах Германии и странах Бенилюкса. Крутятся там и некоторые бывшие наши соотечественники, обвешанные всевозможными, мыслимыми и немыслимыми, дутыми регалиями и духовными званиями, но, как правило, не обладающие практически никакими способностями. Это еще один способ существования в Европе эмигрантов из России.

Наш салон был закрыт. Но он вскоре заново родился, и в совершенно другом месте – в Центральном Доме Российской Армии. Как и предыдущий салон, он получил название «Волна будущего». Благодаря инициативе и поддержке организатора художественных программ ЦДРА Натальи Васильевны Аслановой, которая загорелась моей идеей организации салона, стало возможным не только его восстановить, но и сделать новый салон более респектабельным и насыщенным. Нам была предоставлена Голубая гостиная с картинами, зеркалами и хорошим роялем. Мы решили делать салоны реже, но интересней по программе и с расширенной тематикой. Тема обсуждения осталась прежней – философия искусства. Но за стол для беседы приглашалось уже несколько человек. Кроме музыкантов, были и философы, ученые, художники, режиссеры, продюсеры и др. Все они рассказывали не только о своем творчестве, но и об общих вопросах философии искусства. И интересно, что эта тема наиболее полно раскрывала личности моих собеседников. Еще одной особенностью этих салонов было то, что перед беседой с тем или иным гостем я исполнял одно из своих сочинений, как ключик к сердцу будущего собеседника и к взаимопониманию с ним. Это дало потрясающий эффект. Музыка открывала и создавала четкий информационный канал понимания друг друга, и беседы проходили без напряжения, увлекательно. Почти три часа длились салоны, но все было интересно для слушателей. Я взял за правило, что никто из слушателей спонтанно не участвует ни в обсуждении, ни в процессе ведения салона. И более того, со стороны слушателей не было никаких вопросов. Но эта, своего рода пассивная форма, позволяла ведущему сохранить целостность и насыщенность.

С самого начала организации салонов «Волна будущего» был выработан основной тезис: в нашей стране много талантливых и интересных людей, но о них часто никто не знает, т.к. достижение известности людям стало прерогативой телевидения, которое как-то очень быстро превратилось в коммерческое. А законы коммерции требует товара, который хорошо и быстро продается. Телевидение быстро стало копировать не лучшие образцы западного телевидения, и многие программы становились чисто развлекательными и представляющими своего рода комиксы. Уровень художественного вкуса упал так резко и мгновенно, что стали полупустыми театры и концертные залы. Это было начало и середина 90-х годов. На свет вышел весь андеграунд, и оказалось, что большинство из запрещенных исполнителей и музыкальных групп ничего интересного и прорывного из себя не представляют. Пробиваться в эфир стали те, кто нашел себе спонсора, желающего почти безвозмездно вложить деньги в понравившегося во всех отношениях певца или певицу. Первое место прочно заняла эстрадная песня. Песни все более упрощались, зато под них можно было и танцевать. Это стало заметным в текстах, стихами это уже назвать было трудно. Инструментальная музыка как-то сразу стала не того «формата».

С другой стороны, стали очень модными старые композиторы-авангардисты. Более двадцати лет они были неизвестны, но при «перестройке» стала более открыта дорога для заключения контрактов с западными издателями, с возможностью продажи своих авторских прав за рубеж. Тут и в России им стали предоставлять центральные залы для исполнения их произведений. В то время было очень модно слушать концерты Альфреда Шнитке, Эдисона Денисова, Софьи Губайдулиной. Все композиторы стали очень известными, а публика, совершенно не подготовленная к такой деструктивной музыке, пыталась найти в этих именах – композиторов новой перестроечной эпохи.

Очень может быть, что те произведения, которые они создавали на протяжении нескольких десятков лет, как бы опередили свое время. Это была музыка времени, разрушающего пафосные стереотипы симфонического исполнения. Поэтому, в 1960-70-х годах эта музыка просто не принималась всерьез и нигде не пропускалась и не афишировалась. Она была о будущем времени конца 1980-х – начала 90-х годов. Ее взлет – это новые вибрации периода новых революций. А дались нам эти революции очень тяжело.

