Юрий Михайлович Киприянов
К югу от полуночи

Он. Задание 2. Мое имя

Ненавижу ковыряться в земле! Огороды, сады и дачи – это все совершенно не моё. Искренне уверен, что картошку лучше выращивать в супермаркете, а в моём доме дохли даже кактусы.

Не скрывая брезгливого оскала, я старательно отряхиваю жёсткий фетр, пятерней разделяю взмокшие волосы и возвращаю шляпу на голову.

А ведь я предлагал сбросить тело в реку, но это же, блядь, "не по-христиански"!

И плевать, что старине Сэму уже всё равно, а нам пришлось тащить на себе его жирное тело, рыть по жаре яму, и ещё предстоит полдня выковыривать грязь из-под ногтей.

Как будто вспомнив о чем-то исключительно важном, я придирчиво рассматриваю собственные руки. Между прочим, весьма не плохие. Широкие мужские ладони, с длинными пальцами и аккуратно выполненным маникюром. Хоть я и стал мужиком, но превращаться в неухоженную свинью не намереваюсь.

– Эй, Валли! – окликают меня со спины.

Лениво поворачиваю голову, раздраженно смотрю из-под края шляпы. Оба мои подельника стоят в стороне над свежей земляной насыпью и нагло скалятся. Такие же взмыленные и не довольные, как и я, с закатанными по локти рукавами и с лопатами вместо привычных "Томми-ганов" в руках.

– Чё надо? – я не стесняясь выказываю своё недовольство панибратскому обращению и подхожу ближе.

Мы конечно успели вместе побывать в паре передряг, но за одним столом водку всё-таки не пили.

– А чего у тебя имя-то бабское такое? Валери! Может мы не знаем чего, а? – скабрезно хихикает один.

Малыш Джонни Стю, двухметровый балбес с тремя классами образования церковно-приходской школы. Тупой как пробка, но исполнительный и без хитростей за пазухой.

– Весь такой чистенький, да свеженький. Щитины кот наплакал. Уж не девка ли часом?

Нарочито громко цыкаю сквозь зубы. Меня бесят его плоские шуточки. Но чего, собственно говоря, я хотел? Сам дурак, коли умудрился брякнуть Дону Сантино в первую встречу своё настоящее имя. Вот теперь приходится расхлёбывать.

– Валерий, – с четким акцентом на последнем слоге произношу прямо в лицо обидчику. Из-за разницы в росте смотрю на него снизу вверх, дерзко и с вызовом задрав подбородок. – Если заслужишь, то просто Валл. И лучше так больше не шути, а то в следующий раз будем хоронить уже тебя.

Жёстко тычу пальцем Малыша в грудь. Разумеется, я в наглую блефую и нарываюсь на неприятности. Весовой перевес не в мою пользу, да и опыта в кулачных боях, мягко говоря, с гулькин хрен.

Вот только я не совсем дебил, чтобы необдуманно, без веснкой причины рисковать целостью лица и костей. А причина у меня есть. Очень надо проверить один очень занимательный слушок. Оттого я и прожигаю старину Стю недобрым взглядом, раздуваю ноздри точно индюк и продолжаю тыкать в него пальцем точно дулом пистолета.

Малыш злится, медленно покрывается пунцовыми пятнами, но молчит. И я вижу, что даётся это ему ой с каким трудом. Быть мне сегодня битым.

– Эй, парни! – нас обоих отвлекает голос Брэда. – Да вы похоже на солнце перегрелись оба. Кончайте бузить! Нам ещё в магазин возвращаться.

Брэд старше нас обоих, и наверняка умнее своего напарника. Иначе бы не стал встревать в разборки молодых.

– А там-то что делать? – с подчеркнутой неохотой отстаю от Малыша и делаю пару шагов назад. Внутренне я безумно рад, что не дошло до драки. Малыш, думаю, тоже. Но внешне мы еще смотрим друг на друга точно бойцовые петухи на арене. Пыжимся и косыми взглядами демонстрируем важность.

