Юрий Витальевич Яньшин
Холодное блюдо мести
– Ну, что ж, Сергей Иванович, я склонен согласиться с выводами, сделанными тобой, – с одобрением высказался Верховный, заслушав экспресс-анализ своего соратника. – Трампу, действительно, сейчас очень нелегко. И он, как никогда, нуждается в нашей никак не афишируемой поддержке.
– Меня только беспокоит, что, не слишком ли малую цену запросили мы с него за помощь в сокрытии улик? – осторожно поинтересовался Рудов.
– Раков варят на медленном огне, – отделался поговоркой Верховный. – Трамп наивно считает, что я желаю просто внести раскол в их единство. Да, может быть. Но не это является моей главной целью. Я хочу сделать Соединенные Штаты невольным соучастником нашей расправы с Украиной. Когда Богданов со своим «мозговым центром» подготовят план по уничтожению украинской энергетики, а ты его осуществишь, то Штаты, безусловно, зайдутся в заполошном крике о «варварстве России». Вот тогда я и суну им в нос бумагу, где они черным по белому признают Украину террористическим государством, а с террористами, как известно, и разговор короткий.
– Да чихать они хотели на все эти бумажки! – скептически отмахнулся Рудов. – На дворе двадцать первый век. Время дипломатических политесов кануло в Лету уже сто лет как.
– Раз чихнут, два чихнут, а потом глядишь, и уже на сами Штаты начнут чихать во всем мире, – мягко не согласился с очевидными доводами своего товарища Афанасьев.
– Ну, не знаю, – пожал плечами Рудов, не желая продолжать дискуссию.
– А ты, Петр Михалыч, что скажешь? Как тебе беседа с заокеанским правителем показалась? – обернулся Валерий Васильевич в сторону смирно сидевшего зятя.
– Я, конечно, тоже не психолог и уж тем более не дипломат, привыкший так и этак трактовать любые сказанные оппонентом слова. Ко всему прочему, я в отличие от товарища генерала армии не имел возможности рассмотреть лицо американского президента. Я, всего-навсего слышал только его речь, – вдумчиво и не торопясь начал излагать свою мысль Вальронд. – Однако интонации его голоса и паузы между словами, как мне показалось, явственно указывали на то, что он все время хотел сказать нечто важное, помимо уже высказанного ранее. Хотел и не решался, видимо опасаясь то ли утечки информации, то ли неправильного понимания его позиции, как с нашей стороны, так и со стороны тех, кто незримо присутствовал при беседе. Его положение, как говорится, хуже губернаторского. В отличие от вас, товарищ Верховный, он находится под постоянным бдительным и отнюдь не доброжелательным надзором. Именно поэтому он и вынужден тщательно маскировать каждую свою мысль под малозначимыми фразами, в надежде на нашу сообразительность.
– То есть, ты хочешь сказать, что он так и не смог донести до нас своего главного посыла? – почесал переносицу Афанасьев в явной задумчивости.
– Не знаю, – честно признался зять, – может и донес, но мы не все распознали. В любом случае, вы правы в том, что эту беседу надо как следует изучить с применением специалистов в области вербальной и физиономической психологии.
– Хорошо, Петр Михалыч, я обязательно прислушаюсь к твоему совету, – подвел черту анализу, сделанному Вальрондом, Валерий Васильевич.
Поняв, что мини-совещание закончено Рудов и Вальронд, встали со своих мест одновременно, как по команде.
– Мы можем идти? – спросил Рудов за себя и за кавторанга.
– Да, ступай, Сергей Иваныч, – не стал его задерживать Афанасьев. – А ты, Петр Михалыч, останься еще на пару минуток. Нам с тобой еще надо потолковать о своем, о семейном.
«Пруссак» подмигнул ободряюще, растерявшемуся Вальронду, дескать не переживай заранее, и вышел, осторожно прикрыв за собой двери.
Глава 56
I.
