Злата Романова
Мой чужой ребенок

Пролог

– Садись, Марина, – сквозь зубы цедит муж и я недоуменно смотрю на него, прежде чем опуститься на кресло.

 Стас явно чем-то расстроен. Он никогда не называет меня Мариной. Всегда только Маря или Маришка. Даже когда мы ссоримся, что тоже случается нечасто.

– В чем дело, Стас? Ты меня пугаешь, – нервно улыбаюсь я, когда он обходит стол и садится на свое место.

 Чувствую себя провинившимся сотрудником, которого сейчас будет отчитывать начальник.

– Буду краток: я знаю, почему ты вышла за меня замуж, – обрушивает на меня новость муж. – Не вижу смысла продолжать этот фарс дальше. Мы разводимся, Марина.

 У меня такое чувство, словно небо обрушилось на мою голову. То, чего я так долго боялась, случилось. Но что хуже всего, Стас не злится. Не пытается докопаться до истины, не спрашивает, почему я сделала то, что сделала, люблю ли я его, нужен ли он мне. Он просто холодно заявляет, что мы разводимся. Констатация факта. Ему не интересно, чего я хочу, нужен ли мне этот брак. Он просто все решил сам.

– Прости… – сдавленно шепчу, не зная, как начать. – Стас, я…

– Избавь меня от оправданий, – повелительно поднимая руку, обрывает меня муж. – Я не хочу ничего обсуждать. И слышать тоже ничего не хочу. Просто не усложняй мне жизнь еще больше и подпиши документы. С Аришей я тебе видеться позволю, но никакой совместной опеки и походов в суд. Не пытайся отнять ее у меня или ты вообще ее больше не увидишь. Она – моя дочь и будет жить со мной. Думаю, тебе не нужно объяснять, на что я способен, учитывая мои связи. Будешь вести себя смирно – я просто забуду о том, что ты сделала и позволю навещать ее. В присутствии няни и телохранителя, естественно. Что же касается нас с тобой, то сделай одолжение – никогда больше не попадайся мне на глаза. С этого дня ты для меня умерла.

– Стас, – всхлипываю я, надеясь, что он поймет и простит, даст мне объясниться, потому что я не хочу его терять. – Пожалуйста, прости меня! Я ведь не хотела ничего плохого, клянусь! Мне просто нужно было быть с ней. С нашей Аришкой. Умоляю, я…

– Прощай, Марина, – снова обрывает он меня недовольным голосом, а потом просто встает и выходит, оставляя одну в своем кабинете. Не только не дав второго шанса, но даже не позволив сказать, что я люблю его и ради этой любви хочу все исправить и сохранить нашу семью.

 Стас Дубов не обманывал, когда говорил, что никому не дает вторых шансов. Не думала, что он откажет в нем и мне, учитывая, как он добивался и боготворил меня, но я никогда не сомневалась в силе его любви ко мне. До сегодняшнего дня. Потому что принципы, очевидно, оказались для него важнее любимой женщины.

Глава 1

Марина

– Ты уверена? – спрашивает Валера, зависнув с ручкой в руке.

– Подписывай, – говорю ему, смотря на заявление.

Никогда бы не подумала, что, если и настанет день, когда мы разведемся, я не буду совершенно ничего чувствовать по этому поводу. Ни боли, ни даже ностальгии.

Хотя, чему удивляться…

Вся моя боль досталась моей безвозвратно ушедшей крошке, а других эмоций во мне просто нет. Они были выжжены дотла в тот день, когда ее не стало.

– Ты ведь знаешь, что, если тебе что-то понадобится… – начинает Валера, когда мы выходим из ЗАГСа, но я обрываю его.

– Это вряд ли.

– Не будь такой стервой, Марина, – раздраженно говорит он. – Мы же не чужие. Прими помощь.

И тут я вспоминаю, что еще способна злиться. В частности, на него. Человека, который потерял то же, что и я, но который не разделяет мое горе.