– Действительно, Сэм уже здесь, – Стю тут же подхватывает разговор, деловито тычет носком ботинка в земляной холмик. – Чего теперь торопиться-то?

– Да? Ты это Сантино потом рассказывать будешь, если не успеешь бумаги до приезда фараонов забрать. Так что, Джони, и ты… Валл-лерий, лопаты в зубы и пулей в город!

В этом Брэд безусловно прав. Избавиться от трупа – только половина дела, надо ещё успеть замести следы.

Мы молча подхватываем лопаты и возвращаемся к автомобилю. Больше не разговариваем. Но мне болтовня больше и не нужна, самое главное я проверить успел.

Меня не тронули, а значит, кокетка Пэри оказалась права. Люди Ордена побаиваются в открытую связываться со мной. Интересно теперь узнать почему. Неужели это все после того случая на кирпичном заводе? Проверить бы…

А пока надо держать свои сомнения в тайне.

Вечность 0. Десять минут ничего

Что такое десять минут?

Когда ты юн – решится на один поцелуй.

Чуть старше – признаться в любви.

Чуть агрессивней – очень сблизиться в маршрутке или примерочной.

Чуть мудрее – купить цветы и вино для смазывания межличностных поверхностей для ускорения доступа к самому интересному.

Чуть хитрее – приобрести коктейль покрепче в клубе и увести в подсобку.

Чуть злее – силой заставить, но это нехорошо и неправильно.

Чуть старше – принять предложение от партнёрши, которую знаешь слишком хорошо.

Чуть взрослее – выбрать между мягким диваном и условно-бурной постелью…

А когда ты стар… этого в лучшем случае хватит только на то, чтобы спустить ноги с кровати.

А что для тебя десять минут?

Вечность 1. Трактир Меж двух миров

– Заходи в мой трактир, будь как дома, путник, – весело сказал трактирщик, ставя перед гостем пинту отличного ароматного эля. В темных волосах проглядывали нитки серебра, а в хитрых глазах играл ум и азарт молодого еще душой человека. Вот только годы, проложившие свои тропы-морщины в уголках глаз, слишком красноречиво говорили, что стоящий за стойкой не так уж и прост. – Или узнать чего хочешь?

Гость задумался. Положил на стойку плату за кружку, сел на высокий табурет, обитый плотной кожей, и лишь после этого прямо посмотрел в глаза хозяину заведения.

– Кто ты, трактирщик? – прозвучал странный вопрос.

– Интересные слова ты говоришь. И не менее интересный ответ ты на них ждешь, я так понимаю, – усмехнулся хозяин и достал трубку, отыгрывая себе еще немного времени. – Вот только прямо ответить на такой вопрос я не имею права, сам понимаешь. Готов сыграть в игру с одним единственным шансом узнать правду?

– Да. Я хочу знать, кому принадлежит трактир, чьи двери ведут сразу отовсюду.

Кабатчик вздохнул. Выдохнул струю дыма к потолку. И медленно начал говорить. Голос был тихим. Не было ни молний, ни ветра, ни мрака, но каждое слово будто жило своей жизнью, становясь очередным воином в армию нападавших на путника.

“У меня десятки имен.

Меня помнят. Меня чтят.

Давным давно меня знали многие, если не все, на просторах земли Русской. Сейчас обо мне помнят сотни. Но каждый раз, смотря в зеркало, они видят мое имя. Десятки, тысячи, миллионы упоминаний обо мне видят они в зеркале.

Я был среди тех, кто покровительствовал мудрецам, сказителям, купцам и просто путешественникам. Но… Человеческая память коротка. И меня назначили злым духом. Был ли я злым? Нет. Я был собой. И собой и останусь.

Я был с тобой, Человек. И с тобой и уйду, Славянин.

Мой дом – рядом с тобой. И род мой берет начало не в небе и Чертогах, а здесь, на земле. Первый среди равных. Лучший среди лучших. Они так и не приняли меня в свой круг. А вы, люди, так и не отпустили из своего.