Там же
Когда за Рудовым закрылась дверь, Валерий Васильевич выбрался из своего диктаторского кресла и подсел к приставному столу так, чтобы сидеть напротив кавторанга. Положив руки на стол и сцепив пальцы в замок, начал задушевным голосом:
– Ты уж прости меня Петр, что затеваю с тобой чисто семейную беседу в служебное время и используя рабочий кабинет. Просто в ближайшее время нам с тобой не подвернется увидеться в более приемлемой обстановке: у тебя через два часа заканчивается смена, а я опять буду проминать своими старческими боками чужой диван.
– Да-да, Валерий Васильевич, – подался всем корпусом вперед зять, – я все понимаю. И понимаю, в каком тяжком положении вам приходится существовать, живя на два дома.
– Вот-вот, – горько усмехнулся диктатор, – хоть ты меня понимаешь. Года мои, видишь ли, уже не те, чтобы мотаться туда и сюда, как пес неприкаянный. Да и вам, я имею в виду тебя с твоими коллегами и ребят из ФСО, тоже не в кайф по ночам тереться на лестничных клетках, создавая неловкие моменты для жильцов подъезда.
– Да уж, – опять согласился дворянский отпрыск, – давненько я не пребывал в подобных спартанских условиях.
– Вот именно, – поднял Верховный кверху указательный палец. – А все почему?
– Простите меня еще раз, Валерий Васильевич. Каюсь. Моя вина. Я никак не мог предположить, что Настя, – тут он запнулся и моментально поправился, – Анастасия Валерьевна в штыки воспримет мою дежурную галантность по отношению к Веронике Степановне.
– Я, признать, если честно, и сам не ожидал, что она так ревниво воспримет этот невинный жест с твоей стороны. Ума не приложу, и в кого она у меня такая? Или это с возрастом стало проявляться?
– Скорее всего, именно так оно и есть, – подтвердил догадку тестя Вальронд. – Женщины в таком возрасте особенно чувствительны к проявленным знакам внимания, даже если они предназначены и не им самим.
– Ну, вот, а говорил, что не психолог, – изобразил жалкую улыбку на лице Афанасьев.
– Поверьте, приложил правую руку к сердцу Вальронд (к левой руке был, по-прежнему пристегнут «ядерный» кейс), – мы с Анастасией все время продолжаем искать варианты подходящего обмена, но просто сейчас с этими карантинами, люди сидят по домам и боятся из них выходить, а риэлтерские конторы практически не работают. Деловая жизнь замерла. И даже в газетах пропали все объявления по размену квартир.
– Не то говоришь, Петя, – смешно сморщил свой курносый нос Афанасьев. – Я наоборот со страхом ожидаю того момента, когда вам все же удастся найти подходящий вариант и вы с Настей покинете меня. Не знаю, как вас, но лично меня, ваш возможный отъезд, сильно расстроит.
– Но…, – сделал попытку развести руками Вальронд, – две молодых женщины на одной кухне…
– И что?! – оборвал его Валерий Васильевич. – Ты же служил в армии. Разве у вас в военном училище не было дневальных по пищеблоку? Или не было очередности заступать в наряд?
– Но…, – опять принял недоумевающий вид Петр, – ведь дом – это не казарма.
– Хороший дом должен напоминать образцово-показательную казарму, где царит образцовый порядок в вещах, дисциплине, и присутствует определенная иерархия, – наставительным тоном миниховского капрала произнес Афанасьев.
– Ну, коли это казарма с иерархией, то в каких же тогда званиях должны пребывать наши любимые женщины? – решился-таки подначить своего тестя Вальронд. – Вы-то, понятно, комендантом в казарме будете. Я, исходя из своего воинского звания, твердо могу рассчитывать на должность начальника караула. А они? Кто из них будет «дедушкой», а кто «черпаком», коли уж на то пошло?
– Ладно, не ершись, Петя, – решил разрядить атмосферу диктатор, чувствуя, что его слегка занесло не в ту сторону. – Я привел не слишком удачное сравнение. Вернее будет сказать – не казарма, а коммунальная квартира. Ведь уживаются же как-то годами разные семьи на одной жилплощади? Причем, прошу заметить, не родственные семьи. Такой вариант тебя устраивает?
