Юзуки Асако
Масло

Мать рассеянно кивнула – мыслями она явно пребывала не здесь.

Недалеко от дома они поймали такси. Рика назвала водителю адрес и, поудобнее устроившись на заднем сиденье, снова заговорила с мамой:

– Тяжело с дедулей, да? Хотя он сильно сдал в последнее время…

– Очень тяжело. Знаешь, как он раздражает порой! Хорошо хоть, живет с Эй, и сиделка приходит помогать. Если бы мы с ним все время находились вдвоем – даже не представляю, как бы я справлялась. Правда, думаю, в глазах тех, кто в одиночку ухаживает за стариками, мои жалобы – все равно что детский лепет.

Рика закивала, давая матери выпустить пар.

Вскоре такси подъехало к фешенебельному многоквартирному дому недалеко от станции Фудомаэ.

– Вот тут жила Кадзии Манако, – сказала Рика, расплатившись с таксистом. – Я все хотела как-нибудь побывать здесь. Представляешь, арендная плата в этом доме – около трехсот тысяч иен.

– Так значит, мы по работе твоей сюда приехали? – улыбнулась мама. Ее напряженное лицо разгладилось; как и Рэйко, она была отходчивой и очень, очень любознательной. – Ты ведь про ту мошенницу-обжору, да? Неплохое местечко она выбрала для жизни… Триста тысяч… Сколько же денег она у мужчин выманила!

Мама с интересом разглядывала нарядные клумбы, новогодние украшения на входе, стильный стеклянный лифт прямо в фасаде здания. Рика почувствовала себя неуютно, когда вышедший из дома мужчина – видимо, здешний жилец – окинул их подозрительным взглядом, но все равно была довольна: похоже, настроение у мамы поднялось.

На ее вкус, двенадцатиэтажный дом выглядел богато, но безлико. Типичное жилье для элиты: в таких домах покупают или снимают квартиры всякие знаменитости: спортсмены, актеры или политики. Ничего интересного.

Они обошли дом и направились к храму. Мама разрумянилась от ходьбы и выглядела чудесно.

В переполненном храме они бросили пожертвование в алтарь, помолились за счастье в будущем году, выпили амадзакэ, вытянули гадание… Напряжение окончательно спало.

По пути к станции Рика заметила на втором этаже одного из зданий кафе «Фруктовый рай» и тут же вспомнила божественный вкус рождественского торта.

– Мам, а вон там раньше было кафе, куда любила захаживать Кадзии Манако… «Мегуро» – так оно называлось.

Во «Фруктовый рай» они не попали – кафе было закрыто на праздники. «Старбакс» мама сразу отмела – там нельзя курить, и в конце концов они заглянули в «Дотор». Народу внутри оказалось полно – и не скажешь, что первый день нового года, когда обычно все сидят по домам. В основном одиночки, по виду которых и не понять, чем эти люди занимаются по жизни. Интересно, за кого принимают их с матерью? Может, за подруг с разницей в возрасте? Мама выглядела очень молодо – больше сорока пяти и не дашь. Когда Рика была подростком, их нередко принимали за сестер.

Потягивая кофе, мама разговорилась.

– Знаешь, я хорошо понимаю, почему Кадзии Манако была так популярна. Видишь ли… Только не говори никому!..

Смущенно улыбаясь, словно школьница, она наклонилась поближе к Рике и понизила голос. Услышав ее признание, Рика едва не подавилась чаем.

– Ты ходишь на вечеринки по поиску партнера как подставное лицо? Ну и дела. Интересная история…

– Что еще за профессиональный тон! Смотри мне, даже не думай писать об этом. Я с тобой по секрету делюсь, только между нами.

Мама закурила и начала рассказывать. Ее пригласила владелица брачного агентства – клиентка ее магазина, с которой они приятельствовали и иногда выпивали вместе. Мол, такая красивая женщина украсит вечеринки. Мама согласилась: скорее из интереса, чем ради денег. Вечеринки для людей от шестидесяти проводились в отеле на Роппонги, и мама описала их как «сущий ад»: все ужасно натянуто, фальшивые улыбки и натужный смех.

