Зергиус Ванкукер
Викинги. Полная история

Этническая неоднородность викингов

В старофранцузском языке слова «викинг» и «норманн» – не вполне синонимы. Франки называли норманнами всех «северян», в том числе славян, финнов и т. д.

В Германии X–XI веков викингов называли аскеманнами – «ясеневыми людьми», то есть «плывущими на ясенях» (ascs), так как для создания верхней обшивки и мачты военных судов викингов использовалось именно это дерево.

Англосаксы называли их данами, независимо от того, приплыли ли они именно из Дании или из Норвегии, Швеции, Исландии, Финляндии…

В Ирландии викингов различали по цвету волос и называли финнгаллами, то есть «светлыми чужеземцами», если речь шла о норвежцах, или же дубгаллами – «темными чужеземцами», если речь шла о датчанах.

В Византии XI века викингов называли варангами (вэрингами или варягами). Они представляли собой особый отряд на службе у византийских императоров.

На Руси варягами называли выходцев из всей Скандинавии.

Так почему же историк Андерс Магнус Стриннгольм ассоциирует викингов со «страной около озера Меларен» и со Свитьодом, то есть землей свеев (шведов)?

Наверное, не просто потому что он сам швед по национальности.

Понятно, что верховный бог Один – продукт древнего мифотворчества, равно как и его асы, а также всевозможные ётуны (великаны), дверги (карлики), духи-хранители и валькирии.

В настоящее время мы не располагаем большим материалом о формах постройки, существовавшей в рассматриваемый период, так как дома строились из дерева и не дошли до наших дней. Но представляется вполне вероятным, что население жило как на изолированных хуторах, так и в деревенских общинах, возможно, в разных пропорциях в различных частях Скандинавии.

ХОЛЬГЕР АРБМАН

шведский археолог

Понятно также, что территории около озера Меларен с давних времен заселяли люди. При этом Хольгер Арбман, шведский археолог и один из ведущих специалистов по викингам, утверждает, что для Скандинавии эпоха викингов, на первый взгляд, может представляться «периодом резкого скачка в развитии культуры, но более пристальное изучение археологического материала свидетельствует, что в этот период были сохранены все основные признаки культуры, сложившейся до эпохи викингов».

По мнению Хольгера Арбмана, отдельные хутора и деревни, а также традиционные захоронения находились повсюду на территории Скандинавии, и нет оснований для проведения резкого разграничения эпохи викингов и их предшественников. И существует только один признак, способствующий решению этого вопроса. Дело в том, что эпохе викингов было свойственно широкое развитие торговли и соответственно становление торговых городов и появление профессиональных купцов.

Первые сведения о торговом городе в Скандинавии можно найти в «Анналах франкских королей» 804 года, где описывается вторжение данов (так называется древнегерманское племя, населявшее территорию нынешних Швеции, Норвегии и Дании) под предводительством Готфрида. Сам Готфрид, как сообщает хроника, был родом из Слиесторпа, находившегося на границе между племенами данов и саксов.

Историки полагают, что Слиесторп – это скандинавский Хедебю, располагавшийся в глубине фьорда Шлей, на пересечении торговых путей из бассейна Балтийского моря в бассейн Северного моря и из Каролингской империи в Данию. Ныне это север земли Шлезвиг-Гольштейн в Германии.

Глава 2
Общество и культура викингов

Жизнь на скандинавском севере

Скандинавы, рослые и суровые, как прибрежная скала, занимались воинским ремеслом и жили войной до того времени, как христианская вера утвердилась на Севере. Ничто не спасало от них: ни отдаленность Италии, ни могущество франков, ни отделенные морем государства англосаксов, шотландцев и ирландцев, ни дикая отвага и численное превосходство славян. Без компасов и квадрантов они ходили по самым бескрайним морям, без осадных орудий брали укрепленные города и замки. С одной стороны, они добрались до Северного Ледовитого океана, открыли путь в Белое море; с другой – устремились в Испанское море и через Гибралтарский пролив в Средиземное. Фарерские острова, Исландия, Гренландия и Северная Америка принадлежат к числу их открытий. Они сражались с маврами в Испании и на африканском берегу, доходили до Константинополя и Каспийского моря.

