Зарка
Панама Андерграунд

Глава 3. Красные фонари на Пигаль

Я волоку свои башмаки на улицу Дуэ и захожу в Nasty Pussy^[12]. В баре приглушенный свет. Своими кожаными креслами, изогнутыми диванами, всеми этими свечами и люстрами под кристалл заведение слегка напоминает старинный будуар. Интерьер такой же фальшивый, как и сиськи у Ники Минаж.

Апо, в равной мере хорошенькая и вульгарная блондинка с щедро намазанными тушью глазами и губками, нарочито сладенько сложенными трубочкой, начинает было клеиться ко мне, однако резко тормозит:

– А, писатель… Я тебя не узнала! Давненько мы тебя не видели!

– Салют, Апо!

У барной стойки какой-то тип в костюме заказывает бокал шампанского молоденькой, наверняка только начинающей шлюшке. Глава про Пигаль должна получиться у меня без особых проблем: я довольно хорошо знаю этот район, и Дина может посвятить меня в то, как все заведено у проституток. Если в стрип-клубах, расположенных на бульваре Клиши, привыкли перегибать палку с ценой и не предлагают никаких сексуальных услуг, то некоторые бары на соседних улицах позволяют клиентам опорожнить яйца по цене сто двадцать долларов за один быстрый перепих в неприметной задней комнате. В Nasty Pussy девушки не торгуют своими кисками, лишь изредка обслуживают простофиль и туристов, оказавшихся здесь проездом. Девчонки-зазывалы вроде Дины подстрекают клиентов распивать алкоголь, заставляя их покупать бутылки шампанского за двести долларов. Говоря по чесноку, бар Nasty — это ловушка для лохов.

– Эй, Зарка! – здоровается со мной из-за барной стойки Драган, хозяин этого места.

– Привет, Драган! – я пододвигаюсь к нему, чтобы пожать руку.

Драган такой себе сутенер. Недалекий малый, но к этой сволочи привязываешься. По золотому кольцу на каждом пальце, четыре или пять тяжелых цепей на шее, волосы до плеч и зенки за стеклами очков Ray-Ban — Драган корчит из себя сурового типа. Просто болтун, сидящий на кокаине. Я бы дал голову на отсечение, что он черпает вдохновение в голливудских фильмах и рэперских клипах, прославляющих невероятных сутенеров.

Дверь туалета открывается, и оттуда появляется Дина. Она удивлена, что я зашел в Nasty, глупо улыбается и быстро чмокает мою харю раз пятнадцать. Подружка хватает меня под локоть, тащит к стоящему тут же в зале дивану, затем берет мою правую ладонь в свою и принимается тискать ее:

– Ну, все путем, Зарка?

– Ну да, как обычно…

– Начал писать свой гид?

– Потихоньку начинаю. Сейчас я как раз прощупываю почву. Я спрошу у Азада, можно ли потаскаться с афганцами с Восточного вокзала. Ищу китайцев с Бельвиля или из XIII округа, чтобы понять, что у них за делишки, да и потом есть у меня в голове два-три варианта, о которых надо еще разузнать тут и там… И если бы ты смогла рассказать мне немного о вашей среде и о районе, я бы тоже был не прочь…

– Заметано! Мне до фига есть что рассказать тебе про Пигаль. Баров с девками осталось не так уж много в этом районе, но в закулисье этого бизнеса не все так просто. Знаешь ли, есть тут один серб, его зовут Коста^[13], он заправляет почти половиной баров, кабаре и секс-шопов в округе. Ты не знал этого, да? Этому мужику принадлежат также забегаловки на бульваре Клиши. Он владеет всей SoPi^[14], видишь ли. На Пигаль всем известно, что он отмывает бабло в этих заведениях. Надо сказать, я не шарю, промышляет ли он наркотой, оружием или шлюхами, но просто чтобы ты знал: говорят, десять лет назад он заказал мужика, который владел секс-шопами по Сен-Дени. А еще он собирает дань с Мишу уже лет двадцать. Ты ведь знаешь Мишу, тот парень из кабаре, педик в голубом.

