Юлия Флёри
Волчья ягода

– Какие люди, Роман Борисыч! – излишне восторженно воскликнул Багдасаров, и Рома невольно поморщился. – Никак меня ищешь… – развёл тот руками, заставляя парня посторониться.

– Я искал хороший чай, а не компанию, господин Багдасаров.

– А что так официально?.. Имей в виду: Новак звонил мне с самого утра, поздравил с приобретением.

– С каким ещё приобретением?

– Да я толком не понял: то ли с приобретением сына, то ли с приобретением вечной головной боли. Боря оказался на удивление многословен и больше шипел от злости, чем говорил по сути. Только имей в виду: я в семью кого попало не тащу, – Багдасаров пожурил его пальчиком, будто сопляка.

– Я в твою семью и не просился, – ощерился Ромка и поторопился сбросить с плеча крепкую и непривычно тяжёлую ладонь Багдасарова.

– Но деньги, тем не менее, со счёта снял. Их ведь уже готовят к переводу, не так ли?

– Какие деньги?

– А что, много вариантов?

Багдасаров испытывал Рому взглядом, пока тот, наконец, не опомнился:

– Мамино наследство? – недоверчиво потянул он. – Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что если бы Новак знал, сколько Лия в реальности оставляет в магазинах на свои наряды, то лишился бы и последних волос. Твоя мать тратила деньги с космической скоростью. Впрочем, по-другому и быть не могло. Её счастливая улыбка стоила в разы дороже, а Лия раздаривала её совершенно бесплатно. И это было в высшей мере беспечно.

– Вы с ней общались?

– Ну не придумывай… Я стоял перед Лией на коленях, а она в ответ лишь надменно фыркала. Не женщина, а мечта!

Багдасаров наигранно вздохнул.

– А деньги?

– Должен же я был хоть как-то отблагодарить красивую женщину за подаренное внимание! Но я давал деньги ей – не тебе. История с наследством – не более чем нелепость. Деньги принадлежат мне, а я ими разбрасываться не привык. Ты наверняка хочешь бросить их в бизнес. Одобряю. Вот только я не делаю подарков, я делаю вложения. Как раскрутишься – вернёшь с процентами. Удачи пожелать?

– Да пошёл ты!

Рома отступил на шаг и напряг кулаки. Багдасарова это здорово повеселило.

– Вернёшь, Ром, можешь даже не сомневаться, – заверил он и как ни в чём не бывало вернулся за свой столик.

Стоит ли говорить, что желание чаёвничать у Ромы отпало?.. Зато появилось желание напиться. И даже не в знак слабости или какого-то упадка, нет… Это должно было стать бурным прощанием с бесшабашной молодостью, с глупостью, с наивностью. Очень быстро он нашёл и подходящий бар, и даже весёлую компанию. Не находил Рома лишь понимания. А впрочем… ни в каком понимании он и не нуждался. Отменная порция здоровой злости прекрасно утолила жажду. А впереди его ждал путь. Непростой, витиеватый, запутанный. И Рома всерьёз готовился пройти его достойно и доказать своё право… доказать самому себе, что чего-то стоит.

Он налегал на «текилу», слизывал соль с призывно выставленной женской груди, громко смеялся былым неудачам. Рому несло, вело, бросало из крайности в крайность. Момент своей официальной самостоятельности он встретил с громким ликующим криком. Встретил и тут же покинул переполненный бар.

Рома вычеркнул из памяти всех лишних людей, былые иллюзии и на время отступился от обид. Тратить время на обиды и какую-то там месть ему было неинтересно. Сейчас хотелось открытий, свершений, поступков. Рома как раз мысленно строил будущий гениальный проект, когда бесцеремонный оклик нарушил его уединение. Залётный беспризорник спросил сигарету. Сейчас было бы как раз в тему объяснить мальцу, что курить вредно, но разговаривать не хотелось. Да и едва ли тот пожелает слушать. Маленький оборванец ведь не за советом обратился… В тот самый момент, когда Рома протянул ему пару сигарет про запас, ловкие пальчики щёлкнули браслетом золотых часов.