– Она умерла по моей вине! Я мать, я должна была уследить, почувствовать! Это ты сказал мне? Ты, Валера! И я при этом стерва?

– Прости, – задыхается он, цепляясь за мои руки.

На лице написана вина, но меня не трогают его угрызения совести.

– Я не думал, что говорю. Горе затмило мне разум!

– Нет! – брезгливо отдергиваю руки. – Ты трусливо пытался возложить на меня вину за смерть нашей девочки! Когда виноват был ты! Только ты!

Люди оборачиваются на нас и Валера тут же начинает неуверенно смотреть по сторонам. Как всегда, беспокоясь об общественном мнении больше, чем о нашем разговоре.

Как я вообще могла жить с этим человеком? Такое ощущение, словно со смертью Аришки, с меня спали розовые очки, сквозь которые я не замечала недостатков людей, которыми окружила себя.

– На этом все, Валер, – твердо сообщаю ему. – Созвонимся, когда дойдет до штампов.

Спускаясь в метро, чтобы поехать в офис, вяло размышляю, что не завтракала. Однако, есть не хочется. Не хочется уже давно. Я знаю, что у меня депрессия, понимаю умом, что гроблю свое здоровье, но мне действительно на это плевать. Я не могу думать ни о чем, кроме Аришки.

Снова и снова прокручиваю в голове ту ночь, когда она умерла. Я ведь вставала на ночное кормление! Она была в полном порядке. Обычный здоровый ребенок. Жадно высосала свою бутылочку и тут же уснула. Все, как всегда. Абсолютно одинаковое расписание наших ночей, ведь после первых трех месяцев жизни, Арина стала образцовым ребенком, который не плакал по ночам и просыпался лишь два раза для кормления в два и пять часов утра.

Моя всегда счастливая малышка… Самая красивая, самая любимая. Я помню каждую черточку ее лица, ее большие голубые глазки, светлый пушок волос, пахнущих молочком и ею самой. То, как она причмокивала губами, когда была голодна.

Прошло уже четыре месяца. Почти столько же времени, сколько она прожила на свете. Моей девочке было лишь полгодика, когда ее не стало. Она просто уснула и не проснулась. Перестала дышать. Существовать. И кажется, я навсегда застряла в том дне, потому что, вопреки словам окружающих, время не лечит и легче не становится.

Сама не понимаю, что плачу, пока не вижу косящихся на меня людей в вагоне метро. Но мне все равно. Утираю слезы и слежу за станцией. Нельзя пропустить свою, я и так взяла отгул на пару часов на работе, чтобы пойти в ЗАГС, не успев устроиться туда.

В данный момент жизни, работа – единственное, чем я дорожу. Потому что только она способна отвлечь меня, хоть ненадолго, от моего горя. Я начала новую жизнь, уйдя от Валеры. Мои новые соседи не знают, что со мной случилось. Они просто считают меня нелюдимой чудачкой. Не лезут с сочувствием. То же самое на новой работе. Коллеги только удивляются моему трудолюбию и с облегчением перекладывают часть своих обязанностей, не лезя с лишними разговорами, ведь я сразу дала понять, что предпочитаю сосредоточиться на делах и не люблю, когда меня отвлекают.

Выйдя из метро, как обычно иду в офис через небольшой парк, чтобы срезать путь. Я работаю в огромном небоскребе и вид оттуда как раз открывается на этот парк.

Проходя мимо женщины с коляской, уже не зависаю, как раньше. Напротив, отвожу взгляд. Но внимание, вдруг, привлекает громкий счастливый визг. Непроизвольно кидаю взгляд в ту сторону и так и застываю на месте. Потому что передо мной призрак. Иначе, никак не объяснить, что я вижу на коленях незнакомой женщины собственную дочь.

Свою Аришку.

Пошатываюсь и чуть не падаю на землю, но в последний миг меня подхватывают сильные мужские руки.

– Девушка, Вам плохо?

Поднимаю ошалевший взгляд на мужчину, приходя в себя. Он все еще держит меня практически на весу.

