Юрий Михайлович Табак
Нескромные смыслы Торы. Потаенные сокровища еврейского фольклора

© Табак Ю., текст, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Предисловие

Дорогие друзья!

Перед вами не совсем обычная книжка. Хотя она носит название «Нескромные смыслы Торы», с подзаголовком «Потаенные сокровища еврейского фольклора», автор не обладает ни званием раввина, ни ученой степенью ученого-фольклориста, да и вовсе не ставит перед собой серьезной цели открывать глубины библейских смыслов. И, разумеется, никоим образом не претендует на полноту исследований смыслов Торы, каковые, к примеру, проводятся в ешивах или на университетских кафедрах иудаики. Однако могу уверить читателя, что перед ним настоящие еврейские, пусть и фрагментарные комментарии, – а именно разъяснения наших мудрецов разных эпох на стихи Вечной книги, Торы.

Тора, или, как ее еще называют, Пятикнижие Моисеево, будет разъясняться бесконечно, и ее будут комментировать всегда. Этот великий историко-литературный памятник моделирует ситуации, отношения, конфликты, которые остаются актуальными для всех времен и народов. И каждый еврей примеряет на себя поступки ее героев, извлекает из нее уроки, сообразующиеся с его менталитетом, эпохой, страной проживания. И не только еврей, но и христианин, поскольку Тора и ТАНАХ (называемый в христианстве «Ветхим Заветом») являются неотъемлемой частью христианского Священного Писания. И у последователей ислама герои Торы пользуются величайшим уважением.

Однако значит ли это, что каждый человек может интерпретировать Тору, как ему заблагорассудится? Ортодоксальный иудаизм учит, что нет. Пятикнижие Моисеево раскрывается через Устную Тору – огромное еврейское предание, включающее в себя бесчисленные толкования Торы, которые регулируют конкретные вопросы повседневной жизни и морали евреев. А эксклюзивное право толкователей в иудаизме, как это имеет место во всех мировых религиях, приняли на себя наиболее образованные и авторитетные учителя – раввины, мудрецы прошлого и настоящего.

Но, спросите вы, почему мы должны слушать объяснения мудрецов? Ведь они тоже люди и могут ошибаться, сколь бы умными они ни были. На этот естественный вопрос наша традиция, разумеется, приготовила ответ: Устная Тора была дана Моисею на Синае вместе с Писаной Торой – подобно зерну, которое потенциально содержит в себе уже все будущие многотысячные законодательные решения и рассуждения на прочие темы авторитетных мудрецов десятков поколений. Академическая наука объясняет ту же идею несколько иным образом: когда в период становления раввинистического иудаизма мудрецам надо было придать непререкаемый авторитет собственным решениям, они и объявили, что Устная Тора была дана на Синае самим Богом, поэтому свята. И уже вопроса «А ты кто такой, чтобы мне указывать?» не возникнет, по крайней мере, у благочестивых иудеев.

Сначала Устная Тора так и оставалась устной, но на рубеже I–II вв. н. э. она была записана и получила название Мишны. Но еврейская цивилизация развивалась, многочисленные бытовые законы, нормы этики требовали пересмотра, и появились уже комментарии под названием Гемара на комментарии Мишны. Новые комментарии, составленные и записанные в двух местах – Палестине и Вавилоне, получили, соответственно, названия Палестинского и Вавилонского Талмудов и включают в себя Мишну и Гемару. Более авторитетным является Вавилонский Талмуд, составленный в III–VII вв. н. э. Дальше процесс продолжился и продолжается до сих пор: цивилизационные, исторические перемены влекут за собой все новые расходящиеся круги комментариев. В результате иудаизм стал представлять собой уникальную по количеству авторитетов религию, потому что в каждую новую эпоху писались комментарии на комментарии, и из зерна на Синае выросло гигантское дерево с десятками тысяч ветвей. И все эти ветви, как нас учит иудаизм, правильные. Ведь они изначально зародились на Синае. Разумеется, речь идет об ортодоксальном иудаизме, который другие ветви иудаизма (реформистская, консервативная синагоги, реконструктивисты и т. д.) за таковой вообще не считают. И их положения к Синаю не относит.

