Юрий Вячеславович Ситников
Капкан на снежного человека

Глава третья

Требуется помощник

Завидным наше положение не назовешь. Ситуация, в которой мы с Мотькой оказались, больше напоминала дурной сон. Прячемся в чужой квартире, неизвестно от кого, а главное, совершенно не представляем, что последует дальше. А произойти может все что угодно. Как вариант, нас засекут грабители (я нисколько не сомневался, что именно они ходят по коридору), мы сразу станем ненужными свидетелями и… даже думать не хочется, во что выльется наша невинная поездка за марками.

Интересно, размышлял я, если мы не выйдет отсюда живыми, как отреагируют наши родители на известие о нашей трагической гибели. В том, что мы с Мотькой погибнем трагически, я не сомневался. Просто так, без боя, мы не сдадимся. Но этот самый бой окажется неравным, грабителя наверняка вооружены, и при любом раскладе ни мне, ни Мотьке не удастся с ними справиться.

Неужели это конец? Совсем не так я представлял себе собственную кончину. А если уж говорить совсем откровенно, я ее вообще ни разу не представлял. Просто была уверенность, что жить я буду долго, а когда состарюсь, ученые изобретут таблетку от бессмертия, и я проживу вечно.

Мысли прервались, когда в дверном проеме появилась фигура. Парень лет двенадцати осторожно заглянул в комнату и сделал несколько неуверенных шагов в сторону шкафа. От сердца немного отлегло, но я чувствовал, расслабляться не стоит. Парень заодно с грабителями, с минуты на минуту в комнату войдет кто-то еще. Наблюдая за парнем, я подумал о Мотьке. Если шкаф откроют, я не стану бездействовать, выбегу из своего укрытия. Мотьку в беде не брошу.

Очевидно, Мотька тоже видел парня сквозь узкую щель между дверцами, и его настрой, в отличие от моего был более оптимистичен. А может, Мотька просто испугался и решил, что терять ему уже больше нечего. Так или иначе, но он выскочил из шкафа и с криками: «Гарик, помогай», набросился на парня.

Тот шарахнулся в сторону, оступился и упал на пол. Я сорвался с места. Вдвоем мы навалились на малолетнего преступника, и пока он пребывал в шоковом состоянии, связали ему руки. Для этих целей использовали ремень, валящийся в кресле.

– Пустите! – кричал парень, не пытаясь сопротивляться.

Его настолько поразило наше внезапное появление в комнате, что сил на сопротивление не оказалось.

– Нас сейчас убьют, – прошептал я Мотьке.

– С кем ты сюда заявился? – обратился Мотька к парню.

– Один.

– Появился шанс уйти живыми. Гарик, делаем ноги.

– А он? – я кивнул на парня.

– На улице вызовем полицию, пусть разбираются.

– Зачем вызывать полицию? Кто вы?

– Встречный вопрос, – сказал я. – Кто ты?

– Сашка.

– Что здесь делаешь?

– Пришел навести в квартире порядок.

– Слыхал, Моть, – усмехнулся я. – За идиотов нас принимает.

– Я, правда, хотел собрать вещи Ивана Ивановича. Они в соседней комнате валяются.

– Откуда знаешь?

– Я сам их раскидал. Торопился очень. Развяжите мне руки.

– Больше ничего не хочешь? Давай, продолжай заливать.

– Я не заливаю. Мы с Иваном Ивановичем соседи, я живу в квартире напротив. Часто прихожу к нему, помогаю, у Ивана Ивановича больные ноги. Сегодня тоже зашел, мы разговаривали, и ему вдруг стало плохо. Сердце прихватило. Я позвал бабушку, она вызвала «скорую», они решили отвезти его в больницу. Иван Иванович попросил меня достать документы и вещи.

– И ты устроил в соседней комнате погром.

– Просто нервничал. Полис медицинский найти не мог, вывалил на пол все документы из коробки. Потом одежду подходящую выбирал. Бабушка поехала в больницу вместе с Иваном Ивановичем, я домой ушел…

– Стоп! А дверь? Почему она была открыта?

– Наверное, забыл захлопнуть. Говорю же, переживал за старика. Сейчас бабушка позвонила, вроде Ивану Ивановичу лучше. Сказала, чтобы я вернулся сюда и навел порядок.

Мы с Мотькой переглянулись.

– Гарик, как считаешь, можно верить тому кадру?

