Юрий Валерьевич Литвин
Новые приключения Шерлока Холмса
– Да, да, повеселил бы, отравленными стрелками, – рассеянно ответил Холмс осматриваясь.
Ватсона снова передернуло. В это время «дедушка» и «внучка» усаживались в ложе.
– Жаль плохо видно отсюда,– пожаловался Ватсон,– я так давно не был в опере…
– Перестаньте, доктор, вот же они, как на ладони! Номерочек из гардероба уже наверняка у Смолла. Не зря он около иностранцев терся.
– Да я про оперу!
– Театрал, что ли? – издевательски прищурился Холмс,– ваш номер шестнадцатый, смотрите за клиентом.
– Тише, джентльмены! – попросили сзади.
– Хуэнтльмены! – грубо отругнулся Холмс,– Рот закройте!
– Нахал! – возмутилась какая-то дама.
Шерлок оглянулся и смерил ее презрительным взглядом:
– Рот закорой, я же ясно сказал!
– Это возмутительно! – воскликнул какой-то толстяк,– выведите их!
Холмс встал во весь свой немаленький рост и с удовольствием стебанул тростью на голос.
– Полиция! – завопили вокруг.
Почти моментально нарисовался вездесущий инспектор Лестрейд, и сейчас он по привычке нервно застегивал ширинку.
– Ах, это вы, мистер Холмс? – он немного нервничал, наверное, оттого, что заел замочек.
Холмс ободряюще улыбнулся инспектору:
– Скотланд-Ярд не дремлет? Ватсон, быстренько задержите нашего клиента, он уже уходит, а я объяснюсь с полицией.
Доктор кивнул и удалился, а Холмс снова обратился к Лестрейду, справившегося, наконец, со своей проблемой:
– Любезный инспектор, я специально устроил эту заварушку, потому что чувствовал, что вы где-то рядом, а мне просто необходима сейчас ваша помощь. Идите-ка за мной, по-моему, наш доблестный доктор уже задержал Джонатана Смолла.
– С поличным? – обрадовался Лестрейд.
– А как же!
– Тогда поспешим! – заторопился лучший сыщик Скотланд-Ярда.
Задержанные находились в помещении администрации театра, и «внучка» вовсю отбивалась от крепко державшего «ее» доктора, крича на ломанном английском:
– Я с незнакомым мужчина на улица не разговаривай!
– Холмс! – увидев сыщика, обрадовано завопил Ватсон, одновременно выкручивая карлику руку, и пытаясь увернуться от пинков,– я ей… ему говорю, что я не простой мужчина, а из…
– Ага, я знаю,– подмигнул карлику Холмс.
Все засмеялись, даже преступники. Ватсон покраснел.
– Итак, голубчики, только что мы задержали банду мистера Джонатана Смолла, которая громила разных фраеров ушастых на предмет… – Холмс содрал с «внучки» короткую шубейку,– на предмет различных материальных ценностей. Посему предлагаю немедленно все рассказать, иначе…
Смолл фыркнул в бородку:
– Идешь ты…
– Ты что-то слишком солидный стал. Помолчи пока. Я сам тебя спрошу, когда время придет.
– Статью шьешь, начальник? Не выйдет.
– Выйдет, выйдет,– осклабился Холмс,– номерок-то ты взял не тот!
– Как не тот? Тот,– обиделся Смол.
– Ну вот и сознался! – хлопнул в ладоши сыщик,– Ловко я его раскрутил? А, инспектор?
– Феноменально! – обрадовался Лестрейд.
Холмс меж тем нахмурился:
– Тебе Смол я предлагаю сделку. Ты мне про одного человечка толкуешь и получаешь свои законные два года, вместо пожизненной каторги, и летишь в родной дом белым лебедем. Идет? Про старушку Мориарти?
– Не бери на понт, мусор,– отмахнулся бывший каторжник,– лучше я на Андаманских островах в телогреечке, чем тут у Мориарти на пере во фраке.
– Говно, ты Смолл. Говном был, говном и остался. Мы по-другому сделаем… – Холмс выдал артистическую паузу,– пожалуй я тебя отпущу… Да. Будет правильнее тебя отпустить. Где-то я читал, что есть два типа воров, один грубый, другой ласковый. Вот с «внучкой» твоей мы и поговорим. Тем более с шубкой ее взяли, а мы ей еще и героину в карман насыпем, так, внучка?