– Вот уж не думала, что со мной, в моем-то возрасте, будут обращаться, как с хостес. Слушать байки о подвигах дедков, родившихся сразу после войны, даже за деньги – то еще удовольствие. Похоже, им невдомек, что женщинам интересны не герои, а просто приятные собеседники. Причем не только я там сижу с постной миной – есть еще пара вменяемых женщин. Стоило нам встретиться глазами – и мы сразу друг друга поняли, а после мероприятия отправились пить чай в кафе «Алмандо». Как выяснилось, на Роппонги мы ориентируемся получше этих показушников.

– Другого я от тебя и не ждала, – рассмеялась Рика. – Но наверняка ты все равно пользуешься популярностью, да?

– Вовсе нет. Таким мужчинам на самом деле нужна не спутница, с которой они будут идти по жизни на равных, а кто-то вроде хостес: чтобы восхищалась и поддакивала без остановки. На встречах такие есть, но в основном это профессионалки. Их тоже нанимают, как и меня. Я быстро сообразила, что такие вот мероприятия для людей старшего возраста – это настоящее поле боя между профессионалками. Я видела, как у одной из женщин вытянулось лицо, когда кто-то из мужчин вдруг проявил ко мне интерес.

– Профессионалки, значит…

Рика задумалась. Не в том ли заключается трагедия жертв Кадзии Манако, что они спутали такой вот «оплачиваемый сервис» с искренней заинтересованностью?

– Причем главное тут – выглядеть как можно менее профессионально, – продолжала мама. – В идеале – обычной пенсионеркой. Вокруг таких мужчины и вьются. Можно понять – почему нет? Если обе стороны получают что хотят, разве это не счастье? – По тому, как мама нервно выдохнула струйку дыма, Рика поняла, что с любовником у нее не сложилось.

А ведь она заслуживает большего. Мама всегда пыталась с улыбкой сгладить конфликт – так было и с дедом, и с отцом. В итоге оба вертели ею как хотели, потому что прекрасно понимали: она слишком деликатная и чуткая, чтобы оказывать открытое сопротивление.

Маминой зарплаты после развода едва хватало на оплату жилья и повседневные расходы, и хотя частная средняя школа, где училась Рика, была не из самых дорогих, какое-то время за нее платил дед. Рика часто чувствовала себя виноватой, когда осознавала, что из-за этого маме до сих пор приходится заискивать перед ним.

– Кстати, Рика, ты давно была на могиле отца?

– Давно. Все собираюсь выделить время, но пока не получилось.

– Это твой отец, солнышко, так что не забывай навещать его. После развода я для него посторонний человек, и то заходила пару раз в минувшем году.

Рика слегка удивилась. Не то чтобы разговоры об отце были под запретом, но эта тема редко всплывала в их беседах.

…Когда мама объявила, что подает на развод, для отца это стало шоком. Он запаниковал, как ребенок, а после ужасно разозлился. Было отчего. Снова перед глазами всплыла картинка. Она сидит в детском кресле велосипеда, а мама крутит педали, взбираясь на холм. Ее хлопковая кофта взмокла от пота, плечи напряжены. Тогда работал только отец, а мать объезжала окрестные библиотеки и забирала новинки, которые заказывал по телефону отец. Нередко ей приходилось заскакивать сразу в пять библиотек. Рика любила библиотеки и ездить с мамой, для нее это было развлечение, и она не замечала, как напряжена мать. Разве что отголоски, схваченные детским сознанием, – стоило упустить хотя бы одну бронь, как у отца портилось настроение, и он еще долго ходил недовольный и молчаливый. Скорее всего, уже тогда в семье начались проблемы с деньгами. После, когда Рика пошла в школу, мать нашла себе подработку и, зная, что нарвется на скандал, отказалась от этих поездок. Отец был скуп. «Книг, которые действительно стоят покупки, очень мало», – часто говорил он. Если он хотел посмотреть кино, то дожидался, когда заинтересовавший его фильм покажут по ТВ, либо брал диски напрокат, либо ходил на бесплатные показы. А еще он ужасно гордился тем, что знал, где найти максимально дешевые билеты на спектакли или выставки. При этом, если он не получал ожидаемого удовольствия, то всегда возмущался: за что деньги отдал?..