– И-извините, голова закружилась, – отвечаю, отстраняясь от него.

«Боже, ну и привидится же такое! Не иначе, как голодные галлюцинации. Нужно поесть что-нибудь»

– С Вами точно все хорошо? Может вызвать скорую? Вы очень бледная, – подает голос женщина, сидящая на скамейке с ребенком.

Ребенком, которого я приняла за свою мертвую дочь.

Несмело перевожу взгляд на малышку, чтобы удостовериться в своем бреде, но ноги снова подкашиваются. Потому что это действительно Аришка. Ее голубые глаза и бровки домиком. Ее маленький круглый ротик и светлые волосики, выбивающиеся из-под шапки. Это она, точно она, только немного старше. Такая, какой и должна быть в десять месяцев!

– Ну-ка, сядьте, – усаживает меня пришедший на помощь мужчина, рядом с ней на скамейку, а я не могу оторвать взгляд от ребенка.

Слезы ручейками стекают по лицу и я едва успеваю их вытирать, чтобы не затуманивали зрение и не мешали смотреть на Аришку. Не вижу и не слышу ничего кругом, только смотрю, срываясь на рыдания. Пока, внезапно, обзор не загораживает широкая мужская грудь.

– Пожалуйста, успокойтесь, – просит он, слегка хлопая меня по щекам. – Люба, набирай скорую. Скорее всего, это нервный срыв.

– Па! – раздается вдруг звонкий детский визг.

Мужчина оборачивается и я вижу, как за его спиной, моя доченька тянет к нему ручки.

– Па! – требовательно верещит она.

Моя девочка уже разговаривает? Почему она называет этого мужчину папой?

Перевожу на него растерянный взгляд, впервые осознанно разглядывая лицо, и вздрагиваю от узнавания.

Это он! Станислав Дубов. Самая большая шишка в списке клиентов моей бывшей свекрови в ее клинике репродуктивной медицины. В той самой клинике, в которой мне делали ЭКО на той же неделе, что и его жене. И сейчас моя дочь называет его папой.

Мозг перерабатывает информацию даже прежде, чем я успеваю осознать и принять.

Совпадение? Таких совпадений не бывает.

Голову пронзает чудовищная догадка. У меня сотня вопросов и я не побоюсь их задать. Вскакиваю на ноги, готовая к нападению, но тело снова подводит меня. Голова кружится и, на этот раз, я просто теряю сознание.

Стас

Едва успеваю в который раз подхватить хрупкую женскую фигурку, прежде чем она падает кулем на дорожку в парке. Чертыхнувшись, беру потерявшую сознание девушку на руки и несу ее к зданию, на ходу указывая няне вернуться домой с малышкой.

Девушка в моих руках ощущается практически невесомой. Худющая до невозможности, кости выпирают, где только можно, сквозь свободное офисное платье. Не удивлюсь, если у бедняжки анорексия.

Оказавшись в холле, кладу ее на диван для посетителей и иду к кулеру. Скорую моя няня Люба уже успела вызвать, но неплохо бы привести девушку в сознание.

– Вызвать скорую? – участливо интересуется охранник на входе.

– Уже вызвали, – отвечаю ему.

Несу воду в стаканчике и слегка плещу пальцами на лицо субтильной блондинки. Она вздрагивает и медленно открывает глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Пробует встать, но я удерживаю ее, положив руку на плечо.

– Лежите, девушка. Скорая уже едет. Вот, выпейте воды пока.

Подношу к ее губам стаканчик, слегка поддерживая под шею, и она послушно делает пару глотков, после чего обессиленно прикрывает глаза.

– Не надо скорую, – шепчет через пару минут. – Давление понизилось. У меня в сумке лекарство.

Чертыхаюсь, вспомнив, что сумку она уронила в парке, но тут на помощь приходит охранник, подавая мне женскую сумочку.

– Это не она? Женщина с ребенком только что передала ее мне.