– Эй, Дина, не забудь, что ты работаешь! – предупреждает Драган.

– Да, да, большой босс! – с ухмылочкой отвечает ему моя подружка.

– Да, да, конечно, поговори с моим задом, блин…

Я кучу денег зашибу на этом путеводителе.

Маэль, красивая шлюха с мужской стрижкой, аппетитно покачивающая задом, приносит мне пинту пива. Я благодарю ее, и она на своих каблуках разворачивается и возвращается за стойку. Я не отказываю себе в удовольствии попялиться на ее задницу. Маэль кажется горячей штучкой, но, по словам Дины, в постели она как морская звезда.

– Ты притащил кокс? – разнюхивает у меня сестричка.

– Да! Но ты уверена, что принимать столько – это хорошая идея для твоей маленькой квартиросъемщицы?

– Ей придется привыкнуть.

Я аккуратно передаю порошок подружке. Она чмокает меня в щеку, встает и удаляется в туалет. Дина обожает кокаин, и ребенку не под силу изменить ее. Я вливаю в себя несколько глотков пивасика, еще разок посматриваю на жопу Маэль. Ей-то я полижу зад, только попроси. Жаль, что она не хочет. Как и Дина, Маэль дополняет свою зарплату хостес выручкой за секс-услуги. Я уже видел ее объявление на сайте Vivastreet: «Молодая студентка предлагает полный массаж вплоть до самого конца, естественная фелляция, доминирование и фут-фетиш». Тарифы за услуги: сто пятьдесят евро за час, дополнительная плата в полтинник за анальный секс, сотня – за БДСМ.

Дина возвращается и снова усаживается на диван:

– Все, Зарка, мне опять нужно идти пахать. Скоро увидимся, и я расскажу тебе про все фокусы на Пигаль…

– Йес, дорогуша, обязательно!

Она целует меня и, поднявшись, направляется к какому-то тупице за стойкой. Я добиваю свое пиво, отрываю зад от дивана, машу на прощание владельцу и его подчиненным и валю из бара. Нужно подняться по улице Дуэ до бульвара Клиши. С другой стороны дороги старый чел с усами, как у педофила, зеленым беретом оттенка хаки на котелке и непромокаемым плащом, как у эксгибициониста, заходит в «Атлас», один из последних порнокинотеатров Панамы. Кажется, я уже когда-то видел этого типа. Сам я лишь однажды был в этом кинотеатре, но надолго там не задержался: в этом месте слишком воняло протухшей спермой. Я однозначно предпочитаю «Беверли», что находится на станции «Бон-Нувель», там гораздо менее грязно.

Я тащусь по бульвару до самого «Сексодрома» и переступаю через порог магазинчика любви, битком набитого в этот субботний вечер. За кассой стоит Филипп, хозяин. Он болтает с Сибиллой, моделью из пип-шоу. Она, кстати, еще и актриса на одном порносайте, специализирующемся на душе из спермы.

Я прерываю их болтовню, пожимаю руку хозяину и спрашиваю у него, где сегодня вечером работает Баккари. Мне отвечают, что приятель пашет в Moon, и я, поблагодарив хозяина, покидаю секс-шоп и перехожу через дорогу. Как обычно, народ мается посреди площади Пигаль. Все глаза устремлены к фасаду Moon City. Я нажимаю на кнопку звонка у двери этой сауны и жду пару секунд у входа. Баккари открывает мне дверь. Я вхожу в клуб и хлопаю приятеля по руке.

– Как дела, Бак?

– Хорошо, а у тебя?

– Отлично! Я сейчас работаю над гидом по подворотням, вот и пытаюсь чутка разузнать, что да как в этом районе. Видишь ли, я занимаюсь полевой работой, немного, как журналист, но втирать херню не буду.

Братишка смеется.

