Юлия Яковлева
Таинственная невеста

Глава 4

Мурин проснулся оттого, что на него смотрят. Повернул голову. В спальне было темно, светилась только замочная скважина. Сопение за дверью стихло. Мурин откинул перину. Спустил ноги на холодный пол. Поежился. Зевнул, прикрывая рот кулаком. А потом одним прыжком оказался у двери. От нее прянули, затопотали войлочные шаги. Мурин усмехнулся. Сосчитал про себя до десяти. Нет, не успел. Разведка уже донесла. На счет «девять» в дверь стукнули.

– Пожалуйте умываться, барин.

– Входи.

Вошел немолодой слуга с тазиком. В нем ходуном ходила вода, валил пар. Через плечо полотенце. Следом мальчик в войлочных ботах нес кувшин в одной руке, свечу в другой. Тускло блеснули в ответ позументы. При виде гусарской форменной куртки со шнурами, висевшей на ширме, и сабли вместе со всею положенной по уставу сбруей он так и замер, разинув рот. Старик поставил таз на комод.

– Изволите, чтобы вас одели?

– Нет-нет, спасибо. Я сам.

Старик и бровью не шевельнул.

– Миша, не зявай, – тихо, но строго напомнил мальчику.

Того как ветром сдуло.

Крякнув, старик наклонился, забрал из-под кровати ночной горшок, закрытый крышкой. Затворил за собой дверь.

Свет от свечи напоминал апельсин из оранжереи Строгановых. Мурина охватило блаженство. Захотелось повалиться обратно, в нагретые собственным телом перины, обнять весь мир и так заснуть. Но возможности человека не безграничны. Спать не хотелось. К тому же следовало поспешить, пока не остыла вода.

Мурин побрился, высушил полотенцем бакенбарды и усы, расправил, подкрутил рукой. Куртка казалась противной и тесной, как змеиная кожа. Рейтузы вызывали отвращение. Тело просило халат. Сапог был уже отмыт от грязи и обсушен. Мурин подержал его в руках с сомнением. Счел, что либо два, либо ни одного. Поставил у кровати. И босиком отправился в столовую.

Обе дамы уже сидели за столом. Одною была Агафья Тихоновна Макарова. Другою – ее сестра Варвара. Ни одной Мурин не помнил. Но обе дамы прекрасно помнили его. «В платьице! – бурно умилялись они. – С розовым кушачком!» Здесь воспоминания всех троих пересекались. А ту часть их жизни, которой Мурин видеть не мог, престарелые сестры сами ему поведали вчера за ужином.

Агафья вышла замуж, переехала к мужу в имение, вырастила и женила детей, овдовела. Варвара же все это время жила с родителями, обоих похоронила и осталась одна в семейном доме – по соседству с теткой Мурина. Нашествие обеих повергло в смятение, и сестры сочли самым разумным съехаться: так они хотя бы меньше беспокоились друг за друга. К тому же в городском доме обе чувствовали себя безопаснее, нежели в имении, и оказались правы: небольшое имение Макаровых было вскоре разорено.

Теперь, когда Мурин видел сестер рядом, их родственное сходство бросалось в глаза. Чепцы одинакового фасона, пошитые из одной и той же материи, его усиливали. Госпожа Козина читала, глядя сквозь очки. Госпожа Макарова сидела, подперев щеку пухлой рукой. Перед ней лежали карты. Она тут же их смешала, увидев гостя.

– Вот вы, сударь. Ну наконец-то! Мы вас заждались.

Завтрак на столе был покрыт салфеткой. Госпожа Козина сняла ее. В мисочках белела простокваша. В кипятке плавал брусничный лист. От печи тянуло сухим теплом, постреливали дрова. В окнах была утренняя темнота. В ней отражались кружевные занавески. На стенках были развешаны в рамках засушенные растения.

– А который час? – спросил Мурин.

– Фи-фи, – мягко попеняла госпожа Макарова. – Кушать надо, когда хочется, сударь мой, а не когда часы показывают.

– Прекрасная философия, сударыня!