Да я и не собирался никуда уходить. Мое место здесь. На пыльных дорогах, среди путников, в библиотеках, среди тех, кто творит и записывает, на полях, среди тех, кто пашет и возделывает. Среди тех, кто строит, а не разрушает. Я – такой же, как ты, Человек, а не такой, как они.

Мне все досталось не по праву рождения. А за тяжелый труд.

Знаешь, что самое веселое, друг мой? Меня не раз пытались сделать частью чужой веры. Я был и святым, и демоном, и героем, и никем. Но всегда оставался собой. Мой дом – рядом с твоим. Всегда.

Меня помнят. Меня чтят.

У меня десятки имен”.

Трактирщик закончил свое повествование. Посмотрел на гостях. Затянулся. И поставил перед ним новую пинту. А вторую налил себе.

– Ответить можешь не сразу. Просто попытка одна. Ошибешься… Больше ко мне во двор не попадешь.

Она. Задание 9. Недорассказанные сказки

– Итак, – хмуро говорю я, усаживаясь напротив бармена в своем любимом заведении этого района. – Что такое “у вас один недоброжелатель”?

– Это-то? – он улыбается и достает из ящика одну из газетных вырезок, которые выполняли роль глоссария на все случаи жизни. – Это значит, что ты насолила кому-то из других людей. И оказалась в черном списке.

Я беру бумагу и задумчиво пробегаю взглядом текст. По мере прочтения у меня начинает пригорать. Очень и очень сильно. Мало того, что запихнули в тело сраной демонической шлюхи в сраный мирок, где правят балом мафия и насилие, так еще и мне надо пресмыкаться перед каждым встречным-поперечным, чтоб вдруг не оказаться в черном списке?

– Таков порядок этого мира, Лен. Таким его создали.

– Кто, мать твою за ногу десять раз, создал это дерьмо? – указываю длинным темным коготком на интересную приписку в конце статьи. – Почему именно сто? И как определить других игроков?

Он складывает руки на груди, потом, будто опомнившись, достает изогнутую трубку, медленно набивает ее табаком и раскуривает. И лишь по окончании этих степенных действий он отвечает на мой вопрос.

– Это-то как раз просто, – усмехается он, задумчиво осматривая меня. – Пить что-нибудь будешь?

– Давай на твой выбор сегодня. Мне думать лень, голова уже пухнет от всего вот этого вот.

– Понимаю. Предлагаю сегодня “Терре дель Тереоло”. Прекрасный букет с нотками черешни, – он достает с полки одну из бутылок, профессиональным движением открывает и аккуратно по изогнутой боковине бокала, давая вину насытиться кислородом и наиграться со светом в солнечных зайчиков, наливает темно-алую жидкость. – Что же до твоего вопроса… Кто создал – ответить не могу. Но вот почему – запросто. И дам одну подсказку, если хочешь.

И вот тут пора подумать. Сильно подумать. Этот туториал, думаю, проходят все. Главный вопрос: всем ли дает этот улыбчивый бармен с темными, как ночь, глазами, такие подсказки. Или действительно только мне?

Я до сих пор не знаю, как работает этот мир. Но то, что меня сюда затянуло по самые кончики рыжих волос, – бесспорно. И как вернуться обратно? Это гребанный вопрос, на который у меня нет ответа.

– Руби правду-матку, – плюнув на все, говорю я мужику за стойкой, делая первый глоток. Ненадолго у меня даже перехватывает дух от великолепия смеси оттенков вкуса. Но богатый интонациями и обертонами голос собеседника выводит меня из транса алкогольного оргазма.

– Этот мир устроен просто для таких, как вы. Живете, творите, что хотите, но до тех пор, пока никто не подаст на вас жалобу. И чем больше жалоб, тем больше у вас проблем. Когда же набирается сто жалоб от других… переселенцев, – это слово выделено необычной интонацией, значение которой я еще не понимаю, – то вас… кхм… убивают.

– Кто?

– Не могу ответить на вопрос.

Этот ответ кажется мне странным, но мне нечего противопоставить этому. Ибо как я могу надавить на него, если он даже в кредит наливает, м? Конечно же, ничего не могу сделать! Особенно, когда в бокале плещется такое прекрасное вино!