– Думаю, да.

– А зачем мне врать?

– Ну извини, – Мотька принялся развязывать Сашке руки. – Мы решили, в квартире побывали грабители.

– А сами как очутились в комнате? – Сашка подозрительно смотрел на нас.

– У меня с Иваном Ивановичем была назначена встреча, – Мотька рассказал о марках.

– А-а, – протянул Сашка. – Так Иван Иванович за этим меня и позвал сегодня. Сказал, к нему марки приедут смотреть, просил побыть с ним. Он всегда так делает, чтобы его вокруг пальца не обвели.

– В смысле?

– В марках Иван Иванович не разбирается…

– Разве они принадлежат не ему?

– Теперь ему. Но собирал марки его внук – Лешка. Он с родителями уехал в другую страну, альбомы остались. Иван Иванович раньше не думал их продавать, но Лешка сказал деду, что марки ему больше не нужны, разрешил выбросить альбомы. А зачем выбрасывать, если можно продать. Там есть редкие, дорогие марки. Я в филателии немного разбираюсь, – не без гордости сказал Сашка. – Не раз наблюдал, как Ивана Ивановича хотели надурить при покупке марок. Говорили, что она копеечная и не представляет интереса для коллекционера, а на самом деле марка денег стоила.

– Значит, ты выступал в качестве эксперта.

– Ну да.

– Понятно, – Мотька прошелся по комнате и остановился у окна. – Саш, а можешь показать марки? Раз уж мы приехали.

– Могу не только показать, но и продать. Если сумеем договориться, – добавил Сашка, напустив на себя важности.

Когда Сашка отправился за альбомами, я толкнул Мотьку в бок.

– Зачем ты из шкафа выскочил?

– Сработал инстинкт самосохранения.

– Ни фига он у тебя не сработал. А если бы это действительно были грабители? Нас бы хлопнули без лишнего шума.

– Не тянул это дохляк на грабителя. И потом, в шкафу так нафталином пахло, я задыхался. Сил не было там сидеть.

Сашка принес четыре альбома. Устроившись прямо на полу, мы начали смотреть марки. Этот процесс растянулся на целый час. Мотька, подражая профессиональному коллекционеру, постоянно умничал, комментируя каждую марку. Ему бы еще лупу в руки – вылитый филателист.

– А марки-то в основном левые, – сказал он.

– Сам ты левый, – оскорбился Сашка. – Ничего ты в них не понимаешь.

– Я не понимаю?! Гарик, как тебе это нравится.

– Определись уже, Моть. Я есть хочу.

Мотька скорчил гримасу.

– Ну… из увиденного меня заинтересовали три марки. Наверное, я их куплю.

Сашка назвал цену.

– Сдурел? Им цена – десять рублей.

– Найди такие за десять рублей и купи, – парировал Сашка.

– Это грабеж! Не стоят они таких денег.

– Я не настаиваю. Не хочешь, не покупай.

– Тогда я куплю одну.

– Цена одной марки будет дороже, выгоднее купить несколько.

– Гарик, он аферист.

– Просто я не глупее тебя.

Мотька взял альбом и начал снова рассматривать марки. С Сашкой они непрестанно спорили. Я откровенно заскучал. И, наверное, скучал бы до самого вечера, но в квартире появилась бабушка Саши.

– О! – воскликнула она, увидев нас на полу. – И чего расселись?

– Ба, ребята за марками приехали. Иван Иванович в курсе.

– Знаю, говорил он мне. Вы давайте, завершайте свои дела. Саша, обедать сейчас будем.

– Как Иван Иванович? – спросил я.

– Обошлось. Полежит немного в больничке и домой отпустят.

– Ты определился? – Сашка закрыл один альбом и потянулся ко второму.

– Беру три. Но ты должен пойти мне навстречу и сбавить цену.

– Нет.

– Сань, не вредничай. Сам же знаешь, цена слишком завышена.

– Может быть, – не стал отпираться Сашка. – Я накинул за моральный ущерб. Вы на меня набросились, связали, я из-за вас перенервничал.

Я издал смешок.

– Моть, он прав – наш косяк.

– Мне этот косяк слишком дорого обходится, – пробормотал Мотька, доставая деньги.

По дороге домой, Мотька взял с меня слово, что я никому не расскажу о нашей экстремальной поездке.

– Мог бы не предупреждать. Самому не охота выставлять себя паникером.