Однако здесь надо отметить очень важный момент. Устная Тора состоит из двух частей – алахи (законодательной части) и аггады (совокупности притч, анекдотов, исторических отсылок, научных рассуждений, рассказов и т. п. не законодательного характера, но призванных формировать еврейское самосознание). В отличие от христианства, где часть исторического наследия Св. Предания может быть признана христианскими религиозными лидерами устаревшей и в части законодательства, и в части морально-этических норм, в ортодоксальном иудаизме такого не может произойти по определению. Законы Торы и разработанные на их основе законы мудрецов Мишны и Талмуда, а также позднейших мудрецов считаются незыблемыми. Алаха, когда бы она ни разрабатывалась, неотменима. Мало того, мудрецы последующих поколений должны сверяться с законами предыдущих и не могут им противоречить. Часть законов может по каким-то веским причинам не исполняться (например, в силу отсутствия Храма), но это не отменяет их незыблемости. А отсвет святости законов алахи неизбежно падает и на аггаду. В самом деле, научные рассуждения и истории из жизни мудрецов, скажем, V в. н. э. в наши дни могут показаться очень странными, но благочестивый иудей никогда не назовет их «чепухой», никогда не будет критиковать их. В противном случае будет подвергнут сомнению авторитет тех же самых мудрецов, которые устанавливали алаху, незыблемую до сего дня. И тогда покачнется все выстроенное здание иудаизма. Да и аггада ведь тоже дана Богом на Синае в составе Устной Торы. Как она может быть «чепухой»?

И вот здесь зарождается некий конфликт. В самом деле, к примеру, мудрецы Талмуда, а потом и великий мудрец Раши (X в.) полагали, что существуют русалки, которые есть плод связи дельфинов и людей. Или, как полагали в древности, что Солнце вращается вокруг Земли, а мир создан около 6 тыс. лет назад. Как быть с таким утверждением? Что ответить студентам университетов? Как быть с законами, с этическими и эстетическими нормами, научными положениями раннего Средневековья, во многом не соответствующими сегодняшним представлениям? Но которые одновременно необходимо разделять или, по крайней мере, не опровергать их? Как в XXI в. исполнить заповедь Торы, относящуюся к священникам и левитам, но которую мудрецы последующих времен отнесли уже к самим себе: «Не уклоняйся от слова, которое они скажут тебе, ни вправо, ни влево»?

Из этой непростой ситуации сложилось четыре основных выхода:

1. Существуют различные школы раввинов, со своими учениями и толкованиями по разным вопросам, из которых вы можете выбирать наиболее вам подходящее.

2. В иудаизме выработалась виртуозная традиция интерпретации, которая позволяет при необходимости логически обставить любой древний закон такими условиями и придать ему такое содержание, что святость его сохраняется, но в реальности он не может быть осуществим. Или же на практике обретает противоположное содержание. Иногда эта методика носит название «Ограда вокруг Торы».

3. Многочисленные положения как древней алахи, так и аггады, от которых у современного светского еврея и тем более нееврея могут глаза на лоб полезть, просто обходятся вниманием. Они умалчиваются для широкой публики. В лучшем случае их изучают в ешивах, еврейских религиозных школах, или же они являются предметом изучения академических ученых, круг читателей которых весьма ограничен. Разумеется, каждый человек, даже не знающий иврита и арамейского языков, может при желании прочесть Талмуд в переводах – достаточно владеть хотя бы одним из основных европейских языков. Ну или прочитать соответствующее университетское издание, где та или иная тема подробно разбирается. Но в целом народ «ленив и нелюбопытен», по словам нашего великого поэта, и чтению предпочитает слушать раввинов в ютьюбе. А те предпочитают рассуждать о высокодуховных материях, а рискованных мест, коих превеликое множество, обычно не касаются.

