Юлия Ефимова
Проклятие принцессы Алтая

Весь этот разговор о смертельной угрозе в глазах и черных археологах жутко разозлил Зинаиду, как и любая пустая болтовня. Поэтому она сделала вид, что не услышала этого пафосного заявления.

– Хорошо, предположим, о зеркальце злодеи уже знают и коварно его выкрадут, – рассуждала Зина, борясь с раздражением. – А что за деталь, которая может их остановить?

– Такая же, как у принцессы! – воскликнул Галопов радостно и удивлённо, словно Зинаида задала глупый вопрос, ответ на который должен быть понятен каждому. Посетитель стал копаться в своих записях, пытаясь найти нужную.

Зина устала, но и отказать ему прямо сейчас почему-то не могла, язык не поворачивался. Настолько искренним сейчас выглядел этот спаситель мира, настолько верящим в то, что говорил.

– Давайте так, – вздохнув, сказала она посетителю, прервав его поиски. – Я сегодня прочитаю всё то, что вы мне принесли. – Она указала на стопку исписанных мелким почерком листов бумаги в его руках. – Поищу информацию в своих источниках и завтра сообщу вам о своем решении.

– Хорошо, – очень быстро и, казалось, с облегчением согласился посетитель.

Зина вновь его пожалела, а себя пристыдила за то, что дала человеку ложную надежду, ведь она собиралась завтра ему отказать. Вернее, попросить об этом Алексея.

– Деньги заберите! – крикнула она мужчине, когда тот уже стоял в дверях.

– Мне негде их хранить, – пожал он плечами. – Я продал квартиру, и это сумма от ее продажи. Пусть они у вас полежат, а завтра, когда я к вам приду, если вы откажетесь, то просто вернете их мне.

– Вы настолько нам доверяете… – пробормотала Зина удивленно.

Посетитель очень грустно улыбнулся, немного замешкался, видимо, решая, что ответить на провокационный вопрос.

– Знаете, один из самых великих, на мой взгляд, писателей двадцатого века, Эрнест Хемингуэй писал: «Лучший способ узнать, можете ли вы доверять кому-то, это довериться ему». Я всегда придерживаюсь этого правила. Иногда это больно, а иногда ты находишь настоящих людей, порядочных и добрых. Такое приобретение всегда ценнее любых разочарований, потому что ты получаешь точное знание, что такие люди в принципе существуют. До этого в моей жизни был один такой человек, надеюсь, вы станете вторым.

Зине не пришло в голову, что можно было бы возразить на такие философские высказывания, и посетитель, воспользовавшись паузой, успел выскользнуть из «избы».

«Ничего, – решила Зина, взяв пакет с пачками купюр и листами А4, исписанными неровным мужским почерком, – деньги можно отдать и завтра, а заодно выяснить о посетителе побольше. Возможно, найти его родственников и рассказать им о его навязчивой идее и продаже квартиры. Может быть, они даже не знают, что с их родным человеком не всё в порядке».

Она показала кулак телевизору на стене, точно зная, что ее команда внимательно наблюдает за происходящим через потайное окно, соединяющее аппаратную и гостиную. Они слышали всё и имели возможность даже делать запись разговоров, а отсюда был виден лишь телевизор, и ни звука не доносилось из соседней комнаты.

– Ну и подкинули вы мне клиента! – буркнула она в темный экран. – Тот, кто отсматривал его видеообращение и допустил к личной встрече, будет лишен в этом месяце «фиников». – Так они в команде называли поощрения.

Зина была хорошим, но строгим руководителем. Всё, что касалось работы, никогда не смешивала с личными отношениями. «Дружба дружбой, а служба службой», как любила она повторять коллегам.

«Как только дружба начинает мешать твоей работе, – говорил ее дед, – значит, это уже не дружба, а использование. Не позволяй ложным друзьям влиять на твою работу, семью и мораль. Настоящий друг никогда не будет заставлять тебя изменять этим трем вещам, спекулируя дружбой».

Зина помнила это и старалась чувствовать эту тонкую грань, никому не позволяя ее переходить.

Поэтому в аппаратной точно знали, что это не пустые слова, и «финики» в этом месяце действительно пролетают мимо.

Глава 2

Секретов не существует, есть просто спрятанные ответы.

Гилл Гриссом

 
Я не верю в слова, извините,
Я отныне не верю словам.
Вы не слушайте, вы поймите,
Мои мысли не по губам.
 