Бак, как и Слим и как еще один мой кореш Себ, мой друг детства, парнишка из 94-го департамента. Его внешность впечатляет. Представьте себе двухметрового темнокожего качка с торсом в форме V, руками шире, чем мои бедра, и квадратной челюстью, как у одноименного злодея из фильмов про Джеймса Бонда.

Вот уже три года Баккари работает охранником в «Сексодроме», в Moon City и еще в двух местных кабаре. Борец, которому нет равных, он прошел через кикбоксинг и борьбу, прежде чем переквалифицироваться в ММА по совету Мактара Гейе^[15]. Бак хотел бы стать профессиональным борцом, только вот во Франции смешанные единоборства не прокормят. Поэтому, как и многие другие французы с яйцами потолще арбузов, Бак решился участвовать в менее официальных поединках, за которые платят.

– Ну что, скоро ты будешь на арене? – спрашиваю я у кореша.

– Ага! В следующий вторник у ворот Обервилье в цыганском ангаре. Придешь, надеюсь.

– Обязательно, старик, не пропущу. Знаешь, с кем будешь драться?

– Не-а, я никогда заранее не знаю, кто будет моим соперником. Это будет сюрприз, но в любом случае я его сделаю!

– Конечно, я знаю это… Надерешь ему задницу, не сомневаюсь!

– Скажи мне, Зарка! – Баккари внезапно меняет тему разговора. – Ты же на Шапель живешь, у тебя нет случаем новостей о моем брате?

Черт, его брат! Это офигенная идея для моей книги.

– Нет, не особо, но я могу поспрашивать, если хочешь…

– А, не-а, не бери в голову! – сомневается Бак. – Ладно, хорошо, если у тебя будут новости, я бы все-таки хотел знать…

Для справки: его брат Усман связался с наркотой, да еще с какой. Сначала был герыч, потом Скенан^[16], и в результате парень перешел на крэк. Усу свистнул денег у своих родителей и четыре раза побывал в кутузке, вот семья и отвернулась от него. До сегодняшнего дня Бак отказывался что-либо слышать о своем младшем брате. Если я не ошибаюсь, Усман все еще ошивается у ворот Шапель. Было бы классно поймать его и потаскаться с ним в поисках крэка – так бы я нацарапал в своем гиде главу о токсиках^[17] Северного Парижа.

– Бак, как думаешь, можно я немного побуду тут? – пробую я затесаться.

– Не вопрос!

– Класс!

Я кайфую в большом джакузи, немного улетев от трех бокалов шампанского, проглоченных за десять минут. Вокруг меня парочки гладят друг друга и целуются, а я безжалостно пялюсь. Один любовник наслаждается массажем затылка в исполнении двух горячих красоток. Какая-то парочка страстно целуется с языком. Мне повезло, что я попал сюда в женский вечер: бесплатный вход для телок, платный для пар, а одиноким мужчинам вход запрещен. Всем, кроме меня, ну и, может быть, двух-трех таких же блатных.

Декорации в Moon City выполнены в индийском стиле. В этом траходроме с цветными настенными рисунками и приглушенным светом везде восседают скульптуры Шивы и Ганеши. Чтобы добить смехотворную атмосферу, в доме для утех фоном включают индийскую музыку. Над моей головой висит табличка, запрещающая трахаться в гидромассажной ванне. Честно говоря, я одобряю это решение, не больно охота плавать в водичке со спермой и влагалищной жидкостью. Две бабы передо мной – очень даже симпатичная брюнетка и довольно пухлая азиатка – целуются взасос и мнут друг дружке булки. Возбуждает до смерти!

Я валю из джакузи. Мой стояк у всех на виду, но мне плевать. Я не стыжусь своего волосатого, поджаренного на уровне груди тела. Я бы не стал называть себя натуристом: натуристы придерживаются жизненной философии, на которую мне насрать. Однако нагим я чувствую себя лучше, вот и все.