Наглый мальчишка, что так бесцеремонно спёр его часы – последний подарок матери, бессовестно вмешался в план великих побед и своим глупым поступком расчеркнул весь позитивный настрой. Внутри всколыхнулась злость, а расплескалась лишь пустая досада. Рома даже не собирался учить кого-то жизни, грозиться или того пуще выступать в роли карателя. Он хотел просто вернуть свою вещь.

Несложная схема позволила вычислить мелкого пакостника уже через несколько часов, ведь территория города была поделена на условные зоны влияния. Люди из охраны отца тряханули «беспризорную» крышу, дельца, ткнули в нос описанием воришки и получили на руки нужный адрес. Вот только часов при мальчишке не оказалось.

Рому дёрнули уже утром. Тяжёлое похмелье отзывалось во всём теле и буквально оккупировало голову. Больно было говорить, моргать, думать. Больно было даже принимать решения. И вот уже тогда взвилась банальная злость. На ситуацию в целом и на мальчишку в частности. И Рому понесло. Он не собирался ни угрожать, ни нагнетать, и, упаси боже, не искал справедливости. Сейчас волновал только результат и в ход пошли неприемлемые способы его достижения.

Внутри ничего не дрогнуло, когда начальник охраны с подозрительным удовольствием пнул мальчишку раз, другой. Голова трещала так, что Рома не слышал ни звуков глухих ударов, ни детских всхлипов. Зато он отчётливо расслышал неуместно требовательный приказ остановиться. И только сейчас заметил, что мальчишка был не один. Его сопровождала такая же бродяжка. Мелкая, тощая, вся какая-то несуразная, вот только взгляд буквально искрился вызовом. В душе мелькнул скользкий интерес, но головная боль с лёгкостью затушила его, оставляя лишь глухую раздражительность.

На прямой вопрос бродяжка замялась. Вызов в её глазах потух, зато в полной мере проявилась растерянность. Такая, будто девчонка боролась с желанием высказаться. Это, казалось, взвило ещё больше, и Рома приказал ударить мальца снова. Просто назло этой заносчивой дряни! И девчонка, не раздумывая, бросилась на его защиту. Подобный поступок вызывал смешанные чувства. С одной стороны – бесспорное восхищение, с другой… «Храбрость – это глупость» – именно эта мысль пришла на ум. Но настолько ли эта девчонка глупа?..

Рома в очередной раз принялся рассматривать маленькую воительницу. Он даже попытался отбросить предвзятость. Своими выпадами девчонка боялась навредить, сделать ещё хуже, но чёртов темперамент не позволял смолчать. Она то злилась, сжимая костлявые кулаки, то растерянно хватала воздух ртом, глядя на Рому совершенно беспомощно и по-детски наивно. Забавная. Да, на более притязательный взгляд она показалась именно забавной. Настолько, что мысль о потерянных часах внезапно отошла на второй план.

Рома приказал запереть мальчишку, спровадил охрану и остался с ней наедине. Он делал упор на откровенный разговор, девчонка же продолжала упрямиться. Начальник охраны со своими нелепыми угрозами подоспел вовремя. В голове у Ромы зрел какой-нибудь отвратительный план как раз в тот момент, когда Володя захотел «поразвлечься». Только тогда Рома и опомнился, что перед ним стоит, по сути, ещё ребёнок, обычная девчонка! От пошлых интонаций охранника его покоробило. Вдруг пришло осознание, что с подобным типом ему не по пути, а, значит, охрану следует рассчитать или отправить на довольствие отцу, ведь тот Володю нахваливал.

Теперь сама ситуация показалась несуразной. И о чём говорить с девчонкой Рома даже не представлял. А как опомнился, едва сдержался от улыбки: бродяжка его рассматривала. С увлечением и явным интересом. Пойманная на подглядывании она испугалась, растерялась, покраснела, но продолжала упрямо тянуть подбородок вверх. Так, будто готовилась к расстрелу, и никак не меньше. И вдруг между ними вклинился запах. Он был едва различимым, практически призрачным, но настолько знакомым, что Рома не смог удержаться и не втянуть его снова. Лёгкий и неуловимый, как бабочка, этот аромат затрепетал хрупкими крылышками, сбивая с общего настроя. И он исходил от девчонки. Да, изысканный аромат путался среди грубого и тяжёлого запаха подвала, улицы, осенней сырости, но продолжал цепляться за обонятельные рецепторы, призывая совершать необдуманные поступки.

