Йонас Мысль
Кто читает, тот поймёт, кто не читает, пропадёт

© Йонас Мысль, 2019

© Интернациональный Союз писателей, 2019

Йонас Мысль

Родился в Литве неподалеку от Каунаса, в поселке Гар-лява, в 1945 г., 25 апреля. Отец в то время сидел в тюрьме в Каунасе.

Я его увидел только в Сибири спустя приблизительно 12 лет. Меня, маму, сестру и двоих моих старших братьев – одна сестра осталась в Литве, гостила у дяди – в 1948 году выслали в Сибирь, в Иркутскую область. В это время неподалеку случилось большое наводнение. Сочувствую жителям этой местности, да и цель моих книг – как бы не пропасть, избежать гибели, чтобы все жители этой планеты не очутились под водой. Так уже случалось, но тогда и суши было гораздо больше. Прожили десять лет в поселке Тальяны, Усольском районе. После смерти Сталина была возможность вернуться в Литву, так и сделали. Пришлось литовский алфавит изучать. После 8 класса поступил в техникум пищевой промышленности, за три с половиной года получил диплом технолога по обработке рыбы. Жаль, не получил визу, чтобы плавать на рыболовецких кораблях по всем океанам, а может, и хорошо, ведь судьба иной раз и не от нас зависит.

Проработал год в Клайпеде, в рыбной промышленности, в то время, в 1967 году, был уже женат. Родилась первая дочь, Изольда, любовь тянула к жене, в семью, да и мама жила вместе с нами. Пришлось покинуть Клайпеду, так как квартиру не получил как новый специалист. Пришлось любую работу искать, хоть и не по специальности. Три года работал на мясокомбинате. Как скучно ту же самую историю писать, что написана в книге, но дальше поинтересней. 12 лет работал в хлебной промышленности мастером кондитерских изделий, где испортил свой организм, весил 105 кг. Был молодой и глупый, в данный момент вес как в юности, 78–80 кг. Рост похожий, добавив 1 метр.

Вырастили с женой трех дочерей, вторая по имени Елия и третья Одета. Имеем четырех внуков и одну внучку.

В данный момент мне стукнуло 74 года, значит, пенсионер, да и жена тоже, но еще трудоспособны, занимаемся сельской деятельностью, забот по горло, особенно весной и до поздней осени.

Жаль

 
Если женщина мучится, она кается,
А когда мужик кается, но это редко встречается.
Когда женщина не плачет, она не вспоминает,
Но вопрос стоит, плачет ли, когда рождает.
Мужик наоборот, он часто вспоминает,
Когда получку получает.
Если у тебя звонок, отпускай поводок,
В общем, резину не тяни, так сказать, тормози.
На газ нажмёшь – друга обойдёшь,
Но второго раза не бывает, себя не соберёшь.
Обогнал – не тормози,
Лучше пот со лба сотри.
Тише едешь – не догонишь,
Не обгонишь – вообще ехать не станешь.
По Грузинской дороге ехать опасно.
А если короче? Там вообще делать нечего.
Жил – водку пил,
Водку пил – себя погубил.
Кто хочет жить, тому не повезёт,
Кто живёт, счастье найдёт.
Вроде и весело, но не смешно,
Не хочешь жить – прыгай в окно.
Раз живёшь, тебе повезло,
Второй раз такого счастья не велено.
Но так было раньше, сейчас Новый век,
На себя посмотри, ты уже другой человек.
Ты раньше ворон, а я сокол был,
Но ты, да и я никогда не был крокодил.
Хотя крокодил раньше ворона был,
А ещё раньше Земля пустая была.
Тебе не хочется туда возвращаться,
Так и не спеши, а что я желаю, да и говорю, тормози.
Наш ум отстал, значит, не повезло,
Я тебе счастья желаю, да и говорю, не прыгай в окно.
Когда гусей много, утки не нужны,
Скажи, пожалуйста, для чего глаза, да и уши нужны?
Глаза для того, чтобы смотреть, а не видеть,
А ушами чтобы слышать, а не хлопать.
Ты не хочешь читать, что написано,
Значит, зря старался, зря учился.
Учатся не для того, чтоб узнать,
А для того, чтобы не надо было работать.
Вот как оно получилось, работать никто не хочет,
А жрать ой как хочется, да и получать.
Раньше гуляли, теперь-таки все пьют,
Если не все, значит, хорошо живут.
Но теория и практика вроде и едины,
Но рак и СПИД тоже едины.
Теоретически рак можно вылечить,
Рак вылечишь, СПИД получишь, если меня не послушаешь.
Кто я такой, да я тебе счастья желаю, я ведь родной,
Не то что с одной Планеты, мы её Землёй назвали,
Не веришь, да раньше мы были глупые, много чего не знали.
А знаем ли сейчас, вопрос не повторный,
Как не повторяется любовь, да и жизнь.
Ты полюбил вторично, значит, тебе повезло,
Ты единственный, ты необыкновенный, но ты Земной.
Жаль, но ты глупый, хоть и знаменитый.
 