ЧТОБЫ БЫЛО ПОНЯТНО

Руны (единственное число – руна) – это древняя письменность, использовавшаяся с I–II по XII вв. на территории современных Дании, Швеции и Норвегии, в X–XIII вв. – в Исландии и Гренландии, а в шведской провинции Даларна и вовсе вплоть до XIX века. Руны высекались или вырезались на камне, металле, дереве и кости. Они имеют специфическую угловатую форму, удобную для высекания и вырезания. После принятия христианства в странах Северной Европы руны как письменность были вытеснены латиницей.

Высеченные на камне руны и поныне сохраняют память о многих викингах, погибших в набегах на западные и восточные страны.

Это удивительно, но в Англии именно со времен воцарения правителей из среды викингов началось формирование государственности. И Русское государство, основанное скандинавскими князьями, под защитой северных дружин быстро разрослось в обширную державу, соединив племена, жившие до этого практически без всяких связей.

Скандинавы писали рунами, системой значков, похожих на ветки, известной как «футарк» (по названиям первых трех символов). Хотя их часто резали на камне и металле, изначально руны создавались для вырезания на дереве: их формы избегают горизонтальных линий, которые трудно увидеть в древесной текстуре. Старейшая из известных рунических надписей состоит из слова harja, личного имени, и сделана на гребне, найденном в болоте у Вимозе на острове Фюн и датированном приблизительно 150 годом <…> Слово «руна» значит «тайна» или «скрытое», так что это было эзотерическое знание. Считалось, что руны обладают магией. Они имели имена, воплощали богов, силы и идеи. Актом начертания руны человек привлекал ту или иную силу на службу.

ДЖОН ХЕЙВУД

американский историк

Для «людей из бухты» походы были благотворны во многих отношениях. Какой выход без них нашла бы их беспокойная энергия? Наверное, всё свелось бы к борьбе на уничтожение, и они не стали бы восприимчивы к спасительному влиянию христианской веры.

Это стремление за пределы своей страны было необходимо для безопасного развития гражданской свободы, не сдерживаемого внутренними раздорами. Скандинавы, живя на суровом севере, были бы совсем отчуждены от всякого контакта с остальным миром, если бы не морские походы. Через них они познакомились с миром и заявили о себе. Они изучили природу и положение разных стран, увидели богатые и укрепленные города, замки, храмы, выстроенные из камня. Они узрели чудесный Миклагард (Константинополь) во всем блеске его великолепия, посетили Иерусалим и все святые места, привлекавшие толпы паломников. Безусловно, это значительно расширило их кругозор.

Вернувшиеся домой викинги привозили много новостей и захватывающих рассказов про чужие края и народы. Они наблюдали обычаи иноземных вождей, учились у них, получали военный опыт, обогащали себя информацией. «Тот кажется для меня не слишком сведущим, кто не знает никакой другой страны, кроме Исландии», – говорил Болле Боллессон, о котором будет рассказано ниже.

Путешествия в заморские страны стали для викингов способом постигать «мудрости вселенной», причем не только для простого гражданина, но и для князя. Поэтому от путешественника требовали, чтобы он запоминал все, что слышал и видел. В частности, король Сигурд Сир из Рингерика говорил своему пасынку Олаву, будущему королю, когда тот вернулся в Норвегию после десятилетнего путешествия: «Теперь ты сделался опытным в боях и узнал обычаи иноземных вождей».

Это было очень важно. Но при этом скандинавы очень дорожили своей историей, происхождением от своих славных предков – принадлежать к знаменитому роду считалось почетным.

Из саг видно, что славное имя предков считалось для мужчины залогом сильного духа и разнообразных дарований. Даже маленькие дети вместо забав в долгие вечера предпочитали слушать рассказы о битвах и приключениях отважных людей, об их подвигах на море и на суше.