Подобрав свое полотенце с края ванны, я обматываю его вокруг талии и поднимаюсь этажом выше в «Свободную деревню». Доверившись инстинкту, я пытаю счастье в сауне. На скамейке в бане какая-то мамочка усаживается на пенис темнокожего парня. Рядом старый и немного потускневший красавчик обсасывает сиськи рыжей бабе, пока другая телка ему отсасывает. Я присаживаюсь рядом с этим трио и деликатно кладу руку на зад той, что делает минет. Она отрывается от члена старичка, чтобы отшить меня:

– Нет, спасибо!

Ну и ладно! Свалив из парилки, я иду вдоль длинного коридора и захожу в хаммам, где крики удовольствия заглушают звуки индийской музыки. В плотном пару посреди обнимающихся силуэтов видно, как две довольно хорошо сложенные девки лижут друг другу киски. Я бы очень хотел втиснуться в их ласки, но если бы девчонки хотели, чтобы к ним присоединился мужик, то наверняка не стали бы дожидаться меня. За неимением выбора я останавливаюсь на молодой гетеросексуальный паре: женщине с такими же большими дойками, как и ее пузо, и мускулистом мужчине с жирком в области живота. Они в самом сердце предварительных нежностей: гладят друг друга и целуются в полный рот. Я иду ва-банк и приближаюсь к тандему:

– Можно мне?

Мужик спрашивает у своей девушки:

– Хочешь?

– Не сейчас!

Меня дипломатично послали куда подальше. Я бросаю эту затею, даже не пытаюсь снова пуститься на поиски напарницы. Тут какой-то дохляк с лысеющим черепом и достоинством, выставленным на всеобщее обозрение, присаживается справа от меня и улыбается:

– Часто сюда приходишь?

Он меня бесит!

– Не-а, это второй раз! – вежливо отвечаю я ему. – Если честно, я хорошо знаю вышибалу.

– А я знаю хозяина Moon City. Я часто прихожу сюда, обожаю дух этого места и менталитет постоянных посетителей. Это настоящий оазис свободы…

Вот дерьмо! Чую, что этот тип не только хочет засунуть свой член мне в зад, но еще и вывести меня из себя. Порой приверженцы свободных отношений не могут заставить себя не философствовать о своем жизненном выборе и не рассуждать о своем желании трахаться. Бесят они…

Я ухожу под предлогом того, что хочу отлить, и валю из хаммама. Просто сваливаю отсюда, вот и направляюсь к гардеробу. Нет смысла дольше шастать здесь, я потерпел фиаско. Надо постараться найти брата Баккари где-то между GDN^[18] и воротами Шапель – в царстве иглы.

Пусть моя ночь хоть на что-то сгодится.

Глава 4. Хардкор Северного Парижа

Я слоняюсь по храму токсиков вокруг Северного вокзала на пересечении улиц Мобёж и Амбруаз-Парэ. Члены какой-то ассоциации раздают суп бродягам и беженцам, недавно устроившимся в этих местах. В очередь втискиваются несколько наркош, но большая часть из них, хоть и тощие, стоят поодаль от раздачи еды.

Эту зону я называю «храмом», потому что, несмотря на присутствие полицейских, для наркоманов здесь почти что раздолье. Их редко достают. В этом районе работает много ассоциаций, и власти плюнули на репрессии, сделав ставку на профилактику. В подтверждение этому у выхода с GDN стоит автомат со шприцами.

Опустив задницу на перила, я замечаю одного наркошу, которого, кажется, знаю. Это высокий и тощий, как гвоздь, араб со впавшими щеками и носом в форме ореха кешью. Только вот поди разберись, действительно ли мы с ним знакомы или я просто уже видел его неподалеку. Парень разглядывает меня так, словно моя рожа тоже ему знакома. Он приближается ко мне с пивом в руке и тусклым взглядом:

– Эй, дружок, у тя нет сигаретки выручить меня?

– Будет!

Я даю ему «Мальборо» и пользуюсь ситуацией, чтобы обменять сигарету на информацию:

– Мужик, слушай, скажи мне, я тут ищу приятеля. Его зовут Усман, все кличут его Бамбу. Тебе его имя о чем-то говорит?

Улыбка исчезает с лица араба, он хмурит брови:

– А ты кто такой? Ты легавый?