Девушка вздрагивает и распахивает веки, за которыми скрываются необычные каре-зеленые глаза, отдающие янтарем. Я показываю ей сумку, которую принес охранник, и она медленно садится, дрожащими руками открывая ее и ища в ней свои таблетки.

Ее руки так сильно дрожат, что она не сразу находит искомое, а найдя, роняет пластинку на пол. Я поднимаю ее и достав одну таблетку, протягиваю ей вместе с оставшейся водой. Потом подхожу к автомату и покупаю плитку темного шоколада. Открываю его на ходу и снова сев рядом, протягиваю ей маленький квадратик.

Девушка смотрит на него, как на что-то совершенно неожиданное, а потом, берет неустойчивой рукой и кладет в рот. При этом, ее глаза начинают слезиться. Бедняжка жует и плачет, и, выглядит такой несчастной при этом, что я понимаю, что у нее явно проблемы пищевого поведения, как я и предположил сначала. Руки и ноги худенькие, как спички, а скулы на лице остро выступают вперед.

Я постепенно скармливаю ей половину шоколадной плитки, а она не перестает реветь и смотрит на меня взглядом потерянного щенка. И становится так не по себе от ее несчастного вида, что я с облегчением выдыхаю, когда к нам с встревоженным криком подбегает другая девушка.

– Марина, Боже мой, что с тобой?

Я встаю, уступая ей место, и кладу шоколад на сто лик. Ни один человек из зевак, собравшихся в холле, не подошел к нам до сих пор.

– Вы ее знаете? – спрашиваю у брюнетки.

– Мы коллеги, – отвечает она, задерживая на мне взгляд.

Чувствую знакомое отвращение от ее начавших блестеть глазок. Очередная охотница. Даже беспокойство за коллегу отошло в сторону, вон как разглядывает меня, словно экспонат в музее. Наверняка, узнала.

– У нее упало давление, но скорая уже едет. Присмотрите за коллегой, мне уже пора.

– Конечно-конечно! – сочувственно кудахчет та. – Спасибо Вам огромное! Марине очень повезло, что такой человек, как Вы, оказались рядом.

Не даю втянуть себя в разговор и коротко кивнув, разворачиваюсь, направляясь к лифтам. В этом здании работает множество организаций, но я самый крупный арендатор – занимаю пять этажей, один из которых служит мне домом, а остальные – головным офисом крупнейшего продюсерского центра страны. Я уже привык к тому, что со мной здороваются люди, которых я знать не знаю, и проявляют внимание те, кто хочет познакомиться поближе, но навязчивость женщин раздражает больше всего.

Причем, до брака с Региной, я воспринимал это с каким-то весельем и нередко использовал шанс взять номерок у очередной красотки, но после всего, что натворила моя бывшая жена, женщины стали видеться мне в совершенно другом свете.

А ведь с тех пор, как я развелся, эти хищницы, будто почуяв свежую кровь, активировались с невиданной скоростью и прытью. Даже моя ассистентка начала приходить на работу в нарядах, подчеркивающих ее фигуру и откровенно демонстрирующих декольте, хотя я еще при приеме на работу четко дал понять, что личных отношений с подчиненными не завожу и при любом проявлении непрофессионализма увольняю без предупреждений.

Что уж говорить о других, когда в моем окружении полно девиц, мечтающих с моей помощью стать звездами. Им невдомек, что через постель этого не добиться. И уж точно не добиться от меня предложения руки и сердца.

Моя бывшая жена Регина была самой большой поп-звездой страны. И именно я был тем, кто поднял ее с нуля. Причем, встречаться мы начали лишь спустя три года после начала сотрудничества, когда она уже была на пике славы. Нашу пару считали образцовой. Идеальной.

«Дружба, перешедшая в любовь» – пестрели заголовки журналов.

«Их отношения – особенные» – делились мнением коллеги.

«Такие пары не расстаются, их связывает слишком многое» – писали восторженные фанаты.

Но на деле все это оказалось лишь красивой картинкой, в которую я имел глупость поверить.