Желание прославиться было для скандинавов важнейшей целью жизни, которая обязательно должна была быть полна подвигов и великодушного презрения к смерти.

«Лучше умрем храбро и с похвалою, нежели явимся трусами. Король должен жить для славы и хвалы, а не искать долгой жизни и глубокой старости», – так говорили у скандинавов короли и храбрые люди, и именно так они жили.

Рагнар Лодброк (Рагнар Кожаные Штаны), о котором будет рассказано ниже, когда его схватили в Нортумбрии и по приказу короля Эллы II бросили в яму с ядовитыми змеями, перед смертью пел песню, которую до нас донес в своей «Истории Дании» швейцарский историк Поль-Анри Малле:

«Мы поражали мечами в то время, когда еще юный я ходил на восток готовить волкам кровавую трапезу, и в той великой битве, когда всех жителей Гелтингии я отправил в чертоги Одина. Оттуда корабли принесли нас в Иму, где наши копья пробивали латы, наши мечи разрубали щиты.

Мы поражали мечами в тот день, когда я видел сотни людей, лежавших на песке у одного Английского мыса: с оружия капала кровавая роса; стрелы свистали, отыскивая шлемы!.. О, это было для меня такою же отрадой, как держать на коленях у себя красавицу!

Мы поражали мечами в тот день, когда я заколол юношу, который так гордился своею прической, спозаранку бегал за девушками и искал случая поболтать со вдовами… Какое же другое назначение для храброго, как не смерть в бою в числе первых? Скучна жизнь того, кто никогда не бывал ранен; надобно, чтобы люди нападали и защищались.

Мы поражали мечами; но узнаю теперь, что люди рабы судьбы и повинуются приговору норн^[3], в присутствии которых начали жить. Я не думал, что мне придется умереть от этого Эллы <…> Но мне так весело при одной мысли, что для меня готовится место в чертогах Одина, что скоро, заседая на пышном пиру, мы будем пить пиво полными черепами.

Мы поражали мечами. Если бы дети Аславги^[4] знали мои теперешние страдания, если бы знали, что ядовитые змеи вьются по мне и покрывают меня язвами, они содрогнулись бы, в них вспыхнуло бы желание битвы, потому что я оставляю им мать, от которой они получили бесстрашные сердца. Ехидна прокусила мне грудь и касается сердца, я побежден, но надеюсь, что скоро копье кого-нибудь из моих сыновей пройдет сквозь ребра Эллы.

Мы поражали мечами в пятдесят одной битве. Сомневаюсь, есть ли между людьми король славнее меня. С молодых лет я проливал кровь и желал такой смерти. Богини, посланницы Одина, называют мое имя, манят меня; иду пировать с богами на почетном месте. Часы моей жизни на исходе, но умру я с улыбкой».

Смертная песнь его прославилась как одно из лучших созданий скандинавской поэзии. Вопреки вероятию ее приписывали самому герою; но кто бы ни был сочинителем этой песни, она исполнена живым военным и религиозным фанатизмом, которым в IX веке так ужасали датские и норманские викинги.

ОГЮСТЕН ТЬЕРРИ

французский историк

По мнению викингов, человек, который вырос у отеческого очага, жизнь которого не отмечена храбростью и славой, не будет иметь уважения современников, а потомки забудут его. Известное имя давало скандинаву друзей и братьев по оружию, почетное место за столом и всеобщее признание. Оно прокладывало путь к сердцу прекрасной девушки, любящей не столько красоту и молодость, сколько храбрость и достоинства мужа.

Всё это побуждало скандинавов к деятельности и великим, часто авантюрным предприятиям. Ко всему этому присоединялась еще и нужда, ведь помимо почестей нужны были еще и средства к существованию.

На каждого викинга, вернувшегося домой с мешком серебра или добывшего себе надел земли на завоеванных территориях, приходился, по меньшей мере, еще один, изрубленный на куски в битве или умерший от болезни в зимнем лагере. Ясно, что в стремлении стяжать добро, землю и славу викинги охотно шли на отчаянный риск.