На очередной вопрос девчонка снова ответила категоричным отказом, чем буквально спровоцировала, и совсем скоро в руках у Ромы оказался флакон с туалетной водой известного бренда. Явно забывая о своём вынужденном положении, бродяжка бросилась на него, и резкая пощёчина рассекла воздух. Рома тут же пожалел о своей порывистости, но не просить же у неё прощения, в самом деле! А самое отвратное было в том, что она опять врала. Неумело и совершенно несвоевременно! Ну не всё ли ему равно, откуда у неё эти духи?.. Но нет же, из принципа соврала! И тем самым буквально ввернула на место какой-то электрод, и вот Рома вспомнил о своих претензиях.

Он поставил условие: пацан в обмен на часы. И никаких тебе компромиссов. Бродяжка так ничего и не ответила. А Рома отчего-то был уверен, что она вернётся. Такие всегда доводят начатое до конца. Какие «такие», он не потрудился себе объяснять. Просто эта мысль прочно засела в голове.

Оставшись один, Рома вдруг вспомнил о флаконе в своей руке. «Альбиция». Он помнил этот запах из детства. Того самого детства, когда дорогие заграничные курорты были их семье не по карману и, прогуливаясь по аллеям черноморского побережья, они с мамой погружались в волшебный, тончайший, изысканный аромат. А потом у мамы появились эти духи. С тех пор в родительской спальне всегда пахло летом, счастьем, удовольствием. После маминой смерти отец сгрузил все её вещи в один фургон и отправил на свалку. Роме казалось, что отец страдает, сейчас же всё чаще закрадывалась мысль, что тот просто перевернул очередную страницу.

Тонкий аромат всё ещё витал в воздухе, когда Рома спрятал лицо в ладонях и глухо зарычал. Он был не готов отпустить её! Прошло чуть больше года, а он всё никак не пришёл в себя. А вот теперь ещё этот запах! И больно так, что всё внутри переворачивается.

Вместо жалкого порыва утопить горе в рюмке, Рома отправился в комнату и завалился спать как есть: в одежде и в обуви. Мама уверяла, что сон – лучшее лекарство. Сейчас представился отличный случай убедиться в этом лично.

Глава 4

Второе «утро» за одни сутки выдалось для Ромы вдвое отвратнее первого. Головная боль так и не отступила, но теперь к ней присоединилась тошнота интоксикации, ведь уже который день Рома не утруждал себя ни завтраками, ни обедами. Сомнительные закуски из бара тоже мало походили на полноценное питание. Пытаясь справиться с подавляющим желанием «подружиться» с унитазом, Рома всё же встал и с ходу осушил добрую половину графина с водой, который так любезно оставляла на прикроватной тумбочке домработница Софья. Милейшая женщина служила в их доме ещё при маме, но сейчас всё чаще порывалась уйти. Графин с водой означал одно: Роме предстоит очередная головомойка.

Тошнота отступила, головную боль удалось заглушить таблеткой растворимого аспирина, а контрастный душ придал бодрости телу и духу. Свежий и в меру жизнерадостный Рома спустился вниз и тут же нарвался на укоризненный взгляд.

– Софьюшка, роднулечка, золотце ты наше, – принялся он лебезить перед подбоченившейся женщиной, но домработница стояла горой и оставалась непреклонна.

– Это что же это делается, а?! – не обращая внимания на заискивающий взгляд, едва не взвизгнула та. – Ты, Роман Борисыч, случайно, того… головой не повредился? – женщина сурово сдвинула брови.

– Софья, клянусь, сегодня я проснулся другим человеком. Прости мне все прегрешения и вели миловать!

Ромка осмысленно приложил правую ладонь к груди, покаянно опустил голову и припал на одно колено.

– Сегодня мне позвонил Борис Львович. Он так кричал, так кричал… Он оскорблял тебя последними словами, он был в натуральном бешенстве. А ведь у папы больное сердце, ты же знаешь…

Рома жадно втянул в себя воздух и вскинул голову, вот только на лице больше не было ни проникновенного взгляда, ни раскаяния.