– Ну ты и мусор! – возмутился карлик, уже без всякого акцента,– мистар Лестрейд никогда таких подлых штучек не делал.
Холмс проигнорировал это замечание.
– А ты вали отсюда, Ножечник. Вали.
– А че ты дразнишься,– надулся Смолл.
– Вали, я сказал! Ватсон, проводите его… до дилижанса.
Смол скривился в ужасной гримасе и ушел, подволакивая ногу. Ватсон двинулся следом, ничего не понимая.
– Итак, поговорим,– Холмс повернулся к карлику и уселся на стол. «Внучка» нервно постукивала по столу наманикюренным ногтем. Сыщик вынул две трубки, и одну протянул задержанному.
– Кури, сволочь…
– Не курю! – огрызнулся карлик.
Холмс рассмеялся:
– Ах, да я совсем забыл, у тебя своя трубка имеется… с отравленными стрелами. Ладно, дарю! В камере пригодится.
Глядя на сыщика исподлобья, карлик тем не менее спрятал трубку за пазуху. Потом спросил строго:
– Почему Смолла отпустил?
– А он невиновен, дурачина, с шубой-то тебя взяли…
– Неее-е-ет! – заныл наследник Тонги,– не хочу за него сидеть! Это он меня научил… зеркальце обещал, и бусики!
– Ладно, не ной! – Холмс хлопнул себя по коленке,– дам я тебе зеркальце, а ты мне адрес старушки. Годиться?
Карлик кивнул и поманил Холмса пальцем, а когда тот нагнулся, что-то прошептал ему на ухо. Вернувшийся в комнату Ватсон увидел, как Холмс отшатнулся от «внучки», побледнел и закричал:
– В камеру его, немедленно! Лестрейд!
– Что, что он сказал? – спросил инспектор, делая знак констеблю увести задержанного.
Холмс загадочно улыбнулся:
– Видите ли, инспектор, эти карлики весьма упрямый народ. Он сказал мне, что очень предан хозяину и ни за что его не выдаст. А нам пора… Ватсон, попрощайтесь с инспектором.
Когда друзья оказались на свежем воздухе, Холмс приобнял доктора за талию и прошептал, оглядываясь по сторонам:
– А ведь адрес он мне назвал…
– Да ну? – удивился Ватсон.
– Да. И знаете какой? Бейкер-стрит 221Б!
– Наш?
– Тс-с-с… – Холмс еще немного поозирался,– да, доктор, именно 221-Б! А вы знаете, что это значит? Нет? А то, что наша старая добрая миссис Хадсон – личный секретарь профессора Мориарти.
Доктор побледнел:
– Какой ужас! Но почему вы не сказали этого Лестрейду?
Холмс поглядел на товарища с упреком:
– Вы же взрослый человек… Эту тайну нужно хранить вечно! Если миссис Хадсон поймет, что мы догадались, она немедленно откажет нам от квартиры. А в Лондоне сейчас такое дорогое жилье!
Ватсон вздохнул:
– Наверное, вы правы… Моя практика приносит так мало дохода…
– Вот-вот,– поддержал его Холмс,– А кстати! – он встрепенулся,– куда вы дели Смолла?
Доктор оторопело поглядел на сыщика:
– Как куда? Вы же сказали посадить его в дилижанс, я и посадил. В кеб…
– И он уехал?
– Разумеется,– развел руками доктор.
Холмс истерически захохотал, сгибаясь почти пополам. Отсмеявшись, он заметил:
– Ну и рожа у вас Ватсон! Ох и рожа! С такой-то и на свободе! – и оставив доктора размышлять над смыслом своих странных слов, лучший сыщик современности бодро зашагал по темной улице. Из здания оперы доносилась музыка бессмертного Верди… Ватсон покраснел и медленно двинулся следом.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В БАСКЕРВИЛЬ-ХОЛЛ
Шерлок Холмс и доктор Ватсон по-обыкновению курили в камин, искоса поглядывая через плечо, чтобы миссис Хадсон не поймала их за этим занятием – она не любила, когда жильцы курили в комнатах.
Наконец, Холмс сказал:
– А как поживает наш друг, достойный сэр Генри Баскервиль? Не было ли от него письма?