ДЖОН ХЕЙВУД

американский историк

Добыча была одной из важнейших целей любого похода. Это и понятно, скандинавы жили в суровых условиях, и возможность заниматься земледелием у них была ограничена. Большая часть земли в те времена была каменистой пустыней и лесом. Да, были развиты рыболовство и охота, но все равно питание было скудным, и это вынуждало храбрых людей браться за боевое оружие.

Если чего-то не хватает, отбери у соседа. Если сможешь. Таковы были правила жизни на всем скандинавском севере.

Когда сыновья достигали пятнадцатилетнего возраста, их посылали в море добывать пищу и деньги, собственными силами пробивать себе дорогу в жизни, потому что они по определению не могли сидеть дома, надеясь только на отцовское наследство. Сыновья многочисленных мелких правителей не могли предпринять ничего другого, кроме военных походов. Тем более – сыновья знаменитых людей. Им просто на роду было написано «упражнять себя в воинских играх, взмахивать щитами, бросать дротики, потрясать копьями, управлять рулями, изведать лезвие мечей и наносить раны».

Не набравшись опыта в морских набегах, славы и не получив навыков, достойных вождя, сыновья конунгов (королей) и ярлов (представителей сословной знати) не имели никакого веса в обществе. Кроме того, королевские доходы, приносимые землей, были ничтожны в то время – королевств было много, и все они в основном были небольшими. Но всем хотелось иметь по возможности максимально пышный двор, а для этого нужно богатство, которое легко удавалось получить путем набега на чужую землю или морским разбоем.

По этой причине скандинавы были типичными разбойниками, от которых, как выразился русский историк Д.И. Языков, «трепетали не только все морские, но и самые внутренние страны Европы».

И не только Европы.

Да, ремесло морского разбойника при нормальном и строгом правительстве считается неправедным и наказывается по закону, однако в те жестокие времена, когда не было почти никакого правительства, пираты назывались «благородными». И любой юноша крепкого телосложения и храбрый духом считал своим долгом, «набрав себе шайку таких же молодцев, пуститься с ними рыскать по морю для нажива славы и богатства». Как видим, историк Д.И. Языков всё называет своими именами. И в самом деле, на море, в своей родной стихии, викинги «сцеплялись с каждым встречным судном, если видели хотя бы малейшую возможность овладеть им». Судьба побежденных была незавидна: их убивали или отпускали за большой выкуп.

Звание викинга во всей Скандинавии, т. е. Швеции, Дании и Норвегии, было в такой славе, что ни один туземный королевич не отказывался от чести провести лучшие лета своей жизни в таких подвигах, чтобы потом царствовать с достоинством.

ДМИРТИЙ ЯЗЫКОВ

русский историк

При этом викинги были весьма чувствительны к такому понятию, как честь. Это удивительно, но при встрече со слабым противником они почти всегда нападали на него с равными силами. Делалось это, чтобы победу приписать исключительно своей храбрости. Иногда дело решалось единоборством предводителей: они дрались насмерть или до тех пор, пока один из противников не сдастся на милость победителя. Если побежденный сражался отважно, победитель охотно с ним «братался»: союз скреплялся кровью (ее выпивали с водой и посыпали головы землей). Вызывая на единоборство, викинги договаривались о роде оружия и о числе свидетелей при бое. Около сражавшихся проводилась черта, за которую они переступать не имели права. А иногда им под ноги подстилали кожу, ограничивающую место поединка.

А еще принято считать, что викинги не нападали на беззащитных. Уже цитировавшийся нами историк Д.И. Языков пишет: «Надобно еще заметить, что викинги никогда не нападали на купеческие суда».

Согласитесь, весьма спорное утверждание. Нападали, еще как нападали. На беззащитных монахов и монахинь, на мирных крестьян, на церкви…

Надо признать, что викинги никогда не брезговали подобным промыслом.