Да можно оставить всё как есть

 
Если в море глубоко, не плавай далеко,
Если буря приближается, значит, плавание кончается.
Это и истина, кое-кому прошлое,
Но всякое бывает, может быть и будущее.
Если спишь, а сны не снятся,
Значит, не стоит тебе спортом заниматься.
Пробежал сто метров – отдохни,
Но раз уже обогнал, как уже говорил, тормози.
Раньше кочевали, потом отдыхали,
Чуть попозже воевали, не так давно закапывали.
Это эволюция, но не революция.
Потом была демократия, а теперь бюрократия.
Социализм, капитализм – это ерунда,
Вот фашизм, сталинизм – это уже история.
Историю не поменяешь, так зачем вспоминаешь?
А пуля – это и история, это и настоящее, это и будущее.
Пуля редко не попадает, но она думать помогает.
Кто от пули умирает, тот в рай попадает.
Kodėl tu Jonai rusiškai pradėjai rašyti?
Бог спрашивает, почему начал по-русски писать.
Ну что я ЕМУ могу сказать.
Na ką aš TAU galiu atsakyti,
Noriu ne tik broliam savo padėti, praeities kalbą išmokti,
Taip pat norisi ir TAVO vaikam padėti.
Ar, Joneli, ne per sunkią naštą užsikrovei?
ЕМУ я ответил: хочется своим братьям помочь, очень,
Очень старинный, но родной корень, так сказать, припомнить.
То есть родной язык чтобы ТВОИ сыновья вспомнили.
Gerą istorinį darbą pradėjai.
Говорит, хорошую историческую работу начал.
А как вы думаете, стоит ли под Атлантом взглянуть?
Кą tu Jonai paklausiai? (Что ты, Йонас, спросил?)
 

* * *

 
Ну что я ЕМУ могу ответить!
А что вы бы на моём месте,
Не только чтоб отвечать, но надо и думать.
Ką tu jiems, Jonai, parašei?
ОН спрашивает, что я вам написал.
Я тоже ЕГО спрошу.
Aš TAVE taip pat noriu paklausti.
Ar TU jau užmiršai rusų kalbą?
Tu MANE, Jonai, prajuokinai.
Я ЕГО спросил: «Неужели ТЫ русский язык забыл?»
ОН захохотал – я ЕГО рассмешил.
Раз Богу весело, весело и мне,
А вам повезло, что у меня настроение хорошее.
А может, Йонас, и Я буду на русском?
А они уже пусть пишут на английском.
А почему не на французском? Потому что французский
Когда-то был у них перспективный.
Хорошо, что не написал «первый».
Когда Преподаватель сидит на уме,
Ошибку делать грешно, можно упасть и в окно.
Ну, за такую ошибку окон не хватит.
Я так понял, в истории не надо жить,
Но родной, коренной язык знать – значит Богу помогать.
Сперва, Йонас, надо соображать, МНЕ помощь не нужна.
А я и не говорил, что ТЕБЕ будем помогать.
Я сказал: счастье и радость свой язык знать.
Но ты, Йонас, не сможешь их заставлять.
Да спаси ТЕБЯ Бога Небесного, не Земного,
Не в мыслях кого-либо заставлять.
Сам решаешь, как жить, да и как в дальнейшем быть.
Можно оставить всё как есть: водку, коррупцию,
Наркотики, да и проституцию, или меняем конституцию.
 