– Было… если это можно назвать письмом,– хохотнул доктор и, порывшись по карманам, вынул помятый клочок бумаги,– вот оно письмецо. Полюбопытствуйте.
Холмс брезгливо взял послание сэра Генри каминными щипцами, понюхал и сделал заключение:
– Пахнет хлевом… Я делаю вывод, что Баскервиль-холл превратился в свинарник. Эта бывшая мисс Степлтон оказалась порядочной неряхой.
Сказав это, он приблизил письмо к глазам и прочел вслух:
– Дорогой доктор Ватсон! Я так сожалею о тех днях, когда беззаботно бегал по болотам за этой … слово неразборчиво… Какого… ммм… снова неразборчиво… я на ней женился. Теперь же жизнь моя превратилась в ад. Иногда я думаю, что скорее согласился бы жить с собакой ее покойного мужа, чем с этой… Какой ужасный почерк у нашего друга! Так. Угу. Мечтаю поскорее уехать в Америку и пошло оно все… Мда.
Холмс помолчал осмысливая прочитанное, разжег погасшую трубку и произнес:
– Я думаю следует навестить сэра Генри.
– Вы правы, Холмс! – вскочил Ватсон,– я с радостью…
Сыщик остановил доктора резким движением руки и ехидно поинтеросовался:
– Что преступника тянет на место преступления?
– Какого преступления? – удивился Ватсон.
– Да ладно, признайтесь, мой друг, ведь собачку на Сэлдона натравили вы?
Доктор густо покраснел:
– Ах, вы о Снуппи…
– О нем, о нем. Тут на лицо сразу два преступления: сначала вы украли Снуппи у доктора Мортимера, подбросив ему скелет какого-то кота, и сказав, что Снуппи погиб на болотах. А потом, когда вы пытались тайком увезти бедную собачку в Лондон, случайно наткнулись на Сэлдона… Непонятно другое, зачем вы вымазали фосфором мордочку несчастного животного. Детство вспомнили? И зачем вообще он вам понадобился?
Ватсон покраснел еще больше:
– Видите ли Холмс, щенки спаниэля сейчас так дорого стоят, а моя практика приносит так мало прибыли… Кстати, из-за вас. Да. Мои клиенты просто бояться заходить в наш дом. А насчет фосфора… Снуппи надо было замаскировать, на тот момент мне показалось это неплохой идеей. К тому же тот дрянной старик с подзорной трубой. Он все время следил за мной… Это он меня выдал?
Холмс расхохотался:
– Вы сами себя выдали, Ватсон! Я ничего не знал об этой истории, просто мне захотелось немного пофантазировать, а вы и раскололись. Ну разве так можно?
Ватсон мгновенно раздулся от обиды и в этот момент вошла миссис Хадсон.
– Опять накурили лодыри! – обрушилась на курильщиков с порога хозяйка квартиры,– а ну марш на улицу!
Холмс махнул рукой мгновенно вспотевшему доктору:
– Бежим! В разные стороны! Сейчас начнется! Встречаемся на вокзале и едем к сэру Генри!
Ватсон только и успел спросить:
– Мазь брать?
– Обязательно,– откликнулся Холмс, прежде чем раствориться в лондонском тумане,– и вазелин… на всякий случай! – после чего оставил туго соображавшего доктора размышлять над смыслом своих непонятных слов.
… Уныние и тревога, окружавшие Баскервиль-холл, похоже, только усилились. Их дополняли царившие повсюду вонь, грязь и запустение, органично дополненные сыростью и холодом.
– Что вы обо всем этом думаете, Ватсон? – зябко поеживаясь поинтересовался Холмс. Доктор не успел ничего ответить, потому что из глубины дома донесся знакомый хрипловатый голос:
– Кто? Кто это здесь? А?..
– Сэр Генри! – закричал Ватсон, сложив руки рупором,– это мы! Ваши друзья!
– Какие еще друзья? – отозвался хозяин дома,– недавно одни друзья украли у меня портрет деда, который был оценен в десять тысяч фунтов…
– Это я… доктор Ватсон! А со мной… Кто бы вы думали?
– Ох… – донеслось в ответ,– я…я… сейчас!