 
Я не верю в слова, всё пустое,
Слишком много сказано вслух.
А ведь было оно золотое,
Превратившись со временем в пух.
 
 
Я не верю в слова, лишь движения,
Ваши руки и ваши глаза,
Лишь неровные прикосновения,
Скажут то, где соврать нельзя.
 
 
Лишь дыханье с привкусом ветра,
Все поведает как на духу.
Ведь слова – это только химера,
Нагребающая шелуху
 
 
А ладошки, предатели мыслей
Не подвластные мастерам,
Перепутав слова и числа,
Обо мне все расскажут вам.
 
 
Я не верю в слова, извините,
Я отныне не верю словам.
Вы не слушайте, вы прочтите,
Мои мысли не по губам.
 

Песня, которую она сейчас так душевно спела сама себе, была написана, когда Зина рассталась с Даниилом Бровиком, самоуверенным миллионером, роман с которым у нее закрутился на таинственном Байкале. В этих строчках Зина сама себе призналась в том, что, бросившись в его объятия, она спасалась от собственной боли. Ей просто необходимо было забыть свою первую и на тот момент самую большую любовь – Тимура, в отношениях с которым именно на Байкале была поставлена жирная точка. И, что очень ударило по девичьему самолюбию, поставлена она была отнюдь не Зиной. Потому было больно, обидно, одиноко и отчего-то ей показалось, что можно заглушить эту боль, поиграв в любовь с Даниилом, который был рядом и казался милым и влюбленным.

Зина даже в какой-то момент подумала, что всё получается, что эта игра и не игра вовсе, а шанс на счастье, но очень быстро всё встало на своё место – она застала своего возлюбленного с другой. Вот так пошло и прозаично. Но Зина не удивилась такой развязке, словно эти отношения именно так и должны были закончиться, потому что есть банальное, но вечное правило – в счастье нельзя играть, оно не прощает такого пренебрежительного к себе отношения. Именно после повторной, какой-то стыдной боли, Зина и решила, что с нее хватит, и замкнула свою молодую жизнь на работе, боясь вновь ошибиться и испытать боль. Пусть с Даниилом боль была не такой сильной, как с Тимуром, но от этого было не легче. Это словно вновь упасть на недавно сбитую коленку и не понять, чего в этом больше – боли или досады за собственную глупость.

Сегодня Зина отчетливо поняла, что пора просыпаться – полгода стерильной жизни, полгода спокойствия, покуда затягивались ее душевные раны, сделали ее трусихой. Пришло явное понимание, что пора перестать прятать голову в песок и все же попробовать разобраться хотя бы в истории своей семьи. Так как телефоны родителей по причине их якобы работы в отдаленных районах Африки, где нет никакой связи, всё еще молчали, Зинаида решила разобрать антресоль в квартире. Сколько она себя помнила, на эту полку только складывалось старьё, и никогда ничего не доставалось. Она, словно черная дыра, затягивала в свои недра и поглощала их без права на возвращение.

Зине вспомнился один момент, когда дед, невысокий и коренастый, вставая на шаткое сооружение «стул плюс табурет», убирал туда какие-то, как ей тогда казалось, ненужные вещи, то, что можно было бы смело выбросить.

– На таких полках между хламом и воспоминаниями, друг мой Зинка, хранятся самые постыдные тайны, помни об этом, – смеялся он, пока семилетняя Зина держала его табурет. – Тем хороши и одновременно страшны старые антресоли: никогда не знаешь, что на них найдешь – разгадку тайны или еще больше вопросов.

Зина была девушкой невысокой и хрупкой, поэтому после смерти деда так ни разу и не решилась туда залезть, хотя, возможно, причина была в боязни не высоты, а именно постыдных тайн. Сегодня же, во время бесполезного разговора со странным заказчиком об адских вратах, она почему-то вспомнила об этой полке и клятвенно себе пообещала вечером разобрать эту черную дыру в квартире.

Злясь на своих товарищей, она остановила их робкие оправдания насчет сумасшедшего клиента и, дав задание разузнать о его семье и возможных друзьях, потому как один человек, которому он доверяет, у него все же должен быть, сразу же покинула офис, именуемый между своими «избой». У нее вдруг появилась цель, и показалось, что именно разбор антресоли поможет ей побороть этот непонятный страх.