Бури пока нет

 
Нет, Йонас, если оставляете всё как есть, Я угасну.
Веселье пропало, жаль, столько песен, столько анекдотов,
Раз всё пропадёт, я лично не согласен.
Да тебя, Йонас, никто и не спросит.
А ТЕБЯ никто не поймёт, значит, всё пропадёт,
Но я их должен с этим, так сказать, познакомить.
Русский не родной, туговато, но петля ещё туже,
Но в петлю лезут, я бы сказал, только глупые.
Подумать только, миллионер где-то южнее,
То ли в Китае, то ли в Японии, дело не в местности,
Дело в мозгах, его Бог – Земной, так сказать, мозговой,
Помог этому миллионеру определиться, так сказать, поделить.
За свою жизнь он покончил с собой, оставляя товар,
Так сказать, богатство, неважно какое, не моё дело.
Но он сам решил, видимо, на душе тошнило, жаль потомков,
Так сказать, внуков, если они будут жить.
Значит, миллионов на всех не хватит,
Какая добрая душа у него, сыновьям да внукам оставил
Добра на сто лет вперёд, всем его родственникам хватит,
Вот так работяга, вот такой Бог должен быть Земной.
В будущее надо смотреть, себя забывая, себя не уважая.
Я чую, Йонас, МОИХ сыновей обижаешь, смеёшься над ними.
Раз ему не хочется жить, это дело его, он уже далеко.
А откуда ты, Йонас, знаешь? Ты в Центре ещё не был.
А мне туда неохота, я знаю, дальше стратосферы не велено,
Который раз напоминаю, не прыгайте в окно.
А что, дверей у них нету, закрыты, что ли?
Дверей полно, как в море рыбы, но САМ знаешь,
Чем глубже, тем опаснее, конечно, и интереснее.
А до колен неинтересно, только детям да свиньям валяться.
Неужели, Йонас, уж началось?
Бури пока нет, но лёд, лёд, лёд…
 

Так жить опасно

 
O kaip, Jonai, lietuviška knyga?
ОН спрашивает: «А как литовская книга?»
Да я и сам уже в беде, не пойму,
Хочется вам помочь, и надо
Пятнадцатую книгу на родном языке кончать.
А ты не кончишь писать никогда.
А как мои глаза?
Я, Йонас, за ваши глаза не отвечаю.
Значит, я писать заканчиваю.
Да какая тут книга получится!
А может, будет самая короткая, как наша жизнь.
Побоялся, Йонас, писать, как твоя.
Да я и чёрта не боюсь, чего мне бояться,
Что я, жулик, что я, водку пью да баб е..?
Вот и побоялся, а здорово бы получилось.
Раз хвалиться нечем, лучше шёпотом.
Выкручиваться так ты, Йонас, умеешь.
Мог бы имени и не говорить.
Раз имя не скажу, Я больше читателя не увижу.
Значит, из Центра не возвращаются,
Так сказать, варёное яйцо не выворачивается.
А ТЫ из Центра скорлупу не видишь, только чувствуешь.
Ты, Йонас, так далеко зашёл, что тебе только один путь.
Но допустим, по одной железной дороге ехать неинтересно,
Но, с другой точки зрения, ехать неопасно.
Забот нету, чай в купе, а если компания весёлая
Да жизнь радостная, но это теперь редко случается…
Но всё-таки я бы согласился так жить.
Нетрудно вора поймать, а раз будет думать, воровать не будет.
Но выбрасывать, Йонас, его в окно не велено.
Да, ТЫ прав, но зато есть на всякий пожарный двери,
Так сказать, одна «дверь» про запас.
 

Раньше Солнце катилось с юга на север

 
Счастливым станешь – умным будешь,
Умным будешь – что читаешь, не забудешь.
А на литовском не так написал.
А я не перевожу, то есть колёса поезду не меняю,
Мыслями я могу не только по земному полушарию кататься,
Но за одну секунду могу и к ТЕБЕ добраться.
Живому, Йонас, не позволяю, мигом сгоришь.
У ТЕБЯ слух немножко барахлит, говорю мыслями.
Так тебя мыслями никто не поймёт.
Да я и не перестаю писать какую-то мать.
Ты МОЮ Маму, Йонас, не дразни, это и им скажи.
Это я им и объясняю, так сказать, к уму приучаю,
А то за последние две секунды по ТВОЕМУ пониманию,
Люди живут как фараоны, а поблагодарить забыли.
Главное, чтобы они не забыли, что для МЕНЯ
Два часа, как им, да и тебе, Йонас, тоже, миллионы лет.
А может, ТЫ ещё не сгоришь столько лет?
Вопрос неприличный, Я бы сказал.
Я ТЕБЯ понял, вот поэтому и сказал.
Но Я, Йонас, за тебя ручаюсь, но предупреждаю,
Время, какое оно ни бывает, оно дело кончает.
Со мной проблемы нет, ТЫ задумал, ТЫ и кончай.
Да жаль, Йонас, ослов да верблюдов.
А коров не жаль?
Там кое-какое понимание есть.
ТЫ это про Индию или про Китай?
Кидай, тряси вас, а толку никакого.
Вот откуда это слово – Китай.
А японцы откуда, так сказать, вывернулись,
Или из ослов, или из коров?
Это, Йонас, было намного позднее.
Значит, начало было южнее.
 