4. Той же цели, защите истинности текстов Писаной и Устной Торы (которая часто совокупно называется «Торой»), служит разработанная в раннем средневековье система четырех все более высоких уровней прочтения текста: буквальное (пшат), аллегорическое (ремез), метафорическое (драш) и тайное, которое часто отождествляют с каббалистическим (сод).

Для чего нужны эти уровни прочтения? А для того, чтобы при развитии науки, изменении этических норм в новых исторических условиях оправдывалось содержание сакральных древних текстов: ведь прочитывать их можно уже не буквально (на этом уровне их воспринимать становится все сложнее), а на все более высоком уровне – и тем самым их глубина, а значит, и святость, сохраняются. В итоге конфликт отчасти разрешался. Часть читателей продолжает воспринимать тексты Торы буквально – например, о говорящей Валаамовой ослице. Но другие читатели, особенно с течением времени и с ростом образованности, уже не могут поверить в говорящую ослицу и начинают воспринимать этот текст как аллегорию. Третьи идут дальше и воспринимают историю с ослицей как некую метафору. Но найдутся с течением времени и те, которые в любом тексте видят мистические отражения совсем иных сфер, когда ослица – это уже не ослица, а Валаам – не Валаам. И вам всегда могут предложить на выбор один из четырех типов прочтения или сразу несколько, снимающие недоумение от прочитанного текста и его прямого понимания, нередко влекущего неприятные выводы.

Новые законодательные инициативы и мировоззренческие моменты рождались в дискуссиях мудрецов, которые приобретали невероятно изощренный характер. Эти споры и составили Талмуд – единственное в своем роде, уникальное произведение в мировой литературе, в котором запечатлены не только конечные законы и установленные нормы повседневной жизни общества, но и механизм принятия этих законов, пространные логические выкладки, приведшие к конечным выводам из тысяч самых разных вопросов, – от бытовых до устройства мироздания.

Кроме того, комментаторам требовалось разъяснить для широких масс психологические, исторические, духовные мотивации героев Торы – духовного средоточия еврейской религии – выразить к ним свое отношение. А поскольку рассказы Писаной Торы обычно краткие и напрямик из них подчас трудно что-то вывести, то особую популярность в поздней античности и средневековье приобрел жанр мидрашей (от слова «драш») – попытка через последовательный нарратив дать новое толкование священному тексту. Мидраши стали основным типом комментариев на события Торы; из них выводили и алахические предписания, и нравственные наставления.

Однако иносказательная изощренность мидрашей, полет фантазии в конструируемых там рассказах о библейских событиях привели к тому, что стал теряться буквальный смысл древних источников. А с развитием мистических учений и каббалы, когда реальные события и персонажи текста Торы начинают представляться лишь как символ совершенно иных событий, происходящих в духовном мире, в столкновении мистических сфер, описанные в ней реальные герои, жизненные конфликты, конкретные исторические детали превращаются в иллюзорные и незначимые сами по себе. В результате, если раньше восприятию святости Торы мешал упор на буквальное ее прочтение, теперь возникла опасность разрушения святости Торы по прямо противоположной причине – оторванности комментариев от непосредственного текста Торы.

Соответственно, зародилась обратная тенденция. Мудрецы стали настаивать, чтобы священные источники прочитывались в первую очередь буквально, в пшат. Уже великий мудрец Саадия Гаон (IX–X вв.) требовал прочтения текстов Торы в их буквальном значении, за исключением нескольких случаев, когда это невозможно. Но даже эти исключения были довольно расплывчатыми и позволяли прочитывать множество текстов аллегорически. Поэтому ряд последующих мудрецов ужесточили требования к буквальному прочтению Торы и расширили их на писания мудрецов. Апогея эта тенденция достигла, с моей точки зрения, уже в XX в. у последнего, 7-го, Любавического Ребе, М. – М. Шнеерсона. Ребе требовал буквального прочтения не только Торы, но и всей Устной Торы: «Слова Торы и Писания верны и достоверны в их буквальном значении… за исключением очень немногих случаев», «Стихи Торы и высказывания наших мудрецов не могут быть отделены от их буквального смысла». И Ребе даже приводит в пример фрагмент из талмудического трактата Моэд Катан: «Фараон был высотой с локоть, и борода его была с локоть», требуя понимать его буквально (и не закончив сообщение из Талмуда, где говорится, что член фараона был длиной с локоть и ладонь). Другое дело, добавляет Ребе, что надо подумать, зачем мудрецы оставили нам эти подробности.