Мурин засмеялся – его смех отразился улыбками на лицах двух старых дам. Мурин вдруг почувствовал, что все дурное случилось с ним очень-очень давно. Может, и не с ним? Настоящим было только счастье, которое его охватило – ни с того ни с сего, совершенно бессмысленное.

– Садитесь, – указала на стул госпожа Козина.

Он отодвинул стул, сел. Сестры ласково глядели.

– Кушайте.

– Варвара предлагает послать человека откопать твой сапог, – приступила к делу госпожа Макарова, намазывая варенье себе на ломоть хлеба. – Ты где его умудрился потерять?

Мурин побоялся растревожить старых дам подробностями. Его описание включало только строго географические приметы.

– Березовая роща? – переспросила госпожа Козина и задумалась.

– А речка там была?

– Не видал.

Дамы переглянулись.

– Похоже, это роща Юхновых, – предположила госпожа Макарова.

– Тогда надо сперва заручиться их согласием. А то кабы не приняли моего человека за вора: мол, рубить к ним пришел.

– Да ну, душенька. Им, думаю, теперь все равно, кто там что делает.

– Им, сестрица, теперь, конечно же, все равно. Ведь именье это теперь не их, а одного только Егора. Он единственный наследник старухи.

Госпожа Макарова пояснила для Мурина:

– Егор – младший сын покойной Юхновой. Он нынче в уланах. В одном полку с моим Васютой.

– Только зачем нам ждать Егора, голубушка? – не сдалась госпожа Козина и подпустила в голос яду. – Его новоиспеченная супруга, как я слыхала, весьма бойко всем там теперь распоряжается.

– Он женат? – не сумел скрыть изумления Мурин. Когда только иные все успевают…

Обе дамы красноречиво возвели очи к потолку.

– Ох, сударь. Вот и вы, человек незнакомый, удивились. А уж как удивились Юхновы! Ведь эта особа объявилась у них на пороге совершенно нежданно-негаданно.

«Однако», – подумал Мурин.

– Ничего не нежданно. Она объявилась после пожара Москвы. Осталась, бедная, без крыши над головой. Куда еще ей было деваться, как не к свекрови?

– Это так, сестрица. Я только говорю, что покойная Юхнова даже не знала, что ее младший сын женился. Хорош сынок!

– Ах, ну это правда. Весьма некрасиво с его стороны было жениться, не спросив у матушки благословения… – госпожа Макарова покачала головой. – Я этого не пойму. Эти новые взгляды у молодежи…

– Что ж тут непонятного, сестрица. Видно, Егор не был уверен, что матушка благословит этот брак.

– Он-то? Мать ему всегда все спускала и прощала. Не то что страшим детям. Вот и жену его приняла с распростертыми объятиями. Не то что тех бедных, вспомни, как она их третировала.

– Старшие у нее совершенно никчемные. Огорчение одно. Что Аркадий, что Татьяна.

– Егор – тоже не сахар.

– Может. Да только Егор свою матушку любил. А старшие дети с ней вечно цапались. Если б не деньги ее, домой бы и носа не показали.

– Не соглашусь… Егор Юхнов мать тоже не любил. Мне мой Васюта сказывал, с его собственных слов, что он и в уланы-то поэтому поступил, в полк похуже, а ведь по состоянию своему мог и в гвардейские уланы пойти, но предпочел поскорей от маменьки своей удрать. Ведь он ей даже и не писал! Тогда как мой Васюта…

Тут госпожа Козина ласково похлопала сестру по пухлой руке:

– Мы в этом с тобой не согласны, душенька. Так это и оставим. Господину Мурину от наших житейских воззрений толку нет. А что ему нужно – это вызволить свой сапог.

Госпожа Макарова испустила вздох, от которого ее обширный бюст приподнялся и опал. Кивнула. Госпожа Козина приняла капитуляцию. И продолжила деловито:

– Сапог остался возле рощи Юхновых, вот я и предлагаю спросить разрешения у Елены Юхновой… Невестки покойной барыни, – пояснила она Мурину. – Раз уж она там сейчас всему хозяйка.

– Пока Егор в армии, она там всем заправляет, это верно.