Шведский историк Андерс Магнус Стриннгольм уточняет: «При встрече с купеческими судами викинги обыкновенно предлагали купцам два условия: отправиться на берег и оставить корабль со всеми товарами или ждать смерти».

Викинги «нападали беспощадно в тех случаях, когда предвидели выгоду».

Статуя викинга на берегу Тронхеймского фьорда в Норвегии

Скорее всего, утверждать можно следующее. Викинги не жалели никого, и для них главным было получение добычи. Но, с другой стороны, нападение на простой купеческий корабль не приносило особой славы, а слава всегда следовала за опасными предприятиями и кровавыми схватками со «своими собратьями по ремеслу». Как совершенно справедливо отмечает Андерс Магнус Стриннгольм, «без известности, приобретенной дальними походами и громкими битвами, вожди не получали особенного значения».

А вот за бесчестие морские пираты (а таковыми, по сути, и были древние скандинавы) считали не нападение на беззащитных, а совсем другое. Что же? Оставлять свои ладьи! У каждого морского «королька» было много лодок – двадцать или тридцать. В больших помещалось восемьдесят и сто, в малых – двадцать и сорок человек. И все лодки (ладьи) были так легки, что в случае необходимости их переносили с места на место на руках. Имелись и свои, как бы сейчас сказали, адмиралы, и обязанности их заключались в наблюдении за безопасностью флота, а между самими викингами первейшим считался стамгемарень (или стамбе), который во время сражения защищал корабельный нос.

Магнитный компас был тогда неизвестен, но некоторые исследователи <…> настаивали на том, что викинги использовали какой-то вид солнечного компаса. Тем не менее свидетельства, на которые они ссылаются в этом случае, весьма сомнительны. Однако, зная об использовании викингами особого измерения – «eyktarstadr» (при котором образовывался угол в 60° на юго-запад) в описании географического положения Винланда, с уверенностью можно сказать, что викинги не только представляли связь между солнечной широтой, высотой и долготой, но также имели какие-то средства для определения азимута, об измерении которого свидетельствует «eyktarstadr», позволявший определять местонахождение судна без привязки к каким-то объектам на земле. Несомненно, что для определения азимута требовалось какое-то устройство.

ХОЛЬГЕР АРБМАН

шведский археолог

Мореходство скандинавы знали в совершенстве: ежедневно они упражнялись в управлении различными судами, и потому проплыть 400 или 500 миль считалось у них сущей безделицей. Они знали даже основы астрономии.

Скандинавское общество в VIII–X веках

Леса и горы, покрывавшие Скандинавский полуостров, суровые климатические условия и малоплодородная земля не благоприятствовали развитию земледелия, мешали развитию торговли. Из-за убогости природы далеко не всем хватало земли, чтобы прокормить себя и семью, и молодые люди, как уже говорилось, вынуждены были уходить из родных мест, становясь воинами.

В борьбе за жизненное пространство скандинавы (датчане, норвежцы и шведы) быстро освоили морские пути вдоль своих изрезанных фьордами (извилистыми и глубоко врезающимися в сушу скалистыми заливами) берегов. У каждого племени был военный вождь – ярл или конунг, имевший постоянную боевую дружину. Каждый дружинник приносил вождю клятву верности, нарушив которую покрывал себя несмываемым позором. Вернуться из сражения, в котором пал вождь, было признаком малодушия, самым постыдным делом.

А примерно в VIII веке появилось множество «морских конунгов», у которых была дружина, но не было земли. Они-то и стали первыми викингами.

Несложно догадаться, что насилие составляло неотъемлемую часть всего, чем бы ни занимались викинги. Например, в состязаниях по плаванью они нередко старались утопить друг друга. Борьба на поясах и игра в мяч (мячом служил ком пеньки, обтянутый кожей) отличались крайней грубостью и зачастую заканчивались тяжелыми травмами или смертью. Даже настольная игра в любимые скандинавами кости могла завершиться спором и потасовкой, которая приводили к кровопролитию.