Однако линия буквального прочтения, естественно, не стала ведущей в последующей исторической традиции еврейской интерпретации текста. Большинство современных раввинов смотрят на аггадические тексты, мидраши совершенно иначе. Они утверждают, что буквально их прочитывать нельзя: они подчиняются особым правилам прочтения. И, казалось бы, очень близкие по сюжету и формам литературные тексты, которые в академической среде рассматриваются как сходные и требующие применения общих методов литературно-исторического анализа, в религиозной традиции рассматриваются совершенно иначе: скажем, арабские легенды – это просто легенды и сказки, а вот еврейские с точно тем же сюжетом – это глубочайшие тексты, имеющие множество глубинных смыслов. И их, дескать, нельзя прочитывать буквально.

Тем не менее некоторые выдающиеся мудрецы позднего Средневековья, ссылаясь на мидраши, прочитывали их именно буквально – как тот же великий комментатор Раши. И лично у меня, признаюсь, большое удовольствие (хотя мне оно, конечно же, не близко интеллектуально) доставляет буквальное толкование Торы и особенно многочисленных раввинистических писаний. И я страшно доволен, что могу законно опираться при этом на соответствующую концепцию некоторых наших выдающихся мудрецов. Кроме того, я, признаюсь, по натуре своей раблезианец и обожаю разные истории, связанные с бытовыми, эротическими, физиологическими подробностями. А в этом плане еврейский фольклор поистине не имеет себе равных и являет просто океан наслаждения – особенно с учетом того, что наши мудрецы, в частности, очень четко понимали, какую высокую роль играет эротическая составляющая в жизни человека. Поэтому Талмуд, мидраши буквально пронизаны эротической тематикой, и именно в этом ракурсе очень неожиданно толкуются многие стихи Торы и ТАНАХа.

Но именно такая особенность Писаний наших мудрецов, а также их дискуссии на очень необычные темы, парадоксальные толкования, от которых у светского, да и вообще современного человека могут волосы встать дыбом, ставит современных раввинов в сложное положение.

С одной стороны, святость Торы и писаний наших мудрецов (особенно тех из них, которые требуют буквального прочтения) заставляет уважительно относиться ко всем текстам. С другой – многие из этих древних текстов, талмудических дискуссий как-то неловко приводить и цитировать, чтобы не оставить читателя с разинутым ртом и выпученными глазами. И тем более приводить их читателям-неевреям, чтобы те не подумали что-то плохое о евреях. Поэтому эти тексты оставляют для узкого рассмотрения учащихся ешив, да и то далеко не всех, а широкому еврейскому читателю приводят тщательно отобранные разные высокодуховные тексты и рассказывают о Талмуде как величайшем произведении человечества. Талмуд – действительно великое произведение, но, как отмечено выше, широкая еврейская публика, охотно провозглашающая этот тезис, склонная к вере в Бога и даже соблюдающая, Талмуд почти не читает, предпочитая слушать о нем в Интернете. Велик же он не только своей диалогичностью, историческим, литературным, религиозным содержанием, но и необычайно высоким качеством фольклорного материала, равного которому, кажется, не существует. Полет фантазии мудрецов настолько безграничен, что порой кажется, такое придумать просто невозможно – и тем не менее это есть. Но, увы, именно этот великий фольклор, совершенно невероятные дискуссии мудрецов остаются неизвестными и еврейскому читателю, и тем более нееврейскому.