– Что ты натворил, я тебя спрашиваю?! – грозно взмахнув кухонным полотенцем, вскрикнула Софья и расплакалась. – Видела бы покойная Лиечка, что вы тут устроили…

Рома встал на ноги и прихватил тучную женщину за узкие плечики.

– Да всё нормуль, не бери близко к сердцу. И с отцом я больше не буду ссориться. Честно-честно, – будто учащийся младших классов заверил Ромка и стёр с пухлой розовой щеки слезинку.

Софья растерянно обмякла, а Рома воспользовался этим и скользнул к двери.

– Ну что ты будешь делать… – всплеснула она руками, на что Рома обворожительно улыбнулся:

– Я на пробежку, – предупредил он любые дурные мысли и послал женщине воздушный поцелуй.

Софья возмущённо вспыхнула и пригрозила ему кулаком, но Ромка знал: простила. Дурашливо толкнув плечом входную дверь, он будто оказался в другом измерении. От унылой серости осени не осталось и следа. Конец октября редко радует ясным небом и ярким солнцем, но, видно, новая жизнь должна начинаться именно с такого чистого дня. Рома рванул вперёд и успел навернуть по периметру участка три круга, прежде чем почувствовал на себе призывный взгляд. Володя, начальник охраны, неторопливым шагом приближался к нему. Рома тряханул головой, сбрасывая с мокрого лба капельки пота, почувствовал как в сладостном томлении подтягиваются мышцы впалого живота. Это ж сколько он так зависал?.. Как давно был в качалке? А в бассейне?.. Про тренировки и подумать страшно: Никита Армеец в спарринге точно уложит его на лопатки.

– Роман Борисыч, что с пацаном делать? Софья явилась, вот-вот пойдёт кормить собак, – невнятно пробормотал Володя, заставляя Рому озадаченно хмуриться.

– С каким ещё пацаном? – выдал тот, пытаясь отдышаться.

И не успел Володя открыть рот, желая что-то пояснить, как Рому подбросило на месте.

– В смысле, с пацаном? – странно потянул он, вглядываясь в суровое лицо начальника охраны. – Он что, ещё здесь?!

– А куда же он денется?

Рома обтёр лицо ладонью и вытаращил глаза.

– Да твою ж мать! – взревел он. – Вы тут рехнулись все?! – ахнул, спешно направляясь к вольерам. – Ладно я с перепоя идиот, но ты-то, Володь… – Рома болезненно поморщился и сдавленно застонал.

Утренние воспоминания пробирались сквозь туман забытья весьма и весьма неспешно. Они, точно опасливые улитки, медленно выползали и не выдерживали никакой критики. Понятное дело, валить вину на охрану не было смысла! Но как он сам до такого допёр?..

Мальчишка сидел в дальнем углу клетки прямо на полу, обхватив грязными ладошками колени. Рома уверенно вошёл, потянул того за шиворот дряхлой куртки и хорошенечко встряхнул. Мальчишка хоть и поморщился, но в целом выглядел неплохо. Чрезмерную бледность Рома списал на боязнь собак, хотя откуда эта мысль возникла в его голове, даже не представлял.

Так и удерживая мальчишку за шиворот, он вышел из вольера, наградив Володю говорящим взглядом, и направился прямиком к дому. Уже войдя в просторную прихожую, он задумался, с чего стоит начать: отправить мальчишку отмываться или сначала следует всё же покормить. Примерно представляя, как начнёт причитать Софья, прежде всего Рома выбрал именно «помыться». Мелкими перебежками они пересекли холл и оказались в гостевой ванной комнате. Мальчишка не мешался, и это радовало. К тому же он абсолютно покорно принялся оттирать чумазое лицо и закаревшую грязь под ногтями. Рома бы тому ещё и шею намылил, но решил не вмешиваться в чужое беспризорное детство и ограничился общим фоном.

После ванной он отвёл мальчишку в столовую. Софья только бросила на хозяина робкий взгляд, но спорить не стала, приготовила кашу, пышный омлет и разбавляла общую напряжённую атмосферу незамысловатыми шутками.