Логично

 
Раз начали о прошлом, можно ли дальше ехать?
Если назад поедешь, родных уже не найдёшь.
А если вперёд?
Это уже новый путь, им, Йонас, неизвестный.
Я бы сказал, и мне ещё не всё ясно.
Но всё-таки ты больше знаешь.
Смотря с какой научной точки зрения смотреть,
Я одного не понимаю, не хотят люди здоровыми быть.
Раз не хотят, так и не мешайте.
ТЫ предлагаешь больницы закрыть, лекарства не изготавливать.
У вас, Йонас, столько лекарства, что хватит
Ещё на два часа по МОЕМУ пониманию.
Значит, когда вся вода испарится,
ТЕБЕ делать будет нечего.
Не торопись, Йонас, МЕНЯ хоронить.
О, будь здоров, как сказать, ещё хоть пять часов по-ТВОЕМУ.
Вам столько не придётся.
ТЫ что имеешь в виду?
Когда корабль идёт на дно, крысам уже всё равно.
Значит, думать надо сейчас, а не после ста лет.
Думать, Йонас, не надо, всё задумано, надо решать.
Так решают, советуются, обсуждают, даже голосуют.
Так, а в чём дело, почему не работают?
Видишь, как ТЕБЕ объяснить, некоторые уже знают,
Что Бог не только Иисус Христос, но и Мухаммед с Буддой.
Вот они и не работают, но только обсуждают.
Да и правильно делают, что знают.
Я думаю, ТЫ не так меня понял, они не работают,
Одним словом, ничего не изготавливают, даже не строят.
Так спрашивается, где они живут?
Если на севере, так, как мамонты, замёрзнут.
И понятно, и ясно, и логично.
 

То-то и оно

 
Сновидение под утро смотрел,
Не смог наглядеться, любовался да завидовал.
Это, Йонас, нехорошо, завидовать грешно.
Но там людей не было, я завидовал, извини, ТЕБЕ,
Такое чудо сотворил лишь за два часа.
От Ум, нам, ослам, учиться, учиться ещё миллион лет.
Я уже неоднократно говорил: по скоростной будешь ехать —
Времени не хватит, по тропинке, где ослы идут, ещё можно.
ТЫ это обо мне так думаешь?
Ты, Йонас, часто забываешь, Я не думаю.
Равно как и я, когда пишу, тоже не думаю.
Вот я смотрел да любовался, только не понял,
Это так было или будет, да нет, знаю,
Не было ни души, ни домика, да и не видел никаких животных.
Хотел писать, не видел ослов.
Если ТЫ одним образом всё живое называешь – ослами,
Тогда я не спорю с ТОБОЙ, но ласточку ослом
Если назвал, ТЫ очень, очень ошибся.
Главное, что ты, Йонас, понял.
Видишь, то есть чувствуешь кое-что.
И Иисус знал, а может, и Мухаммед, но их убрали.
Не нужны нам умные, раньше их грели.
Нет, Йонас, Греки ещё более-менее меньше грешили.
Я смотрю, всех выкопаю, откуда названия деды получали.
Интересно, почему братьев начали русскими называть.
Что интересуешься, это очень хорошо,
Но тише едешь – дальше будешь.
Значит, необязательно пешком идти,
Главное – не спеша к ТЕБЕ по одному приходить.
Нет, Йонас, с тобой вот вожусь. Сколько, по-вашему?
Грубо, третий год, не считая шестидесяти двух лет.
Нету у МЕНЯ такой мелочи, ровно час.
 