Ведь что надо женщине? Правильно, забота, любовь и ласка. И пофиг, что внутри этой женщины вдруг оказался бородатый мужик, неведомой силой запихнутый внутрь ММО, или что это такое вокруг?

В общем, все сложно. И это не статус в соцсети, это реальное положение дел. Я достаю пафосные часы на тонкой цепочке из карман пиджака и смотрю на то, что показывают упрямые стрелки. До очередного выхода на сцену моей темной субличности осталось около двух часов. Надо успеть хоть что-то сделать, иначе что-то сделают со мной…

Ах, тяжела жизнь игрока, оказавшегося в роли демона похоти. Ну вот как мне теперь жить, м?

Правильно. Все сложно. И весело.

Пля.

– Но есть одна интересная особенность всех этих списков, – наклоняется бармен ко мне и заговорщицки подмигивает. – Но, прямо сказать я не могу. Но… Какие слова приписывали одному из вождей?

Вот тут у меня в голове что-то с оглушительным треском щелкает. Какие слова приписывают одному из вождей?

Правильно. Нет человека – нет проблемы.

– А как я их найду?

– Очень просто, – протягивает он мне телефонный справочник, очень хорошо смотревшийся в его увитой татуировками руке. – В конце собираются все пометки о тех, кто к тебе как-то относится. Смотри сама.

Я беру книжку в твердом переплете, покрытом дорогой кожей, листаю страницы до самых последних и… нахожу список имен с короткими приписками вроде “нейтрален”, “недолюбливает”, “восхищается”…

И только напротив одной из фамилий я вижу надпись “Обратился в органы”. Поднимаю взгляд на демона-искусителя за стойкой, и понимаю, что все это не просто так. В его глазах я вижу одобрение, хотя ничего вслух и не говорится. Мы отлично понимаем друг друга без слов.

Но, с другой стороны… А почему бы и да?

Ну что, Кларк Кейбл, я тебя помню, дорогуша. В лицо сказать не смог? Ну что ж… Поиграем. Планы на вечер определены. Ты хотел дуэль, ты ее получишь. Так просто ты теперь не отделаешься…

И язычок начинает свое томное путешествие по острым зубкам. Я готова к играм такого рода. Надо только чулочки не забыть. И кружевное белье.

Она. Задание 10. Мрачная история

– Все-таки, расскажи, что это за история, в которой я участвую? – делая глоток черного, как смоль чая, спрашиваю я бармена.

Иногда мне кажется, что в этом баре я провожу больше времени, чем во всех остальных местах. Или бухаю, или болтаю, или бухаю. Глобальные вопросы решаются за бутылкой. Получаются задания и они же сдаются. Мной или кем-то еще…

– Ты? Ты живешь, рыжая, – хмыкает мужчина за стойкой, делая очередной коктейль для посетителей, которых в баре всегда битком. – Или тебе что-то не нравится? Здесь ты – важная персона, могущая влиять на все и всех.

– Я не хочу этого! Слышишь! Не хочу! – видимо, в чае было что-то еще, явно алкогольное. – Я хочу быть собой, а не вот этим вот!!!

– А это ты. Ты хотел… хотела быть важной, нужной и интересной. Теперь ты такая и есть. Желание исполнилось, – он пожимает плечами, а в темных глазах сверкает насмешка. – Так что тебе конкретно не нравится?

Вот тут уже впору задуматься, а что, собственно, не так в моем новом состоянии? Ну например то, что мне постоянно хочется трахаться. Вот прям зудит между ног… И не только между ног. Боги, темные и светлые, это прям проблема.

Причем большая.

– Я не хочу быть суккубой! – почти кричу я ему, и на меня тут же смотрят чуть ли не все присутствующие.

Бармен пожимает плечами и улыбается.

– Думаешь, я хочу стоять здесь и давать советы? – насмешливо говорит он. – Но вот стою, помогаю, смешиваю коктейли. У каждого есть роль, с которой он справляется лучше всего. Идеальное общество.