– Согласны, сударь?

Мурин вверил судьбу в руки двух старых дам.

– Ах-ах. Да вот еще, – показала госпожа Козина кивком. – Не босым же вам по городу разгуливать. Отыскали в сундуке, пока вы изволили почивать.

Мурин посмотрел за ее взглядом и подумал: лучше смерть.

Там стояла пара валенок. Толстых, нелепых.

Госпожа Козина предложила:

– Ежели великоваты, мы сенца в мысок набьем.

– Но я…

– Примерь, – мягко, но упорно предложила госпожа Макарова. – Босиком же ты не пойдешь.

С этим было не поспорить.

Мурин ступил в них поочередно, точно в ведра. Ступни и икры его сразу обхватило сухое тепло. Обе дамы напряженно внимали выражению его лица:

– Подходят?

Мурин задумчиво потопал валенками.

– Как будто бы…

Но едва он задал себе этот вопрос несколько шире, то тут же усомнился в положительном ответе:

– Но делать визиты в валенках…

– Фи-фи, – мягко попеняла ему опять госпожа Макарова. – Одеваться, сударь мой, надо так, чтобы себе угодить, а не другим.

Мурин не был до конца убежден, но…

– Доверюсь вам, сударыни. Вам видней.

Престарелые дамы глянули друг на друга. Мурин не успел прочесть этот взгляд, а сестры уже сказали им друг другу, что хотели. Госпожа Макарова подмигнула. Госпожа Козина кивнула – сперва ей, а потом Мурину:

– Конечно, нам видней. Еще благодарить потом будете.

Сестра мимолетным взглядом осадила ее. И ласково переняла бразды:

– Дружок мой. Нельзя ль попросить тебя сделать мне одолжение?

– Весь к вашим услугам! – искренне заверил Мурин. – Почту за удовольствие.

– Чудно. Не выполнишь ли ты для меня по дороге одно-другое небольшое поручение, раз уж ты все равно выходить собрался?

– О чем речь!

– А то в такую погоду не больно-то охота нос высовывать. Косточки так и ноют. Ревматизм, ох-ох.

– Буду рад избавить вас от трудов. Что я должен сделать?

– Сущий пустяк. Надо занести выкройку госпоже Коловратовой. Это вставочка для платья, ей крайне нужная. А отставному коллежскому асессору Соколову – рецепт настойки.

– Может, сначала к господину Соколову, а потом к госпоже Коловратовой?

Госпожа Козина сделала какое-то странное движение бровями, но госпожа Макарова повторила:

– Затем к господину Соколову, да… Оба живут в собственных домах. Как свернешь на главную улицу, друг мой, так и увидишь: у Коловратовых дом голубой. А уж у них спросишь, они тебе объяснят, как найти дом Соколовых. А уж мимо дома Юхновых и сам не пройдешь. Во всем Энске он самый большой и заметный.

– Все исполню, – заверил Мурин старых дам.

Перед уходом он зашел к себе. Чтобы скрасить валенки, попрыскал на волосы и галстук кельнской водой. Почувствовал себя уверенней.

Госпожа Козина удалилась в другую комнату. В проем двери Мурин видел только госпожу Макарову, она задумчиво сводила пасьянс. Брови ее были нахмурены. В руке она держала карту, которой никак не могла подыскать место.

Мурин улыбнулся. Тепло его улыбки точно коснулось ее лица, и госпожа Макарова подняла голову. Лицо ее казалось каким-то отсутствующим.

– Сложный пасьянс, сударыня?

– Совсем новый. Никак не приноровлюсь. «Могилою Наполеона» называется.

– Рановато Бонапарта хороните, сударыня. Он жив-здоров.

Госпожа Макарова не улыбнулась.

– Всякого в свой черед ожидает гроб.

От ее слов потянуло странным холодком. Мурин смущенно кашлянул.

– Ну, я пошел.

– С богом, дружок, – она снова склонилась над картами, подперла щеку.

Мурин надел тулуп. В передней было тихо и пусто. И опять чувство, что на тебя смотрят. Мурин поднял лицо. На лестнице, повиснув на перилах, глазел уже знакомый ему мальчик.