Вечером ко мне забежала Тоська.

– Гарик, – затараторила она с порога. – Какие у тебя планы на завтра?

– Хм, так… дай подумать. Утром я собирался покататься на яхте, в обед у меня встреча с послом…

– Хватит придуриваться! Я серьезно спрашиваю. Если занят, так и скажи, и встречайся со своим ослом.

– С послом, – засмеялся я. – Тось, ничего я завтра не делаю.

– А твое предложение все еще в силе?

– По поводу?

– Не отпало желание стать помощником Карабасихи-Барабасихи?

В коридоре нарисовался Пашка. Услышав слова Тоськи, он заинтересовано посмотрел на меня.

– Что за Карабасиха-Барабасиха?

– Уши будешь греть в другом месте, – я кивнул Тоська на дверь в мою комнату. – Пошли.

– Детский сад, – крикнул нам вслед Пашка.

– Тось, ты говорила с ней обо мне? Она согласна? А платить будет столько же?

– Притормози, Гарик! Твоя помощь потребуется дня на два-три. Карабасиха решила выбить свои многочисленные ковры. Прикинь, заявила мне, что не мешало бы из них пыль вытрясти. Пылесос ее, видите ли, не устраивает. – Тоська вытянула губы трубочкой и, подражая Маргарите Андреевне, произнесла писклявым голосом: – Антонина, даже мощный пылесос вытягивает не всю пыль. Ковры необходимо выбивать на улице.

– В чем должна заключаться моя помощь?

– А ты думаешь, я смогу одна вытащить ковер на улицу? Это нереально. Сказала об этом Карабасихе, намекнув, что понадобится второй человек, например, мой одноклассник. Она не против.

– И я не возражаю.

– Значит, завтра в одиннадцать стартанем к ней. Или ты еще спать будешь? Можно и позже заявиться.

– Одиннадцать – самый раз, – заверил я Тоську.

И, конечно же, утром мне настолько хотелось спать, что с огромным трудом удалось оторвать голову от подушки. Четверть одиннадцатого, а состояние такое, будто я лег всего час назад. Пришлось сварить кофе и влить в себя две чашки.

Тоська притопала ровно в назначенный час. Зашнуровав кроссовки и надев бейсболку, я был в полной боевой готовности.

Маргарита Андреевна при виде меня царственно кивнула.

– Здрасти, – сказал я.

– День добрый. Э-э, сударь, как вас величать?

– Гарик.

– Что за имя? – на лице Карабасихи появилась брезгливость.

– Меня зовут Игорь, но все называют Гариком.

– Игорь – другое дело. Человеку дается имя не для того, чтобы его коверкали и превращали в собачьи клички. Антонина, душа моя, ты со мной согласна.

– Полностью, – лыбилась Тоська, которая ненавидела, когда ее называли Антониной.

– Полагаю, ты ввела в курс дела Игоря.

– Да, – кивнул я. – Сегодня занимаемся коврами.

– Их у меня четыре. Но прежде чем нести ковры на улицу, вам следует тщательно их пропылесосить. Далее ковры необходимо свернуть и вынести в коридор. На этом этапе мы о них забываем.

– Как? – удивилась Тоська. – А разве…

– Антонина, сколько раз я тебе говорила, перебивать взрослых – моветон. Ты же умная барышня, соответствуй.

– Простите, – наигранно смутилась Тоська.

– Скорее всего, ковер вы начнете выбивать завтра. Сегодняшний день придется потратить на чистку и мытье пола. Паркет надо вымыть тщательнейшим образом, пройтись щеткой по каждой плашке, чтобы они сверкали. Вы меня понимаете? Что ж, если вам ясен фронт работ, можете приступать.

Мы с Тоськой прошли в гостиную. Ковер был не такой уж и большой, я напрасно опасался, что в просторных комнатах Карабасихи на полу лежат пятиметровые ковры-самолеты.

– Гарик, пылесосить будешь ты, – предупредила Тоська.

– Без проблем.

– Я пыль с полок протру. Блин, только вчера протирала, уже все в пыли. Это из-за Мишеля. Носиться по квартире как угорелый.

Мишель нарисовался в гостиной, когда я с интересом рассматривал рамки с фотографиями на журнальном столике. Сверкнув зелеными глазами, кот подошел ко мне и мяукнул. Я видел его исключительно на улице, в домашней обстановке он показался мне намного толще.