В наших салонах я старался представить композиторов и исполнителей не только из Москвы, но и из других регионов. Одним из таких уникальных исполнителей-виртуозов из Петербурга был Игорь Смирнов, лауреат международных конкурсов классических исполнителей-импровизаторов. Уникальность этого музыканта настолько зримая и завораживающе ошеломляющая, что достаточно сложно вписывается в существующие рамки композиторского искусства. Этот исполнитель и композитор мог играть с ходу любую заданную тему. Если ему предлагали сыграть, например, М.П. Мусоргского, С.В. Рахманинова или Г.В. Свиридова, да и любого композитора, то он играл и эту личность, и музыкальные темы его жизненных перипетий, и фрагменты из его произведений. Все это делалось виртуозно и с большим художественным вкусом. И никто этого уникального музыканта не знает! Выступает он перед иностранными делегациями, приезжающими в Кочубеевский Дворец, что вблизи Петербурга в Пушкине.

Мы попробовали вместе с ним сымпровизировать на тему Осени. Получилось интересно и необычно. Каждая последующая импровизация игралась уже по темам предыдущей импровизации. И так по кругу. Игорь Смирнов очень понравился в Москве, и его выступление в нашем салоне имело большой успех. Прекрасно были приняты публикой нашего салона: певица Надежда Красная, исполнившая «Аве Мария» шести разных композиторов, Даниил Крамер – известный джазовый пианист, писатель и ученый Владимир Щербаков и многие другие интересные талантливые люди.

6. Биография чудес. Часть 4

В этот период произошел еще один странный случай, который дал мне большой жизненный урок и показал, что моя жизнь каким-то образом через различные ситуации направляется и сохраняется. Даются такие уроки последовательно, шаг за шагом, но всегда носят характер искушения быстрой известностью и обеспеченной спокойной жизнью. Так было и в этом случае.

Я начал проводить большие синтез-концерты. Все премьеры проходили в Центральном Доме Художника, что на Крымском валу. Прекрасный звук, свет и экран для видеосюжетов, а также очень благожелательное отношение к моей музыке со стороны организаторов давали свои результаты. Одна премьера была интереснее другой. Каждый новый концерт сочинялся и ставился буквально через месяц, а то и чаще. Достаточно большой зал всегда был полон. Заинтересовалась и пресса. И вот перед очередной премьерой (кажется, это была «Летопись» по книге Владимира Щербакова «Встреча с Богоматерью») администраторам ЦДХ позвонили из одной очень известной газеты, которая «питается», в основном, «жареными» фактами и скандалами.

Они стали выспрашивать, есть ли какие-то скандальные факты в жизни Леонида Тимошенко. Администратор концертного отдела ЦДХ – очень интеллигентная и благовоспитанная женщина, уже в возрасте, проинформировала, что как-то у него все нормально и нет никаких пикантных подробностей, обыкновенный нормальный человек без эпатажа и сенсационности. Но этого журналистам было мало. Просто так писать о музыке, без негативных фактов из жизни музыканта, неинтересно. И они, по-видимому, так «насели» на эту женщину, что она не выдержала и, решив как-то от них отвязаться, по большому секрету сообщила, что «на концертах Леонида Тимошенко женщины беременеют!». Этого было достаточно, чтобы статья о музыке на предстоящем концерте получилась «полноценной».

Я об этом не знал, но был удивлен, когда мне сказали, что в перерыве выстроился ряд женщин, которые хотели пообщаться с композитором. Их не пустили, потому что организаторы знали, что на сцене я работаю на полной самоотдаче, и нужно обязательно хорошо отдохнуть минут пятнадцать перед вторым отделением.

Так вот, именно эта администратор познакомила меня с одним из руководителей известной концертной организации, которая работала с зарубежными музыкальными компаниями. «Лёнька – талантливый человек. Помоги ему», – сказала она. Тот, ничего не обещая, предложил передать ему аудио и видеозаписи, чтобы кому-то показать за рубежом.