Не прошло и минуты, как сэр Генри появился на пороге. Но в каком виде! От некогда геройского вида покорителя британских женщин остались одни воспоминания. А выражения лица походило на то, какое застыло у сэра на несколько недель после встречи с собакой мистера Степлтона.
У Ватсона невольно вырвался горестный вздох, Баскервиль упал в объятия друзей и разрыдался:
– Со мной… Со мной все… отлично… Ваа-а-тсон! Хоо-олмс! Я так рад! Я так рад, что вы приехали… Что она тогда говорила про орхидеи? А? Они еще не зацвели? Да?.. Орхидеи… Орхидеи. Весь дом провонял этими гадкими цветами! Они повсюду, на стульях, на столах, подоконниках, даже на занавесках. Это так мерзко… Куда ни плюнь, везде одни орхидеи! Я не могу так? Вы меня понимаете? Пойдемте немедленно что-нибудь выпьем?
Друзья как смогли, утешили несчастного сэра Генри и за бокалом вина убедились в том, что женитьба явно не пошла на пользу достопочтимому сэру. Новая миссис Баскервиль стала немедля наводить новые порядки во всем. И особенно придирчиво отнеслась к привычному образу жизни своего нового супруга. Был наложен запрет на поездки в Лондон, потому что там публичные дома, запрещалось пить, курить и играть на музыкальных инструментах, потому что все это, включая музицирование плохо сказывалось на ее здоровье, а также скакать на лошади, потому что это опасно, гулять на болотах, потому что это глупо, очевидно потому что собака убита, оставлять ботинки на письменном столе, потому что это просто неприлично, и, наконец, самое страшное – сэру Генри приходилось есть овсянку три раза в день!
– Она хочет меня убить! – шептал Генри, низко склонившись над столом,– я ее боюсь. Я боюсь есть, пить… Я знаю, у нее есть для меня яд!
– Вы в этом уверены?– поинтересовался Шерлок Холмс.
– Абсолютно!
– Ватсон, это будет интересная история. Нам придется предотвратить убийство, вместо того, чтобы его раскрыть… Есть состав преступления, есть преступник, точнее преступница, и есть жертв или нет, жертвяк!
– Жертвец! – подсказал Ватсон.
– Ну…пусть будет так,– кивнул Холмс,– как вам сэр Генри? Вам нравится быть жертвецом?
– Кем? – испугался тот.
– Жертвецом,– захихикал пьяненький Ватсон. Сэр Генри обхватил голову руками:
– Как скажете, друзья мои, как скажете…Я так боялся все это время…Сначала собаки Степлтона, потом этой другой его собаки… А теперь…Теперь я с вами, и мне…
– А где Бэрримор? – перебил его доктор.
Генри хлебнул еще вина и махнул рукой, в сторону окна.
– О! Бэрримор!.. Он теперь скрывается на болотах.
– Почему?
– Она его выгнала… А мне так его не хватает… как и его жены.
Холмс погрозил сэру Генри пальцем:
– Ну вы и плут!.. А миссис Бэрримор тоже на болотах?
– Нет, она уехала на родину в Йоркшир…
– А Бэрримор почему не уехал?
– Так он же скрывается на болотах! До чего же вы Ватсон непонятливый! – обиделся сэр Генри,– Я же вам объясняю, миссис Бэрримор уехала в Йоркшир, а мистер Бэрримор скрывается на болотах! Ведь это так просто!
– А кто носит ему еду? – спросил уже совсем пьяный Ватсон.
Генри махнул сразу стакан:
– А никто!.. Давайте еще немного выпьем…
Выпили, помолчали.
– Кажется хлопнула дверь,– произнес сэр Генри.
– Должно быть это ветер,– отмахнулся Ватсон.
– Нет! Это она, бежим! – завопил Баскервиль и оказался прав, потому что на пороге появилась миссис Баскервиль собственной персоной. Тяжелым взглядом она обвела присутствующих и медленно произнесла:
– Здравствуйте джентльмены! Генри, почему не политы мои орхидеи?
Сэр Генри величаво поднялся из-за стола, хотя его изрядно штормило. Он оперся двумя руками о плечи друзей и с достоинством произес:
– Я тебя больше не боюсь! Ясно? Я срал на твои орхидеи!
В пропитанном алкоголем воздухе повисла пауза.