– Тебя не перекармливают?

– Его откармливают на убой, – сказала Тоська.

– Тось, не пойму, это Карабасиха что ли? – я взял серебристую рамку в руки, внимательно вглядываясь в черно-белую фотографию.

– Угадал.

– А почему она в балетной пачке?

– Гарик, ты с луны свалился? Карабасиха-Барабасиха – балерина.

– Вау!

– Когда вышла на пенсию, стала педагогом. Но сейчас уже не преподает.

– Я слышал, балерины рано уходят на пенсию.

– Лет в тридцать пять.

– А сколько лет Карабасихе?

– Этого никто не знает, – расхохоталась Тоська. – Судя по фотографиям – много.

Мишель прыгнул на диван. Тоська его согнала.

– Брысь! Подстричь тебя надо, чтобы ты лысый был.

– Антонина, ты ругаешься на Мишеля? – послышался голос Карабасихи.

– Нет, Маргарита Андреевна, вам послышалось.

– Помни, у Мишеля тонкая душевная организация, на него нельзя поднимать голос.

– Я помню, Маргарита Андреевна, – Тоська показала Мишелю кулак. – Иди отсюда со своей организацией, не видишь, убираемся.

Кот задрал хвост и вышел. Я продолжал смотреть фотографии. Значит, Карабасиха бывшая балерина. Это многое объясняет. Во всяком случае, теперь понятно, почему она всегда держит спину и ходит так, словно копье проглотила. Я не раз слышал от соседей, что у Маргариты Андреевны царственная осанка, но почему-то никто из них не упоминал про балет.

– Гарик, ты не забыл, зачем сюда пришел? – прикрикнула Тоська. – Бери пылесос.

– Где он?

– В коридоре стоит.

В коридоре пылесоса не было. Я заглянул в соседнюю комнату. Нет, не искал там пылесос, просто из любопытства. Мебель в квартире Маргариты Андреевны была сплошь антикварной, полки заставлены дорогими статуэтками и старинными подсвечниками, с потолков свисали бронзовые люстры с хрустальными подвесками. Осмотревшись, я прошел в другую комнату, оттуда зарулил в третью.

В коридоре столкнулся с Тоськой.

– Где ты шляешься?

– Пылесоса нигде нет.

– Глаза раскрой. Давай, иди, не прохлаждайся, а то Карабасиха развопится. Кстати, где она?

– Не знаю.

Тоська насторожилась.

– Неужели опять? – прошептала она.

– Ты о чем?

– Тихо, Гарик. Маргарита Андреевна, – громко крикнула Тоська.

В ответ – ни звука.

– Маргарита Андреевна, где вы?

– Тось, что ты делаешь?

– Сейчас узнаешь.

Тоська прошлась по всем помещениям в квартире и подошла ко мне с растерянным выражением лица.

– Снова испарилась. Уже не раз такое происходило. Карабасиха пропадает в собственной квартире.

– Не гони, Тось.

– А где она, по-твоему? Три минуты назад она с нами разговаривала, теперь ее нет.

– Вдруг вышла?

– Дверь не хлопала.

– Мы могли не услышать.

– Нет, Гарик, здесь дела похлеще творятся.

– Куда ты клонишь?

– Мне кажется, – Тоська отвела меня в угол и понизила голос до шепота. – Карабасиха-Барабасиха занимается колдовством.

Мне сделалось смешно.

– Что смешного?

– Твои слова.

– Не веришь?

– Нет.

– Просто ты здесь впервые, а я уже давно.

– Тось, меньше надо ужасы смотреть.

– Не уподобляйся Виолке.

В коридор выбежал Мишель.

– Кис-кис-кис, – позвал я. – Где твоя хозяйка?

Мишель рванул по длинному коридору. Я пошел следом.

– Надеешься, он приведет тебя к заброшенной избушке на курьих ножках? – крикнула Тоська.

– Посмотрим.

Мишель привел меня на кухню. Замерев у пустой миски, он мяукнул.

– Есть хочешь? Тось, кот голодный. Где корм лежит?

Тоська меня не услышала. Не удивительно, в таких хоромах заблудиться можно. Я вышел из кухни, прошел по коридору, свернул за угол и вскрикнул от неожиданности.

Глава четвертая

Охотники за адреналином

Передо мной стояла Маргарита Андреевна. Сглотнув, я глупо улыбнулся, пытаясь взять себя в руки.