Едва ли я еще раз попадусь в ловушку женщины и позволю охомутать себя узами брака. Плавали – знаем. Сейчас в моей жизни есть только одна очаровательная особа женского пола – моя дочь, и это вряд ли изменится.

Глава 2

Марина

Меня отпускают с работы из-за плохого самочувствия и вызвав такси, я на всех парах мчу в клинику почти бывшей свекрови. Только Марта Платоновна может ответить на мои вопросы, потому что пребывание Станислава Дубова и его жены – известной певицы Регины Бальмонт, в ее клинике хранилось под строжайшим секретом. Я сама узнала только из-за того, что столкнулась с ними в зоне для персонала, когда шла во второй, для особых гостей, кабинет свекрови.

Догадываюсь позвонить ей по пути и руки ходят ходуном, пока ищу номер в телефоне.

– Здравствуй, Марина! – своим обычным невозмутимым голосом отвечает свекровь.

– Здравствуйте, Марта Платоновна! Вы на работе? Мне нужно с Вами срочно поговорить.

– Конечно, Мариночка. Приезжай, – говорит она, видимо, надеясь, что я передумаю разводиться с ее сыном.

Она возражает против нашего развода даже больше, чем сам Валера. Строит сочувственную мину, притворяясь чуть лучше своего сына, и настойчиво предлагает нам попытаться снова и родить другого ребенка. Как будто это потерянная игрушка, которую можно заменить и забыть.

Оказавшись в клинике, я поднимаюсь в ее кабинет и после разрешения секретаря, вхожу внутрь. Марта Платоновна, как всегда, идеально выглядит. Женщина, как может, борется со старостью и ей это удается. Выглядит она максимум на сорок лет, все еще стройная, подтянутая блондинка с моложавым лицом.

– Мариночка, до чего же ты себя довела, дорогая! – охает свекровь, обнимая меня за плечи и ведя к стульям для посетителей. – Нельзя так шутить со здоровьем, одна кожа да кости!

У меня нет терпения на пустые разговоры. Я и так еле сдержалась по телефону, проявив вежливость, когда мне хотелось просто накричать на нее, немедленно требуя объяснений.

– Я пришла спросить о Стасе Дубове, – сразу перехожу я к делу, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Женщина меняется в лице, но быстро приходит в себя и наигранно улыбается.

– А что с ним, Марина?

– Вы знали, что я устроилась на работу именно в его компанию? Мы с ним на разных этажах, но все же умудрились встретиться лично.

Марта Платоновна отворачивается, чтобы обойти свой стол и сесть на кресло. Я достаточно хорошо изучила ее за два года брака с Валерой, чтобы понимать, когда она нервничает, хотя актриса из нее хорошая. Пальцы, сцепленные в замок на столе, побледнели от силы, с которой она их сжала.

Значит, я права.

Странно, что меня это не удивляет. Только заставляет разозлиться до такой степени, что я чудом не накидываюсь на нее с кулаками.

– Почему его дочь – точная копия моей, Марта Платоновна?

– Что за чушь, Марина! – нервно улыбается она. – Не может такого быть.

– Не смейте, – шиплю разъяренной кошкой. – Ни слова лжи, Марта Платоновна! Немедленно признавайтесь, что за махинации у Вас тут происходят? Дубовы проходили ЭКО в то же время, что и я. А теперь выясняется, что их дочь – копия моей Аришки. Как это понимать?

Эта ужасная женщина имеет наглость рассмеяться мне в лицо.

– Ты не в себе, Мариночка! Ну, что за ерунда? Не мели чепухи! У тебя депрессия, ты явно нездорова и тебе могло почудиться что угодно. Знаешь, я нашла для тебя хорошего врача, как раз собиралась скинуть тебе его контакты. Ты бы походила на терапию, может, полегчает.

Я вскакиваю на ноги, дрожа от ярости. Мне нужна правда и я не уйду без нее.