– Вполне, – не стал, на сей раз, ерничать любимый зять.
– Вот и отлично! – удовлетворенно крякнул Валерий Васильевич.
– У вас, видимо, уже имеется какой-то план по примирению соседок на одной кухне? – с нескрываемым любопытством спросил Петр.
– Лучшим местом для примирения соседок по коммуналке является, опять-таки пресловутая кухня.
– Кухня? – переспросил зять тестя. – И как вы себе представляете это примирение?
– Как говаривал в свое время кот Матроскин: «Совместный труд для моей пользы, он – объединяет!»
– Как же, как же! Помню такое,– заулыбался Петр, окунаясь в воспоминания своего детства.
– В данном случае это будет труд не только для моей пользы, но и для пользы всего государства, – подпустил тумана Верховный.
– Не понял! Поясните, причем тут государство? – удивился зять.
– Все очень просто. Ты уже, наверное, слышал, что послезавтра к нам, несмотря на все карантинные предосторожности, прибывает с визитом сам премьер-министр Индии?
– Да. Слышал, – кивнул Петр.
– Визит будет носить статус неофициального и дружеского, – продолжил свою мысль Валерий Васильевич. – Надеюсь тебе не надо разъяснять разницу между дружеским официальным и дружеским неофициальным визитом?
– Не совсем улавливаю разницу, но вполне допускаю, что они весьма разнятся,– признался в своей неосведомленности в дипломатическом этикете Вальронд.
– А есть еще визиты официальные, деловые и государственные, – окончательно привел в замешательство Петра тесть.
– О, Господи! – едва не перекрестился кавторанг.
– При официальном дружеском визите гостя встречают в аэропорту послы или главы протокольной службы. Программа визита, обычно, обширная. Тут и переговоры, возложение венков, посещение различных мероприятий. Если говорить о России, то в его атрибутику обязательно входит торжественный обед или завтрак, который проходится по традиции в Грановитой палате Кремлевского дворца. При этом гость проживает либо в своем посольстве, либо в официальных апартаментах, предоставленных ему на время визита, – принялся наставлять зятя Афанасьев, которого и самого только недавно просветили в этих тонкостях. – Неофициальный визит – это поездка главы одной страны в другую, например, на отдых или лечение. При этом церемонии не предусмотрены вообще, либо их сводят к минимуму. Гость и хозяин, как правило, встречаются у последнего в доме, а гость на время визита поселяется к хозяину. И там они, в доме хозяина, в непринужденной обстановке они могут завтракать, обедать и ужинать.
– Ага, – «въехал» в тему зять, – теперь суть разницы до меня ясно дошла. Стало быть, и проживать он будет эти полтора дня – с нами.
– Верно, мыслишь, Петр, – подтвердил догадку зятя Афанасьев. – Официальной темой предстоящего визита названа договоренность о поставке пробной партии вакцины от ковида. У них, вишь, несмотря на развитую фармакологию, дела с разработкой собственной вакцины идут не сказать, чтобы успешно. И это в то время, как в Индии смертность от заразы бьет все рекорды. У китайцев просить – гордость не позволяет, в связи с напряженными отношениями на границе. Вот он и навострил лыжи к нам. Но, естественно, разговор будет касаться не только этой темы. Будет затронут широчайший круг вопросов: от поставок углеводородов до совместного выпуска некоторых образцов современного вооружения. В этом плане я возлагаю большие надежды на его визит. Помимо того, что это первый визит столь высокого гостя, служащий легитимации нашей власти в глазах мирового сообщества, он еще косвенным образом повлияет на наши отношения с Китаем. Надо прозрачно намекнуть товарищу Си, что он не является для нас единственным божеством, на которое надо молиться денно и нощно. Понимаешь теперь, как важно нам будет постараться ублажить гостя?
– Да-да, я понимаю, – поспешил согласиться Вальронд.