– Нет, нет, слово даю, что нет…

Наркоман ворчит и резко удаляется. Блин, параноик! Он обходит ограждение, выставленное для безопасности, и присоединяется к своей своре зомби, развалившейся на асфальте у вокзала. Мне бы хотелось курнуть, но здесь у меня могут расстрелять все сигареты. Какой-то бородач, сопровождаемый хромым псом, предлагает мне что-то под названием Galaxie, и я вежливо отказываюсь, так и не поняв, что это за продукт. Его название наводит меня на мысль о психоделике, но маловероятно, что речь идет об ЛСД. Мы ведь не на тусовке, а в королевстве внутривенных инъекций. Бородатый идет своей дорогой и исчезает за вокзальными арками, где выстроившиеся в ряд такси разбирают путешествующих.

Банда торчков, обосновавшаяся за охранным ограждением, настойчиво посматривает на меня. Дохлая темнокожая девчонка с бритым черепом и прыщавым лицом из их компашки тыкает в меня пальцем. Я поглядываю на нее краем глаза. Ее еле прикрывающая зад мини-юбка подсказывает мне, что девка – приезжая малышка – торгует телом за наркоту. Это самая низкая ступенька на блядской лестнице. Она протягивает жестяную банку высокому арабу и медленно топает в моем направлении. Дайте подумать, она наверняка захочет стрельнуть у меня сигарету…

Крэкожорка останавливается передо мной:

– Не подкинешь мне сигаретку?

Так и знал! Честное слово, я, сам того не осознавая, набил себе «Дед Мороз» на лбу. Решаю быть любезным и делюсь с темнокожей сигареткой:

– Спасибо, честное слово! А у тебя не будет и огоньку? Я сломала все свои зажигалки.

Я протягиваю ей зажигалку, и она сует ее в карман, предварительно заложив сигаретку за правое ухо.

– Эй, ты просила у меня зажигалку, чтобы прикурить или чтобы стырить ее у меня?

Она шмыгает носом и прочищает горло, а потом пялится на меня.

– А я знаю твоего друга!

– Усмана? Знаешь, где его найти?

– Нуда, знаю!

– Я бы очень хотел, чтобы ты меня просветила… И еще, чтобы вернула мне зажигалку.

Она оглядывается назад, потом смотрит направо и налево – мол, дрожит от страха.

– А что ты мне дашь, если я тебя к нему провожу?

Блин, сучка!

– Я дам тебе сигарету и свою зажигалку!

– Хватит ржать надо мной! – шлюха выходит из себя. Она в бешенстве. – Ты принимаешь меня за бродяжку, да? Не люблю я белых, как ты, которые строят из себя! Срать я на тебя хотела! Болтаешь тут, но ты не знаешь, что такое улица. Ты выпендриваешься, типа такой в капюшоне, но ты ничего не знаешь. Срать я на тебя хотела! Ты – белый француз, вот ни хера и не знаешь, поэтому завали!

Бесит она меня!

– Эй, успокойся! – пытаюсь я угомонить девку. – Я ничего плохого тебе не сказал, почему ты ругаешься со мной?

– Ты плохо со мной разговариваешь, вот почему! Видишь ведь, что мне непросто, и прикалываешься надо мной со своей сигаретой и зажигалкой! Мне плевать на твою сигарету и на зажигалку, я их тебе верну…

– Ну так верни!

Она цокает в мою сторону пояростнее африканской мамочки и снова начинает:

– Так ты хочешь увидеть своего друга или нет?

– Валяй, просто скажи мне, где я могу его найти!

– Не-а, я тебя провожу… Но тогда ты мне купишь пива!

– Ладно!

Она надоела мне. Эта Заза или Каро. Она представилась двумя разными именами и вот уже как минимум час таскает меня по району Золотая капля^[19], не считая долгой передышки в общественных туалетах на бульваре Шапель. Мы, словно нищие, крутимся между улицами Стефансон, Жессен и Мира. Я понимаю, что она что-то ищет, и догадываюсь что.