Мальчишка сначала дичился, к еде тянулся неохотно, но как только понял, что «по-плохому» для него всё же закончилось, принялся торопливо наворачивать предложенные блюда. Когда на столе остался только чай и тарелка с бутербродами, он мученически вздохнул и через силу отвернулся в сторону.

– Софья, заверни бутерброды с собой, – догадался Рома.

Во время еды мальчишка совершенно непосредственно болтал ногами под столом и нервно озирался по сторонам. Он был ребёнком, а Рома с чего-то вдруг решил, что с него можно спрашивать «по-взрослому». От собственного свинства стало тошно, но кривиться или каяться в грехах Рома не спешил. А пока Софья отвлеклась на бутерброды, подсел к мальчугану за стол.

– Так, где мои часы? – усмехнулся он брошенному в свою сторону опасливому взгляду: это пацан, наконец, смекнул, что примерно так выглядит метод кнута и пряника.

Пряник пришёлся ему по душе, мальчишку «растащило», а отсутствие в допустимой близости Володи придало гонору и смелости. Маленький оборванец серьёзно посмотрел на Рому, после чего неодобрительно покачал головой и натужно вздохнул.

– Ох, и зануда же ты… – пояснил он свои действия. – Да если бы у меня были твои часы, я бы их ещё утром отдал! – в запале заверил он и покосился на притихшую Софью с контейнером в руках.

– А если у тебя нет, тогда у кого?

– Да ни у кого нет! Я как этих «в костюмах» увидел, так сразу понял: по мою душу. Я побежал, а часики сбросил.

– Где сбросил?

– Да что я, помню, что ли?.. – произнёс мальчишка таким тоном, будто и сам не рад подобному повороту. – Да пусть даже и вспомню точное место, неужели ты считаешь, что они тебя дождутся? Вещица приметная, глаз радует.

– А украл зачем? Только про воровской азарт не заливай – отправишься обратно в клетку.

Мальчишка на мгновение побледнел, но быстро смекнул, что эти слова не более чем угроза, и расслабился. Ну и на всякий случай он бросил скорый взгляд на Софью, которая и не думала о деликатности, так и стояла истуканом над душой.

– Деньги нужны, – резонно заявил тот и Рома хмыкнул.

– Зачем?

– Есть, пить, на мороженое. Или ты считаешь, что всё это падает с неба? – не без зависти потянул мальчишка, вызывая у сердобольной Софьи приступ жалости. – А ещё Мирке сапоги новые.

– Кому-кому?

– Мирке, девчонке, что со мной была. Ты её кеды видел? – коротко пояснил пацан, умудряясь бросить вызов и упрёк одновременно.

В один момент мальчишка опомнился и завертелся на стуле, как юла.

– А где она? – испуганно выдал он и посмотрел так, что Роме всерьёз поплохело.

– Пошла часы искать, – противно улыбнулся тот и фривольно откинулся на спинку стула. – Есть, пить, сапоги… мне это всё, знаешь ли, тоже с неба не падает. А работать, как, не пробовал?

– Пробовал! – вызверился мальчишка и махнул ногой под столом настолько сильно, что врезал Роме по колену. Не больно, но сам беспризорник сразу присмирел. – Не помогает, – со значением добавил он. – Как работать, так все тебе рады, а как расплатиться, так сопливый ещё, подрасти!

– Так нужно ведь заключать договор.

Мальчишка посмотрел на Рому как на недалёкого и хрюкнул от восторга:

– Ты ещё про подписи и печати мне сейчас заверни! На ладони сплюнули и хорош! Тоже мне… договор…

– Ну, допустим… а в детском доме тебе чего не сидится? Там работать не надо. Живи на всём готовом.

– А ты там был?! – вскинулся мальчишка, будто пахан после отсидки. – Вот то-то же! Бесплатно… Да там, чтоб ты знал, колония строгого режима, только для детей.

– А я слышал, что по достижении восемнадцати лет сиротам квартиру дают, нет?

– Мне не дадут, у меня родительская трёшка в центре. Только туда путь заказан – по месту прописки в первую очередь ищут. А как найдут, так мало не покажется.

– Ну, я прямо сейчас расплачусь, – язвительно потянул Рома, а мальчишка совсем по-взрослому стиснул зубы.