– Перестаньте говорить со мной таким тоном! Я похожа на дуру? Если не хотите, чтобы я подала на Вас в суд и осветила это дело по всем соц. сетям, то немедленно говорите правду! Я видела ее сегодня! Своими глазами. И это точно моя Аришка! Что Вы сделали? Детей было двое, но Вы скрыли это от меня, поэтому и настаивали на кесаревом сечении? Чтобы отдать моего ребенка другой паре?

– Ты сошла с ума, Марина! – кричит свекровь, разыгрывая шок. – Каким образом я бы смогла скрыть наличие двух детей? Ты разве не помнишь свои скрининги? А Дубов! Вся страна в курсе, что у его жены начались преждевременные роды и ребенок оказался нежизнеспособен. Он умер за три месяца до рождения нашей Аришки. Если у него и есть дочь, то явно не с моей помощью. Посмотри в интернете и сама убедишься. Он развелся и его жена даже отношения не имеет к этой девочке. Которая, кстати, похожа на него и точно является его дочерью. Загулял мужик, вот Бальмонт его и бросила, бедняжка. Наша клиника с этой беременностью никак не связана. Его дочь родилась обычным путем от любовницы.

Я не верю ей. Она что-то сделала, иначе и быть не может. Как может один ребенок оказаться точной копией другого?

Достаю свой телефон из сумки и захожу в браузер – искать новости о Дубове. Все выглядит вполне правдоподобно. Он действительно развелся с Региной Бальмонт через несколько месяцев после того, как она родила. Ребенок не прожил и суток. А вот упоминания о его дочери появились через месяц после смерти моей Аришки. Он не сделал никаких заявлений и вообще оберегает ребенка от внимания прессы. Зато его бывшая жена дала громкое интервью, в котором обвинила его в крушении их брака и заявила, что не имеет никакого отношения к его новому ребенку.

– Убедилась? – ядовито спрашивает Марта Платоновна. – А теперь, будь добра, покинь мой кабинет. Я жду посетителей. Телефон психотерапевта я тебе пришлю.

– Я все равно узнаю правду, – твердо говорю ей, направляясь к выходу.

Потому что это девочка – моя. И я от нее не откажусь.

Еду на работу к Валере, зная, что он наверняка там в это время. Наверное, мать предупредила его о моем визите, так что заявлюсь к нему неожиданно.

Мой муж тоже врач, работает в дорогой частной клинике невропатологом. Я почти уверена, что он не рассказал коллегам о надвигающемся разводе, потому что все еще считает, что это моя блажь и я опомнюсь. Внешнее благополучие и успех очень важен для Валеры. Я и раньше это замечала, конечно, но не обращала внимания на его тщеславие, ведь никто не идеален. Однако, теперь, все его недостатки предстали передо мной в совершенно ином свете. Вот что делает с человеком отсутствие любви, зашоривающей глаза.

Приехав в клинику, веду себя, как обычно. Здороваюсь со знакомыми и поднявшись в приемную мужа, подхожу к секретарю, услуги которого он оплачивает сам, так как клиника не предоставила ему отдельного работника.

– Добрый день, Марина Антоновна, – здоровается она с дежурной улыбкой на красивом лице.

Я не раз ревновала Валеру к его секретарю, потому что у нее просто потрясающая внешность. Даже то, что девушка оказалась замужем меня не успокаивало, а сейчас, если он и изменял, мне почему-то все равно. Даже злости нет.

– Здравствуй, Варвара. Валера у себя?

– У него последний посетитель перед обеденным перерывом. Подождите немного, пожалуйста!

Сажусь на стул и жду десять минут, прежде чем открывается дверь в кабинет и оттуда выходит тучная женщина. Валера выходит следом и увидев меня, тяжело вздыхает.

– Заходи, Марина.

Решительно направляюсь к нему и плотно закрываю за собой дверь.

– Мама рассказала мне, что ты учудила, – переходит в наступление мужчина, присаживаясь на край стола со скрещенными на груди руками.

На его лице застыла маска жалости.

– Мне нужны ответы, Валер. И я без них не уйду.