Прошел месяц, и вдруг от него звонок, с предложением быстро с ним встретиться. Он мне рассказал, что показал в Англии мою музыку в известной продюсерской фирме «RT Music international». Руководитель этой компании, один из самых известных в мире продюсеров Харви Голдсмит, заинтересовался и дал распоряжение своему заместителю Виктору Токохаузу начинать готовить мои предварительные гастроли во Франции и Англии. По крайней мере, так мне было сказано. Увидев письменное подтверждение, я не верил своим глазам. Ведь это тот самый Харви Голдсмит, который работает только с самыми известными и выдающимися музыкантами. Это его компания делает концерты звезд первой величины – Элтона Джона, Джорджа Майкла, Эрика Клептона и др. В России он работал по организации выступлений Мариинского театра. В общем, потрясающая удача! Я не мог в это поверить. Вот она – большая концертная жизнь! Это было конец 1994 – начало 95 года. Достаточно часто я стал давать интервью в различных изданиях. И, когда агентство «Интермедия» провело рейтинг по количеству упоминаний того или иного музыканта в российских газетах и журналах, то неожиданно для всех, и в первую очередь для меня, в разделе «Академическая музыка» я занял шестую (!!) строчку, опередив Мстислава Растроповича, Святослава Рихтера, вместе с такими именами, как Альфред Шнитке, Эдисон Денисов, Родион Щедрин. Это было передано Харви Голдсмиту, что дало ему еще больше уверенности в правомерности своего предложения о гастролях русскому композитору.

Но потом стало происходить что-то очень непонятное и нелогичное. Я не мог получить больше никакой информации о ходе переговоров. Российская концертная организация почти год ничего вразумительного не отвечала. То английский продюсер занят, и они не могут с ним связаться, то что-нибудь еще более неправдоподобное. В то же время мне было сказано, чтобы я лично с продюсером не связывался и не прыгал через их голову. Я был в постоянном напряжении и ждал, что справедливость восторжествует, и можно будет начать серьезную карьеру большого музыканта. Но время шло, а ничего не менялось. И вдруг я узнаю, что Харви Голдсмит сам приехал в Москву по своим делам. Я пытался самостоятельно его найти в какой-нибудь гостинице, где обычно останавливаются иностранцы такого уровня, но безрезультатно. Я узнал, что есть общая справочная по размещению иностранцев в гостиницах Москвы. Звоню туда. Мне сообщают: «Чета Голдсмит остановилась в гостинице "Метрополь"». Звоню туда. Но это не тот Голдсмит. Что делать? Он в Москве. Но где? Я еще раз пытаюсь узнать в российской концертной организации. Мне еще раз указывают, «чтобы я не прыгал через их головы и никуда больше не звонил, тем более в гостиницу при посольстве Англии, где остановился Харви Голдсмит». Так вот почему мне нигде не могли сообщить о его местоположении! Естественно, гостиница при посольстве не дает сведения о своих постояльцах. Разумеется, я сразу звоню туда. Но мне очень мило отвечают, что господин Голдсмит у господина посла, и сразу после этого он уезжает из Москвы…

Все! Конец! Из подсознания выплывает, с каким-то юношеским максимализмом, что жизнь теперь становится неинтересной, все рушится…

Немного оправившись от шока, я опять звоню администратору уважаемой российской концертной организации: может быть, все же они встречались с ним. На что мне ответили, что никто с ним не встречался. А когда я напомнил, что мне были предложены гастроли, даже в письменном виде, возникла долгая пауза… И вдруг я услышал, что есть другой продюсер почти такого же уровня. Они с ним переговорят, и надо ждать от него звонка.

Я перестал что-либо понимать. Известный продюсер предлагает сразу же концерты в Европе. Это мощный взлет к именам мирового уровня, это возможность выпуска дисков. С такой продюсерской компанией и все остальное прилагается. Одно было приятно, что и они оценили, что моя музыка – талантлива. Так вот почему я не должен был уезжать из России в Америку, вот судьба мне преподносит «подарки». Все эти мысли налезали друг на друга. Я – в отчаянии! Какой еще новый продюсер? Зачем он мне нужен? Я хочу работать с солидной компанией!

Но вот звонок! «Господин Тимошенко? С Вами говорит продюсер Алекс Калинин, я из Австрии. Нам надо встретиться. Я Вас жду завтра в Доме киноактера на улице Поварской».