После развода отец жил в одиночестве в Микате, родном городе Рики. Пока не…

Похоже, мама приняла молчание Рики за растерянность и поспешила объяснить:

– Брось, не делай такое лицо. Я просто заглядывала на кладбище в Йокогаме по пути из торгового центра, где присматривала новые импортные бренды. Хороших воспоминаний о твоем отце у меня почти не осталось. Чего стоит его заявление о том, что он бросает работу в университете, чтобы заняться писательством… а ты как раз пошла в среднюю школу! Вот что за человек такой! Нисколько не думал о том, каково нам приходится.

Жалобы на покойного отца звучали из уст матери так легко и беспечно, что разговор не казался гнетущим. Но так ли просто ей говорить об этом? Мать то и дело поглядывала на наручные часы – видимо, прикидывала, не пора ли вернуться к деду. А может, у нее были какие-то другие дела.

* * *

Еще до Нового года Рике пришлось три дня караулить владелицу приватного клуба La-VIE Момоэ Ооясу у подъезда ее дома, прежде чем та сдалась и согласилась на интервью («Работаете даже в праздники? Вашему трудолюбию можно позавидовать…»). Разумеется, Рика сообщила ей, чем располагает: фотографией Момоэ у стойки гинекологической клиники и ее совместным фото с политиком – постоянным посетителем клуба.

Они встретились в городе. Хрупкую и изящную, как у девочки, фигуру Момоэ Ооясу скрывало роскошное пальто, и Рика не сумела определить, округлился ли ее живот. Момоэ была красива. Точеный подбородок, большие темные глаза, горящие уверенностью и прямотой… Настоящая красота, которую не портят годы.

Про политика Момоэ сказала:

– Он действительно наш постоянный клиент, но вне работы я с ним никогда не пересекалась. Совместное фото мы сделали, когда случайно встретились на каком-то мероприятии.

Таким же откровенным был ответ про посещение гинекологической клиники:

– Я не отрицаю, что беременна, но имя отца разглашать не собираюсь. Став матерью, я хочу уйти из клуба и открыть салон красоты.

Рику впечатлила прямота этой женщины. Однако редакторы вырезали из материала часть высказываний Момоэ, и получилось глупо. На обложке первого в этом году номера «Сюмэй» красовался двусмысленный заголовок, намекающий на скандальные похождения известного политика. Но Момоэ видела интервью перед версткой, так что с ее стороны никаких нареканий быть не должно.

У Рики даже не нашлось времени поесть новогоднего риса с семью травами^[41] – так много оказалось дел в начале года. Все прелести праздничной недели пролетели мимо нее. «Хотя бы сегодня пообедаю не в офисе», – решила она, ударяя по кнопке лифта так яростно, что самой стало неловко.

– Ой, Рика, кажется, вы немного поправились?

Опять… Рика уже не в первый раз слышала подобные высказывания, в которых сквозило любопытство. Она раздраженно обернулась на голос за спиной. Ну конечно, Китамура… Ему обычно нет дела до других людей, а тут посчитал нужным вставить слово.

– Когда же вы успели набрать вес? Ведь почти все праздники провели на работе…

Рика решила проигнорировать его. Да, она действительно поправилась. Трудно удержаться в привычном весе, когда каждый вечер наворачиваешь моти со сливочным маслом.

Конечно, она заметила изменения в фигуре. Лицо и грудь округлились – даже бюстгальтеры стали тесноваты, а в нижней части живота обозначилась складочка.

Чтобы оценить масштаб проблемы, Рика отправилась в медкабинет при главном офисе, где были напольные весы. Увидев цифры, она не поверила своим глазам и еще раз взвесилась. И еще… и еще… Килограммов не стало меньше.

А вчера вечером впервые за долгое время пришло сообщение от Макото, которое неприятно задело ее.

«Слушай… Мне кажется, или ты пополнела?»