– Игорь, что с тобой?

– Ничего Маргарита Барабасовна, – ляпнул я. – Вернее… Мишель просит есть, а миска пустая.

Маргарита Андреевна прошла мимо меня.

– Сейчас накормлю, – бросила она на ходу.

– А где вы были? – спросил я.

– В комнате.

– Но мы… А-а, понятно, – продолжая улыбаться, я вернулся в гостиную.

Выслушав меня, Тоська сощурила глаза.

– А что я тебе говорила. Странные дела здесь творятся, Гарик.

– Но ведь они нас не касаются, правда?

Смахнув с фарфоровой статуэтки пыль, Тоська пожала плечами.

– Как знать. Я как-то пошла гулять с Мишелем, а когда вернулась, Маргарита Андреевна долго не открывала дверь. Звоню ей, а она удивляется, типа, вы уже пришли. Сейчас, говорит, открою. Спрашивается, почему она на звонок не реагировала? Не слышала его? Но как такое возможно, Гарик?

Я включил пылесос, начав избавлять ковер от шерсти Мишеля. Тоська воевала с пылью на открытых полках, проклиная про себя армию ненавистных статуэток. Отлично ее понимаю. Когда меня заставляют дома вытирать пыль – это высшая мера. С полки и со стола она вытирается быстро, провел пару раз тряпкой и готово. Но если на пути встречаются пылесборники в виде фигурок и прочей фигни, у меня начинается приступ паники. Ненавижу протирать всю эту мелочевку. А друзья и родственники будто специально дарят ее в больших количествах. Кто-то приехал с отдыха, привез ракушку. Выбросить жалко, и она занимает свое место на полке. Стоит, сверкает, притягивая своей красотой слой пыли. То шишку декоративную подарят, то вазочку причудливой формы, шарики, пирамидки – измена полная.

Пропылесосив ковер, мы с Тоськой свернули его и вынесли в коридор, прислонив к стене.

– Тяжелый, – сказала Тоська.

– Никогда бы не подумал, что во время каникул по доброй воле стану драить пол бывшей балерине и выбивать ее ковры.

– А я, – поддержала меня Тоська. – Скажи мне, что превращусь в помощницу Карабасихи-Барабасихи, рассмеялась бы этому человеку в лицо.

– Никогда не поздно отказаться.

– Откажись, если такой умный. Лично мне нужен ноутбук. И не какой-нибудь, а самый лучший. Надоело с Виолкой из-за него постоянно ругаться. Как только я сажусь за ноут, ей срочно инфу посмотреть надо, и наоборот. А в сентябре у меня будет личный ноутбук, – Тоська вздохнула и осмотрела пол.

– Паркет грязный.

– Неси швабру.

– У нее нет швабры.

– А чем пол мыть? У Маргариты случайно нет моющего пылесоса?

– Случайно нет, – Тоська легонько стукнула меня по лбу. – Размечтался. Моющий пылесос ему подавай. Мы с тобой здесь кто?

– Кто?

– Наемная сила. Поэтому придется попотеть. Пол предстоит мыть обычной тряпкой.

– Как в каменном веке. Легче швабру купить.

– В каменном веке полы не мыли, – Тоська вышла из гостиной.

Вернулась в компании Маргариты Андреевны.

– Гарик, тряпка отменяется.

– Антонина! – повысила голос Карабасиха-Барабасиха. – Здесь нет Гариков. Его зовут Игорь.

– Вот бы запомнить, – буркнула Тоська.

– Игорь, любезный друг, пол пропылесось, а потом я снабжу вас щетками.

Не представляя, как щеткой мощно помыть паркетный пол, я выполнил указание. Далее Маргарита Андреевна вручила нам маленькие щетки (спасибо, что не зубные), пачку влажных салфеток, и тоном, не терпящим отлагательств, объявила:

– Ваша задача – вычистить каждую плашку.

Вы представляете, сколько плашек в тридцатиметровой гостиной? Сотни. И каждую мы должны драить щеткой, а потом протирать влажными салфетками. Такое впечатление, что это новая изощренная пытка. Время от времени Карабасиха-Барабасиха заходила в комнату, контролировать процесс.

– Антонина, ты пропустила плашку. Будь внимательна!

– Хорошо.

– Игорь, не нажимай сильно на щетку, испортишь лак.

– Ага.

