Зина Капина
Дружба-любовь. Школьная повесть

Иллюстрация на обложке pixabay.com

© Зина Капина, 2022

ISBN 978-5-0056-0940-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается первому выпуску школы №25 г. Димитровграда

Вступление

Это школьная повесть о девочках и мальчиках конца шестидесятых, о любви и дружбе, об учителях и одноклассниках, одним словом о школе, где любят и дружат, где шутят и смеются, где обижают и обижаются.

А если кто-то обижает – значит внутри сильная боль. И он еще не умеет справиться и потому отвечает резко, когда можно промолчать. А ссорятся?! Это тоже от любви. А как переживают друг за друга?! И это все – любовь!

Она витала в коридорах, кабинетах, спортзалах и, конечно, в актовом зале, где все высвечивалось и искрилось. Там бушевали страсти в маленьких и неокрепших душах влюбленных школьников, а также в их друзьях, переживавших за этих влюбленных, как за себя.

Дружба – любовь, все перемешано и как это отделить? И надо ли делить, может лучше так и оставить дружба – любовь, это то, что нас связывало, а может и сейчас, иногда, связывает во взрослой жизни, но уже с другими людьми. Все это нам дорого!

Новая школа

 
                                       Ты прости, что пишу,
                                       Ты прости, что спешу,
                                 Слишком мал человека век!
 
 
                                      Ты прости, что приду
                                      И прости, что уйду,
                                     Дорогой ты мой человек!
 

И вот передо мной школа, в прямом смысле – новая! Ее только что построили, она самая современная и большая в нашем городе. Находится она в другом районе, там, где живет моя старшая сестра, она то и рассказала про нее. Я была не уверена, что меня возьмут.

– Это же другой район?!

– Ну и что? C таким аттестатом, как у тебя, с руками оторвут!

И я поехала подавать документы в девятый класс новой фешенебельной школы.

– Да, у вас такие оценки! А по математике все пятерки! Мы вас возьмем в самый лучший в 9 «А»! Любите математику?

– Да! – растерялась я, не ожидая такой бурной и радостной встречи.

И вот я – ученица лучшей школы.

– Меня взяли в самый сильный математический, класс! – сказала я с гордостью.

– Ну, я же говорила! – довольно сказала моя сестра. Тогда мне было еще непонятно: чем она так довольна?! Ведь сестра относилась ко мне как старуха Шапокляк: постоянно вредила. А тут вдруг такая радость у нее? Только потом я поняла! Рядом со школой находился детский сад ее детей. Поэтому сестра могла меня использовать в роли няньки целых два года! Все встало на свои места!

Разнокалиберный 9 «А»

В новой школе создали пять девятых классов от «А» до «Д», и ни одного десятого. Ведь именно мы, девятиклассники, должны были стать первым выпуском этой школы. Из пяти классов – два математических, один с изучением химии и два обычных, с домоводством и электротехникой.

В математические классы набрали самых сильных «хорошистов», тех у которых были только пятерки по математике. Самые сильные и способные – 9 «А».

Я очень гордилась, что попала в этот класс, но когда я пришла, то была сильно удивлена. Большинство мальчиков были как на подбор: статные красавцы, остроумные, обаятельные, с улыбающимися лицами и хорошим воспитанием.

Зато девочки… Такую разнокалиберность невозможно и придумать, даже если сильно захотеть. Девочки были такие разные, что и описать невозможно. Если бы устроили в нашей стране выставку коллективов по разнокалиберности людей, мы бы заняли первое место.

Среди всех выделялись две красавицы с девичьими фигурами, одна была средняя, другая покрупней. Средняя в наше время считалась девушка с ростом метр шестьдесят, примерно, как Венера Милосская. Таких было большинство. На физкультуре, кто ниже ростом, стояли в хвосте, а кто выше – в начале строя.

Третьей была миловидная дама с тонкой талией, очень широкими бедрами, большой грудью и взрослым лицом, походившую на молодую кормящую маму с парочкой детей. Мила всегда была готова к ответу, с удовольствием шла к доске, слегка покачивая бедрами, стараясь не задеть ими края соседних парт. Она часто блестяще отвечала, грамотная и взрослая, и даже учителям было неудобно на нее смотреть и лишний раз спрашивать. Казалось, что она к нам в класс попала по ошибке. Позже я слышала, что Мила поступила в Ленинградский институт и рано вышла замуж, хотя по внешнему виду она должна была быть там давным-давно. Счастья тебе, милый человек!

За ней на парте сидела такая «крестьянка»: широкая и скуластая, с русыми жидкими косичками. Рядом с ней корпела тихая, маленькая «кнопка» с правильными чертами лица, но ничем не примечательная, может быть, только тем, что стояла последней в строю.