Повторение не мать учения

 
Так у ТЕБЯ принцип, лучше один битый,
Чем сто, да хоть и миллион, мёртвых.
Я неоднократно объяснял, а повторить – сам знаешь,
Я не повторяю, но Я не забываю.
Хотелось бы уточнить, у нас наоборот,
Повторение – мать учения, вроде Ленин так объяснял.
Это, Йонас, ослам подходит, но для Божьего человека
не подходит.
Ну, это и ясно, и понятно, я бы сказал даже, справедливо.
Отсидел срок, всё, крышка, так сказать,
Другого раза не будет, как не повторяется жизнь.
Но это было в прошлом веке.
Я так понял, обратно в тюрьму, так и это уже было.
Значит, Наши мнения совпали, больше так не будет.
Ну, с заключенными, так сказать, дело кончено.
А как на вторую каденцию, считая с нуля?
Ты, Йонас, ловко мысль ловишь, сначала умирают,
А после рожают, если думают.
Вот тут и пробежка, у нас сперва рожают,
А только потом думают, извини, пропустил,
Сперва гуляют, а потом рожают.
Если начать с запада на восток, перемен не будет.
Неточно соображаю, думаешь, ой, опять ТЫ и я не думаем,
Мы знаем, время, да и Солнце назад не повернёшь.
А мозги, Йонас, можно повернуть и всем, и в то же время.
Я улавливаю, чую, и братья озабочены,
Но жаль, из ослов ишаки получились.
Не про вас, ребята, да и братья так подумали.
Если уже ребята, то и бабы тоже.
Зачем, Йонас, поменял смысл женщин?
Ну и даёшь, разве я смог бы всех женщин трахнуть?
Ртуть нельзя даже в руки брать, ты что, забыл?
Мне лично одного раза хватает. Не ври, Йонас, в неделю.
 

Не мы одни ослы

 
А зачем на весь мир мне стыдно?
Некоторые, Йонас, вообще ни разу не пробовали.
Ну, это ихнее дело, они ТЕБЕ служат.
МНЕ подслушивать не надо, надо соображать.
Значит, молитва ТЕБЕ уже не нужна.
Сам подумай, ночью и днём можешь ту же пластинку,
Хоть Киркорова или Аллу Пугачёву, слушать?
А если Вайкуле?
МНЕ, Йонас, нету разницы, то ли в Гималаях,
То ли в Индии, то ли в Китае, да хоть и в твоём Ватикане.
Может, спутал, Вильнюс поближе, Вильнюс мой.
Теперь Ватикан будет твой.
Если переборщил, даже первого раза не понадобится.
А у тебя, Йонас, первый раз уже был, ты что, опять забыл?
Первая любовь не забывается, а забыть пекло
Вообще невозможно ни теоретически, ни практически.
Так чего переживаешь?
Я с благодарностью, ТЫ мне доверие внушаешь.
И тебя, Йонас, полюбят, как-никак первый Бог,
Бог Солнца, Бог любви, это МОЯ мечта.
Если я бы рассказывал кому-нибудь теперь,
Что я знаю, и поверили бы, то с ума все бы сошли.
Но если, Йонас, ты бы всё знал, сам бы с ума сошёл.
Это я чую, живу, радуюсь, но негромко.
А Я, Йонас, тихо уже не хочу.
И это я знаю, гром каждую секунду сто раз,
А то и больше гремит над всей Землей.
Я слышал, азотом поля так засеваешь.
И опять-таки поблагодарить ТЕБЯ никто не собирается.
Все только просят: «Дай хлеба каждый день, дай хлеба».
(Это молитва, так литовцы молятся).
Да не только литовцы, но и ослы.
 

4 часа 54 минуты 6 ноября

А может, я чёрт

 
Ну что, Йонас, два листа братьям,
А теперь листочек русским, не забудь число и время.
Ну, что хотел СВОИМ сыновьям сказать.
Все-таки передумал, не написал «ослам».
ТЫ так можешь, но я не могу, будучи сам осёл,
Не торопись да не хвали меня.
Погоди, Йонас, ослы писать уже не будут никогда.
В принципе ТЫ прав, моржи, бомжи и прочие тоже
Не будут писать, но они не будут и читать,
Ты, Йонас, тоже прав, но скажи, пожалуйста.
Много ли читающих у вас в Литве?
Да статистики теперь нету такой,
Но слышал, закрываются библиотеки, видимо, успеваемость
По моей дурной, кое-кому так покажется, башке, снижается.
Может, Йонас, и хорошо, люди почувствовали, что учёба
К добру не приводит, но добро где-то недалеко бродит.
Однажды мужичок за дровами в лес пошёл.
Вроде за дровами, а он там счастье нашёл.
Принёс домой и не знает, что со счастьем делать,
Такой он счастливый был, но жаль, здоровье пропил.
И весело, и грустно мужику одному жить.
Решил не за дровами в лес, а в город пойти.
Искал опять там своё счастье и ищет сейчас,
Но он найдёт, не в этот, так в другой раз.
Басня не Крылова, но мысль похожа,
Кругом теперь не кот, а человек идёт.
И будет рад, который не только счастье найдёт,
Это ерунда, но придёт время – он себя найдёт.
Вам пока надо хоть узнать себя, кто мы такие,
Или черти, или люди, а может, мы и Боги.
А впрочем, есть ли разница в названии?
Может, я чёрт, но очень, очень справедливый.
 