– И в нем мне досталась роль демона похоти?!

– А чем она плоха? – насмешка в его глазах становится слишком явной.

– Да твою мать… – я пытаюсь вспомнить, как его зовут, и понимаю, что вообще не в курсе. Он даже не представлялся никогда. – Кстати, а как тебя зовут? Мы с тобой пьем в баре уже туеву хучу времени, и до сих пор я этого не знаю.

– Думаешь, это важно? – отвечает бармен на мой вопль полуулыбкой. – Ну называй меня Вэл. Нормальное сокращение от моего имени.

– Вэл?.. – не сочетается у меня его образ с задумчиво-мудрыми темными, как ночь, глазами и проседью в бороде и на висках с таким легким именем. – Хрен с тобой, большая черепаха. Будешь Вэлом. Итак, Вэл, мне не нравится в моей роли… все!

– Вот прям все? – ох, как хитро этот говнюк улыбается…

И я уже прям рычу в ответ. А он – улыбается.

Говнюк.

– Вот прям все! Я не хочу убивать людей! – он демонстративно начинает загибать пальцы. – Не хочу с ними трахаться! – второй палец. – Не хочу, чтобы все на меня смотрели, как… На порномодель! Все хотят со мной поговорить, выслушать, рассказать мне о себе и привлечь мое внимание…

Третий, четвертый и пятый пальцы сжимаются с остальными, образовав кулак. Его обладатель качает головой, встряхивает кистью и наливает в высокий тонкий фужер что-то явно крепкое и очень алкогольное.

– А теперь послушай, что я тебе скажу. Кто говорил, что тебя достали люди и тебе хочется их поубивать?

– Я… – наглый червячок предвещающего трындец уже лезет в голову, но я еще надеюсь на что-то.

Наивная.

– А кто жаловался, что с противоположным полом проблемы?

– Ты к чему клонишь?!

– Кто говорил, что его не замечают? Или кричал, что с тобой не хотят общаться? Или…

– Заткнись! – ору я.

А он протягивает мне тот самый фужер.

– Вот теперь у тебя этих проблем нет. Поздравляю, – хмыкает он, наливая себе пенного. – Так чего жалуешься?

– Что это за мир такой?!

– Это? Игра. Ты же знаешь ответ. Игра с полным погружением для таких, как ты. Вы так и не смогли определиться там, как жить, но предпочитали тратить жизнь на всякие игрушки. Теперь… у тебя есть возможность сделать выбор. Но уже здесь.

Обжигающая жидкость горным потоком несется по пищеводу. А я смотрю на него. На темные глаза в окружении морщин. И понимаю, что…

Все так и есть.

– А отсюда можно выбраться?

– Не думаю, – пожимает он плечами. – Эта игра, говорят, начинается после смерти. Но никто из людей не знает ответа.

– Твою же мать… – только и могу прошептать я в ответ. – Налей еще.

– Конечно. То же самое.

– Угу.

Он. Задание 3. Иду. Брожу

Я бродил по серым улицам города до самого заката, пока холод и жажда не загнали меня под первую попавшуюся на глаза вывеску. И теперь я сижу в гордом одиночестве за самым дальним столиком, уничтожаю горькое пойло и взъерошенным хорьком поглядываю по сторонам.

За круглыми, массивными столами, на кожаных креслах ужинают представительного вида мужчины. Все как один, в костюмах и при шляпах. Дамы облачены в, на мой вкус, слишком вызывающие наряды, поголовно украшенные перьями и бисером. На сцене дергают струны залихватского вида негры, да простят мне мою не толерантность окружающие. В зале шумно и накурено. Не курит только ленивый и официантки, и то только потому, что руки заняты разносами.

Определенно, в следующий раз надо будет найти местечко потише.

В моей голове бешеным галопом скачут по кругу мысли, одна другой придурковатее и страшней. Никогда бы не подумала, что фраза "и ты не девочка теперь" может иметь буквальное значение. Точнее сказать, не подумал бы, правильнее же теперь говорить так. То, что я стал счастливым обладателем мужских причиндалов и растительности в самых неожиданных местах, выбило меня из колеи больше всего. Разве вообще возможны такие изменения меньше, чем за один день? Бред. Один сплошной бред.