К сообщению был приложен мультяшный стикер: енот с удивленным выражением на мордочке. Рика покраснела. Если Макото видел ее, мог бы и подойти поздороваться.

«Не потому ли, что поздно вечером лакомишься вкусной пастой? Ну, что случилось, то случилось. Еще успеешь все поправить», – дописал он.

Успеет до чего? На Новый год Макото обошелся формальным поздравлением – прислал эсэмэску, и впервые с начала отношений он так явно делал ей замечание.

«Кто бы говорил, Мако, – ответила она. – Ты и сам из-за своих алкогольных посиделок животиком обзавелся. Еще и храпеть начал».

«Полнота у мужчин и у женщин – не одно и то же. Я ведь прежде всего о тебе думаю, Рика, неужели не понимаешь?»

Рика не стала отвечать, а утром Макото снова написал ей, словно пытаясь добить:

«Не принимай близко к сердцу, но толстеть правда нехорошо. Я лично не требователен к женской фигуре, но ведь другие заметят, что ты себя запустила, и перестанут воспринимать тебя всерьез».

Кое-как закончив работу, Рика накинула пальто и помчалась в сторону Кагурадзака. Не привыкшая к физическим нагрузкам, она взмокла уже через десять минут быстрой ходьбы.

«Может, так и получится сбросить вес?» – подумала с надеждой.

Когда она дошла до кафе недалеко от Иидабаси, Рэйко уже пила травяной чай за столиком. Клиника, в которой она обследовалась, находилась в центре, и Рэйко предложила пересечься где-нибудь в городе. Один взгляд на нее – распущенные волосы, мягкий коричневый свитер – дарил спокойствие и умиротворение.

После обмена приветствиями Рика быстро сделала заказ и огляделась.

– Извини, что тебе пришлось так далеко идти, – колокольчиком прозвучал голос Рэйко.

– Да ничего, ходить пешком полезно.

Рике показалось, что мужчина за соседним столиком – по виду офисный сотрудник – выглядит смущенным. Проследив за направлением ее взгляда, Рэйко тихо пояснила:

– А, он попытался закурить, и молоденькая официантка его отчитала. Знаешь, мне его даже жалко стало. Тарелочки для закусок тут очень похожи на пепельницы, немудрено перепутать. Сама-то я не курю, как ты знаешь, и начинать не планирую, но все же с усилением ограничений на курение даже на мой взгляд перегнули палку.

Мужчина сгорбился над своей пастой, и Рика посмотрела на него с сочувствием. На месте этого мужчины она бы вообще ушла из кафе.

– А я сегодня иду к известному врачу – специалисту по бесплодию. У него нельзя забронировать прием, и даже в будние дни все сидят в живой очереди чуть ли не по три-четыре часа. Я оставила свои данные на стойке регистрации, и мне сказали прийти через пару часов – очередь как раз подойдет.

– Вот это популярность… А когда ты в следующий раз к нему собираешься? Я бы выделила время, чтобы мы снова вместе пообедали.

– Это от сегодняшнего приема будет зависеть, – серьезно ответила Рэйко. – Гормональная терапия привязана к овуляции, поэтому могут сказать и завтра прийти, и через неделю – невозможно что-то спланировать. Когда я работала, особенно сложно было. Постоянно приходилось отпрашиваться, что доставляло массу хлопот. Сейчас-то у меня свободного времени полно и планов никаких, может, что-нибудь да выйдет.

Рика никогда раньше не слышала из уст Рэйко таких фраз: «полно свободного времени». И это «может»…

– Звучит уныло, да? – уловила ее мысль подруга. – Конечно, у меня все получится, я ведь ради этого работу и бросила. Впрочем, что мы все обо мне. Как твои дела?

Рика надеялась, что за столом, как всегда без умолку, будет говорить Рэйко, но та перевела стрелки на нее, и пришлось неохотно признаться:

– Да вот послушала совета Кадзии Манако по разнообразию рациона, и в итоге так увлеклась, что незаметно набрала пять кило. Уже пятьдесят четыре килограмма, представляешь…

Рика рассказывала, что стала предметом сплетен, и Рэйко окинула ее внимательным взглядом.