Но желание уменьшилось лишь от одного взгляда на антресоль, вновь стало так страшно, что даже в желудке противно засосало, требуя чего-нибудь вкусненького. Была у Зины такая дурацкая детская привычка – заедать проблему, и она даже не знала, откуда та взялась. Мысль о том, что вдруг Зина узнает такую тайну, что станет опять нестерпимо больно, так что уже это чувство не отступит никогда, заставила сомневаться в правильности решения.

Девушка смалодушничала, решив оттянуть момент. Она пошла на кухню, сделала себе два огромных бутерброда с ветчиной, смачно промазав белую булку майонезом, а затем прихватив гитару и чай, устроилась в коридоре на небольшой банкетке.

Она решила, что им с антресолью надо присмотреться друг к другу, привыкнуть, что ли, договориться. Гитара же была ее личным психотерапевтом, к услугам которого она прибегала постоянно. Когда Зине было лет семь, дед научил ее писать стихи. Сначала это был просто подбор слов: полка – кофемолка, искусно – вкусно, а Зина должна была с их помощью сочинить четверостишье.

 
У нас на кухоньке есть полка,
На ней электрокофемолка.
Я кофе делаю искусно,
Все говорят, что очень вкусно.
 

Первым ее стихотворением было именно это, дед тогда Зинку очень хвалил и странно поглядывал в ее сторону, словно она сделала что-то для него неожиданное. После она уже самостоятельно вывела рецепт приведения своих мыслей в порядок. Зина накладывала на свои стихи нехитрую мелодию, и это помогало не только понимать и принимать проблему, но и думать о ее решении.

Так вышло и сейчас. Прожевав бутерброд и отложив гитару в сторону, Зина поднялась по стремянке на самый верх и открыла дверцы. К ее облегчению, ничего не случилось: оттуда не вылетели летучие мыши с привидениями, да и параллельная вселенная не затянула ее, как Алису в кроличью нору. Полка встретила ее прозаично – пылью и хаосом. В самом углу Зина увидела клоуна, свою ненавистную игрушку. Когда-то дед купил ей этого яркого циркача, но маленькой девочке игрушка не понравилась. Зина боялась ее и безутешно плакала, тогда дед взял его и выкинул. Сейчас стало понятно, что он соврал, убрав игрушку на антресоль, но зачем? Пожалел денег? На деда это не похоже, он легко расставался с деньгами, говоря, что именно в этом их предназначение.

Любопытство победило, и Зина взяла маленького монстра за рыжие волосы. Но, видимо, конструкция из хлама была такова, что она оставалась статичной только в цельном состоянии, и потому клоун потянул за собой всё остальное содержимое полки. Зина же, не выдержав повалившейся на нее лавины, пошатнулась на стремянке и полетела вниз. За секунду рассчитав высоту потолков под четыре метра и свою скорость падения, она уже мысленно смирилась с переломами конечностей и зажмурилась. Но вместо жесткого столкновения с полом почувствовала чьи-то сильные руки.

– Привет, зеленоглазка, – услышала она знакомый голос. – Тебя дверь не учили закрывать? По-моему, я опять спас тебе жизнь.

Глава 3

Глупость и мудрость с такой же легкостью схватываются, как и заразные болезни. Поэтому выбирай себе товарищей.

Уильям Шекспир

– У тебя, как всегда, одиноко, – заметил Феликс Есупов, оглядывая комнату и прихлебывая чай. – А я еще боялся к тебе идти, думаю, вдруг тут уже поселился какой-нибудь бугай, который выгонит меня взашей.

– Ты сейчас напрашиваешься на то, чтобы это сделала я, – ответила грозно Зина, но на самом деле она была рада видеть этого красавчика.

С Феликсом Есуповым их судьба свела, когда они искали наследство тамплиера в маленьком городе на берегу Балтийского моря. Тогда программа потребовала в группу вора – им и стал бывший цирковой фокусник, временно сошедший с праведного пути. На тот момент он отдал Родине все долги, и был отпущен на свободу за образцовое поведение.

– Что ты! – испугался Феликс. – Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, – и он хитро улыбнулся.