А поскольку я как раз люблю читать разные тексты, несколько лет назад я решил ознакомить своих друзей и подписчиков в соцсетях с разными любопытнейшими комментариями наших мудрецов на тексты Торы. Из реакции читателей на мои посты я понял, что эти тексты им совершенно неизвестны и очень им интересны. Иначе говоря, не будучи никаким религиозным авторитетом, который имеет право учить людей, или академическим ученым, я просто делился и делюсь прочитанным. Я посчитал это дело очень увлекательным для себя и в том плане, что, будучи человеком, пишущим литературные тексты с самого детства, я все время пытаюсь найти стилистически правильные ходы, выработать оптимальный жанр рассказа. Поэтому эти тексты для меня еще и экспериментальная площадка. Будучи любителем постмодернизма, я нередко собираю еврейский фольклор из разных мидрашей различных эпох и пытаюсь выстроить последовательный нарратив, ничуть, разумеется, не претендуя на его серьезность и какую-либо научность, – наоборот, твердо осознавая его ненаучность. И, судя по отзывам читателей и участников конференций и семинаров, где эти нарративы слушались с большим интересом и с самыми благоприятными откликами, в какой-то степени эти литературные опыты мне удаются.

Но, разумеется, отнюдь не все читатели довольны моими экспериментами. Мне неоднократно говорили, что мои тексты дискредитируют иудаизм, и неподготовленным читателям нельзя цитировать то, что я цитирую. Мне советовали лучше их не публиковать (тексты из священных еврейских книг!), чтобы не вводить в соблазн «малых сих». Ну и не обошлось, конечно, без вековых классических реакций, пригодных к любым неугодным цитатам: дескать, они «вырваны из контекста».

С необходимостью учить и воспитывать кого-то я категорически не могу согласиться: я не считаю своих читателей детским садом, в котором я должен проводить воспитательную работу и давать им «полезные» тексты. Это и так делают десятки и сотни уважаемых раввинов в соцсетях. Я считаю читателей взрослыми людьми, которые сами могут выбрать, что им интересно и важно, и сравнить разные точки зрения. Кроме того, я их знакомлю с текстами, с которыми их почти никто больше не знакомит – по вышеозначенным причинам. И тот же Талмуд становится для читателей не просто абстрактным символом еврейской учености, а реальным замечательным и исключительным литературно-историческим памятником своей эпохи. В этом я вижу просветительский аспект своей деятельности, хотя и осознаю ее очень скромный масштаб.

Что же касается «вырывания из контекста», то действительно литературная история полна таких примеров, когда вырванная из текста отдельная фраза подается как мысль автора, хотя, прочтенная в контексте, она приобретает совсем иной смысл. Но это отнюдь не значит, что любой выделенный из книги эпизод, отдельная мысль, представленная читателям, обязательно теряют свой исходный смысл. В конце концов, существуют многочисленные сборники «умных мыслей», лишенных всякого контекста. Многие раввины оперируют эпизодами из мидрашей и мыслями великих мудрецов, вовсе не пересказывая их широкий контекст. И, главное, в конструировании фольклорного еврейского нарратива у меня много великих предшественников. Крупные еврейские писатели и ученые издавали сборники еврейского фольклора, включавшие и последовательные нарративы, составленные из разных источников, и просто отдельные эпизоды. Наиболее выдающимся автором, которому я немало обязан своими текстами, был великий еврейский ученый XX в. Луис Гинцберг. Вундеркинд, к 14 годам знавший наизусть чуть ли не весь Талмуд, он избрал карьеру ученого, совмещая ее с деятельностью раввина. Гинцберг составил крупнейший семитомный свод аггадического материала на библейские темы. Семитомник носит академический характер; он состоит из четырех основных томов и трех томов из 36 тыс. примечаний, которые Гинцберг помнил наизусть^[1]. В Москве издали труд Гинцберга в хорошем переводе на русский язык^[2]. Но, к сожалению, переведено было только четыре основных тома, а как раз в обширных примечаниях содержится множество сюжетов, не вошедших в основной текст русского издания. Впрочем, издатели научных целей перед собой и не ставили.