– Да, пожалуй, немного набрала. Но у тебя ведь рост сто шестьдесят шесть сантиметров, верно? Для твоего роста пятьдесят четыре килограмма – совершенно нормальный вес. У работников СМИ, похоже, слишком строгие стандарты красоты. Но если тебя это беспокоит, можешь просто увеличить физические нагрузки, не меняя рациона. С упором на укрепление мышц. Ты же спортивная, тебе это не будет в тягость – пару килограммов сразу сбросишь. К тому же еще и подкачаешься – станешь только краше.

Если эсэмэски Макото всколыхнули в душе Рики бурю протеста, то слова Рэйко стали целительным бальзамом. «Вот еще новости, – подумала она, успокаиваясь, – неужели мнение глупого койота способно пошатнуть мою самооценку!»

– Похоже, Кадзии Манако и правда штучка непростая, – засмеялась Рэйко. – Так повлиять на аскетичную Рику… Даже познакомиться с ней захотелось. Харизмы ей не занимать, уж не знаю, плохо это или хорошо.

– Ты и Кадзимана… Это была бы встреча гадюки и мангуста. Нет, вы бы точно не поладили.

– Ничего себе заявление… То есть я страшнее маньячки? – слегка надулась Рэйко, и Рика не смогла сдержать улыбки. По виду не скажешь, но ее подруга была очень упорной. Если что решила – своего добьется, и плевать ей на чужое мнение. Да и как кулинарка она Манако не уступит. И все же едва ли Рэйко смогла бы найти общий язык с самоуверенной толстухой, которая смотрит на всех сверху вниз.

«А со мной что не так? – подумала Рика. – Наверное, я так легко попала под влияние Манако, потому что у меня нет ни явных предпочтений, ни тем более сильного характера».

– Знаешь, в наше время у людей очень сложно с поиском золотой середины, – заметила Рэйко.

– Золотой середины? – переспросила Рика.

Подруга положила в чай сахар (половину чайной ложечки) и пояснила:

– Знаешь, в кулинарных книгах иногда пишут «добавить немного соли» или «посолить по вкусу». Моя знакомая, которая занимается изданием таких книг, рассказала: в последнее время читатели жалуются, когда встречают в рецептах такие расплывчатые формулировки. Все больше и больше людей боятся ошибок и сомневаются в своих ощущениях. Они просто не могут отыскать свою идеальную пропорцию. А ведь кулинария во многом познается методом проб и ошибок.

– Ох, прямо по больному. Я ведь тоже из таких.

Рэйко кивнула, поставила чашку на стол и устремила взгляд в сторону реки за окном. От встречи к встрече она становилась все более хрупкой – словно постепенно истончалась и таяла. Не то чтобы Рэйко выглядела болезненно… Скорее, она постепенно возвращалась в свою юность. Сейчас она была похожа на себя в восемнадцать, когда они с Рикой только познакомились. Рика сама не знала, хорошо это или плохо – то, что происходит с ее подругой.

– Но ведь необязательно равняться на других, когда речь идет о количестве специй или о том, какую порцию съесть. Чтобы по-настоящему наслаждаться жизнью, нужно найти свою личную золотую середину – я об этом говорю. Почему бы не порадовать себя сигаретой после еды, если хочется? Да и небольшой набор веса – не такое уж страшное дело. Хотя, наверное, многие рассердятся на меня за такие слова и посчитают лентяйкой, – покачала головой Рэйко.

Рике нестерпимо захотелось сжать руки подруги в своих. Сколько лет прошло, а они с Рэйко остались прежними. Но почему-то мысль об этом вызывала не радость, а тихую тоску.

– Значит, найти свою золотую середину…

– Да. А для этого надо пробовать много разного – чтобы понять, какая порция и какой вкус нужны конкретно тебе. Не хочешь иногда открывать для себя интересные ресторанчики? Тут в окрестностях много заведений. Мне кажется, это здорово, что в тебе проснулся интерес к вкусной еде. Так что давай понемногу расширяй свои познания о мире кулинарии.

Пока они беседовали, официантка принесла пасту и салаты. Ровная речная гладь за окном отражала высокое синее небо, еще хранящее краски ушедшего года.