– Фи,– прошептал Ватсон, чтобы как-то сгладить ситуацию,– хоть бы сказали «какал»…
Сэр Генри гневно поддернул брюки и заорал пуще прежнего:
– Нет доктор, я не какаю… я сру на эти орхидеи! Это она какает, а я сру! – в животе его что-то булькнуло и Баскервиль засмеялся,– я вот прямо сейчас возьму и посру на орхидеи!
Он сделал шаг и вдруг рухнул на пол во весь рост. Супруга тяжело вздохнула, потом сняла перчатки, вынула из ридикюля пару таблеток и бросила их рядом с телом супруга.
– Когда проспится, дайте ему это. После встречи с собакой, он все еще не в себе. А теперь простите, но я вас оставлю.
И ушла. Ватсон на цыпочках подошел к таблеткам и осторожно поднял одну из них.
– Не трогайте! – крикнул Холмс, Ватсон испуганно выронил лекарство на пол,– Это может быть опасно. Необходимо проверить, не яд ли это.
– А как? – поинтересовался доктор.
– Эх,– мечтательно признес Холмс,– если бы тут был Снуппи.
– Или Лестрейд!
– Или Бэрримор…
– А давайте его поймаем! – неожиданно предложил доктор.
– Бэрримора? Можно,– согласился сыщик,– Только сейчас темно.
– А у меня есть спички! – радостно сообщил Ватсон.
– А у меня трубка! Покурим?
– Конечно!
Они сели и с наслаждением закурили.
– Холмс! – Ватсон подмигнул другу и подтолкнул его плечом,– а может вспомним былое? Таблетку вам, таблетку мне… Слабо?
– Вы спятили Ватсон? – Холмс постучал по своему гениальному лбу,– Вы вообще как, нормальный? С лошади не падали? Впрочем у кого я спрашиваю.
– А что похоже? – улыбнулся доктор. Холмс вздохнул, поднял с пола таблетки и бросил их в огонь.
– Я думаю необходимо проследить за женой сэра Генри,– задумчиво произнес сыщик.
– Хорошая мысль! – похвалил Ватсон,– Когда начнем?
– Немедленно!
Спустя пару минут друзья топали по коридорам дома Баскервилей.
– Ватсон! – нарушил молчание Холмс,– У меня создается впечатление, что вы оставляете слишком заметный след. Вытрите ноги!
– Я во что-то вступил?
– Нет, просто иногда нужно пользоваться дедукцией… Вы сидели у камина, ваши ноги нагрелись, вспотели, а вы отправляетесь на слежку, не одев ботинок. Что из этого следует?
– А ничего,– ответил Ватсон,– дурак вы Холмс!
– Почему? – опешил великий сыщик от такого неожиданного заявления.
– Потому что сами точно такой же…
И Ватсон указал на две цепочки мокрых следов, ведущие из гостиной. Холмс упал на четвереньки и стал нюхать пол.
– Ватсон! Это не мои следы! Мои так не пахнут! – авторитетно заявил он через минуту,– К тому же они идут дальше…Посмотрим, посмотрим, только тихо… – добравшись до поворота, сыщик остановился и сделал знак Ватсону, плетшемуся следом замереть. Осторожно выглянул из-за угла, друзья обнаружили человека с горящей свечою в руке, производившего какие-то непонятные телодвижения у темного окна в конце коридора. Через некоторое время незнакомец задул свечу и отступив на пару шагов повернулся в профиль и прильнул глазом к замочной скважине крайней двери. Холмс тут же бросился вперед и сшиб незнакомца. Они покатились по полу под ноги нерасторопного Ватсона, который не смог удержать равновесия и рухнул навзничь, больно треснувшись головой.
Когда он пришел в сознание, то увидел мирно сидящих перед ним на корточках Холмса и заросшего бородой незнакомца, кого-то смутно Ватсону напомнившего.
– Ватсон! Вы в порядке? – расплылся в улыбке Холмс.
Доктор ничего не ответил, потому что не знал, как надо отвечать на этот вопрос.
– Позвольте представить вам мистера Бэрримор! – торжественно произнес сыщик.
– Это?! – изумился доктор, тыча пальцем в бородатое чудовище. Бэрримор забормотал что-то невнятное, а Холмс, почесав его за ухом, как собаку, пояснил:
– Он каждую ночь пробирается в дом. В одно и то же время. Светит свечой в окошко, а потом смотрит в замочную скважину.