Сзади меня сидела Лана, девочка с большими красивыми глазами, но в сильных очках, портящих ее лицо. У Ланы было хорошее чувство юмора, и она умела дружить. Мама ее работала врачом, и жили они недалеко от школы. Однажды Лана пригласила меня в гости, и я увидела их большую современную квартиру, и одна из комнат детская, ее и брата. Мне так понравилось, что у них своя комната с двумя кроватями и письменном столом. У меня не было ни своей комнаты, ни письменного стола, и я позавидовала белой завистью своей однокласснице. Лана стала фармацевтом, в институт ей было нельзя из-за плохого зрения, и она окончила училище. Позднее мы подружились уже во взрослой жизни, а когда болела мама в течение нескольких лет, то она всегда выручала лекарствами. И не только меня. Спасибо тебе, дорогая!

Мне нравилось, что в классе учились все умные и способные ребята, и среди девчонок не было ни вражды, ни зависти, а дружелюбное, приятное общение. Конечно, каждый в классе был личностью с незаурядными способностями, но все это было не на показ.

Нашу благолепную тишь да благодать нарушали математик, остряк с первой парты, по прозвищу Рожок, и я, Инна, со своим острым язычком. Я давала отпор всем, по поводу и без: иногда шутя, иногда всерьез. Остальные были похожи на улыбчивых наблюдателей, всегда поддерживающих шутку.

Особенно я запомнила Гену, был он среднего роста, хорошо сложен, черненький симпатичный, но выделялся он не этим. А тем что часто улыбался широко и открыто, и вид у него был радостный и счастливый. Генка всегда откликался на наши шуточки и смеялся со всеми весело, но  сам никогда не шутил, и веяло от него счастьем и добротой. И еще он немного смущался, когда смеялись над кем-то, как будто ему было немного неудобно за эту ситуацию, но смешно. Классный был парень! Говорили, что стал он военным и погиб молодым. А может это только слухи? Точно не знаю.

К сожалению, на мое поколение выпало немало войн. Это и афганская война, и две чеченских, и столкновение на Даманском полуострове, когда мои ровесники там служили. Обидно что, спустя несколько лет, Даманский, из-за которого были постоянные ссоры и бои, подарили Китаю. Так за что же гибли мои ровесники, защищая его?! Кроме войн случилась еще чернобыльская катастрофа, где работал и погиб наш однокашник и мой школьный друг.

Но пока мы еще не знали нашего страшного будущего, что выпадет нам эпоха войн и перемен, и потому веселились мы и шутили над всем, что попадалось на глаза.

Рожок сидел, в пол-оборота к классу, на первой парте перед учителем и комментировал все с юмором и шуточками, и не выпуская из виду учителя.

Я тоже ему мало уступала. Однажды наша историчка на уроке сказала, что некоторые ученицы одеваются лучше учителей, тем самым, бросив камень в мой огород: ведь у меня сестра работала в престижном магазине. Я тут же встала и сказала, что думаю по этому поводу.

– А разве я виновата, что в стране не хватает сапог? Я была бы рада, если бы в магазинах было изобилие, и все ходили бы в красивых сапогах.

– Да, конечно, ты не виновата! – сказала она грустно.

Наша историчка тоже была необыкновенной и любимой нами. Она не только интересно преподавала историю, но могла и пошутить, поговорить на другие темы, ответить на любые, даже самые острые, вопросы.

Когда на уроке кто-то сказал, что Паша-любимчик, она подтвердила, улыбаясь.

– Да, я – не равнодушна и, даже, могу признаться в любви, потому что Паша похож на моего сына.

Наш остроумный Рожок тут же отреагировал.

– А ваш муж знает об этом? Что ваш сын похож на этого любимчика?!

Все засмеялись, а она как ни в чем не бывало продолжила урок, не зацикливаясь на этой фразе.

Вера Михайловна умела достойно выходить из любых ситуаций.

Однажды была тема по биографии Ленина, и я спросила можно ли задать вопрос.

– Пожалуйста!

– Вот я часто думаю, В. И. Ленин жил и за границей, и у нас в стране, а сам нигде не работал. На какие деньги он тогда жил и чем платил за все?

Рожок тут же отреагировали и, как всегда, повернувшись вполоборота, изрек удивленно.

– Я то смотрю, что это ты всегда такая задумчивая? О чем она только думает? А она оказывается о Ленине думает! На какие шиши он жил?! Хорошие мысли у тебя! Молодец!

Всем стало весело, а Вера Михайловна рассказывала, что он получал за статьи в газеты и еще за что-то. Но мы уже веселились над моими мыслями и думами, а откуда Ленин брал деньги было уже не так важно.

Автобусы с висящими людьми

Жизнь – не предсказуема. Мы не знаем как она к нам повернется: кто предаст, а кто протянет руку и спасет. Это был один из таких случаев.

В СССР было плохо с транспортом. Автобусы ходили редко и, когда они приближались к автобусной остановке, народу уже накапливалось много, и автобус подходил полный. Очень редко такие автобусы ехали мимо, и тогда им вслед неслись ругательства и «наилучшие» пожелания.