– Здорово, Михаил, – сказал Мурин.

Тот не ответил. Мурин отдал ему честь и вышел.

Глава 5

Воздух казался золотым, розовым. В окнах домов по обеим сторонам подрагивал оранжевый свет. Дымы стояли над крышами. Но на самой улице было безлюдно. Даже как-то нетронуто. Ни людей, ни экипажей. А ведь главная! Только сороки прыгали, как господа во фраках. За ночь приморозило, натрусило снежка. Валенки его выдавливали темные ямки на нетронутой поверхности. «Не рано ли я с визитами?» – забеспокоился Мурин. И тут же подбодрил себя: фи-фи, в гости ходят, когда хочется, а не когда часы показывают. Тем более что который час, он действительно не знал.

Раз госпожа Макарова сказала «время подходящее», значит, все в порядке.

А вот и дом в облупившейся голубой чешуе. Семейное гнездо Коловратовых. Мурин на всякий случай огляделся: нет ли еще на улице другого голубого? Не было. Значит, правильно пришел. Медная львиная голова, с небольшой кулак величиной, держала в пасти кольцо. Мурин поднялся на крыльцо. «Представляю, в какую истерику впала бы в Питере какая-нибудь графиня Вера, явись я к ней вот так, на пехотный манер». Мурин потопал, сбивая с валенок мокрый снег, постучал кольцом. На окне колыхнулась занавеска. Мурин учтиво показал физиономию. Попытался придать ей благонравный вид. Пусть видят, что не шантрапа. Занавеска встала на место. Мурин подождал еще. И уже было опять потянулся к кольцу, как оно отпрянуло от его руки – дверь отворилась.

На пороге стоял господин в халате. Большие пальцы он заложил за пояс-шнур, такой витой и толстый, что впору для гардин. Голова его, как бабочками-капустницами, была усажена папильотками. Совершенно ясно, что не лакей и не камердинер, а сам хозяин – господин Коловратов. И вид он имел самый утренний, приватный. «Твою мать, – уныло подумал Мурин. – Ну, госпожа Макарова!» Но господин в папильотках и не думал сердиться, что его застали неглиже. Расплылся в улыбке. Схватил Мурина за руку:

– Прошу-прошу! Я в окно вас увидал.

Радушно втянул в прихожую. Радостно представился:

– Андрей Петрович Коловратов!

Хозяин дома собственной персоной, тут Мурин не ошибся.

– Маша, Маша! Душенька! Смотри, кто к нам пожаловал!

Он оборотился на Мурина и уточнил:

– С кем имею честь?

Мурин представился и поспешил уточнить:

– Меня госпожа Макарова прислала…

– Ах! Душенька! Он от Агафьи Тихоновны!

Высунулась голова, в таких же точно папильотках, только женская.

– Бобо, кто там?

Прищурилась.

– Душенька! – заорал ей Коловратов. – Это Мурин!

– Я принес выкройку, – успел вставить тот.

– Аншанте! – крикнула Маша. – Вы вовремя, господин Мурин! Сейчас скажу кухарке, чтобы нажарила еще оладий!

И пропала. Пахло точно оладьями.

– Ну входите же, входите…

– Я только выкройку, – попробовал отбиться Мурин.

Но Коловратов уже принялся совлекать с гостя тулуп. В отдалении орали дети. Кто-то кого-то чем-то стучал. Раздался рев. И Машин голос: «Мезанфан! Сэ терибль!» – а потом утешающий лепет. На крик «Няня!» через коридор пробежала немолодая женщина в сарафане и платке.

Мурин поставил кивер на столик для визитных карточек, пригладил волосы и вошел.

В столовой гардины точно оказались подвязаны такими шнурами, как халат Коловратова. Очевидно, и то и другое было сшито ручками супруги. Не пропадать же обрезкам! Сама хозяйка уже была в столовой. Волосы в папильотках госпожа Коловратова успела покрыть косынкой. Видимо, опасалась, что Мурин поделится потом впечатлениями со своими петербургскими знакомыми. Фи-фи, уже понимал энский уклад Мурин: носить надо то, что хочешь, а не то, что угодит кому-то другому. Но в столице могли и не понять. Почти наверняка не поняли бы.