Aš tave myliu – Я тебя люблю

 
Когда мы жили под Атлантом,
Ошибку сделал я тогда одну.
Теперь ошибку я не сделаю,
И это я тебе, Альбиночка, докажу.
Нас опять судьба свела,
Ведь не я создал весь этот Мир.
Но так уже случилось, и это чудо –
Не для себя, а для вас всех открыл.
Ты говоришь, туда зайти опасно,
Но я уже не раз туда ведь заходил.
Я говорю, там неопасно,
Ты что, не веришь? Я твой муж, а не крокодил.
Ты как сова, а я как мышонок,
Ты спишь, а я пишу,
Поверь хоть раз, Альбиночка,
Я верный друг, тебе я помогу.
Не хочешь на русском языке читать –
Могу: lietuviškai kalbėti ir paklausti.
Kodėl, Albinute, tu netiki manim?
Gyvenimas gražus ir mielas bus, jei mane tu klausysi.
Bet tai nereiškia būk kaip vergė,
Būk išdidi, juk tu vienintelė.
Tokios kaip tu daugiau niekur nėra,
Tave negąsdinu, bet noriu tau padėti.
Dievo niekur nėra, Jis tavyje,
Bet jei tu bijai, tuomet ir Jis bijo tave.
Jei tu išdrįsi tarti žodį, aš Dievas, aš Dievaitė,
Tu amžinai ir liksi tokia, nes tu būsi Karalaitė.
Gali netikėti, bet negali paneigti, Aš
mylėjau, myliu ir mylėsiu tave.
Šį laišką pradėjau rašyti ne sapne, o dabar rytas,
Laišką baigiu, tikėk manim, tave labai myliu.
 

Jonas

Жаль, очень жаль

 
Kada rusiškai su manim kalbėsi?
Tai, kad tu Jonai rusiškai užmiršai kalbėti.
Na jau ne, ką išmokau, tai jau išmokau amžinai,
Tą aš ir įrodysiu, gimęs, tik pradėjąs kalbėti,
Mokėsiu dvi kalbas, rusų ir lietuvių, turiu išversti.
Я спросил: «Когда со мной будешь на русском языке болтать?»
Видите, по-литовски кратче, теперь принято говорить «короче».
ОН говорит: «Ведь ты, Йонас, забыл, как на русском говорить».
«Нет, – говорю я, – и это докажу, когда вновь рожусь.
Что выучил человек, это уже вечно, во веки веков.
После нового рождения я буду сразу, как только смогу
Уже разговаривать, буду сразу на двух языках понимать».
Это так бывает, когда мама, допустим, русская,
А отец молодец, так как он кровную жену нашёл.
Но он умеет только на литовском языке, вот их ребёнок
И учится сразу на литовском, да и на русском языке.
Это первый вариант, как можно сразу два языка запомнить.
Но есть и гены, где вся информация от начала происхождения.
Но если твоё происхождение, допустим,
Мама русская, а отец немец был, остаток от Великой
Отечественной войны, не успел тебя научить немецкому языку,
Значит, ты знаешь только свой народный язык.
Это могло быть и с турками на Ближнем Востоке, южнее.
Да и Чингисхан след оставил, якобы и они тоже
Любили женщин, если изнасилование можно любовью назвать.
Менялась кровь, менялись люди, ген кончался, ген начинался.
Но есть дерево, есть и корни, не только ветки, но и листья.
Человек ничем не отличается от Природы,
Так как он неотъемлемый, не умею выразиться,
То есть часть этой Природы, но частица не мизерная.
Вот поэтому кровь у всех одинаковая.
Жаль, что мышление, да и разум неодинаковый.