На следующий день – я там. Часть офиса арендуется у какой-то другой концертной организации. Меня встречает высокий, с ухоженной темной бородой, интересный мужчина средних лет. Одет он в черный френч, и весьма элегантен. Манжеты белоснежной рубашки скреплены хорошо заметными бриллиантовыми запонками. Тут я замечаю, что и часы у него дорогие – «Rolex». В общем, вид этого человека указывал на его респектабельность и обеспеченность.

Мы просмотрели несколько видеофрагментов моих выступлений. Он спросил: «И что, эту музыку еще никто не купил? Я посоветуюсь со своими партнерами в Австрии и через неделю дам Вам ответ».

Ровно через неделю – звонок. «Господин Тимошенко, я получил согласие от своих партнеров. Приезжайте на встречу». Я сразу приехал к нему. Встретил Алекс очень любезно и сообщил, что мы подписываем три контракта: на промоушн, издания и концертную деятельность. Мне будут предоставлены уникальные концертные площадки в разных странах, даже греческие и римские амфитеатры. Для этого надо, в первую очередь, зафиксировать свои авторские права на Западе и все основные композиции записать в нотах. Далее он сказал, что мы начинаем серьезно работать, был отмечен несомненный талант композитора и, особенно, исполнительская манера. Это должны быть большие красочные концерты в единстве всех видов искусств.

Я сиял. Вот это да! Здесь не просто какие-то несколько концертов, а мировые гастроли. «Вот только ноты надо записать». И я бросился это делать. Мне было дано на это полторы-две недели. Я обратился к музыканту, который аранжировал многие мои песни. Это Владимир Полубояринов. Музыкант, который работал еще с певицей Людмилой Сенчиной и был руководителем ее оркестра. У него были все самые последние компьютерные музыкальные программы. Я проигрывал композицию на клавиатуре синтезатора, все это фиксировалось в нотах. Владимир проводил корректировку и редактирование. Все шло очень быстро и качественно. Мы были довольны, тем более Алекс Калинин подтвердил, что эта работа будет Владимиру хорошо оплачена. Надо только дать свой лицевой счет в банке, туда можно перевести положенную сумму. Когда мы практически закончили нашу работу, я прямо из студии позвонил Алексу по его мобильному телефону. В это время он ехал в своей машине где-то под Москвой. Я продиктовал ему номер лицевого счета, но неожиданно связь резко прервалась. Я пытался до него дозвониться, но тщетно. Единственное, что успокаивало – все данные были продиктованы по телефону. Такая срочность была вызвана тем, что на следующий день Алекс должен был лететь в Лондон, а потом в Вену.

Но на следующий день я почему-то поехал к нему в офис, хотя знал, что он наверняка уже улетел… А мне сообщают, что Алекс вчера вечером р а з б и л с я на своей машине где-то в Подмосковье. Но не в одну из больниц Москвы он не поступал. Все стали его искать. Его мобильный телефон не отвечал. Потом выяснилось, что он в одной из подмосковных больниц и ничего страшного не случилось, есть какие-то ушибы. Он пока никуда не улетает и будет какое-то время находиться на домашнем больничном режиме. Где он жил, никто толком не знал. Но говорили, что где-то под Москвой у какой-то женщины. Это мне показалось первой странностью для продюсера, предлагающего мировые гастроли. Мы долго не встречались. Он стал часто куда-то улетать. За него отвечали его помощники. К тому времени, как я понял, он уже имел три офиса. Один из них был в шикарном развлекательном комплексе «Кристалл» у Махмуда Эсамбаева, другой где-то на Ленинском проспекте, а третий – на Поварской. Как я выяснил, в штате у него было уже 18 менеджеров. Контракты наши с ним не подписаны. Все опять находится в подвешенном состоянии. Через некоторое время мы с ним все же встретились. Он показал мне какой-то старый шрам на лице, который я как будто уже у него видел. Ушел весь блеск и лоск. Более того, Алекс стал каким-то упрощенным и серым. Прямо будто его подменили. На мой вопрос, когда будет оплачена работа Владимира Полубояринова по записи нот моих произведений, он ответил, что это будет обязательно, но сейчас это не самое главное. Он стал еще и продюсером известного поэта Ильи Резника. И сейчас будет готовиться презентация новой книги поэта в ЦДРИ (Центральном доме работников искусств) и 60-летний юбилей Ильи Рахмаэльевича Резника. Я буду там выступать, и это будет хорошей рекламой моего творчества. А у Ильи Резника вообще есть идея синтез-концертов с красивыми световымии лазерными эффектами, ГДЕ БУДЕТ ЗВУЧАТЬ МОЯ МУЗЫКА В ИСПОЛНЕНИИ БОЛЬШОГО СИМФОНИЧЕСКОГО ОРКЕСТРА. Планы меняются молниеносно. Дело стоит. Контракты почему-то не подписываются. Какие-то непонятные обстоятельства, вдруг ни с того, ни с сего возникающие буквально на пустом месте – и все сразу останавливается.