Рядом стояла старуха с младенцем на руках.

– Няня, дай-ка мне бэбэ.

Бэбэ был подан матери. Госпожа Коловратова усадила его себе в сгиб локтя, стала поворачивать так и эдак, будто предлагала Мурину купить.

– Красавчик. Щеки. Толстун, – нахваливала она.

Ребенок точно был толстый и розовый. Голубые круглые глазки его с мрачной серьезностью изучали шнуры у Мурина на куртке. Серьезность эта позабавила Мурина. «Точно великий князь осматривает эскиз нового гвардейского мундира. Даже лысина такая же. Он не сдержал улыбки.

– Хотите подержать? – оживилась мать.

Мурин не успел опомниться. Она так быстро протянула и разжала руки, что Мурину ничего иного не оставалось, как бросить свернутую трубкой выкройку на диван и подхватить дитя. Бэбэ тут же вцепился обеими ручками в шнуры. Мурин скосил глаза на его темя. Кожа на плешивой, покрытой пухом макушке пульсировала. Мурин оцепенел со страху. «Еще выроню, не дай бог». Надо бы сжать крепче. «А вдруг я его стисну слишком? И сломаю. Или вовсе придушу». По спине полился пот.

Оба Коловратовых пришли в восторг.

– Шарман! – закричала Маша.

– Какая прелесть, – умилился отец. – Настоящая аллегория. Амур и Марс.

Бэбэ сомкнул пальцы у Мурина в бакенбардах. Мурин стал мотать головой, как конь. Хватка младенца поразила его своею силой. Из глаз чуть не слезы брызнули.

– Шарман! – восторгалась Маша. – Вы прирожденный отец! Да вы покачайте его вверх-вниз. Он и отпустит.

Мурин покачал вверх и вниз. Бэбэ точно разжал пальцы. Разинул беззубый рот, издал восторженную трель: гр-р-р-у-у-у. Затем, гораздо ниже, испустил глухой звук: пфр-р-р-р. Следом грянул запах.

Это Мурина и спасло.

– Няня! Ах! Возьми Николашу. Он покакал!

Бэбэ был тотчас унесен.

У Мурина тряслись колени.

– Ну-с, – господин Коловратов заложил руки за пояс. – Прошу подкрепиться.

Вошла баба с дымящимся блюдом. Судя по красному лицу, кухарка. Поставила на стол. Осмотрела гостя, удалилась.

– Садитесь, господин Мурин.

– Благодарю, – он сел.

Госпожа Коловратова налила и подвинула ему чай. Господин Коловратов положил с блюда оладий. Мурин взял вилку. Маша приветливо начала:

– Так вы от госпожи Макаровой…

Мурин тотчас вспомнил про свернутую трубкой и завязанную шнуром выкройку. Извинился, забрал сверток с дивана, протянул хозяйке:

– Госпожа Макарова покорнейше просила вам передать.

– Шарман, мерси, – госпожа Коловратова тут же развязала тесьму. – Какая прелесть, Бобо. Ты погляди.

Бобо посмотрел на прелесть.

– Бобо, ты посмотри внимательней!

– Душенька, шарман. А что это?

Мурин вонзил вилку в оладью.

– Хм, – задумчиво воззрилась Маша, поворачивая бумагу так и сяк. – Что бы это могло быть?

Над их головами что-то громко ударило, затем раздался рев.

– Няня! – крикнула госпожа Коловратова так звонко, что Мурин чуть не подпрыгнул.

Тотчас на втором этаже побежали шаги.

Мурин быстро задвигал челюстями, торопливо проглотил и повторил то, что сказала госпожа Макарова, отдавая сверток:

– Это вставочка для платья.

– Хм, – сказал Бобо.

– Хм, – сказала Маша. – Прелюбопытно. Куда же ее надобно вставлять? Схожу к зеркалу, приложу, – сообщила она, толкнула задом стул и быстро вышла. Глаза ее возбужденно засверкали.