– Но зачем?
– Непонятно? Вставайте, я все вам покажу! – с этими словами Холмс потащил Ватсона к двери, в замочную скважину которой недавно заглядывал свихнувшийся слуга дома Баскервилей, – Смотрите доктор, мне уже не интересно.
Ватсон наклонился и чуть повторно не потерял сознание, потому что дверь резко распахнулась и из комнаты с выражением неописуемой злобы на лице выпрыгнула миссис Бэрримор с большим медным тазом, наполненным мыльной водой. Она окатила присутствующих содержимым таза и бормоча ругательства, захлопнула дверь.
– Все ясно? – спросил Холмс отряхиваясь.
Доктор потер ушибленную голову:
– Мне одно не ясно, зачем Бэрримор светил в окно?
– Милый доктор, привычка – вторая натура,– объяснил сыщик,– пойдемте помянем беднягу Сэлдона…
Они вернулись в гостиную. Бэрримор тоже пытался протиснуться в двери, но Холмс бесцеремонно выставил его за порог со словами:
– А вам пора на болота. Мы обслужим себя сами,– и закрыв двери на щеколду пояснил для доктора,– тут не так много выпивки, как кажется на первый взгляд,– потом отодвинул преграждавшего путь к столу сэра Генри и разлил по бокалам вино.
И тут снаружи завыла собака…
– Собака?! – вскочил Ватсон и выхватил револьвер.
Холмс прислушался и сделал хороший глоток:
– Нет, это Бэрримор.
Вой повторился:
– Точно Бэрримор! – Холмс полез в карман за трубкой.
В этот момент очнулся сэр Баскервиль:
– Овсянки, Бэрримор! Всем! – он купеческим жестом провел над собою рукой, после чего снова уснул.
– Алкаш,– констатировал Холмс, делая еще один глоток,– вы не находите?
– Да уж,– отозвался Ватсон, – Скажите Холмс, а зачем мы вообще сюда приехали?
– Спасать сэра Генри от его жены!
– А оно нам надо?
– Я думаю, что нет, но как истинные джентльмены мы должны ее, хотя бы напугать. Где ваша мазь?
– Изнасилование?! Гениально! – сразу загорелся Ватсон.
Холмс плюнул в камин.
– Да нет же! Не вазелин, а та фосфорная…
– Ага! Понял…
Через минуту лицо доктора было щедро покрыто мазью, и Холмс задул свечи…
– Ну как я вам? – поинтересовался доктор замогильным голосом.
– Чудесно! – отозвался сыщик,– Но для начала небольшой следственный эксперимент.
Хлопнула оконная рама, и голос Шерлока позвал:
– Бэрримор!
Тут же послышался дикий вой.
– Прекрасно,– сказал Холмс,– Ватсон будите сэра Генри.
Доктор принялся тормошить Баскервиля, и когда тот открыл глаза, удостоился легкого похлопывания по своей фосфоресцирующей щеке:
– Ватсон! Милый добрый Ватсон!… Какой же вы, однако, мудак! – это было все на что хватило сэра Генри, сказав эти странные слова, он уснул пуще прежнего.
– Не получается Холмс! Что будем делать? – в отчаяньи спросил доктор.
– Плевать! – отозвался сыщик из темноты,– Пугать, так пугать. Надеюсь, что миссис Баскервиль не имеет привычки напиваться до такого состояния.
Друзья вышли в коридор и двинулись в путь. Холмс шел прямо, а Ватсон на четвереньках, изредка подвывая, доблестный доктор пытался подражать неутомимому Бэрримоу, вопящему с улицы с завидной чистотой голоса, которой позавидовала бы покойная собака Баскервилей.
Наконец Холмс остановился и уверенно произнес:
– Здесь! – потом резко рванул дверь на себя и толкнул вперед Ватсона с криком: «Фас!»
В тот же миг из глубины помещения раздался истошный крик, перемежаемый урчанием доктора. Бэрримор поддержал. Что-то упало, грохнуло, покатилось… Потом наступила тишина.