* * *

– Моти и сливочное масло? Звучит прекрасно! Нежный сливочный вкус масла наверняка восхитительно сочетается с мягкой текстурой лепешек. – Глаза Кадзии Манако увлажнились, губы заблестели.

Они виделись впервые в новом году. Судя по всему, тюремные о-сэти пришлись Манако по вкусу – когда Рика спросила о закусках, женщина охотно ответила: нисимэ была так себе, а вот кинтон неплох, и все в таком духе.

Естественным образом разговор продолжился о всяких кулинарных тонкостях.

– Самое прекрасное в моти – текстура. Упругая, мягкая, тягучая… Но при этом внутри слегка ощущается шероховатость риса, будоражащая язык. У меня дома запекали киритампо^[42] и ели с соевым соусом и маслом. Рис, еще горячий, отбивают колотушкой, скатывают в колбаски, нанизывают их на бамбуковые шпажки и обжаривают. А уж с теплым подтаявшим маслом… Ах!

Кадзии Манако сладко вздохнула.

Охранник бросил на нее короткий взгляд.

Рика невольно сглотнула, представив себе пока еще незнакомый вкус.

– Но я слишком увлеклась моти и набрала вес – даже коллеги заметили. Вот думаю о том, что надо взять себя в руки, – услышала она свой голос как будто со стороны.

На белое лицо легла тень. Манако поджала губы так, что на подбородке обозначились морщинки.

– Диеты – бессмысленное и глупое занятие.

«Ох, зря я это!» – спохватилась Рика. Похоже, едва приоткрывшаяся дверь сейчас захлопнется.

– Моя недалекая мать вечно увлекалась диетами, еще и нас, детей, в это втягивала. О муже не заботилась совершенно и вместо этого погрузилась в работу, никчемные хобби и общение с подружками. Холодный, скучный человек без капли женственности. Худющая, и при этом никакого обаяния. Не думаю, что отец любил ее.

Рика поняла: эта тема задевает Манако за живое. На суде она тоже становилась многословной, когда речь заходила о матери.

– К чему вам худеть, милочка? Чтобы привлекать взгляды мужчин? Вот об этом точно переживать не стоит. Мужчинам нравятся пухленькие, упитанные женщины. Разумеется, я имею в виду настоящих мужчин – зрелых, состоявшихся как личность, которые могут позволить себе жить, как им хочется. А те, кому нравятся худые, похожие на детей девушки, – они все неуверенные в себе, скупые и финансово неблагополучные.

Ароматы дома и вкусной еды, окутывающие Манако, действительно привлекали состоятельных мужчин в возрасте.

– Дело не в отношениях. Это всего лишь мое мнение, поэтому не принимайте близко к сердцу… Но в Японии именно стройность считается эталоном красоты. К тому же это полезнее для здоровья, да и красивую одежду проще подобрать… – рискнула возразить Рика.

– Почитайте о маркизе де Помпадур.

– Помпадур?.. Кажется, она была любовницей… мужа Марии-Антуанетты?.. Или какого-то другого короля? – неуверенно переспросила Рика, копаясь в памяти.

Манако разочарованно фыркнула.

– Вот вы, журналисты, вроде и заканчиваете хорошие университеты, а толку никакого!

Как ни странно, это заявление не обидело Рику. Ей все больше нравилась безапелляционная манера общения этой женщины.

– Маркиза де Помпадур была фавориткой Людовика Пятнадцатого. Она постоянно училась новому и одну за другой претворяла в жизнь потрясающие идеи, чтобы помочь уставшему от войн королю вернуть вкус к жизни. Создала свой литературный салон, поддерживала театральных деятелей, сама играла в спектаклях и показала другим аристократам, как интересно актерское мастерство. Изучала сорта вин и ввела моду на выбор винной карты по регионам. Многие из ее блестящих находок легли в основу того, что мы сейчас называем французской кухней.