Надо сказать, этот 34-четырехлетний молодой человек был не только прекрасным фокусником, но еще и чертовски обаятельным мужчиной. Пшеничные волосы и голубые глаза, благородный профиль и хорошие манеры, которым научил его дядя – цирковой артист – кроме фокусов, дополняли образ. Зина чувствовала себя рядом с ним гадким утенком. Потому, видимо, и не поверила два года назад в его ухаживания. Ей тогда показалось, что такой красавчик не может влюбиться в миниатюрную, словно Дюймовочка, девушку, без ярких, так привлекающих мужчин форм, да еще и рыжую, периодически страдающую от конопушек на лице.

– Ты расскажешь, зачем туда полезла? – спросил Феликс, но, сообразив, что сказал что-то не то, постарался перевести тему. – Я подошел к двери, хотел позвонить, но увидел, что дверь ни то, чтобы не заперта, а даже немного приоткрыта. Испугался, забегаю, а тут ты прям с потолка на меня! Хорошо еще сноровка цирковая есть, а так бы мы оба оказались погребены под этой горой мусора. – Феликс показал в коридор, где лежали свалившиеся с антресоли вещи.

– Вот тут ты, мой друг, прав, – улыбнулась Зина. – Потому и заслужил чай с пирожными. А полезла я туда, – вздохнула она, – узнать страшные тайны своей семьи.

– И как? – спросил Феликс, доедая уже второй эклер. – Нашла?

– Нет, – пожала плечами Зина, – их там не оказалось. Видимо, я слишком многого хотела от простой старой антресоли.

– Родители так и не позвонили? – поинтересовался Феликс. Он был в курсе всех ее перипетий с родственниками, да и не только с ними.

Зина почти сразу отправила молодого человека во френдзону, и он остался там навсегда, не претендуя на большее. Появлялся в жизни девушки не часто, но по какой-то невероятной случайности именно тогда, когда ей была нужны его помощь и поддержка. Он всё знал и про Тимура, и про Даниила, и про неимоверное количество неразгаданных семейных тайн.

– Их телефоны вне зоны доступа, – Зина покачала головой. – Уже полтора года молчат. Официально они мертвы уже двадцать лет, а женщина, в которой я год назад на Ольхоне случайно узнала мать, просто растворилась в воздухе, и даже ее работодатель Даниил Бровик не смог ее найти. Словно и не было человека.

Зина упомянула Даниила, как чужого человека и сама этому поразилась.

– И ты решила, что все ответы хранятся на пыльной антресоли, – прыснул со смеху Феликс, но Зина поняла, что он уводит разговор от еще недавно больной для нее темы.

– Именно, – улыбнулась она Феликсу и подумала, что за время их знакомства он ей стал как брат. Такой же потерянный и одинокий.

Мотя, Алексей и Эндрю были друзьями, хорошими, надо сказать, друзьями, всегда приходящими на помощь. Теми друзьями, с которыми хорошо и в радости, и в горе. Но они все же были другими, а Феликс Есупов – родственной душой. С братом ты тоже можешь не видеться годами, но когда он появляется в твоей жизни, ты чувствуешь это родство на клеточном уровне.

– По-моему, – Феликс подошел к груде вещей в коридоре, – это все можно смело выкидывать. Хотя, возможно, – в его голосе появился интерес, – всё, кроме этого зонта.

Он достал длинную трость и снял с нее черный чехол. Под ним оказался зонт огненно-красного цвета. Причем цвет был настолько ярким, словно этот предмет не пролежал на антресоли как минимум три года, а был только что доставлен из магазина.

– У деда был точно такой же, только черный, – сказала Зина, рассматривая находку. – Даже ручка была в точности такая же, резная, со звездой. Наверное, когда-то он купил себе и мне, своим пользовался, а мне забыл подарить.

– Ну, надо сказать, он не выглядит старым, – Феликс тоже заметил странность находки. – Хотя, Савелия Сергеевича нет три года, не такой уж это и срок.

– Но ведь ты пришел не за тем, чтоб пить чай и рассуждать о зонтах, – наконец задала Зина вопрос, который давно витал в воздухе.

Феликс протянул девушке свою находку и внимательно посмотрел в глаза, словно хотел прочитать в них может он ей доверять или нет.

– Ну же, – теперь Зина решила подбодрить гостя. – Мы с тобой уже достаточно давно знакомы, чтобы не сомневаться друг в друге. Я слушаю тебя.

– Помоги мне найти человека, – сказал Феликс, и с его лица сошла вся уверенность, даже сарказм в голосе пропал, хотя он был константой в общении молодого человека с этим миром.