Луис Гинцберг конструировал свои нарративы, группируя их вокруг избранных библейских героев или событий. Я же попытался их сгруппировать по главам Торы, в традиционном еврейском делении Торы – именно так, как она изучается в синагогальном годовом цикле чтения Торы. Кроме того, я выбирал не только аггадический, но и алахический материал, показавшийся мне интересным и необычным. Наконец, если работа Луиса Гинцберга носит масштабный характер, где он располагал в своем нарративе весь известный ему фольклорный материал, то в своей скромной книжке я старался выбирать исключительно те тексты, которые меня самого приводили в восторг. Выбор мной текстов носит сугубо субъективный характер, он не обусловлен духовными, этическими или педагогическими соображениями.

Вместе с тем я отвечаю за каждое написанное мной слово – в том плане, что все эти тексты, которые могут оказаться в новинку для читателя, действительно существуют. А то мне неоднократно приходилось выслушивать упреки от благочестивых граждан, типа «автор придумывает» или «этого не может быть». Поэтому я был обязан сопроводить текст обильным числом ссылок на раввинистические первоисточники. Впрочем, я почти уверен, что проверять эти ссылки будут очень немногие, поэтому все ссылки размещены в конце книжки, чтобы не затруднять процесс чтения. Но ссылки на саму Тору я посчитал нужным оставить внутри текста.

Известные затруднения вызвал вопрос имен и топонимов. Книжка рассчитана в первую очередь на читателя, которого интересует именно еврейский фольклор, поэтому преимущество отдано традиционным еврейским именам библейских героев и еврейским топонимам, привычным для читателей-евреев. Вместе с тем для широкого читателя более привычны имена и топонимы из русского Синодального перевода Библии. Поэтому, если имя или топоним встречается в тексте первый раз, и его еврейское прочтение отличается от привычного синодального, последнее я указываю в скобках. Библейские цитаты тоже даются в Синодальном переводе, при необходимости мной скорректированном. Древневавилонские меры длины и веса переведены в книге в метрическую систему мер.

Как уже было сказано, материал Торы разбит по главам в соответствии с традиционным еврейским делением. В начале главы еврейское название каждой книги Пятикнижия сопровождается ее названием в Синодальном переводе, а названия глав сопровождаются указанием диапазона соответствующих ей стихов из христианской Библии, чтобы широкому читателю легче было ориентироваться. Иногда нумерация стихов еврейской и христианской Библии не совпадает, но эти случаи редки. Я не стал специально на них указывать, чтобы не загромождать материал – обычно это соседние стихи или псалмы, и читатель сам найдет нужный стих. Точно так же могут порой не совпадать по типу пагинации еврейские источники в разных изданиях. Я давал ссылки по тем изданиям и в той пагинации, которые считаю более предпочтительными. Повторюсь, книга не носит академического характера.

Ссылки на библейские книги приводятся в их еврейском именовании. Поэтому заранее привожу сопоставительную таблицу еврейских (как они следуют в ТАНАХе) и синодальных названий библейских книг:

Я ограничился ссылками только на раввинистические первоисточники. В тех немногочисленных случаях, когда я сталкивался с интересными сведениями из вторичного источника, но не имел возможности обратиться к первоисточнику, я просто отмечаю «пишут, что…» или ссылаюсь на Луиса Гинцберга. Неоднократно, особенно в первых главах книжки, упоминается 7-й Любавический Ребе М. – М. Шнеерсон, в силу моего пристрастия к его позиции буквального прочтения текстов. Все приведенные высказывания Ребе можно найти в замечательной, почти настольной моей книге, где излагаются взгляды Ребе на взаимосвязь науки и религии^[3]. Настоятельно советую всем ее почитать: книга уникальна по своим умозаключениям. Существует ее русский перевод^[4], но он мне недоступен. Английский вариант книги (с купюрами) можно найти на сайте chabad.оrg^[5], на русском отдельные главки есть на сайте chabad.ru^[6].

И в заключение этого длинного, но важного для меня и, надеюсь, для читателей, Предисловия я хочу поблагодарить издательство Эксмо, предложившее издать книгу, всех тех, кто принимал участие в ее подготовке к изданию, а также моих верных и отзывчивых читателей. И конечно, буду благодарен за все советы и замечания.