Час спустя, когда моя спина взмокла от пота, а Тоська призналась, что возненавидела паркет, Маргарита Андреевна позвала нас пить чай. Я попытался встать с пола, и замер в полусогнутом положении.

– Гарик, ты в порядке?

– Спина. Разогнуться не могу.

– У тебя приступ ревматизма, – заявила Тоська. – Или ты нерв защемил. Или…

– Не надо больше «или». Это от неудобного положения тела. Пройдет.

Доковыляв до кухни, я рухнул на стул.

– Игорь, будь любезен, не сутулься, – Карабасиха-Барабасиха взяла тост, намазала его тонким слоем масла, а сверху положила ложку вишневого джема.

– Спина болит, – простонал я.

– Спина не может болеть, – услышал я в ответ.

– Но она у меня болит.

– Глупости! Расправь плечи. Спину держи прямо. Антонина, убери локти со стола!

Чай мы пили, выслушивая ежесекундные замечания Карабасихи. То не так, это не этак.

Паркет в гостиной мы вычистили, точнее будет сказать, вылизали, к пяти часам вечера. Маргарита Андреевна протянула мне две выбивалки для ковров.

– Когда вернетесь, можете быть свободны. На сегодня хватит. Второй комнатой займетесь завтра.

Жила бы ты в малогабаритной однушке, подумал я, мы бы за несколько часов справились. А так целых пять комнат себе заграбастала, здесь убираться можно бесконечно. Пока в последней комнате порядок наведешь, первая успеет зарасти грязью.

Ковер мы с Тоськой тащили, как клоуны в цирке таскают бревно на арене. А со стороны мы, наверное, и выглядели клоунами. Лица красные, волосы взъерошены. Спустив ковер на улицу, встал вопрос, где, собственно, его выбивать. Я, признаться откровенно, ни разу не видел, чтобы у нас во дворе выбивали ковры.

– Потому что у всех нормальных людей дома есть пылесосы, – ворчала Тоська. – Их вполне достаточно. А Барабасиха хочет, чтобы мы отработали каждую копейку. Гарик, я не знаю, где его выбивать.

– Пошли на детскую площадку, там перекладина есть, повесим его и выбьем.

На детской площадке мы встретили Мотьку. Он гулял с Верой.

– Какие люди и без охраны.

– Зато с ковром, – хохотнула Тоська.

– Кого грабанули?

– Карабасиху.

– Не понял. Гарик, ты тоже в доле?

– Как видишь.

– А почему меня не позвали?

– Моть, радуйся, что не попал в кабалу.

– Давайте хоть помогу.

Едва мы повесили ковер, к нам подлетела мамаша белобрысого мальчишки.

– Снимайте! – крикнула она. – Здесь дети. Ребят, вы чего творите?

– Тупанули мы, – признался я.

– И что делать? – огорчилась Тоська.

– На школьный двор ковер нести. Там турники есть – идеальное место. Повесим, и лупите по нему, пока не надоест.

– До школьного двора пилить не охота.

– Гарик, у тебя нет выбора, – веселился Мотька. – Давайте, беритесь. Так! Стойте, я видюху сниму.

– Моть, прекрати!

– Хорош, Мотька. Лучше помоги дотащить.

– А куда я денусь. Тось, отойди. Взяли, Гарик! Понесли.

– Моть, ты Веру забыл.

– Елки-палки! Верка, пошли на школьный двор.

Вера подбежала к нам и засмеялась.

– А можно я сяду, и вы меня понесете.

– Можно, – ответил Мотька. – Но при условии, что на школьном дворе, когда начнем выбивать ковер, этой пластмассовой штуковиной получишь и ты по заднему месту.

Вера с опаской посмотрела на выбивалки (их несла Тоська) и мотнула головой.

– Я лучше ногами пойду.

– И желательно с закрытым ртом, – сказал Мотька.

Впервые в жизни мне довелось выбивать ковер. Скажу сразу – это жесть. Стоило садануть по нему выбивалкой, вокруг образовалось облако пыли. Я прикрыл глаза ладонью, закашлял. Неожиданный поворот. Я же собственноручно пылесосил его, думал, он чистый, а на деле ковер пропитан пылью. Выходит, права Карабасиха, пылесос, конечно, дело хорошее, но обыкновенная выбивалка без всяких наворотов надежнее.