Зина видела Феликса таким лишь однажды, когда он рассказывал ей историю своего сиротства и как обрёл семью в лице дяди. Только эта тема заставляла хитрые, с легким прищуром глаза красавчика, знающего себе цену, перестать смеяться. Последующие слова Феликса подтвердили Зинкины подозрения:

– Близкого мне человека.

Зина понимала, что перед ней хороший товарищ, почти брат, уже родной, но она никогда не путала работу с личными отношениями. Это было трудно, но она не допустила такой мысли и сейчас.

– Феликс, ты прекрасно осведомлен об особенностях программы и агентства, – начала она издалека. – Ты когда-то тоже был в группе, и знаешь обо всем изнутри, как говорится. Мы не занимаемся поиском людей.

Зине было неловко и даже немного стыдно, словно друг пришел к ней занять денег, а она ему отказала. Но так было правильно.

Феликс вздохнул, как перед трудным разговором и, присев на банкетку, на которой Зина недавно договаривалась с антресолью, побаиваясь влезть в ее нутро, и, не глядя на девушку, начал сбивчиво говорить, видимо, заранее подготовившись:

– Ну, во-первых, у нас, то есть, прости, у вас в агентстве всё когда-то бывает впервые, ты же мне сама рассказывала. В тот раз, когда я с вами поехал в Калининградскую область, ты тоже твердила, что вы никогда не занимались убийствами, а тем более, групповыми. Но ты рискнула согласиться, и мы тогда победили. – Он всё же поднял глаза на стоящую рядом Зину и посмотрел с надеждой, как собака смотрит на хозяина, когда очень хочет гулять и ждет команды. Не увидев поддержки, он продолжил: – Затем вы были год назад на Ольхоне, ты, конечно, тогда не рассказывала мне подробности, когда заглянула на мое представление в Иркутске, но ведь и я не дурак, – он развел руками, как бы извиняясь. – Тогда все местные паблики пестрили заметками, что на главном острове Байкала произошли ритуальные убийства. Агентство на расследовании убийств тоже не специализировалось, но вы взялись и смогли это сделать.

Феликс всё же встал, подошел к Зине, которая прислонилась к стене, и посмотрел ей прямо в глаза. Он был абсолютно раздавлен, и девушка даже удивилась, как ловко он скрывал свою боль еще пятнадцать минут назад.

– Я знаю, что ты соглашалась, если кто-то называл пароль, который знала только ты и твой дед. У меня нет пароля, мне никто его не давал. Я просто прошу своего друга Зинку мне помочь и вспомню старый пароль, с которого все начиналось: «Знаешь, Зинка, я против грусти».

Девушка не произносила ни слова, Феликс же подумал, что она колеблется и решил прибегнуть к последнему аргументу:

– Я могу заплатить, я стал прилично зарабатывать, у меня гастрольные туры.

Зина по-прежнему молчала.

– А еще Алтай очень красив в конце мая, – добавил он уже без всякой надежды на успех.

– Алтай? – неожиданно оживилась Зина.

– Да, рядом с Горно-Алтайском есть плато Акон, нам надо туда.

– Как? – еще больше поразилась Зина, распахнув от удивления глаза.

– Акон, – уже веселее повторил Феликс, видя интерес девушки. – В конце восьмидесятых там был построен небольшой академгородок, чтобы археологам было удобнее вести раскопки в этом загадочном краю. Все-таки заботились в Советском Союзе о простых ученых. Так вот, построить-то построили, но использовать не успели. Союз развалился, а вся инфраструктура там осталась.

– Как же строения не растащили-то по кирпичикам? – удивилась Зина.

– Это плато находится высоко в горах, единственная дорога как раз была обрушена почти сразу после строительства, и попасть туда можно лишь на вертолёте. Как ты понимаешь, не у каждого в нашей стране под рукой данное средство передвижения, а у кого оно все-таки есть, тому старые кирпичи не нужны.

– И что твой человек делает в этом городке? – спросила Зина. Было видно, что с этой минуты она уже не думает, как отказать старому знакомому, а заинтересовалась.

– Год назад какой-то миллиардер купил этот разваливающийся от дождей и ветров городок и построил на его месте парк отдыха для богатых «Создатель», – объяснил Феликс.

– Серьезно? – не поверила своим ушам Зина.