– Как тебя звать, ты сказал? Зарма, да?

– Зарка!

– Я буду называть тебя Зарма! Ты знаешь, что такое «Зарма»?^[20]

– Ага, знаю!

– Зарма – хорошее имя! А то Зарка – вообще ни о чем.

– Нет же, у него есть свое значение!

– И что же оно значит?

– Голубой, это цвет.

– Знаю я, не принимай меня за дуру!

Заза пялится на группу темнокожих ребят, устроившихся перед входом в церковь Сен-Бернар. Она ускоряет шаг, чтобы присоединиться к группе, и между делом оборачивается ко мне:

– Пошли со мной, Зарма, мои друзья не воняют!

– Кто этот белый? – спрашивает у нее капюшон с выпученными глазами, большим ртом и губами, покрывшимися корочкой.

Приближаясь к этим наркошам, я думаю, что не стоит надолго задерживаться в этом месте. Скорее всего, сегодня вечером я так и не увижу Усмана. Не знаю, предчувствие, что ли… Я пожимаю руки четырем парням, и последний из них – маленький и нервный – удерживает мою клешню, с напором сжимая ее:

– Ты! Если ты брат, дай мне что-нибудь!

В смысле? Что ему надо?

– Оставь его в покое, Тьерно! – выручает меня Заза.

Темнокожий отпускает мою руку, и я отступаю на шаг. Этот торчок кажется непредсказуемым. С такого рода парнями нужно быть готовым ко всему. У него, по всей видимости, клещи, так как он грубо чешет свое лицо, отчитывая шлюшку:

– Эстер, зачем ты притащила его? Он похож на копа в штатском.

– Нет, нет, он не легавый, это Зарма! Он ищет своего друга, мы могли бы показать ему, где тот…

Нервный малый приближается ко мне, я сжимаю кулаки и стискиваю зубы. Он сканирует меня взглядом снизу вверх:

– Пошли, мы покажем тебе, где твой друг!

Понятно, парень совсем не знает, о ком идет речь, но может привести меня к нему. Его блеф сильно попахивает западней. Ясен пень. Я за версту чую подставу: представляю, как эти хмыри тащат меня на мусорную свалку, чтобы обчистить мои карманы. Я снова отступаю, готовый двинуть по харе или пнуть, а после смотаться, но тут высокий черный в капюшоне встревает в наш разговор.

– Как зовут твоего приятеля?

– Усман! – отвечаю я ему. – Но тут его зовут Бамбу.

– Бамбу! Ну да, Бамбу, точно! А че ты сразу не сказал? Я же был с ним час назад. Бамбу, точно, сейчас ты можешь найти его на «Маркс-Дормуа» у «Макдональдса», или рядом с церковью, или неподалеку от сквера Сеген. Ты найдешь его там! А если нет, значит, он болтается у ворот Шапель…

Тут чувак внезапно замолкает, переходит через дорогу и присоединяется к старому растаману Бобо Шанти, усевшемуся на тротуаре улицы Сен-Брюно. Эти двое шлепают друг друга по ладони и удаляются по Сен-Люк. Черт, высокий парень в капюшоне на вид был мирно настроен, а теперь я остался один с ненормальной, бешеным малым и двумя другими, которые просто молчат.

– Ну все, я пошел! – прощаюсь я с бандой, прикладывая правую руку к сердцу.

– Ты куда? – спрашивает у меня Заза.

– Пошел искать Бамбу!

– Нет, нет, останься с нами! – удерживает меня нервный.

– Ага, останься с нами! – повторяет за ним девчонка. – Мы покурим и все такое!

– Нет, мне правда сейчас нужно валить!

– Купи нам пива тогда! Дай хоть что-то!

Я разворачиваюсь и уношу ноги под градом оскорблений от двух ненормальных.

– Ебаный козел!