– А ублажать, помимо прочего, придется еще и изысканной кухней! Чуешь, куда я клоню? – насмешливо взглянул на кавторанга Верховный.
– Чую, – уныло вздохнул тот, поняв, что кроется за последней фразой тестя.
– Настасья-то при всех своих положительных качеств, как стряпуха, скажем откровенно, так себе. Ниже среднего. Училка. Что с нее возьмешь? Только и может, что тыкаться в школьные тетрадки.
Вальронд благоразумно не стал комментировать выпад диктатора против своей дочери. Однако попробовал найти выход из ситуации:
– А что местные повара? Не могут не упасть в грязь лицом? Или может, стоит пригласить кремлевских? Те-то уж наверняка собаку съели на этом деле, в прямом и переносном значении.
– Можно, конечно и кремлевских пригласить, да и местные, если что, то не подведут. Да только вот Настасья-то об этом не знает. С местным шеф-поваром я уже перетолковал давеча. Мужик хороший и не подведет. Если она будет спрашивать, то он разведет руками и скажет, что индийская кухня весьма специфична, а сам он не является ее большим знатоком.
– А если она начнет допытываться до кремлевских поваров? – выразил опасения Петр.
– Господи, – закатил глаза Афанасьев, – да наври ей чего-нибудь. Дескать, не могут они работать вне места своего пребывания. Главная твоя задача – поднапугать ее как следует. Мол, принято по индийским традициям, чтобы еда была приготовлена руками хозяйки и подана на стол ею самой, иначе гостю обида невыносимая.
– Ну, хорошо, напугаю я ее до полусмерти, а дальше то, что? – уставился Вальронд на Афанасьева.
– А дальше сделай так, чтобы она в испуге и отчаянии позвонила мне сегодня, когда я уже буду у Вероники. Попозже. Где-нибудь часов десять или одиннадцать вечера.
– И? – с придыханием спросил кавторанг, по-детски чуть приоткрыв рот.
– Она в состоянии паники позвонит мне…, – по-садистски стал растягивать концовку финала Афанасьев, чтобы насладиться нетерпением Петра.
– Ну-ну, – от нетерпения стал подпрыгивать на кресле зять.
– Я, конечно, поломаюсь, для приличия, а потом скажу невзначай, что, мол Вероника большой дока в индийской кухне. И тогда у Настьки не будет иного выхода, как обратиться к ней за помощью. А уж на кухне-то они сумеют найти общий язык.
– А она, правда, дока? – выразил опасения Вальронд.
– Нет, конечно, – поморщился диктатор. – Но вот уже второй день неустанно зубрит рецепты.
– Стало быть, она уже в курсе?
– Признаюсь честно, что это и была ее идея изначально, – хитренько взглянул на зятя диктатор.
– Ох уж эти женщины! До чего же прехитры и изворотливы! – выдохнул Петр.
– Да, – усмехнулся Валерий Васильевич сардонически. – И мы должны доказать, что тоже не лыком шиты. Вот поэтому я тебе, как самому близкому мне, после дочери, человеку, и доверяю провести эту наисложнейшую дипломатическую миссию! Не подведи меня, сынок! – с излишним пафосом произнес Афанасьев.
– Я постараюсь изо всех сил! – с дрожью в голосе от проникновенных слов тестя, произнес зять, прикладывая правую руку к сердцу.
– Да уж постарайся, – опять легкая усмешка пробежала по губам Верховного. – Тем более, что от этого зависит и твое здоровье. Хватит на ступеньках сидеть, отмораживая почки. Ты, кстати, говорил ей об этом, как я тебя учил?
– Говорил, – кивнул зять.
– Ну, и?
– Жалеет, само собой.
– Жалеть – мало! – с пафосом заметил тесть. – Она делом должна доказать к тебе свою любовь. Ладно. Будем надеяться, что наш план увенчается успехом, – подытожил Верховный.
Поняв, что разговор по душам на этом окончен, Вальронд не стал злоупотреблять вниманием всесильного родственника:
– Разрешите идти? – поднялся он во весь свой могучий рост.