– А ты поплачь! Глядишь, и человеком станешь, – совершенно кстати заметил он и Софья спохватилась, заохала и вдобавок к бутербродам достала из холодильника палку сырокопчёной колбасы. – Это всё? – подводя под диалогом своеобразную черту, мальчишка встал из-за стола.

Рома махнул рукой. Добавить к сказанному ему было нечего. Мальчишка обошёл стол стороной, приблизился к Софье и уверенно протянул руки к бутербродам.

– Этого не надо, – буркнул он, имея в виду контейнер, и прямо на месте распаковал его и растолкал завёрнутые в плёнку бутерброды по карманам.

Палку колбасы мальчишка спрятал в рукав и вдруг остановил взгляд на стоящей в стороне вазочке с конфетами. Софья распознала этот взгляд без слов и поторопилась высыпать содержимое вазочки в уже оттопыренный для этого карман.

– Это Мирке, – зачем-то пояснил беспризорник, – я сладкого не ем, – со значением добавил он и сорвался с места.

Рома нехотя поплёлся следом, чтобы дать охране отмашку и выпустить пацана из двора. Вернувшись в кухню, он бессовестно проигнорировал требовательный взгляд домработницы, которая, скорее, была членом семьи, нежели прислугой.

– Ничего не говори, – предупредил он, внимательно вглядываясь в пейзаж за окном.

Спрятав ладони в карманы спортивных штанов, Рома несколько раз перекатился с пятки на носок и обратно, а после устало прикрыл глаза и торопливо выдохнул.

– Я хочу заехать на кладбище… как там мамины любимые хризантемы, уже цветут?

Софья слезливо всхлипнула.

– Давно цветут, Ромочка, неделю уже.

Рома отстранённо кивнул.

– Отлично. Подготовь букет. Я только переоденусь и сразу поеду.

На кладбище Рома пробыл не меньше получаса. Стоя возле надгробного камня, обычно он вёл с матерью мысленную беседу, сейчас отчего-то нужных слов не находилось. Возможно, виной тому была корзина роз. Небольшие светлые бутоны по кайме были окрашены в едва различимый розовый оттенок.

Мать любила цветы. Особенно незабудки, осенние хризантемы и ромашки на высокой ножке. Розы в доме появлялись достаточно часто, но к ним она была холодна и безразлична. Исключение составляли розы того самого оттенка, что сейчас увенчали одинокую могилку. Эти цветы приносил посыльный, и мама неизменно забирала их в комнату, чтобы украсить туалетный столик. Розы насыщенного тёмного цвета от отца обычно оставались в гостиной.

Прежде Рома и не задумывался над тем, кто их присылал: мало ли, сколько может быть поклонников у красивой женщины?.. Но цветы приходили шесть раз в год. И если сейчас поднапрячься, то наверняка выяснится, что это были какие-то определённые даты. На сегодняшний день в роли тайного воздыхателя виделся только Багдасаров. И чёртовы цветы… они ведь стоят здесь, на кладбище, уже не первый раз, но отчего-то именно сегодня буквально выбивают из колеи.

Рома натужно вздохнул и запрокинул голову к небу. Пришло время проститься с детством.

– Отчего же всё так коряво-то, а? – горько усмехнулся он и, наконец, опустил на холодный гранит ярко-жёлтые хризантемы, после чего ушёл, на ходу поправляя лацканы утеплённого пиджака.

Телефон пиликнул, уведомляя о сообщении: «Ещё один пропуск и учебное заведение ты окончишь без диплома» – значилось в нём. Рома предпочёл оставить это без ответа. Впрочем, едва ли декан факультета ждал какой-то мгновенной реакции, да и вообще позволил себе подобное замечание исключительно из любви к юным дарованиям, к талантам. Рома себя к подобным не относил, но декан неустанно повторял, и пришлось как-то свыкнуться. Теперь вот авторитет работает на него…

Несмотря на чёткую установку определиться и, наконец, взяться за дело, в голове по-прежнему было пусто. Беспорядочные мысли рассыпались в прах, не успев толком сформироваться. На душе был полный раздрай, а в каждом жесте, в каждом движении читалась растерянность и явная неуверенность. Рома нервно чертыхнулся и сжал кулаки. Формальности с наследством придётся утрясти в другой раз.

