Юлия Андреева
Мифы о призраках. Путеводитель по мистическому Петербургу

Призрак-убийца

«Уже в 1729 году ходил по Петербургу не особенно приятный слух: что в высокую воду, при ветре с залива и в ненастье шатается по берегам Невы (набережной тогда еще не было) высокий человек с дубинкой в руке, с безумными горящими глазами.

Встретить этого беса можно было и зимой, особенно в метель. Чаще всего видели этот персонаж на берегах или на тропинках, ведущих через лед Невы. Передавали, что лица его разглядеть невозможно, он кутается в широкий плащ, а из-под плаща так и полыхают, горят сатанинским огнем глаза, что черт лица разглядеть все равно невозможно. Говорили еще, что голова у этого создания крохотная, при огромном росте и длинных, цепких руках»^[14].

Малоприятный портрет, но простите, откуда известно, что это непременно Петр Алексеевич?

Первая улика – дубинка. «Известна коллекция дубинок Петра Первого, которыми он наказывал даже чиновников»^[15]. Один придворный служитель, не заметивший приближение императора и оттого не успевший снять перед ним шляпы, получил по голове царской дубинкой. Должно быть, здоровенный Петр не рассчитал удара или другие головы, которые прежде он чествовал столь грозным оружием, были крепче, но придворный умер. В другой раз, явившись на пожар (горела церковь), император приметил солдата, который, вытащив из храма кусок меди, пытался сбежать с ним. Петр лично настиг мародера и также умертвил его при помощи этого орудия.

Впрочем, мало ли кто любил орудовать дубинкой? Почему это обязательно должен быть русский император?

А кто тогда?

Судя по портрету, злоумышленником вполне может оказаться некто Николя Буржуа^[16]. Впрочем, этот человек интересен нам не столько своей жизнью, сколько посмертием.

Скелет в Кунсткамере

В Кунсткамере долгое время находился скелет человека очень большого роста, он принадлежал выездному лакею Петра I Николя Буржуа (рост 226,7 см). Известно, что сам император, встретив гиганта в Амстердаме, пригласил его к себе на службу. После смерти Буржуа его скелет действительно выставили в Кунсткамере, его можно было наблюдать в целости и сохранности вплоть до царствования Елизаветы, когда череп то ли был украден, то ли потерялся. В общем, пришлось спешно что-то делать, и к скелету Николя Буржуа на скорую руку приладили чужую, не подходящую ему по размеру голову. Интересно, где они вообще хотели отыскать второй такой череп?

После этого по Кунсткамере разгуливал безголовый скелет, который шарил по углам в поисках утерянной собственности. Впрочем, этот призрак не громил витрины и не пытался вломиться в складские помещения – что уж говорить о дикой манере кидаться на людей с дубинкой.

Никто не утверждает, что при жизни Буржуа обладал буйным нравом, так что тут мы находим сходство в портрете призрака – большой рост и маленькая голова, зато о гневливом характере Петра I действительно шла весьма дурная слава.

Жестокий царь

Петербург – это город, задуманный европейским и уже три века тщетно старающийся изжить азиатчину своего основателя.

А. Балабуха

Как-то раз на балу лучший друг Петра Алексеевича, светлейший князь Александр Меншиков, посмел танцевать в сабле, за нарушения правил «Петр так сильно ударил своего любимца, что у того брызнула кровь». Того же Меншикова уже за какую-то другую провинность царь бил по лицу до тех пор, пока тот не потерял сознание. Лефорта самодержец бросил на пол и в дикой ярости топтал ногами. Как-то Петр ударил по лицу боярина, выдвинувшего предложение во время отсутствия в Москве царя оставить там вместо него Шереметева.

Василий Суриков. Утро стрелецкой казни

Скучная жизнь у царей: батюшку Петра I, Алексея Михайловича Тишайшего, бояре водили по залам дворца, бережно поддерживая под руки, ухаживая за ним, точно за больным или куклой. Такое отношение не могло устраивать деятельного Петра, оттого, должно быть, ему было приятно лично расправиться со своими врагами, не дожидаясь появления охраны или палачей. По свидетельству Иоганна Георга Корба^[17] Петр лично казнил 80 стрельцов, заставив боярина Плетнева держать при этом преступников за волосы.