Рика решила, что надо бы узнать больше о маркизе де Помпадур. А еще подумала: эта история вполне подтверждает рассказ матери о вечеринках знакомств. Многим мужчинам нужен скорее не равный партнер, а затейница, которая будет бесконечно развлекать их…

– Но маркиза де Помпадур делала все это не из честолюбия, у нее не было желания кому-то что-то доказать – она поступала так, как ей велит сердце. И сотни лет спустя она осталась в памяти людей как олицетворение женственности, тепла и искренней заботы, – продолжила Манако.

Рика еще не была готова к таким выводам, но едва ли к Кадзии Манако приклеится ярлык хладнокровной убийцы. Те, кто сталкивался с этой женщиной, скорее запомнят ее другой. Манако олицетворяет хозяйку, хранительницу очага, который в Японии едва тлеет. Нужно непременно написать о ней уже в следующем месяце. Но как расколоть ее?.. Может, Манако согласится на интервью, которое никак не затрагивает уголовное дело? Идеально было бы представить его читателям до второго слушания, которое начнется весной.

И все-таки что стоит за сладкими речами ее визави?

– Эй! Вы где? – раздраженный голос Манако выдернул Рику из размышлений. – В настоящей французской кухне используется много сливочного масла – и там мужчины понимают, в чем истинная красота и привлекательность женщины. А у нас в Японии, где блюда низкокалорийные и безликие, совершенно не знают толка в настоящей еде. Я бы еще могла понять, когда человек, попробовав масло, делает выбор в пользу неярких вкусов, – извращенцы есть везде. Но ведь большинство даже не способны отличить сливочное масло от маргарина! Таким, как я, любителям истинного, в Японии ужасно тоскливо… Вам обязательно нужно попробовать высокую французскую кухню, чтобы понять! Могу посоветовать «Жоэль Робюшон» на станции Эбису.

– А… То красивое здание у площади, похожее на замок из Диснейленда? – переспросила Рика, услышав смутно знакомое название.

Манако недовольно поджала губы.

– Именно. Высокая кухня – вершина кулинарии. Я часто бывала там на свиданиях. Кстати, с Ямамурой мы тоже несколько раз туда заходили.

В первый раз Кадзии Манако упомянула имя жертвы. Рика почувствовала, как пальцы увлажнились от пота. Именно ради этого момента она ела сливочное масло целый месяц.

Гибель Ямамуры Токио была последней в череде подозрительных смертей: он попал под поезд в ноябре 2013 года. На момент смерти ему было сорок два года. Сотрудник крупного аналитического центра, холост. С Манако познакомился на сайте знакомств в июне того же года, и почти сразу предложил ей брак; он был моложе прочих ухажеров женщины. Рика запомнила, что в Сети Ямамура Токио был известен как фанат железнодорожного транспорта – настоящий отаку^[43]. Судя по постам в его блоге, он досконально разбирался в том, что было связано с железнодорожной линией Одакю и поездами компании Hankyu Railway. Долгое время Ямамура жил с матерью, но после знакомства с Манако поселился в квартире недалеко от Одакю, откуда была хорошо видна железная дорога. На фотографии он выглядел худощавым, словно подросток; выбрит до синевы, в закрытой футболке-поло со стоячим воротничком.

– А Ямамура разбирался во французской кухне?

– Совершенно нет! Вина выбирать не умел и сиве́^[44] попробовал первый раз в жизни. В ресторанах он постоянно впадал в замешательство, мне даже было неловко за него. Токио был не из тех, кто способен искренне наслаждаться едой или беседой, но я чувствовала, что он изо всех сил старается понравиться мне.

Судя по всему, сегодня Манако была в настроении поболтать. Рика решила подтолкнуть ее легкой провокацией – она уже поняла, как зацепить собеседницу.

– Кажется, это он назвал бёф бургиньон, который вы приготовили, мясным рагу, да? Я тут разузнала поподробнее… И знаете, мне кажется, что блюдо из говядины и овощей, тушенных в вине, любой несведущий в кулинарии назвал бы мясным рагу.

Едва Манако услышала это, как выражение ее лица изменилось. Все, как и говорила Рэйко. Любые разговоры о кулинарии пробуждали в этой женщине горячий отклик. Спровоцировать ее на эмоции оказалось неожиданно просто.