Про то, что место, в котором я оказался, совершенно не похоже на мой дом в Астрахани, я вообще молчу. Одежда в стиле ретро, машины в стиле ретро, дома и те в чертовом стиле ретро. Как будто где-то там на небесах, кто-то решил пошутить надо мной и просто закинул сознание в тело совершенно незнакомого мне чувака.

Но самое странное то, что чем больше времени я нахожусь здесь, тем крепче во мне уверенность в правильности происходящего.

– Сэр… сэр?

Тонкий мальчишеский голос отрывает меня от стакана и бесконечных самокопаний. Я с удивлением замечаю рядом с собой парнишку лет четырнадцати, с грязным лицом и в растрепанной рубашке.

– Сэр, пойдёмте со мной. Вас ждут.

Он тянет меня за рукав и хитро озирается по сторонам.

– Чего тебе? – недобро рычу я и сам пугаюсь непривычного баритона, – Чё пристал?

– Сэр, вас ждут, пойдёмте, – не отстаёт он, и мне приходится сдаться.

В конце концов, я не вижу причин не следовать указаниям юного проводника. Я же собиралась, собирался, поиграть в новую РПГ. Так почему бы не воспринимать это именно так? Может быть уже завтра я проснусь в своей постели с повязкой на лбу и жуткой головной болью. А сейчас давай посмотрим, что ещё мне может предложить серый Чикагинск, полная копия нашего Чикаго тридцатых годов, если конечно верить местным газетенкам.

Ночной город мне понравился куда меньше дневного. Ни тебе неоновых витрин, ни ярких вывесок, ни света фар снующих туда-сюда машин, только тусклые фонари и скудный свет отдельно взятых окон. В такой темноте за каждым углом и мусорным баком мерещатся монстры из детских кошмаров и грабители с ножами наперевес.

Мой юный проводник прыткой ящерицей скользит по мостовой, уводит меня вглубь узких проулков. А я точно тупой баран слепо следую за ним, спотыкаясь в темноте о бордюры. Эх, сейчас бы сюда фонарик или хотя бы спички.

Стоило только подумать об этом, как пальцы сами собой сложились в замысловатый жест, щёлкнули друг о друга подушечками и выбили черноту ночи яркой вспышкой белого света.

– Ого! – восхищенно вскрикивает мальчуган, таращит на меня огромные зенки. – Как? Как это у вас?

Я и сам хотел бы знать, как это у меня. Но не показывать же первому встречному свою растерянность. Где-то в глубине своей памяти, между кличками всех кошек и рецептом бабушкиного пирога, само собой отыскивается объявление. Я так умел всегда. Да-да. Именно так. А ещё вот так и вот так. В голове как будто что-то взрывается и я утопаю в огромном вихре каких-то образов, заклинаний и ритуалов. Да, чёрт возьми, что это такое?

– Мистер… Мистер… Сэр! – взволнованный мальчишеский голосок снова выдерживает меня в реальность, и я ловлю себя на мысли, что уже какое-то время молча стою и пялюсь на светящуюся ладонь.

– Чего тебе? – озадаченно фыркаю и встряхиваю рукой. Свет пару раз моргает и растворяется в темноте.

– У вас всё в порядке? Нас же ждут.

– Ну так веди, – не скрывая раздражения прикрикиваю я на мальчишку.– Тебя для чего послали? Лясы точить?

Мой проводник подпрыгивает от неожиданности, явно не ожидая такой грубости в свой адрес, и пускается по темным улицам с двойной скоростью. Я еле как успеваю за ним. Быстрым темпом мы пересекаем ещё два квартала и останавливаемся у трёхэтажного здания, в окнах которого тускло мерцает свет. И пока я осматриваюсь по сторонам, мальчишка пропадает из поля зрения, будто и не было его никогда. А мне остаётся лишь одно – шагнуть в неизвестность навстречу возможно своей судьбе, а возможно и новым неприятностям.