– Ничего удивительного, – пожал плечами Феликс. – Богачей у нас в стране очень много, а людям, как известно, нужно хлеба и зрелищ, это еще в Древнем Риме знали. Со зрелищами сейчас туговато, как и с поездками по миру, поэтому такой отдых очень востребован. Я гастролировал как минимум в трех таких закрытых местах на нашем юге, где отдыхали только избранные. Но этот предприимчивый миллиардер, видимо, подумал, что юг – это банально, потому решил заморочиться и, кстати, правильно сделал: чем необычнее место, тем больше денег на нем можно заработать. А у городка уже вся инфраструктура была, так, сделать косметику, придумать развлечения – и всё.

– Ты говоришь так, словно там был, – заметила Зина.

– Я нет, – вздохнул Феликс, – но вот мой человек – да. Ремонт парка подошел к концу, они набирали клининг перед первым сезоном, и я с третьей попытки смог пристроить туда доверенное лицо, женщину, которая мне периодически передавала информацию. Самое важное, что она узнала за время проживания, что человека, которого я ищу, там нет.

– Тогда зачем нам туда? – спросила Зина. Она уже что-то увлеченно чертила ручкой в блокноте, делая зарисовки.

– Потому что я знаю, что та, кого я ищу там, и от того, что ее никто не видит, становится еще страшнее.

– Ты предлагаешь мне с группой внедрится в это закрытое место? – уточнила Зина, но уже не с усмешкой как в начале разговора, а по-деловому, словно рассматривала в том числе и этот вариант.

– Нет, конечно, – Феликс словно бы ждал этого вопроса. – Сезон начинается двадцать пятого мая, и я выиграл творческий конкурс на работу в парке отдыха «Создатель». Я так понял, что у них фишка такая: набирают персонал для развлечений на каждый заезд индивидуально, чтобы не повторяться. Поэтому я не могу потерять эту неделю, в этом году меня туда больше не позовут. Мне страшно прокатиться туда и ничего не узнать, именно поэтому я вспомнил про «дилетантов». Для вас неделя – это идеальный срок. Я могу взять с собой троих помощников для организации представления, а это, опять же, идеальная команда. Вместе со мной будет как раз четверка «дилетантов». Я за всё заплачу, Зина, я сейчас прекрасно зарабатываю, – начал повторяться Феликс, потому что подготовленная информация закончилась.

– Ты точно не вляпался опять в криминал? – спросила Зинаида серьезно.

– Нет, – уверенно ответил Феликс. – Я дяде обещал, тебе, себе, в конце концов. Зина, дорогой мне человек оказался в беде, я чувствую это. Помоги.

– А ты уверен, что он хочет, чтобы его нашли? – вновь уточнила Зина.

Феликс хотел что-то сказать, но промолчал.

– Кого ты ищешь? – спросила Зина, пристально глядя ему в глаза, но Феликс не успел ответить, потому что зазвонил телефон. – Секунду, – сказала она ему и ответила на звонок.

Вообще Зинаида очень сильно изменилась за последние полчаса, превратившись из растерянной молодой девушки, ищущей на старой антресоли семейные тайны, в уверенную руководительницу, которая знает чуть больше остальных сотрудников.

– Слушаю, Алексей – произнесла она сердито, полагая, что ее «правая рука», решил в сотый раз извиниться за сумасшедшего клиента, но взволнованный голос в трубке мгновенно снял всю Зинкину раздражительность:

– Шеф, можешь говорить? – спросил он.

– Да, – ответила она, не тратя время на болтовню.

– Наш сегодняшний гость выпрыгнул с девятого этажа гостиницы в центре Москвы. На окне, из которого он сиганул, послание, которое засветилось уже во всех пабликах. Я тебе скинул, посмотри в мессенджере.

Зина, не сбрасывая вызов, открыла сообщение. На фото была четко видна надпись на оконном стекле: «Девушка с зелеными глазами, я доверяю этот мир тебе».

– У полиции версия о безответной любви, но мы оба понимаем, что это не так, – Алексей был краток. Это говорило о том, что он сейчас ждет команды от Зины, ждет ее решения.

– Собираемся в «избе» через полчаса, у нас новое дело, – объявила Зина. Положив трубку, она несколько секунд молчала, потом повернулась к Феликсу и забрав у него свою находку – красный зонт-трость, сказала загадочно: – Ты тоже едешь в «избу». Там и решим, кто у нас все-таки заказчик.