В 1721 году за упорство в расколе и за бунт жителей города Торовца (в Сибири) Петр приговорил почти всех участников заговора сажать на кол. Тех же, кто избежал кола, нещадно секли кнутом, при этом женщины получили полное равноправие с мужчинами, при вынесении наказания пол не учитывался, также как и возможная беременность.

Впрочем, что говорить о далеком Торовце, когда в Москве и Санкт-Петербурге по приказу царя и, разумеется, без всякого суда и следствия, немало знатных красавиц то и дело подвергались прилюдной порке.

Однажды, приревновав свою метрессу Марию^[18], дочь сенатора, и президента юстиц-коллегии, графа Матвея Артамоновича Матвеева^[19], царь сначала жестоко избил ее, а потом насильно выдал замуж за Румянцева^[20].

В другой раз силу монаршего гнева пришлось испытать на себе императрице Екатерине^[21].

Голова кавалера Монса

 
Что там, за ветхой занавеской тьмы? –
В гаданиях запутались умы.
Когда же с треском рухнет занавеска,
Увидим все, как ошибались мы.
 

Омар Хайям

Среди придворных ее величество Екатерина Алексеевна особенно выделяла некоего кавалера Виллима Монса^[22]. Придворные шептались о том, что в отсутствие государя императрица принимает его у себя для амурных утех. По иронии судьбы, «случай^[23]» Екатерины был братом той самой Анны Монс^[24] – первой возлюбленной молодого Петра I.

Получив таинственный донос о любовной связи его жены и Виллима, Петр сделал вид, будто бы уехал из дворца, а на самом деле спрятался в одной из комнат, дабы поймать парочку «на горячем». Когда же страсти разгорелись, Петр влетел в спальню императрицы, где и застал Екатерину в объятиях камер-юнкера. По свидетельствам очевидцев, Петр имел вид такой ужасный, такой угрожающий, что все, увидев его, были охвачены страхом. Он был бледен, как смерть. Блуждающие глаза его сверкали. Его лицо и все тело были в конвульсиях. Он раз двадцать вынимал и прятал свой охотничий нож, который обычно носил у пояса.

Виллим Монс был арестован на следующий день, это событие произошло 9 января 1724 года, после чего его быстро казнили, измыслив приличную случаю причину: «за взятки». Петр заставил неверную супругу смотреть на казнь любовника.

Впрочем, это еще не конец истории. Через несколько дней Петр принес заспиртованную в банке голову красавца-камергера, поставил ее на столик возле кровати императрицы и под страхом смерти запретил убирать ее или хотя бы накрывать платком. Страшное наказание!

Разумеется, сам император и не подумал находиться всю ночь в непосредственной близости от мертвой головы и почивал в другой спальне. Не в силах заснуть всю ночь, на следующий день Екатерина не дождалась, когда слуги или супруг уберут страшную голову, и попросила супруга о личной встрече, но он и не подумал внять просьбе изменницы. Поменять спальню она не имела права. Через несколько суток Екатерина упала на колени перед императором и три часа в слезах вымаливала прощения.

Наконец самодержец сжалился и отправил банку с головой в Кунсткамеру. Сестру Монса, госпожу Матрену Балк^[25], которая якобы организовывала свидания императрицы с братом, вывели на Сенатскую площадь и, обнажив, четыре раза ударили крутом.

Удивительно, что при таких стечениях обстоятельств Монс не превратился в призрака и не начал бродить по улицам города, по рыцарскому обычаю пронося под мышкой свою отрубленную голову которая, кстати, через какое-то время исчезла из Кунсткамеры. Должно быть, он был лучше воспитан и имел представления о жалости и милосердии.

Мария Гамильтон

Метресса Петра I, первая красавица его двора Мария Гамильтон^[26] происходила из ветви шотландского рода Гамильтонов, основатель которой Томас Гамильтон приехал в Россию еще при Иване Грозном.

Мария Гамильтон появилась при дворе в 1713 году и почти сразу стала любовницей царя. По свидетельству личного токаря Петра Алексеевича Андрея Нартова: «Впущена была к его величеству в токарную присланная от императрицы комнатная ближняя девица Гамильтон, которую, обняв, потрепал рукою по плечу, сказал: “Любить девок хорошо, да не всегда, инако, Андрей, забудем ремесло”. После сел и начал точить»^[27].