– Ты опоздал, – первое, что я слышу, поднявшись на третий этаж.

В просторной комнате за столом в центре и на диване возле стены сидят люди. Я с ходу насчитываю шестерых, но это только те, кого освещает тусклая лампа под зелёным абажуром. Возможно в густой тени по углам притаился ещё кто-то, мне не разглядеть. Все они в шляпах, костюмах-тройках и с белыми шарфами на плечах. Как будто каждый из них выполз из старого кино про Крестного отца.

– Ждёшь, понимаешь, его тут уже третий час, ждёшь, как дурак, – ворчит тот, что крупнее всех, здоровый такой детина, с не обезображенным интеллектом лицом. – Ты время вообще видел?

– Погоди, Малыш, – осекает его улыбчивый рыжий парень помоложе. – Давай сперва послушаем, что он нам скажет.

– Да что он может сказать? Щегол! Свалился невесть откуда, теперь возись с ним!

– И всё же. Малыш, разве тебе не интересно послушать его историю?

– Мне интересно пойти домой!

Здоровяк злится и делает это с явным удовольствием. Рыжий смеётся и дружелюбно то и дело подмигивает, остальные хмуро рассматривают меня, точно беговую лошадь перед скачками. А я и правда как идиот стою и молча пялюсь на собравшихся в ответ. Ну а что мне сказать? "Привет, я Валерия. Вчера ходила в юбке и крутила бигуди, а сегодня чешу яйца и высекаю пальцами огонь"? Бред. Один сплошной бред.

– Ну чего молчишь? – из-за стола подаёт голос худощавый мужик, лет так сорока, со шрамом через всё лицо. С такого точно только бандитов рисовать. – Рассказывай, где шарахался?

– Он в ресторане был, у Стивена, – откуда-то из-за моей спины доносится звонкий мальчишеский голосок. – Я его там нашёл!

Я не успеваю обернуться, а мой недавний проводник юркой змейкой проскакивает мимо и деловито подходит к тем троим, что сидели за столом. Получает пару монет и снова исчезает в тени, пронырливый маленький засранец.

– Ха! – тут же ловит тему Малыш, похоже это его не особо оригинальное прозвище.– Мы, значит, его ждём, а он шары заливает!

– Не кипятись, Стю, – жмёт плечами рыжий. – Сам бы так же поступил. Я – Мартин, – он делает шаг вперёд, но руку не подаёт. – Этот шумный – Джонни Стю. За столом Брэдбери Маккой, Терри Бин и Боб Ларен. А это Джереми.

Он представляет каждого по очереди, и каждый кивает мне, приподнимая шляпу. А я чувствую себя школьницей, переведенной из другого класса, не меньше. Противное, липкое чувство и обязательно ощущение подвоха.

– Валери Крафт, – наконец я выдавливаю из себя имя, кажется именно так я назвался дону. – Не местный, в общем, я.

– Валли! – грудной хохот всё того же Малыша разрывает повисшее в комнате напряжение, отражается косыми ухмылками на лицах остальных и безумно бесит меня.

– Чё ржешь? – не выдерживаю я и злобно скалюсь в ответ. – Зубы что ль лишние?

– А ты подойди, да посчитай, – тут же с готовностью огрызается Стю под одобрительных гогот собравшихся. – Если силенок хватит!

– Да заткнитесь оба, – негромко говорит тот, кого назвали Брэдбери, и все замолкают. – Указания Дона не обсуждаются.

Он не торопясь встаёт из-за стола, устало трет переносицу, и я чувствую в нем скрытую силу и вижу тот скрытый авторитет, которым пользуются старшие, проверенные товарищи. Брэдбери подходит ближе и первый протягивает мне руку. Я тут же отвечаю ему тем же, но отчего-то прячу недовольный взгляд.

– Зови меня Брэдом. С этого дня будешь работать со мной. В курс дела введу уже завтра. Ты и вправду опоздал.

– Извини… – я тушуюсь под его пристальным взглядом и теряюсь в мыслях. Вроде как мужчины не должны извиняться, тем более действительно мне было знать про эту встречу?