Машина такси остановилась у ворот его дома, и водитель нетерпеливо прокашлялся, поторапливая задумчивого клиента. Пришлось нехотя выбираться и всё же начать действовать. Например, определиться с ужином. А что?.. вполне себе «взрослые» планы.

Но не успел Рома ступить на территорию особняка, как увидел устремившегося в его сторону начальника охраны. Тот показался предельно сосредоточен, и будто бы чем-то недоволен. Вероятно, подоспели очередные «приятные новости».

– Ну что ещё? – едва не простонал Рома, нервно заталкивая ладони в карманы джинсов.

Володя странно хмыкнул и указал кивком головы на мастерскую.

– Явилась та девчонка, – процедил начальник охраны, и Рому прошибло холодным потом: вот только девчонок ему сейчас и не хватало.

– Алина? – нахмурился он, вдруг припомнив претензии отца.

– Может, и Алина. Та бродяжка…

– Ах, эта девчонка… – вздохнул Рома, смутно припоминая недавние события. – И что она хочет? – нахмурился он и машинально сделал шаг в нужную сторону.

– Штучка с характером. В подробности не вдавалась, уверяла, что вы договаривались.

– Ага, договаривались… – фыркнул Рома и пнул ботинком воздух. – Ещё бы вспомнить, о чём… Ты её не трогал? – вдруг нахмурился Новак, и Володя неприязненно поджал губы.

– Больно надо! – паршиво оскалился он, и Рома лишь утвердился в принятом утром решении: пора расставаться.

Он вошёл в мастерскую и огляделся. Девчонка жалась к той самой стене, у которой они толковали утром. Рома напрягся, пытаясь вспомнить подробности беседы, но мысль ускользала, не позволяя даже приблизиться к истине.

– Соскучилась? – подал он голос и тем самым задал тон предстоящего разговора.

Девчонка вздрогнула, обернулась и… Рома готов был поклясться, что этим своим взглядом она бросала вызов.

– Я пришла, чтобы забрать Ваньку, – осторожно выдала бродяжка, явно справляясь с порывом подтвердить свой вызов ещё и дерзким тоном.

Рома насмешливо вскинул брови и приблизился. Он сел на тот же стол, и девчонка, будто пытаясь отгородиться, вжалась в стену сильнее. Чисто из вредности он упёр ногу в штукатурку в нескольких сантиметрах от бродяжки. Ровно на уровне её поясницы. Та напряжённо сглотнула и растеряла весь свой пыл.

– Взамен на часы, – совсем тихо пояснила она.

Рома улыбнулся: ну конечно! Часы… Как он мог забыть своё условие… Но сейчас его отчего-то заботило совсем другое. Например, её глаза. Бездонные. Девчонка поглядывала с опаской и сверкала ими, будто волчонок. В придачу к таким глазам цвета растопленного шоколада, обычно даются густо-чёрные волосы. И Рома не смог удержаться от желания сдёрнуть её бесформенную шапку и убедиться в этом. Вот только ожидания не оправдались: её волосы были светлыми, с переливом от песочного к натуральному блонду. Девчонка мелко задрожала, её взгляд растерянно заметался и Рома был вынужден признать, что переборщил. Он втолкнул в тонкие ладошки шапку, что так и сжимал в пальцах, и тоже попытался отдышаться.

– Часы, – напомнил он, разозлившись на себя за бесконтрольные желания, и отвернулся в сторону, позволяя бродяжке справиться с дрожью, и вспомнить, в каком кармане она спрятала сокровище.

Вот только спустя мгновение перед ним лежали не те часы. Бесспорно, дорогие, безусловно, брендовые… но не те. Рома стиснул зубы и вскинул требовательный взгляд.

– Что это? – задал он вопрос без тени шутки.

Наверно, что-то такое девчонка уловила в его лице, потому что не смогла скрыть желания попятиться, впрочем, как и не смогла его исполнить. Рома взял в руку золотой браслет и приценился, после чего с отвращением затолкнул часы обратно в её карман.

– Я ворованное не ношу, – с презрением процедил он и встал. Разговор был окончен.