– Но это совершенно разные блюда! Бёф бургиньон – первый рецепт, который я выучила в «Салоне Миюко». Именно Ямамура оплатил курсы, и я приготовила бёф бургиньон в качестве благодарности.

Может, чутье Рэйко не подвело, и все началось именно с кулинарных курсов в Нисиадзабу: царстве так нелюбимых Манако женщин?.. Манако покачала головой: кончики ее слегка подкрученных блестящих волос затрепетали, реагируя на движение.

– Этот невежда захотел в качестве гарнира рис вместо хлеба. Похоже, он посчитал мой бёф бургиньон чем-то вроде полуфабрикатного рагу из супермаркета. Ужасное неуважение.

– Но мне кажется, он очень ценил вашу кухню. Незадолго до смерти он даже написал матери о том, как ему понравился бёф бургиньон.

– Ему было не так уж важно, вкусно я готовлю или нет. Он просто хотел разделять со мной трапезу. И часто повторял: мол, лучше уж умереть, чем вместо домашней еды, которую я ему готовила, ужинать в одиночестве магазинными бенто.

И вот снова… Кажется, все жертвы придерживались одинакового мнения. Либо вкусная домашняя еда, приготовленная заботливой женщиной, либо скудная и тоскливая трапеза в одиночестве. Наверное, все они так и не нашли свою золотую середину.

Рика решилась спросить напрямик.

– Скажите, а зачем было готовить такие сложные блюда мужчинам, с которыми вы не планировали длительные отношения? Стоило ли это затраченных усилий?

– Вы и правда ничегошеньки не понимаете… – Манако досадливо прищелкнула языком и поджала губы. – Радовать мужчин приятно. Это не было для меня «работой», как вам, видимо, кажется. Окружать мужчину теплом и заботой, быть ему поддержкой – великая миссия, дарованная женщинам богами, и когда они достойно ее выполняют, то обретают истинную красоту и сами становятся подобны божествам. Как можно не понимать столь очевидных вещей? В последнее время так много вечно недовольных всем женщин именно потому, что они жадничают, не дарят мужчинам свою любовь, и в итоге сами остаются ни с чем. Женщины слабее мужчин. Нужно просто принять это. Тут совершенно нечего стыдиться. Если признать свои слабые стороны и занять удобную позицию поддержки, жизнь станет поразительно свободной, простой и приятной. Все вокруг так страдают от того, что пытаются пойти против природы.

Лицо Манако вдруг сморщилось от гнева; щеки раздулись и покраснели, глаза налились тьмой.

– В суетливой погоне за независимостью и карьерой женщины находят лишь внутреннюю пустоту, а превзойдя мужчин – отрезают себе возможность обрести любовь. А ведь мужчины и женщины нужны друг другу, чтобы обрести счастье. Если пожалеть масла – еда становится пресной, так же и отношения – без женственности и теплоты они становятся скудными и бесплотными! Как же вы не понимаете! Ведь вокруг моего дела и поднялась такая шумиха только потому, что все эти женщины, не способные разобраться с собой, попросту завидуют мне!

Манако все больше распалялась и начала проглатывать окончания слов. Рика удивилась: оказывается, ее собеседнице вовсе не безразлично то, как ее воспринимают окружающие.

– Поэтому вы все ни на что не годны!.. – Голос преступницы, всколыхнувшей все японское общество, стал лающим, и охранник тут же закричал: «Свидание окончено!» Манако, всегда такая манерная и сдержанная, тяжело дышала, раздувая ноздри. Заметив ошеломленный взгляд Рики, она взяла себя в руки и бросила ей напоследок уже спокойнее: – Я устала, попрощаемся на сегодня.

Рика не сразу смогла подняться с места после того, как Кадзии Манако увели. Наконец она вышла из комнаты свиданий, прошла через длинный коридор, спустилась вниз и покинула здание тюрьмы.

Безлюдный в этот час жилой квартал дышал холодом. У дорожного ограждения снова были свежие цветы. Адонис. Рика не слишком разбиралась в цветах, но почему-то сразу вспомнила название. Символ Нового года.