По всей видимости, связь была недолгой, да и не о какой романтической привязанности речь не шла. Когда же Мария поняла, что императору она более неинтересна и он продолжает звать ее к себе не испытывая никаких чувств, то завела роман с царским денщиком Иваном Михайловичем Орловым. Но и тот вскоре изменил ей с другой метрессой императора, Авдотьей Чернышевой^[28]. Не зная, как вернуть себе Ивана, Мария начала воровать у Петра Алексеевича и Екатерины Алексеевны деньги и мелкие вещицы, которыми и одаривала неверного любовника. В 1715 году Мария забеременела. По свидетельству ее горничной, это была третья беременность, первые две она успешно вытравила. Но на этот раз то ли снадобья не помогли, то ли принимать их она стала слишком поздно.

Ей пришлось прятать беременность и после тайно рожать в своих комнатах, не пользуясь услугами врачей и повитух. С Марией была только ее горничная Катерина Екимовна-Терповская: «Сперва пришла Мария в свою палату, где она жила, и притворила себя больною, и сперва легла на кровать, а потом вскоре велела мне запереть двери и стала к родинам мучиться; и вскоре встав с кровати, села на судно и, сидя, младенца опустила в судно. А я тогда стояла близ нее и услышала, что в судно стукнуло и младенец вскричал… Потом, став и оборотясь к судну, Мария младенца в том же судне руками своими, засунув тому младенцу палец в рот, стала давить, и приподняла младенца, и придавила».

Убив таким образом своего сына, Мария Гамильтон позвала мужа горничной, конюха Василия Семенова, и отдала ему труп, чтобы тот его где-нибудь зарыл. Но тот просто завернул тельце в салфетку и выбросил в дворцовый нужник.

Разоблачение неверности Гамильтон и убийства младенца произошло совершенно случайно. Вскоре после того как Мария родила и удавила собственного ребенка, Орлов подал его императорскому величеству донос на очередных заговорщиков (у мнительных государей их обычно с избытком). Занятый другими делами, царь сунул бумагу в карман, а после не смог его отыскать, так как бумага провалилась за подкладку. Вспыльчивый Петр решил, что Орлов смалодушничал, забрал документ и, вызвав его к себе, приказал сознаваться в соделанном.

Не зная, в чем его, собственно, обвиняют, Орлов упал на колени перед государем и покаялся в трехгодичной связи с Гамильтон, указав среди прочего, что за время их общения она вытравила двух младенцев и одного совсем недавно родила и убила.

Петр знал, что при чистке выгребной ямы действительно был обнаружен труп младенца, завернутый в дворцовую салфетку. Началось следствие, получившее название «Дело о девке Гамонтовой». Гамильтон и Орлова перевезли из Москвы в Петербург и заключили в Петропавловскую крепость. При допросе оба были били кнутом^[29]. Мария призналась и в воровстве, и в убийстве, выгородив лишь своего любовника, который, по словам Гамильтон, ничего не знал.

Изучавший материалы давнего дела историк Михаил Иванович Семевский^[30] по-другому истолковывает момент задержания Гамильтон.

Мария ревновала Орлова к Авдотье Чернышевой и в один прекрасный день решила ее скомпрометировать, рассказав по секрету Орлову, будто бы Чернышева распространяет сплетни о государыне, что та ест воск и оттого у нее на лице угри. После она рассказала придворным дамам ту же историю, добавив, будто Чернышева говорила об этом не с кем иным, как с Орловым.

Узнав, что о нем сплетничают и слухи вот-вот дойдут до ушей императрицы, Орлов простодушно решил просить защиты у нее самой. Екатерина, которая до этого ничего подобного не слышала, призвала к ответу Гамильтон, которая сначала отнекивалась, что пустила слух, потом, когда «ее побили», призналась в содеянном. Марию заключили в тюрьму, а в ее комнатах был произведен обыск и среди прочего обнаружены украденные «алмазные и прочие вещи ее величества», например, одежду, которую она носила сама^[31].