– Они не ворованные! – вскинулась девчонка, напрочь забывая о своей робости, о зарождающемся страхе и опаске. – Они… они совершенно новые…

Рома набычился и прихватил бродяжку за растянутый ворот куртки.

– Где ты их взяла?

– Я принесла часы! – вместо ожидаемых оправданий возразила она. – И я хочу забрать Ваню, – продиктовала бродяжка условие. Правда, не так уверенно, как хотелось бы.

– Так, так… что это у нас тут? Вариации к роману «Принц и нищий»? – противно потянул он, и девчонка дёрнулась в его руках. Весьма своевольно и неосмотрительно.

– Я что, похожа на принца? – оскалилась она, и Рома принял вызов. Принял и жёстко ответил.

Резко дёрнув девчонку на себя, он протиснул ладонь за пояс её джинсов и ощутимо надавил пальцами на промежность.

– На принца не очень! – зло прорычал он. – Если только на принцессу!

Бродяжка забилась в его руках и жалобно вскрикнула, чем тут же отрезвила. Рома сжал в кулаке ворот её куртки сильнее.

– Значит так, сейчас забираешь свои побрякушки, и чтобы я тебя больше здесь не видел! – пригрозил он и оттолкнул девчонку. Та сделала несколько шагов в сторону и всхлипнула, Рома бросил на неё раздражённый взгляд.

– Заберите часы, пожалуйста. Они не ворованные, честно. Заберите часы и верните мне Ваньку, – запричитала девчонка, явно сдерживая слёзы.

– Я выпроводил твоего щенка несколько часов назад и настоятельно рекомендую отправиться за ним следом, – теряя терпение, повторил Рома. Девчонка сжала кулаки.

– Я без него не уйду!

– Ты оглохла?

– Я без него не уйду! – вскрикнула девчонка и в запале даже топнула ногой.

– Вон пошла! – не веря собственным глазам, рыкнул Рома. Бродяжка стояла твёрдо.

– Я не знаю… не знаю, где ваши часы! Но я принесла другие! Они ничуть не хуже и они новые! Верните мне Ваньку, и мы уйдём… – девчонка подавилась глотком воздуха, и последнее едва не просипела.

– Послушай, милая, я успел сто раз пожалеть, что вообще связался с вами. Мальчишки здесь нет, да и ты подзадержалась. Надеюсь, где выход, помнишь?

– Значит, я тоже останусь! – упрямо не желая верить тому, что слышит, возразила девчонка.

– Ты издеваешься?

Бродяжка осторожно подошла к столу и положила на него дорогие часы. Рома гневно сощурил глаза.

– Ты не слышишь? Я сказал, что его здесь нет, – с металлом в голосе процедил он и, схватив бродяжку за плечо, несильно тряханул её.

– Ну, пожалуйста, – заскулила она, цепляясь пальцами свободной руки за его запястье. – Ну, пожалуйста! – закричала, не находя отклика на свою просьбу, и забилась в его руках как шальная.

– Володя! – крикнул Рома, пытаясь отделаться от маленькой шельмы. – Володя! – рыкнул он, скрутив эту бестию.

Когда начальник охраны всё же прибыл, бродяжка рвалась из захвата и злобно рычала. Рома передал её тому в руки и смахнул ладонью проступивший пот.

– Бешеная! – пытаясь отдышаться, оправдался он. – Давай её за ворота, и чтобы больше не пускал, – делая внушение взглядом, приказал Рома и шумно выдохнул.

А девчонка меж тем продолжала брыкаться, извиваться, и бессвязно кричать, попутно осыпая их проклятиями.

– Я найду! Я найду ваши часы, я клянусь, я найду их! – как ненормальная завизжала она, выкрутилась из захвата и снова метнулась к Роме. – Я клянусь, что найду их, только отпустите Ваньку! – расплакалась девчонка, не решаясь подступиться ближе, чем на шаг.

Она ревела и казалась в этот момент совершенно несчастной. Рома махнул Володе рукой, отпуская, и в нетерпении обтёр ладонью лоб. Только сейчас он заметил, что девчонка совершенно не в себе. Только сейчас обратил внимание, что у неё ледяные руки, насквозь мокрые ноги и джинсы по колено измазаны в какой-то жиже.