Высоченный темнокожий мне не наврал: видимо, токсики день за днем движутся по одной и той же схеме. Мне не пришлось уходить дальше «Макдональдса» и рыскать вокруг сквера Сеген, чтобы нагнать братца Баккари. Когда я заметил его, парниша сидел, прислонившись к стене банка LCL на станции «Маркс-Дормуа» – там, где гуляют юные шлюшки родом из Ганы. Я не видел Усмана уже как минимум год. Он не изменился, ни в лучшую, ни худшую сторону: все такой же худой, с большими мешками под глазами, прыщами на лице и черепом, покрывшимся корочкой. Только подумать, что в средней школе это был живой и смышленый пацан. Не стоит так говорить, но, признаюсь, он вызывает у меня жалость.

Рядом с ним двое не менее потрепанных темнокожих: один с костылем, у другого – инвалида – череп в форме конуса. Я подхожу к братишке:

– Усу?

Он хмурит брови, а потом широко раскрывает глаза и улыбается во весь рот, открывая разрушенные и черные, как уголь, зубы:

– Зарка! Блин, Зарка!

Он расталкивает своих дружбанов, сидящих на асфальте:

– Парни, это Зарка! Он мой приятель, он мне как семья, не обижайте его!

Усман обнимает меня, дружески хлопает по спине и только после выпускает меня из своих объятий. Я жму руки его товарищам.

– Ну что, Зарка, что расскажешь?

– Ничего особенного! – пожимаю я плечами. – А ты как?

– У меня сплошной бардак, сам видишь… Что ты тут делаешь, Зарка?

– Да ничего, хотел тебя увидеть! Пару часов назад я пересекся с твоим братом, и он спрашивал, нет ли у меня новостей о тебе.

– Мой брат больше не хочет со мной разговаривать! Хотя он же мой брат! Как у него дела?

– У него все нормально! Он дерется в следующий вторник в каком-то помещении у ворот Обер. Если бы ты смог прийти, честное слово, было бы круто. Приходи, зуб даю, твой брат будет доволен!

Говоря начистоту, для Усмана дойти до цыганского ангара будет чем-то вроде командировки. Ханыге, чей дневной ритм обусловлен приемом наркотиков, сложно давать слово, выполнять вещи по расписанию и находить желание делать хоть что-то, кроме приема дозы. Но никогда заранее не знаешь. Усу легонько пихает локтем того, что с конусообразным черепом:

– Знаешь, Сум, мой брат – борец! Он будет драться на тайном складе на Обервилье. Мой брат хорошо машет кулаками и постоянно тренируется! А Зарка, он приятель моего брата, мы все из одного города и ходили в одну школу, когда были маленькими.

– Окей! – отвечает ему Конусообразный череп, тогда как зенки его блуждают в астрале.

Я зажимаю зубами сигаретку и протягиваю пачку Усману, который, не стесняясь, стреляет у меня три штуки. Приходит СМС от Слима: «Как дела братишка че делаеш?» Я показываю экран своего мобильника брательнику Баккари:

– Смотри, Усу! Это Слим, помнишь его?

– Ну да, ты чего, у меня хорошая память. Блин, ты видишься со всеми старыми друзьями, честное слово!

– Только с самыми лучшими!

Усман достает из кармана старый телефон – что-то наподобие Nokia 3310, — поглядывает на него, а потом отрывает спину от стены банка:

– Зарка, пойдешь с нами? Мы идем к воротам Шапель…

– Если хочешь!

– Да, идем! У тебя нет двадцатки с собой?

– А, нет, прости, у меня вообще ничего нет!

– Не страшно!

И вот мы с Усманом, Конусообразным черепом, Костылем и четырьмя другими нариками, страшными как на подбор, сидим в подъезде ветхого здания на улица Гастона-Дарбу, 5: почтовые ящики тут сломаны и затеганы, стены облупились, а с потолка свисает потрескивающая лампочка. Я отдаю себе отчет в том, насколько похож на светляка посреди этой банды темнокожих. Один из них, чересчур взвинченный, принимается ругаться на каком-то африканском языке – наверное, на волоф – с девушкой, у которой обожжена левая щека.