– Ступай, голубчик. Ступай милый, – напутствовал его Афанасьев.
Не успел Петр выйти из кабинета, как его дверь открылась и на пороге возникла фигура Михайлова.
– Что случилось? – озабоченно спросил Валерий Васильевич, повернув к нему голову.
Он уже стал несколько побаиваться таких необъявленных визитов даже от своего адъютанта, ибо они почти никогда не несли в себе ничего положительного.
– Товарищ, Верховный, разрешите доложить?
– Докладывай, – не слишком-то ласково пробурчал тот в ответ.
– Не знаю, заинтересует вас или нет, но в новостях только что сообщили об отставке Директора ЦРУ, Начальника Объединенного Комитета Штабов и Государственного Секретаря Соединенных Штатов.
– Вот как?! – вскинул брови Афанасьев. – Это весьма любопытно. Какие подробности?
– О подробностях сообщений не было. Ясно только одно, что отставка была неожиданной и носила скандальный характер, – с нескрываемой торжественностью поведал полковник.
– И какие факты указывают на это? – поинтересовался Верховный.
– Еще накануне все трое фигурантов, заявляли по отдельности, что рассчитывают сохранить за собой занимаемые посты в случае переизбрания Трампа на второй срок, – продолжал ехидным голосом докладывать Михайлов. – К тому же все трое должны были на следующей неделе принять участие в дебатах Конгресса по утверждению расходной части бюджета на 2021 год.
– Так-с, так-с, – пробарабанил пальцами по столу Афанасьев. – Кажется, не все благополучно в датском королевстве.
– Насчет неблагополучия в Дании, сведений пока не поступало, – извиняющимся тоном проговорил Михайлов. – Но я могу навести дополнительные справки.
– Да, нет-нет, – отмахнулся Афанасьев, – не обращай внимания. Это просто присказка такая. Шекспир наш Вильям. Пьеса «Омлет».
– Омлет? – изумился Борисыч.
– Ага, – кивнул диктатор, – с луком и помидорами. – Ладно. Проехали. Не заморачивайся по пустякам.
– Разрешите идти? – несколько обиженным голосом спросил тот.
Афанасьев молча кивнул, не поворачивая к нему головы, сосредоточенно уставившись на полированную столешницу.
«Чудны дела твои, Господи! – думал про себя в это время Валерий Васильевич. -Неужели Трамп совсем обезумел, устраивая чехарду с отставками в своем ближайшем окружении, да еще накануне выборов, исход которых отнюдь не ясен? И потом, почему он отправляет в отставку своих «силовиков» вместе с толстяком Помпео? Неужто это связано со вчерашними событиями? Очень странно». И тут острая, быстрая и яркая мысль промелькнула у него в голове, попутно расставляя все по полочкам. Он, наконец, понял брошенную Трампом вскользь фразу о том, что он сожалеет о невозможности уничтожить своих врагов, довольствуясь их отставкой. Трамп напрямую причастен ко вчерашним событиям. И если даже он лично не отдавал приказа на совершение прямого террора в отношении российских граждан, то уж, во всяком случае, заранее знал об этом. Но что-то пошло не так и многоходовая операция с треском провалилась. Непосредственные исполнители акции были помножены на ноль. А оставшихся в живых участников, он настоятельно рекомендовал мне уничтожить. Но кроме непосредственных исполнителей имеются еще и их руководители, которые в любой момент могут дать показания против него, свалив с себя всю ответственность за провал, который по любому не удастся замолчать на длительный срок. Это никак не входит в планы президента идущего на перевыборы. «А значит, он таким замысловатым образом намекает мне, чтобы именно я взял на себя неблагодарную роль палача его врагов и невольных свидетелей! Ну и Дональд! Ну и сукин сын!»
II.
Он кинул взгляд на настенные часы, прикидывая, находятся ли еще на своих рабочих местах члены Президиума. За Рудова, Юрьева и Тучкова он мог поручиться. Что же касалось разведчиков, то они птицы вольные и вообще редко сидят по кабинетам, предпочитая мотаться по своим тайным делам. Пересаживаться в свое рабочее кресло, чтобы оттуда вызвать Михайлова по селектору не стал. Просто рыкнул погромче с места, зная, что тот все равно услышит:
– Борисыч!