Бросаю сумку на кресло, но остаюсь стоять. Не могу успокоиться, не могу расслабиться настолько, чтобы усадить свое тело. Чувствую мощный прилив адреналина, полностью готовая к борьбе. Расколоть Валеру будет проще, чем его мать. Я уверена, что добьюсь от него хоть чего-нибудь. Хоть какого-то ответа или подсказки. Потому что он не может ничего не знать. Они слишком близки с матерью и она рассказывает ему почти все, включая свои не совсем законные способы заработка.

– Что ты хочешь услышать от меня? – вздыхает Валера. – Наша Аришка мертва, Мариш. Она не дышала. Я пытался ее реанимировать и я же установил смерть. Ты была там. Стояла так же близко, как сейчас ко мне. И у тебя все еще остались сомнения?

Слезы текут по моим щекам, стоит вспомнить все, что случилось в ту ночь, но я зло вытираю их. Сейчас не время.

– Я не видела ее в гробу.

Валера закрывает глаза и качает головой.

– Боже, Марин! Когда ты уже поймешь, что не одна потеряла ее?! У тебя было нервное истощение, ты тупо лежала, не реагируя ни на что! Мне нужно было ждать, пока ты не придешь в себя, а тело нашей дочери не начнет разлагаться? На похоронах были наши родные и друзья. Десятки людей были свидетелями! Постарайся хоть раз включить мозг и мыслить логично. Каким образом наша Арина, которая сто процентов умерла перед нашими глазами, может, вдруг, каким-то чудом, оказаться дочерью Дубова? Она была нашей! Думаешь, он не провел анализ ДНК, прежде чем признать ее? Такие мужчины не верят на слово своим любовницам, потому что охотниц за алиментами хватает. Они проверяют. Я не знаю, что ты видела, но если его дочь и похожа на нашу, то это просто невероятное совпадение. Хотя, я даже не уверен, что это так на самом деле. Тебе могло привидеться что угодно.

– Так вот значит как, да? – истерически смеюсь ему в лицо. – Ты теперь делаешь упор на то, что я душевно больная? Психически нездоровая? Иди ты к черту, Валера! Я, может, и похудела от стресса, но мой мозг работает, как надо. Галлюцинаций у меня нет, как и проблем со зрением. Я знаю, что я видела. А также, я знаю тебя. Ты говоришь очень логично, вот только нервы у тебя не на месте, как и у твоей мамаши. Немедленно признавайся, что вы натворили! Дети одного возраста. У нас была двойня, не так ли? Ты согласился отдать одну из наших дочерей? Сколько вам заплатили за это?

Я хватаю его за лацканы, требуя ответа и желая вытрясти всю душу, но Валера твердой хваткой отстраняет меня, сам отходя на пару шагов.

– Уходи, Марина. Я не намерен выслушивать твои глупые фантазии. Можешь обратиться в суд, в полицию, да куда угодно! Я больше не хочу иметь ничего общего с тобой, хотя видит Бог, был достаточно терпелив. Я единственный пытался держаться за нас и спасти брак. Теперь я вижу, что ты действительно изменилась. Мне жаль, что ты не позволила мне разделить с тобой твою боль, но что случилось – то случилось. А мысль о близняшках выброси лучше сразу из головы. В клинике есть вся документация, а также показания персонала, которые вели беременность и роды. Я не боюсь исков и маме бояться тоже нечего. Правда на нашей стороне, а то, что тебе что-то там показалось – это не наши проблемы. Но настоятельно советую позвонить врачу, которого нашла для тебя мама. Ты должна понять, что цепляешься за бредовую идею, потому что не можешь смириться со смертью Аришки.

– Я все равно докопаюсь до правды, Валера, – обещаю ему. – Не думай, что я испугаюсь или отступлю из-за ваших «доказательств». Меня ничто не остановит, пока я не выясню все. Раз вы не хотите говорить, то я спрошу у Дубова. Уж он-то знает, откуда появилась его дочь и точно не захочет огласки.