Били по ковру по-очереди. Десять раз я, десять Мотька и десять Тоська. Вера не могла стоять в стороне. Упросила дать ей выбивалку, ударила раз, другой, третий… Этот процесс настолько ее увлек, что когда мы отдыхали, она продолжала издеваться над ковром.

– Пусть бьет, – махнул рукой Мотька. – Хоть какая-то польза от нее будет.

Вернув ковер законной хозяйке, мы с Тоськой получили денежное вознаграждение. Усталость и неудовольствие, которые преследовали меня на протяжении дня, мгновенно улетучились. Настроение поднялось, захотелось сразу истратить деньги.

Мы вышли из подъезда, на скамейке нас ждал Мотька.

– Верку отвел домой, теперь можно прогуляться.

– Мне не хочется, – призналась Тоська. – Давайте лучше завтра куда-нибудь сходим все вместе. Я и Виолку вытащу.

– Постой, но завтра мы идем к Карабасихе, – напомнил я.

– Гарик, не тормози. Не забывай, мы не рабы. К Карабасихе придем днем, а утром можно где-нибудь потусить.

– Вопрос – где? – невесело усмехнулся Мотька.

– Места знать надо. Что скажете про парк с аттракционами? На американских горках не хотите прокатиться?

Я расплылся в улыбке.

– Тоська, ты гений! Классная идея.

– Моть, чего молчишь?

– Про аттракционы я не думал. Чего раньше молчала, столько дней впустую прошло.

– Значит, договорились? Тогда встречаемся в половине десятого и едем в парк.

Весь оставшийся вечер я находился в предвкушении. Про американские горки слышал очень много разных мнений. Кто-то говорил, что это круто и впечатления остаются на всю жизнь, другие, к числу которых относится моя мама, уверяли, что опасней этого аттракциона нет ничего на свете. Разумеется, мне хотелось прокатиться на горках, но от одной только мысли, что я на бешеной скорости скатываюсь вниз, а потом поднимаюсь наверх и снова мчусь вниз, делалось не по себе. Я не трус, но… я боюсь.

Родителям о своих планах я ничего не сказал. Стоит только заикнуться об американских горках, и мама устроит грандиозный скандал. Перед сном я зашел в комнату Пашки. Он лежал на кровати с планшетом.

– Паш, ты вроде катался на американских горках.

– В прошлом году, – ответил он, не глядя на меня.

– И как ощущения?

– Нормальные.

– Не страшно было?

– Детский аттракцион.

Даже если бы Пашка онемел от ужаса, он ни за что бы в этом не признался. Зря я пришел. Развернувшись, я толкнул дверь, а Пашка спросил:

– Почему интересуешься?

– Просто так. Вдруг когда-нибудь тоже решусь прокатиться.

– Ты?! – рассмеялся Пашка. – Ха!

– Чем я хуже тебя?

– Струсишь, Гарик.

– Посмотрим.

– Тогда советую заранее запастись памперсами, они тебе пригодятся.

– Если они пригодись тебе, это не значит, что все должны воспользоваться твоим советом, – нашелся я.

– Закрой дверь с той стороны.

Я закрыл. Отправился к себе и стал представлять, как уже завтра осуществится моя мечта.

Правда, утром мой запал немного поубавился, не было былой уверенности, что катание на американских горках правильный выбор. Но я пообещал ребятам, давать задний ход поздно. Решат, что струсил.

В десять часов я, Мотька и Тоська с Виолеттой приехали в парк.

– Надо было Веру взять с собой, – сказала Виолетта. – Зря ты ее с соседкой оставил, Моть.

– Только Верки нам здесь не хватало. Кто за ней смотреть будет, когда мы на аттракционы пойдем?

– Я, – ответила Виолетта.

– А американские горки?

– Тось, не начинай. Я не сошла с ума. Не хочу, чтобы у меня сердце остановилось от страха.

– Виолка, соглашайся. Получишь массу удовольствия, – сказал Мотька.

– Я его получу, глядя, как вы будете орать. Особенно Тоська.

– Не дождешься.

– Посмотрим.

Прежде чем идти на американские горки, Мотька предложил съесть по мороженому.

– Очень удачная идея, – засмеялась Виолетта. – Ты еще пиццу съешь. Моть, не дури, какое мороженое? На такие аттракционы лучше идти на голодный желудок.

– Виолка права, не стоит рисковать.