– Не переживай, Зарка! – Усман старается сгладить обстановку. – Эти двое постоянно ругаются!

– Я не переживаю, это их дело!

Девушке достается по лицу. Она пытается дать сдачи, но вместо этого получает снова. Усман улыбается, видимо, так он пытается разрядить атмосферу и представить мне эту обстановку как совершенно невинную. Темнокожая принимается кричать и вылетает из подъезда вместе с парнем. Ужас! Через стекло в вестибюле я вижу, как взбесившийся мужик наносит тяжелый удар своей подружке в живот. Девчонка складывается пополам и падает на землю, а мучитель хватает ее за волосы, чтобы поднять на ноги.

– Зарка, ты уверен, что у тебя ничего с собой нет? – снова спрашивает у меня Усман. – Даже десяти евро?

– Слово даю, Усу, у меня пусто в карманах!

На самом деле у меня в кармане полтинник. Однако если намекнуть им на это, то они не станут тянуть кота за хвост. Конусообразный череп присаживается на землю, прислонив спину к стене подъезда, и зажигает самодельную трубку, которую довольно правдоподобно смастерили из барного дозатора. Он делает пару хапок из трубки и затем передает ее Костылю.

– Бамбу, он должен что-то дать! – предупреждает парень с дредами на голове и взглядом убийцы, тыча в меня своим указательным пальцем.

Он не похож на остальных нариков: у этого растамана квадратное телосложение, он в хорошей физической форме и чистый на вид. Новенький в мире крэка или же один из Выживших – сверхчеловек, которого даже наркотики не сбивают с ног. По цвету его кожи и неповторимому акценту я предполагаю, что он из Мартиники или Гваделупы, в общем, парень с островов.

– Зарка! – шепчет мне на ухо Усман, положив руку мне на плечо. – Тот парень, он не шутит! Тебе нужно что-то дать, правда…

– Но у меня нет ничего, блин! Клянусь, брат!

Не знаю, в сговоре ли с ним Усман или под давлением этого типа. Я думал, что брат Бака будет моим ангелом- хранителем. Не принял в расчет, что в мире токсиков не существует такого понятия, как безопасность. Решительно настроенный оставить свои бабки в глубине карманов, я не отступаю и в который раз заявляю о том, что на мели. Тут я замечаю, как из кулака типа с дредами выступает лезвие.

– Дай мне денег, ты, белый!

Пиздец, вот дерьмо!

– Честное слово, у меня нет ничего! Совсем ничего, даже ебучей монетки!

Я сжимаю кулаки.

Если я сдамся, то погибну.

– Я не шучу! Я убью тебя, тубаб!^[21]

Он тычет своим ножом в мою сторону. Тут вмешивается Усман:

– Тималь, перестань! У него ничего нет, я знаю его!

– Пусть тогда не выделывается, мне он не нравится!

Трубка приземляется в руках бешеного, и он так же быстро забывает про меня. Я больше его не интересую, он успокаивается и прячет свой нож. Этот отмороженный, жесть!

– Свалим?! – предлагает мне Усу. – Пошли со мной, оба уйдем.

– Куда ты хочешь пойти?

– У меня есть кое-какие дела на Холме. Холм.

– Нет, Усу, туда наверх я не буду подниматься! Но тащи свой зад во вторник к воротам Обер на бой твоего брата. Клянусь, ему будет во как приятно. Можно будет встретиться перед ангаром в десять вечера, рядом с автобусной остановкой.

– Ага, хорошо, я постараюсь! Подожди, я запишу…

Он достает старую помятую бумажку и шариковую ручку, царапает на ней место и время встречи. Что до меня, то я особо не верю, что он придет.

– Уверен, что не хочешь пойти со мной на Холм?

– Да, да, Усу, точно и бесповоротно!

Холм. Пусть я и готовлю путеводитель по андеграунду, я ни за что не потащу свои тапки в эти наркоманские трущобы, расположенные у ворот Шапель между двумя завитками автодороги.

Я порой могу рискнуть, но я все же не самоубийца.