На презентации новой книги стихов Ильи Резника в Большом зале ЦДРИ – все знаменитости. Меня представляли по моему странному псевдониму Леонардо Интасир. Я вышел на сцену и на рояле исполнил композицию «Двое». Продолжительные аплодисменты. После концерта на банкете ко мне подошел известный художник Илья Глазунов и поблагодарил за музыку. Жена Резника даже призналась, что она всплакнула, когда слушала эту музыку. А Махмуд Эсамбаев просто предложил дружбу и поддержку, на что Алекс Калинин сразу отпарировал, что он является моим продюсером, и мои творческие дела будут весьма успешными.

Через некоторое время в Концертном зале «Россия» был юбилейный вечер Ильи Резника. В этом концерте я не участвовал, т.к. наш совместный с Резником продюсер Алекс Калинин об этом не побеспокоился. Странно, но на этот концерт не была приглашена Алла Пугачева. Из ярких звезд эстрады была только болгарская певица Лили Иванова, которую уже давно нигде не слышали. В общем, чувствовалось, что продюсер Алекс Калинин не профессионал шоу-бизнеса.

Потом был большой банкет в «Золотом зале» гостиницы «Метрополь». У всех хорошее настроение. Мы с Алексом еще больше подружились – вот он, прекрасный творческий союз с грандиозными планами! Поездки, поклонники, концерты и издательские компании нот и дисков. Все это вырисовывалось и манило к себе. Мы договорились с Алексом, что завтра в 12 часов дня у него в офисе мы подписываем, наконец, эти три пресловутых контракта.

Утром я звоню Алексу до 12 часов. Это только контрольный звонок. Все остальное уже решено. А вдруг? А что «вдруг», ведь мы уже обо всем договорились с ним, остались только формальные подписи.

…Но до 12 часов дня Алекс Калинин исчез! Навсегда! Ни в одном офисе по телефонам его найти не удалось. Он решил не ждать и заблокировать все телефоны. Алекса Калинина в Москве уже не было! Я позвонил И. Резнику и спросил: может, он знает, где этот тип? Но и он ничего не знал и сказал только: «Странный парень…».

Прошло несколько лет, и я, беседуя с продюсером уже другой концертной компании, рассказал ему этот случай. На следующий день он сообщил мне, что поделился этой историей со своим боссом и был очень обескуражен, когда при упоминании имени Алекса Калинина босс открыл ящик письменного стола, где был пистолет, и резко спросил: «Где этот Алекс?»

Вывод может быть только один: Алекс Калинин достаточно непростая авантюрная личность. Он рассчитывал многоходовые комбинации, чтобы поиметь свой интерес, и, по-видимому, немаленький. Был ли он несколько раз в Москве, или ряд афер он провернул за один приезд? В результате я понял, что судьба уберегла меня от этого авантюриста. Подписав со мной три контракта, он попытался бы найти финансирование у каких-то компаний, а потом с этим «кушем» уйти. Но нашел такую «крупную рыбу», как И. Резник. Этот случай послужил мне хорошим уроком: не искушайся быстрым успехом, если много обещают, то жди подвоха и обмана.