Тот, словно джинн из бутылки тут же материализовался на пороге, буквально из воздуха и замер в вопросительной позе.
– Вот что, голубчик, срочно созывай Президиум.
– Есть, созвать срочно Президиум! – отрепетовал адъютант и ринулся вон из кабинета, соображая на ходу, что могло стать поводом для такого аврала.
Первым, как и ожидалось, прискакал «пруссак», благо его рабочее место находилось в этом же здании. Вторым, через десять минут пришел Юрьев, по счастливой случайности, находившийся тоже в этом здании – в кабинете Министра обороны. Еще через десять минут прибыл Тучков, в отвратительном состоянии духа, ибо своим внезапным вызовом Афанасьев рушил все его планы на вечер. Осталось только дождаться разведчиков. Уже прибывшие сразу стали настойчиво интересоваться такой скоропалительностью, предчувствуя, что-то не совсем хорошее, но Верховный стоически хранил тайну, желая ее обнародовать только в присутствии всех членов Президиума. Ворча себе под нос об излишней торопливости и конспирации, они отступили. Через двадцать минут прибыли и остальные главари хунты. Для этого им пришлось воспользоваться вертолетом, который и доставил их обоих к месту совещания, приземлившись на крышу Национального Центра обороны. Когда, наконец, все собрались, Афанасьев, сложив локти на стол, вкратце поведал присутствующим о внеплановом видео-звонке заокеанского президента. После чего попросил находящегося здесь Михайлова продемонстрировать запись беседы с Трампом, выведя ее на экран телевизора, стоявшего в углу кабинета. Протокол заседания, по настоятельной просьбе Верховного, вести не стали, поэтому Михайлова, после того, как он наладил трансляцию, выпроводили в приемную. После просмотра наиболее важной части переговоров, Афанасьев, откинувшись на спинку кресла, задал членам Президиума общий вопрос:
– Ну, товарищи хунтята, как вы истолкуете смысл просмотренного диалога?
Рудов ничего не ответил, так как ранее уже высказывался на эту тему, и добавлять ему было нечего. Юрьев, как человек бесхитростный и не обладающий дипломатической изворотливостью тоже только пожимал плечами, искренне недоумевая, в чем собственно был смысл звонка, если не считать согласия Трампа на поддержку России в ООН. Ему было удивительно, почему из-за этого Афанасьев сорвал его с важного заседания Комитета по гражданской обороне. А вот разведчики вкупе с Малютой крепко призадумались. Первым нарушил глубокомысленное молчание Тучков:
– Я так понимаю, что подгорает у нашего Трампампама. Иначе, как объяснить отсутствие его заинтересованности в освобождении оставшихся в живых террористов? Не хочет, видимо, дядя, чтобы освобожденные, если мы, конечно, захотим их освободить, дали интервью газетчикам о провале операции.
– Да и боестолкновение в воздухе хочет представить, как банальное нарушение Правил по безопасности полетов, – вставил Костюченков.
– Он просто хочет, чтобы мы присоединились к заговору молчания и не портили ему предвыборную кампанию, – в тон ему предположил Барышев. – Ради нашего молчания, он даже согласен поступиться принципами по безоговорочной поддержке страны 404.
– Так я не понял, господа, что нам делать с пленными, когда их смогут доставить ко мне на Лубянку?
– Здесь нет господ, тут только одни товарищи, – окрысился Рудов, по многовековой привычке не любить господ в «лазоревых мундирах», доставшейся ему в наследство от офицерской касты.
– Ладно-ладно, молчу, оговорился, – не стал устраивать балаган на ровном месте жандарм.