27 ноября 1718 года был вынесен приговор: «Великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич всея великия и малыя, и белыя России самодержец, будучи в канцелярии Тайных Розыскных дел, слушав вышеописанные дела и выписки, указав по именному своему великого государя указу: девку Марью Гамонтову, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от него брюхата трижды и двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третьего удавила и отбросила, за такое душегубство, также она же у царицы государыни Екатерины Алексеевны крала алмазные вещи и золотые (червонцы), в чем она с двух розысков повинилась, казнить смертию. А Ивана Орлова свободить, понеже он о том, что девка Мария Гамонтова была от него брюхата и вышеписанное душегубство детям своим чинила, и как алмазные вещи и золотые крала не ведал – о чем она, девка, с розыску показала имянно».

В то время Петр занимался расследованием дела царевича Алексея, и, скорее всего, удар, связанный с тремя младенцами, поразил его в самое больное место. Шутка ли сказать: вдруг Гамильтон извела его собственных детей?

Несмотря на то, что за Гамильтон заступались и Екатерина Алексеевна, и вдовствующая царица Прасковья Федоровна^[32], царь поначалу не желал смягчать наказание фрейлине. По закону детоубийцу положено было живой «закапывать в землю по титьки, с руками вместе и отоптывать ногами»). Давшая показания против своей госпожи служанка была приговорена к битию кнутом и ссылке на прядильный двор за то, что не донесла раньше о детоубийстве.

Мария же была обезглавлена 14 марта 1719 года на Троицкой площади. Должно быть, в последний момент Петр все-таки пожалел бывшую фаворитку и отменил закапывание в землю. Мария пошла на плаху, как рассказывал Иоганн Бенедикт Шерер^[33], «в белом платье, украшенном черными лентами». Для этой казни впервые в России вместо топора был применен меч. Говорили, будто бы в самом начале их связи Петр пообещал любовнице, что никогда и ни при каких обстоятельствах палач к ней не прикоснется. Что ж, надо признать, у Петра Алексеевича был своеобразный юмор. После казни царь поднял отрубленную голову и поцеловал ее.

После чего, продолжая держать кровоточащую голову в руках, он объяснил присутствующим ее анатомическое строение, поцеловал Гамильтон в последний раз, бросил голову на землю и уехал. «Когда топор сделал свое дело, царь возвратился, поднял упавшую в грязь окровавленную голову и спокойно начал читать лекцию по анатомии, называя присутствовавшим все затронутые топором органы и настаивая на рассечении позвоночника. Окончив, он прикоснулся губами к побледневшим устам, которые некогда покрывал совсем иными поцелуями, бросил голову Марии, перекрестился и удалился^[34]».

Тело Гамильтон было похоронено без головы, голову же положили в спирт, в таком виде она хранилась в Академии наук.

Говоря о жестокости и непреклонности Петра I, невозможно обойти стороной его участие в расследовании дела царевича Алексея. Он присутствовал на допросах и пытках собственного сына в Трубецком бастионе.

Один из главных участников заговора царевича Алексея, майор Глебов^[35], подвергся посажению на кол. Была высечена кнутом знатная дама из фамилии Троекуровых, замешанная в заговоре царевича. По этому же делу дочь старого князя Прозоровского, супругу князя Голицина, разложили на пыточном дворе в Преображенском, обнажили ей спину, окружили сотней солдат и били батогами.

Забавы Петра Алексеевича

С кем играет черт на людские души?

О’Санчес

Все знают, что Петр I был великим преобразователем, реформатором и проводником всего нового. Однажды он приобщился к искусству стоматологов, приобрел щипцы, с помощью которых рвал зубы направо и налево. В ту пору он выдал замуж юную фрейлину за своего денщика. Девушка не любила мужа и устранялась от его ласк, ссылаясь на зубную боль. Узнав об этом, Петр велел фрейлине открыть рот и выдрал совершенно здоровый зуб.

Одному из своих сановников, который не терпел уксуса (может, аллергия у человека была или кислотность повышенная), в качестве наказания приказал влить ему в рот целый флакон.

Пожилой боярин Головин, посчитавший ниже своего достоинства рядиться в шуты и мазаться сажей, был по приказу царя раздет донага, после чего его изваляли в дегте и перьях и отправили в таком виде гулять по льду Невы.