Когда автобус останавливался, то его надо было брать штурмом.

Это значит, что вся толпа с остановки, в едином порыве, неслась к подъехавшему автобусу, едва он открывал двери. А он их открывал! Несмотря на то, что был полный.

И с этой сплоченной кучей народа, подпирающей со всех сторон чужими телами, сумками и руками, мы въезжали в автобус на чужих плечах. Надо было в него обязательно сесть, потому что следующий придет не скоро, минимум через полчаса, и тогда, совершенно точно, опоздаешь в школу, а кто и на работу. Как правило, последним входил в двери, подперев нас, какой-нибудь очень сильный мужчина. Он обхватывал всю толпу двумя руками, обнимая всех, как в объятья, и, подталкивая своим животом, втискивался последним. И этот мужичок все делал с радостью, как будто это доставляло ему удовольствие. А может и доставляло: показать какой он сильный и добрый?! Ведь недобрый пролез бы вперед и все!

Так было каждый день, мы держали бой за любое место в автобусе, даже висячее: это, когда тебя держат соседние плечи, а ты висишь, не доставая ногами пола.

Но однажды я не попала в середину этой толпы, очень сильный мужчина оказался впереди меня, благополучно втиснулся вместе с толпой и устроился на предпоследней ступеньке. Я вцепилась в него, а точнее в его пальто. С ранцем за плечами я повисла на последней ступеньке, на одной ноге, прижавшись к мужику. Автобус тронулся, мы поехали с незакрытыми дверями, в которых висели люди.

Руки мои были всегда слабые, несмотря на то, что я постоянно занималась спортом. Они не выдержали такой нагрузки, как моё тело, в зимней одежде, да еще со школьным ранцем за плечами. Руки стали медленно-медленно разжиматься, выпуская из своих пальцев чужое мужское пальто. Я поняла, что через минуту-другую я выпаду из автобуса на полном ходу. И что со мной будет – непонятно.

Глаза мои наполнились ужасом и страхом. Я посмотрела вверх: зацепиться было не за что. Но тут я увидела поверх головы мужика, за которого я держалась, другое лицо. Это был мужчина средних лет, и он понял, что со мной и протянул руку через все плечи, которые были между нами, схватил меня за воротник сзади и так продержал до следующей остановки. И, благодаря ему, я не выпала из автобуса и осталась жива и здорова. За что ему вечная благодарность!

На следующей остановке в автобус снова протолкнулись люди, я уже не была крайней и могла спокойно доехать до школы. Так как автобусы были набиты битком, то продвигаться по нему было совершенно невозможно, а за проезд деньги собирал кондуктор, по шесть копеек, как сейчас, помню.

Кондукторы были такие типовые: маленькие, толстые, неопределенного возраста, с большой сумкой на шее. Голоса у них были громкие и противные. В выражениях они не стеснялись.

– Гражданин в зеленой шляпе, передайте за проезд! – кричала кондуктор через весь автобус.

– Да я не могу залезть в карман, – оправдывался гражданин.

– Может попросить соседа залезть в твой карман?! – издевательски шутила наша автобусная королевна.

– Кто еще не передал? Не вижу, что передали! Там на задней площадке, лысый мужик, ты думаешь, я не вижу, как ты за тетку прячешься. У тебя такая лысина отсвечивает, что тебе никакие тетки не помогут. Быстро передал, а то высажу!

Люди как-то изворачивались, передавали и свои, и чужие деньги, но голос командирши не затихал. Она каждому давала краткую, но едкую характеристику, по которой все должны были самоопределиться.

– Шляпа зеленая, отдала деньги? Да не кричи, слышу, но проверю. А вы девушка в синей беретке, синем пальто, чего ждете? Синюшная! Я кому тут кричу, надрываюсь? И не надо на меня вытаращивать глаза! Еще тут разрыдайся! Мне глаза твои не нужны, мне деньги нужны! Быстро оплатила!

Мы, школьники, махали своими проездными, и нас пропускали. Выходя из автобуса, надо было себя оглядеть, все поправить, что съехало на бок и задралось. А главное: пуговицы! Как часто мы выходили без них!

Кондукторы в конце каждой смены, перед тем как уйти автобусу в парк, собирали в салоне пуговицы горстями. Но для нас главное – доехать!

В класс я вошла через пару минут после звонка.

– Извините за опоздание, – сказала я виновато.

– Ну, проходите! Вечно вы опаздываете! – укоризненно сказала историчка, живущая рядом со школой.

– «Тебя бы туда!» – подумала я, вспомнив про остановку, но руки мои уже раскладывали учебники на парте, и умиротворенный голос любимой учительницы быстро успокаивал меня. Через минуту я уже с интересом вникала в рассказ об истории моей страны, где ничего не говорилось о наших автобусах и других мелких, ничего не значащих, проблемах нашего замечательного бытия.