– Пленных, Николай Палыч, как только они прибудут с первым бортом, законопать куда-нибудь туда, где Макар телят не пас, и чтобы о них ни слуху, ни духу не было слышно, ну и, естественно, возможности бежать. Но прежде поработай с ними так, чтобы им небо с овчинку показалось. Вытряхни из них все, что можно и не можно. При этом оставь чуток здоровья. Они нам еще возможно пригодятся для закулисных торгов, не с этим, так с другим президентом, – со знанием дела дал ценное указание Афанасьев своему обер-палачу.
Все сидящие в кабинете невольно поежились от этих его людоедских слов, зато сам Тучков радостно заулыбался, как ребенок, которому мама пообещала купить новую игрушку. Верховный внимательно обвел взглядом своих соратников:
– Ну, что, товарищи, иных соображений нет? Вы всерьез полагаете, что Трамп пошел на контакт с нами только для того, чтобы мы помалкивали до поры до времени о том, как облажались его «морские котики»? – прищурился Валерий Васильевич.
Члены Президиума начали переглядываться между собой, откровенно не понимая, какое еще «двойное» дно могло крыться в давешнем разговоре двух мировых лидеров.
– А вы помните его слова о том, – начал на пальцах объяснять соратникам ситуацию Афанасьев, – что он сожалеет, что не может расправиться со своими недругами, ограничиваясь принятием их отставок?
Все дружно закивали головами, но все еще не понимали скрытой подоплеки его слов, брошенных, видимо в сердцах на свое неумелое окружение, не сумевшее провести операцию надлежащим образом.
– А теперь сопоставьте его слова с информацией о том, что Милли, Хассел и Помпео после визита к президенту были срочно отправлены в отставку, – с торжеством произнес Глава Военного Совета.
– Это точная информация? – с удивлением спросил Барышев.
– Да. Об этом только что заявила CNN, как известно, очень близкая к правящим кругам, – утвердительно кивнул головой Валерий Васильевич.
– Он с ума сошел что ли?! – округлил глаза Игорь Олегович. – Менять коней на переправе. Они же обязательно ему отомстят, при первом же попавшемся случае.
– За Милли не ручаюсь, а «Кровавая Джина» с «Весельчаком У» не упустят своего шанса воткнуть ему в зад отравленную иголку, – поддержал своего коллегу Дмитрий Аркадьевич.
– Они в любом случае это сделают, чтобы переложить всю ответственность за провал операции на него. Ведь долго удерживать информацию в секрете, все равно не удастся, так или иначе, – поправил своих соратников Афанасьев.
– То есть вы хотите сказать, что Трампу известны их намерения, и он желает от них избавиться первым, как от нежелательных свидетелей на возможном процессе о государственной измене, который светит ему в случае обнародовании неудобных фактов?! – вытаращил глаза Внешней разведки.
– Вот именно, – обрадовался, хоть и запоздалой, но все-таки догадливости своего главного нелегала Валерий Васильевич. – И не просто избавиться, а сделать это нашим руками. К тому же просит он это сделать настоятельно и как можно скорее, пока они не заговорили первыми, переметнувшись в стан его врагов.
– А вдруг это провокация? – передернул плечами вечный пацифист Юрьев. – Может, нас там уже ждут, чтобы поймать с поличным и доказать, что они де не единственные в мире террористы? Вы-то сами, как считаете, стоит ли нам удовлетворять его завуалированную просьбу?
– Трамп сидит на раскаленной добела сковородке. И он сейчас не в том положении, чтобы заниматься «грязными» играми с нами, ибо поимка наших людей еще больше раздует пламя скандала, в котором он никак не заинтересован, – пояснил свою позицию Афанасьев.
– Хмм, – многозначительно промычал Костюченков, – какой, однако шустрый этот старикан Трамп.
– Жить захочешь – еще не так раскорячишься, – хохотнул Тучков, вспомнив фразу из известного кинофильма.
– Верно, ли мы интерпретируем его слова? – засомневался всегда осторожный в поступках Барышев.
– Да уж куда вернее?! – развел руками Верховный.
– В принципе, мы так и так собирались это сделать, – косвенно поддержал Верховного Игорь Олегович. – Просто к пяти мишеням добавилась еще и шестая. Да и сроки резко сдвинулись влево, на что мы, честно говоря, не рассчитывали.