– Он, значит, опоздал, а ты его жди, – продолжает рычать Стю.

– Да ладно тебе, – вмешивается тот, кого назвали Джереми, высокий, мало чем примечательный блондин. – Пошли уже по домам, через кабак Билла. А Тим проводит новичка до дома. Эй, паршивец, вылезай.

Мужчины одобрительно закивали, а меня снова потянули в сторону цепкие мальчишечьи руки. И как только ему удается быть таким незаметным?

– Кстати. Ты подписал контракт, – Брэд не спрашивает, утверждает. – Какую цифру указал в графе допустимых убийств?

– Убийств? – не понимающе морщусь, усиленно пытаюсь вспомнить, о каком документе вообще говорит этот мужик. – Ты о чём?

– Чё? Зассал? Говори давай! – скалится Стю.

– Да погоди ты, – в очередной раз сдерживает его Мартин, судя по всему они друзья, так как на братьев не похожи внешне. – Ты теперь часть нашего Ордена, часть семьи, и мы должны знать, чего ждать от тебя. Так устроен наш мир, – начинает пояснять рыжий, и я действительно вспоминаю какой-то контракт, подписанный мной в полубреду. – Ты заключаешь договор с высшими силами мироздания, добровольно выбираешь число принимаемых на душу смертей и живёшь дальше.

– А потом отдаешь богу душу, – влезает в разговор Джереми, ведёт большим пальцем по горлу и весьма живописно изображает смерть. – Как только набираешь выбранное число разумеется.

– Ну так сколько? – с нетерпением косится на меня Боб, похоже его этот вопрос интересует больше остальных.

– Пятьдесят… – невнятно тяну кое-как всплывшее в памяти число. – Но это не точно.

На несколько секунд в комнате повисает тишина, настолько густая и гнетущая, что я слышу стук собственного сердца и, кажется, мышь в дальнем углу. С лиц моих новых коллег в раз спадают ухмылки и какие-либо ещё эмоции. Брови сдвигаются к переносицам, в углах ртов собираются морщины. Кто-то закуривает, кто-то сдвигает на лоб шляпу. А я откровенно не понимаю, что именно в моём ответе так смутило и заставило задуматься остальных.

– Мистер, пойдёмте, – вмешивается в тишину малец и настойчиво тянет меня к лестнице, но я даже рад поскорее зарончить этот день. Хочется уже добраться до постели и как следует подумать. – Кстати, с вас доллар.

– Получишь, когда доведешь, – за меня отвечает Брэд. – До завтра, Валери, больше не опаздывай.

– Мистер, а вы ещё покажете тот фокус со светом в руке? – уже на выходе интересуется пацан, но его к несчастью слышат все.

– Какой фокус? – настороженно интересуется Джереми, и я физически ощущаю на своей спине цепкие взгляды между прочим, как я успел заметить, весьма вооруженных людей.

– Он фонарь пальцами зажёг! – Тим широко жестикулирует, волчком крутится вокруг меня и начинает восторженно рассказывать о случившемся.

– Покажи, – кратко не то просит, не то приказывает Брэд, и я подчиняюсь.

Во-первых, мне совершенно не хочется нарываться на конфликт, а во-вторых, действительно интересно самому, а получится ли повторить фокус. Я делаю глубокий вздох, выискиваю в памяти нужную комбинацию, щёлкаю пальцами и на моей ладони действительно зарождается свет. Будто я взял и поймал солнечного зайчика, маленького такого, теплого и ласкового. Я пару минут смотрю на перетекающий между пальцами свет и, с трудом пересилив себя, стряхиваю его на пол.

– Веди уже, – подгоняю я открывшего от изумления рот Тима и спускаюсь по лестнице. – Спать хочу.

На новых коллег по цеху я больше не оборачиваюсь. Даже представлять не хочу, о чём они все там думают. Слишком много событий для одного дня. Слишком. Я со всем обязательно разберусь потом, но точно не сегодня и даже не завтра, если оно вообще наступит.