Юлия Нестеренко
Лето во фланелевом халате
Она не успевает прикинуть, хочется ли ей кричать, что она «больше никогда никому не даст». Мысли и чувства тушуются перед масштабом боли. Остаётся лишь одно желание, чтобы все поскорее закончилось.
Санитарки разносят завтрак пациенткам отделения. Соседки по палате едят кашу, запивая ее жидким сладким чаем, и старательно делают вид, что Лизины причитания – это не более, чем часть сервировки, обязательная составляющая всех завтраков в гинекологии по вторникам.
Они уже говорили Лизе, которая пыталась по началу извиняться за причиненные неудобства, что все понимают. После искали слова поддержки. А когда они быстро закончились, решили вести себя максимально непринужденно, словно голосящая женщина на дальней кровати их палаты, была всегда.
– Кто это у нас тут так верещит? – начинается утренний обход, в дверях появляется заведующая отделением.
– Я… – Лиза слабо улыбается в надежде на скорое избавление.
***
Возле нее суетятся врач, медсестры и санитарки. Лизе кажется, что она смотрит кино, где на главную роль без проб и согласия утвердили ее.
Тело после пяти часов схваток устало от боли, но сознание удивительно ясное. Мозг выхватывает картинки из происходящего, показывает их Лизе в режиме стоп-кадра.
Кто-то из санитарок гладит ее предплечье. Врач велит тужиться. Утреннее солнце заглядывает в кабинет: на стеклах окна видны разводы. Через несколько минут все заканчивается. Лиза пытается соскочить с кресла.
– Какая шустрая! Ты куда? Нельзя так резко. Голова не кружится? – удерживают ее несколько рук.
Лиза не ощущает свое тело, она легкая как пушинка.
«Все, наконец! Всем спасибо. Все свободны. Дайте мне уйти».
Лизу провожают до палаты. Она падает на кровать и проваливается в сон. Просыпается днем: рядом сидит ее тетя в белом халате поверх одежды, она медработник, смотрит сочувственно и гладит ее руку.
«Зачем? Почему вы меня жалеете? Все закончилось. Все нормально», – думает Лиза.
Вслух женщины говорят о том, как все прошло.
– Не нужно ли чего? – интересуется тетя перед тем, как уйти.
– Спасибо. Ничего не нужно, – отвечает племянница.
К вечеру приезжает муж. Во время короткого разговора в маленьком коридорчике перед входом в отделение он бледнее стен Лизиной палаты.
– Подожди, – вдруг вспоминает Лиза и уходит.
Возвращается с коробкой для обуви.
– Надо… где-то …похоронить, – Лиза протягивает коробку. Пару секунд муж смотрит непонимающе. После берет коробку и сползает по стене.
Лиза равнодушно наблюдает за тем, как мужчина сидит на корточках с непосильной ношей. Она немного удивлена, но ей сейчас не жалко никого: ни мужа, ни себя, ни ребенка. Лизе хочется просто лежать на кровати в дальнем углу палаты, безропотно подчиняясь режимному течению больничной жизни.
***
Лизу выписывают через неделю. Она выходит в лето. Лето делает вид будто ничего не случилось и продолжает бежать мимо Лизиной беды знойными полуднями, прохладными вечерами, грибными дождиками и шумом с речки: там купаются мальчишки – загорелые, тонкие, горластые.
Лизе поначалу немного обижается на мир за его равнодушие. Ей хочется, чтобы он на секундочку остановил привычное течение времени, сел и поплакал вместе с ней. Потому что сама себе Лиза слез позволить не может. А самые родные, стараясь ее поддержать, не сводят с лиц напускную бодрость.