После этого я перестал искать продюсеров и начал сам продвигать свою музыку. У американцев есть такое выражение: «человек, который делает себя сам». Вот таким человеком я и стал себя считать. И действительно, откуда-то появилась просто фантастическая уверенность в своих силах. Ты как бы черпаешь их извне, ты не ждешь ни от кого ничего плохого, потому, что сам настроен на положительные действия. У тебя нет конкурентов, ты не зависишь от каких-то «вышестоящих инстанций» и людей, которые могут тебе что-то запретить. Ты – свободная Чайка. Недаром «Чайка Джонатан Ливингстон» стала символом моего творчества.

Но тогда это был очередной страшный удар, ш о к! Я опять перестал что-либо понимать. Какая-то безысходность, обида. Ну почему так жесток этот мир? Почему люди надевают личины «отличных парней», чтобы жить только со своей выгодой, не задумываясь, как больно другим оттого, что ты их предал. Не хотелось после этого оставаться в Москве. Надо было куда-то выехать, и все забыть. Моральный разлом сильно ударил и по физическому состоянию здоровья. Надо срочно уезжать. Но куда? И вдруг – появляется город Ставрополь. Там троюродный брат Игорь, которого я много лет не видел. А ведь мы с ним вместе росли и ели манную кашу из одной тарелки, когда наши мамы – двоюродные сестры – какой-то период оставляли нас вдвоем под присмотром нашей, как мы ее называли «старенькой бабушки». Я звоню ему и сообщаю, что приезжаю отдохнуть и повидаться. Это был разгар лета, начало июля месяца. Прожив у него несколько недель, я стал ощущать, что мне чего-то очень не хватает. И я обратился к Игорю: «А нельзя ли здесь провести какой-нибудь концерт?». Он на меня как-то странно посмотрел, в своем ли я уме, и объяснил: «Какой концерт в Ставрополе, когда разгар лета и все выехали на отдых к морю. Давай и ты езжай, вот путевка в Геленджик. Отдохни от своей Москвы, приди в себя, ты же весь зеленый и измученный своей творческой жизнью. Тут и в нормальное время года никого не соберешь на твой концерт, так как тебя никто в Ставрополе не знает, и никогда не слышали о таком композиторе, а летом тем более. Сейчас в городе до сентября бесполезно с кем-то разговаривать об этом. Вот в следующий раз приедешь осенью, тогда о концертах можно и поговорить». Но, по-видимому, я очень надоел ему своими приставаниями, и он все же договорился о встрече с директором ставропольского Музея изобразительных искусств Зоей Александровной Белой, которую он мне представил как хорошего организатора концертов и салонов в своем музее. Когда мы прошли в директорский кабинет, нас встретила интересная респектабельная женщина с красиво уложенными светлыми волосами. Брат представил меня как композитора, выступающего с сольными концертами на фортепиано. Может быть, когда-нибудь такой концерт из собственных произведений можно было бы провести в Ставрополе. Но тут вдруг я, ни с того ни с сего, ей и говорю, перебивая брата: «Вы знаете, Зоя Александровна, я думаю, что послезавтра в Вашем музее будет мой концерт!». Кто заставил меня все это сказать? Зоя Александровна посмотрела на меня с удивлением и поинтересовалась: «А Вы сами откуда будете?». Я радостно ответил: «Из Москвы!». «Да, у вас в Москве все такие сумасшедшие. Какой концерт! Его надо готовить не меньше месяца. Дать информацию, собрать людей». Но я почему-то опять повторил: «А я думаю, что послезавтра у меня здесь будет концерт!». Брат объяснил, что нам пора уже откланяться и не занимать драгоценное время директора музея. Я оставил несколько страничек о моей музыке, копии статей о творчестве, аудио и видеокассеты с записями моих концертов, и мы вышли из кабинета.

Сразу же за дверью Игорь мне объяснил, что такое несолидное поведение может привести к тому, что никаких концертов в Ставрополе у меня не будет! И вообще, чтобы и дальше не позорить свою и его репутацию, лучше завтра пойти и забрать все свои бумаги и кассеты. Единственно, что ему было непонятно, почему в разгар отпусков директор музея была на своем рабочем месте, а не отдыхала на море.

На следующий день я постучал в дверь директора, которая почему-то опять была на месте, хотя о встрече мы с ней у же не договаривались.