И это только малый перечень Петровых игрищ. Поэтому неуди вительно, что когда в городе на Неве появился призрак с дубинкой, его тут же окрестили Петром Алексеевичем, добавляя при этом, что данное исчадье ада забивает человека до смерти. Передавали, что лица его разглядеть невозможно, он кутается в широкий плащ, а из-под плаща так полыхают, горят сатанинским огнем глаза, что черт лица разглядеть все равно невозможно. Говорили еще, что голова у этого создания крохотная, при огромном росте и длинных, цепких руках, – не этот ли образ лелеял скульптор Михаил Шемякин, создавая своего Петра Великого, который ныне восседает на высоком кресле в Петропавловской крепости?

Высокая фигура, лысая небольшая голова, правда, ничего зловещего в этом памятнике нет. На коленях самодержца любят фотографироваться дети.

Петр-защитник

История эта произошла во время Отечественной войны 1812 года. Русские отступали, появилась реальная угроза захвата Санкт-Петербурга французами. Александр I приказал вывезти из города особо ценные произведения искусства. Памятник Петру I должен был эвакуировать статс-секретарь Молчанов^[36]. Скульптуру планировали перевезти в Вологодскую губернию.

В самый разгар подготовки к транспортировке памятника некий майор Батурин, по другой версии, почт-директор Булгаков (последняя фамилия лично мне по понятной причине нравится больше) как-то прорвался на личную аудиенцию к другу царя князю Голицыну и сообщил, что его преследует один и тот же сон. Дивное было время, попробовал бы сейчас какой-нибудь майор или даже директор почты России напроситься на встречу с министром, дабы поведать тому свои сны!

Впрочем, не отвлекаюсь, означенный господин сообщил князю, что чуть ли не каждый день видит себя, стоящего на Сенатской площади перед Медным всадником. Лик Петра поворачивается. Император съезжает со скалы и направляется по петербургским улицам к Каменному острову, где находилась в то время резиденция Александра I. Всадник въезжает во двор Каменноостровского дворца, из которого выходит к нему навстречу государь. «Молодой человек, до чего ты довел мою Россию, – говорит ему Петр Великий, – но покуда я на месте, моему городу нечего опасаться!»

После этой недолгой речи Петр I спокойно разворачивает коня и скоро уже слышно только «тяжело-звонкое скаканье». Пораженный рассказом Батурина, а может, Булгакова, князь Голицын передал разговор государю. В результате Александр I^[37] отменил свое решение об эвакуации памятника.

Почему бы действительно Петру I не стать защитником своего города? Долгие годы Петр Алексеевич страдал от мочекаменной болезни. Летом 1724 года болезнь усилилась, но в сентябре он почувствовал себя значительно легче и сразу же приступил к активным действиям, видать, много работы накопилось за время болезни. В октябре, вопреки советам своего лейб-медика Блюментроста^[38], Петр отправился осматривать Ладожский канал. В ноябре, когда он был в Старой Руссе, у Лахты заметил тонущий бот с солдатами. Стоя по пояс в воде, царь помогал перетаскивать обессилевших, наглотавшихся воды людей. Неудивительно, что в результате переохлаждения болезнь взялась за него с новыми силами, приступы усилились, но Петр, не обращая на них внимания, продолжал заниматься государственными делами. 17 января 1725 года ему сделалось так худо, что он распорядился поставить в соседней со своей спальней комнатой походную церковь, а 22 января исповедался и причастился. Силы начали оставлять больного, он уже не кричал, как прежде, от жестокой боли, но только стонал.

Неизвестный автор. Петр I спасает тонущих

27 января Петр велел амнистировать всех осужденных на смерть или каторгу (исключая убийц и уличенных в неоднократном разбое). Петр Великий скончался 28 января.

И вот еще более поздняя легенда о Петре-защитнике. Когда после победы во Второй мировой войне Медный всадник освобождали от защитных лесов и мешков с песком, в которые его упрятали, дабы защитить от снарядов, на груди самодержца обнаружилась звезда Героя СССР, которую кто-то мелом нарисовал на его бронзовом мундире.