Говорят, в эпоху викингов климат в Скандинавии был теплее, чем сейчас. Зимы тем не менее были суровые, поэтому крестьяне с семьей покидали летний дом и возвращались в усадьбу. Они совершали зимнее жертвоприношение 14 октября, прося у богов мягкой зимы. 12 января устраивалось новогоднее жертвоприношение Солнцу, которое продолжалось три дня, и в это время гости приносили в жертву «вепря прощения» и просили Фрейра, бога изобилия, о мире и процветании.

Для мужчин-викингов зима большей частью была временем отдыха. Они чинили свои инструменты и приводили в порядок оружие.

К кораблям викинги относились, как к жилищу. И действительно, очень часто корабль на долгие месяцы и даже годы заменял им родной дом.

Нравы викингов были жестокими, впрочем, в этом они мало отличались от нравов других народов Европы тех непростых времен. Невозможно было разжалобить жестоких воинов: красота и молодость привлекали их исключительно как товар, а старость вызывала не почтение, а раздражение как ненужная обуза.

Скандинавы считали самыми низкими и негодными свойствами лень и добровольное отречение от атрибутов свободнорожденного.

Одной из характерных особенностей древнего скандинавского общества было доминирование такого понятия, как «бонд» (bóndi, bœndr).

Общество было разделено на три составные части: рабы, свободные люди и ярлы. Последние – это представители сословной знати, люди высокого положения.

Существовали «малые» бонды, неимущие, безродные, вынужденные поступать в услужение к более обеспеченным персонам. Однако воспринимать их как рабов недопустимо.

РЕЖИ БУАЙЕ

французский историк

В основе понятия «бонд», говоря современным языком, лежали свобода личности и свобода слова. А условием и признаком свободы было владение землей. Плюс любой бонд был человеком, способным перечислить членов своего рода за несколько поколений.

Кстати, и королями могли стать только те скандинавы, которые принадлежали к известному роду, и они должны были заботиться о чести, благосостоянии и безопасности своего народа.

А вот рабы были двух категорий: те, кого покупали на специальных рынках (они считались товаром), и те, что составляли военную добычу (пленники). Последние на удивление быстро могли освободиться. Делалось это либо за оказанную услугу, либо из милости, либо за выкуп.

Что касается пленников, то викинги привозили их домой столько, сколько могли уместить на своих кораблях: с соседних берегов Балтийского моря, с Британских островов, из Германии, из Франции и даже из отдаленной Испании. Они привозили пленных мужчин, женщин и детей всех сословий, монахов и священников, дочерей ярлов и королей. По сути, пленение было основным источником рабов на Севере.

Викинги обладали примечательной способностью к адаптации повсюду, где оставались жить: к адаптации, но не растворению. Они могли принести и кое-что свое, и это свое они внедряли везде, где оседали.

РЕЖИ БУАЙЕ

французский историк

Законы предписывали, чтобы рабы, как лошади, покупались при свидетелях, и если продавец утаивал недостатки раба, то его обязывали в течение месяца возместить покупателю все убытки, понесенные им при такой покупке.

Рабов дарили, отдавали вместо денег и вообще поступали с ними, как с любым другим имуществом. Если раб хотел жениться, он должен был делать это только с согласия своего господина, и дети, родившиеся в таких браках, принадлежали не родителям, а их господам. Рабы считались безусловной собственностью своего господина, и государство не имело на них никаких прав. Раб не пользовался гражданскими правами, не мог быть свидетелем, не имел права носить оружие, и общество никак не защищало его. По большому счету, это была вещь, а не живой человек.

Но, безусловно, северные викинги не могли привозить на своих кораблях бесчисленные толпы пленных. Ограничивал число рабов и недостаток в съестных припасах.

Скандинавы, как уже говорилось, очень дорожили высоким происхождением и считали честью быть потомками знаменитого семейства. Однако, даже становясь королями, они не получали никаких преимуществ, которые отделяли бы их от других людей такого же свободного звания: на всех лежали одинаковые обязанности по отношению к государству.