– Вы, Игорь Олегович, лучше поведайте нам, как у вас реально обстоят дела с подготовкой к акции? – поинтересовался Афанасьев. – И имеется ли возможность как-то форсировать ее проведение без ущерба качеству и обеспечению безопасности ее исполнителей?
– Подготовка к предстоящей операции не прерывалась ни на один день и в настоящее время идет полным ходом, – начал неторопливую и обстоятельную речь Костюченков. – Для соблюдения конспирации мы решили забросить в Штаты не одну группу исполнителей, а целых четыре, с конкретным заданием для каждой из них. Естественно, что каждая из групп ничего не знает о других и взаимодействие этих групп в дальнейшем нами не предусматривается. Спасибо Дмитрию Аркадьевичу за то, что его люди из «спящих ячеек» приняли «гостей» с нашей стороны, разместили и уже успели легализовать. Сейчас завершается подготовка к проведению непосредственной акции. Параллельно с этим подготавливается план отхода с места завершения операции и «залегания на дно». Исходя из служебного ранга «мишеней» варьируется и сложность исполнения операций. Наименьшие хлопоты в устранении доставят нам Мэтью Скайлз – бывший помощник военного атташе в Москве и Начальник отдела по изучению России и Европы – Дэниел Смит, так как первый не имеет вообще никакой охраны, а второго опекают лишь два частных охранника, которым он платит из своего собственного кармана. Охрана у директора ЦРУ и Госсекретаря, естественно, будет посолидней, поэтому-то мы и ждали, когда вследствие перевыборов президента им придется уйти в отставку, а значит охрана на государственном уровне у них значительно ослабнет. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, нам, разумеется, придется внести некоторые коррективы по срокам, а также осуществить заброску на территорию противника еще одной группы «ликвидаторов».
– Учтите, Игорь Олегович, что в сроках у нас получается цейтнот. Акцию возмездия придется провести в наиболее кратчайшие сроки, – тоном, не терпящим возражений, заявил Афанасьев. – Делайте, что хотите, но основные фигуранты, я имею в виду Хаспел, Милли и Помпео, должны быть ликвидированы в приоритетном порядке.
– Мы постараемся, Валерий Васильевич, – понуро ответил адмирал.
– А не повлечет ли это ответные действия со стороны Штатов, в отношении руководства России, – поежился Юрьев.
– Вы, Борис Иваныч, умный, но одновременно с этим еще и очень наивный человек, – горько усмехнулся Верховный. – Я вас уверяю, что те, кому назначено вас ликвидировать, уже давно находятся в России-матушке. К вашей ликвидации, впрочем, так же, как и к моей, уже все готово. Осталось только получить прямой приказ.
– Вы в этом точно уверены? – зрачки глаз Министра обороны расширились, как у кошки в сумерках.
– Увы, мой друг, – вздохнул диктатор, – но такова участь всех руководителей более-менее значимых стран – находиться под постоянным прицелом.
– Ха! – выдохнул Рудов, ощеряясь в саркастической улыбке. – Вам ли – обладателю второго «»ядрёного чемодана» опасаться пули в лоб, когда на вас персонально и без того нацелено с десяток боеголовок? А уж перед началом всемирного Апокалипсиса, вы, точно будете одним из главных кандидатов на устранение. Или вы этого не знали?
– Ну, почему же не знал? – засмущался Юрьев из-за опасений обвинений в трусости. – Знал, конечно. Вернее, предполагал. Но это в случае войны, а так, чтобы быть банальной мишенью для террористов…
– Я, наверное, не открою никакой государственной тайны, – вмешался в разговор жандарм, – если скажу, что не было еще ни одного руководителя в России, на которого, хотя бы пару раз не было совершено покушений. Кстати, последний наш президент побил предыдущий рекорд товарища Сталина, на которого покушались девять раз. На Бутина покушались – одиннадцать и только двенадцатого он не смог пережить.