Холмс зажег свечку и осмотрел поле боя. На полу валялся Ватсон, похоже без сознания, придавленный странным цилиндрическим предметом. У окна лежал лицом вниз какой-то седой старик. В воздухе ясно ощущался запах фекалий. Холмс поморщился, вынул белоснежный носовой платок и приложил его к носу. Потом вынул револьвер и дважды выстрелил в потолок. Лежащие мгновенно вскочили, но старик упал снова, когда взгляд его наткнулся на лицо Ватсона.
– Пожалуйста, выйдите, доктор,– попросил сыщик и снова выстрелил вверх.
Старик застонал и открыл глаза, его била мелкая дрожь.
– Здравствуйте, мистер Фрэнкленд! – радостно поздоровался сыщик.
Старик некоторое время шамкал губами, вглядываясь в лицо говорившему. Шерлок любезно подсветил свое лицо свечкой, и Фрэнкленд прошептал:
– А ведь это – Шерлок Холмс…
– Именно! – отрапортовал сыщик,– Как вас сюда занесло?
Старик медленно приходил в себя:
– А ведь я был первым, кто понял, что ВЫ ТОТ, КТО НОСИТ ЕМУ ЕДУ!
Холмс усмехнулся и повторил вопрос в несколько другой интерпретации:
– Что вы тут делаете?
– Смотрю в подзорную трубу, вернее смотрел пока вы…
– А почему здесь, а не дома?
– А отсюда лучше видно. Извольте мне помочь, молодой человек, и я так и быть вам продемонстрирую.
Вдвоем с Холмсом они подняли с пола тот цилиндрический предмет, который оказался подзорной трубой, и установили его на прежнее место. Фрэнкленд приник к окуляру, что-то подкрутил и завершив настройку сказал:
– Извольте…
Холмс в свою очередь прильнул к окуляру и увидел, как внизу в освещенном изнутри окошке флигеля, обнаженная миссис Баскервиль медленно изгибается в каком-то странном танце.
– Посмотрели? Достаточно! Дайте мне! – брызгая слюной, навалился на Холмса старик.
– Ватсон! – коротко гавкнул Холмс, не отрываясь от окуляра.
Верный доктор вошел в комнату, и Фрэнкленд послушно потерял сознание. Сыщик удовлетворил свое любопытство и уступил место у окуляра доктору со словами:
– Полюбопытствуйте, надеюсь, это вас заинтересует.
Доктор полюбопытствовал и спросил:
– А это кто?
Холмс смачно сплюнул и терпеливо пояснил:
– Это миссис Стэплтон или если вам угодно Баскервиль. Интересно только, перед кем она так выкобенивается?
В этот момент во флигеле погас свет, доктор выругался, Холмс захихикал и прошептал:
– Вперед.
У двери во флигель он вынул револьвер, грохнул им в дверь и заорал:
– Скотланд-Ярд! Все на пол! – после чего высадил дверь. Ватсон, выполняя команду, упал на пороге, и сыщик завопив:
– За мной, идиот! Фас! – одновременно выстрелил в потолок. На голову ему посыпалась какая-то труха. Доктор, по-собачьи отряхиваясь, поспешил внутрь флигеля. Кто-то истошно заорал, увидев фосфоресцирующую маску. Чье-то тело тяжело рухнуло на пол. Холмс еще разок стрельнул вверх и когда отгремел выстрел, неспешно разжег свечу. На полу лежало два тела. Мужчина и женщина. Миссис Баскервиль отсвечивала голыми ягодицами, и Холмс с отвращением набросил на нее попавшееся под руку старое одеяло, бормоча под нос, что-то типа: « Да, Ватсон, годы берут свое». В мужчине опознали небезызвестного доктора Мортимера. Холмс бесцеремонно пнул его ногой и скомандовал:
– Ватсон, игра окончена, можете умыться. Перед входом я видел ведро с водой.
Мортимер зашевелился и со стоном открыл глаза:
– Кто вы?
Холмс еще разок наподдал ему для восстановления памяти. Это помогло. Мортимер попытался сесть и это ему удалось.
– Шерлок Холмс? А где… собака?
– Убита,– ответил сыщик, выругался и поправился,– в смысле умывается.
– Я не про эту, я про моего Снуппи.
– Ватсон! – позвал Холмс,– доктор Мортимер интересуется судьбой Снуппи. Сказать ему?