Чем ближе мы подходили к вожделенному аттракциону, тем сильнее у меня билось сердце. А когда покупали билеты, его стук отдавался в ушах ревом бомбардировщика. Ноги предательски задрожали, ладони вспотели. Я смотрел на ребят и стыдился своего состояния. Тоська светилась от счастья, да и Мотька ничем не выдавал своего волнения. По ходу он вообще не волновался.

Мы с Мотькой сели рядом, Тоська сидела сзади рядом с парнем лет двадцати. Впереди нас устроились женщина средних лет и тучный мужчина с заметной лысиной на макушке.

– Готов, Гарик? – спросил Мотька.

– Не знаю.

– Если боишься, еще не поздно отказаться. Составь компанию Виолке.

– Кто боится? Не смеши меня. Просто непривычно, волнуюсь.

– Уф! – Мотька осмотрелся. – Чувствую себя охотником за адреналином.

Пока нам давали инструктаж, как себя вести во время поездки, пристегивали, проверяли крепления, я ощущал нарастающую тревогу. Мне было не до смеха, даже улыбаться не получалось. Я смотрел прямо перед собой, видел блестящую лысину толстяка и решил, что если станет совсем невмоготу, буду таращиться только на нее. Или вообще глаза закрою.

Прошло пять минут, мы были давно готовы, но аттракцион не спешил начинаться.

– Нас специально маринуют, – прошептал я Мотьке. – Чтобы нервишки пощекотать.

– Уже скоро, Гарик.

– Виолка, – крикнула Тоська. – Включай камеру на телефоне.

– Включила.

Я повернул голову и выдавил жалкую улыбку. Виолетта помахала мне рукой.

И вот я ощутил толчок. Мы поехали. Начали медленно подниматься. С каждой секундой Виолетта и стоящие рядом люди, отдалялись от нас, становясь кукольными.

– Прикольно! – говорил Мотька.

– Зачем я сюда сел? – пробормотал сидящий рядом с Тоськой парень.

Лысый мужик вертел головой, а его спутница сказала, что ей уже страшно.

Я делал глубокие вдохи и сканировал взглядом лысину. Вдруг мы замерли. Прошло три секунды и тележки, в которых мы сидели, рванули вниз по рельсам. Мне показалось, мы падаем в пропасть. Визг стоял невероятный. Ветер бил мне в лицо, трепал волосы.

– Гарик, Мотька вы живы? – орала Тоська.

– Живы, – радовался Мотька.

– А Гарик?

– Сама у него спроси.

– Гарик, – звала меня Тоська, но я был не в состоянии что-либо ответить.

Перед глазами стояла блестящая лысина. Больше я ничего не видел, и видеть не хотел. А думал о том, что ветер лишит толстяка остатка волос. Почему-то представил, как они начнут срываться и полетят прямо мне в лицо. Короче говоря, у меня в голове начался кавардак.

Тоськин сосед почти плакал. Слабый оказался парень хоть и взрослый. Зачем, спрашивается, сел? И почти сразу я задал этот вопрос себе. А я зачем полез сюда? Почему не остался внизу с Виолеттой?

Во время очередного виража спутница лысого завизжала и попросила у него прощения.

– Слава, прости меня! – выкрикнула она.

– И ты меня, Лидочка!

Я решил, что аттракцион неисправен, и нас ждет неминуемая гибель. Раз уж люди стали просить друг у друга прощения – это неспроста.

Но нет. Мы благополучно остановились, и дружно выдохнули.

Виолетта держала в руках телефон и отвешивала комментарии.

– И вот они подходят. Поделитесь впечатлениями.

Глядя в экран, Тоська скорчила гримасу.

– Супер!

– Мне тоже понравилось.

– И мне, – вяло ответил я.

– Гарик, не вижу на лице радости.

– Я радуюсь внутри.

– Смотрите, – Тоська кивнула на своего соседа по тележке.

Еще каких-то пять минут назад он плакал и молил Бога, чтобы аттракцион закончился как можно быстрее. Зато сейчас, окруженный двумя девушками, с видом героя, рассказывал, что аттракцион не произвел на него впечатления.

– Я чуть не заснул, – услышал я его голос. – И скорость маловата. На троечку.

– Во заливает, – хмыкнул Мотька. – Ну что, а теперь идем за мороженым?

Отойдя на значительное расстояние от американских горок, я обернулся. Н-да, совсем не так я представлял себе эту поездку. Видимо, сегодня я сидел в металлической тележке первый и последний раз в своей жизни.