Йана Бориз
12 табуреток. Непридуманные истории о тех, кто не погашает кредиты
– Сейчас как заберём несметные гектары, разведём помидоры, огурцы, клубнику, яблоки.
– Давайте грецкие орехи посадим, – предложил зам. У него с детства была своя голубая мечта – выращивать грецкие орехи. Ну что ж, не всем же мечтать о рефрижераторах.
– Лучше груши и сливы, – влезла со своей голубой мечтой кассир.
– Друзья, друзья! – с примиряющим жестом обратился к ним кредитный менеджер. – Мы спокойно можем посадить и орехи, и коноплю, и сливы – земли на всё хватит, не стоит волноваться.
– А я бы лучше коровник построил, – мечтательно произнес второй менеджер, – молоко, сметана, мясо.
– Сразу видно, кто что кушать любит, – усмехнулся юрист.
Ваша покорная слуга не на шутку встревожилась, что основной профиль деятельности компании будет трансформирован в сельхознаправление. Я-то, например, не собиралась менять профессию и осваивать ремесло доярки. Хотя, если эта куча проблемных займов не будет погашена, вероятность такого сценария не исключалась.
Только я начала всерьёз печалиться, а заодно готовиться к посевной, как в дверях офиса возникла приземистая фигура Давида. Перед офисом стояла залоговая машина, и мы не стали искушать судьбу, а потихоньку позвонили частному судебному исполнителю и обрисовали диспозицию. Судебник нас понял и дал боевое задание задержать ходока в офисе до его прибытия. Давид не выглядел виноватым, а, напротив, фыркал неудовольствием.
– Послушайте, вы на меня в суд, что ли, подали? – закипел он на нас.
– Разумеется. Вы же не думали, что мы просто подарим вам свои деньги? Или всё-таки думали?
– Какое подарим? Зачем подарим? Вы с Богданом разговаривайте про деньги!
– Извините, уважаемый! – юрист тоже не отличался флегматичностью. – Кредит-то ваш, почему я должен спрашивать с вашего дружка?
– Потому что деньги он забрал, вот почему! – огорошил нас Давид.
Вот это поворот!
– Как это забрал? – вмешалась я. – А кто ему отдал?
– Я отдал.
– Молодец! Очень правильное решение. Одно только обидно: почему мне не отдал? – снова взял инициативу в свои руки юрист.
– Или мне! – я не желала оставаться в стороне при бесплатной раздаче слонов.
– Богдан сказал, что мы деньги пополам поделим, вы дали 20 000, значит, мне 10 000 и ему 10 000. Я ему ровно половину в первый день отдал, – пустился в разъяснения наш кавказский друг. – А через два дня он позвонил и попросил занять еще 5000 долларов. Я не смог отказать, он ведь знал, что у меня деньги есть. Зато он сказал, что все проценты сам платить будет. До конца, – Давид улыбнулся с видом победителя, рассказывая о своих недюжинных способностях переговорщика.
– Какое выгодное решение! Поздравляю! – не удержалась я от сарказма. – Очень-преочень любопытно. Что же дальше было?
– Я только за первые три месяца заплатил, дальше Богдан сам должен был погашать и проценты, и основной долг.
– Чудесно! А это ничего, что кредит на ваше имя оформлен, и машина ваша, а не Богдана, у нас в залоге? – вкрадчиво поинтересовалась ваша покорная слуга.
Давид поник и пробормотал что-то невнятное. Видимо, он был уверен в своем партнёре и посреднике. Обидно развенчивать победителей кредитного марафона, но беспристрастное жюри смотрит только на показания секундомера, а в данном конкретном случае – графика платежей.
– Так вы намерены погашать кредит сами или будете искать правды? – допытывался юрист.
– Какой правды? – непонимающе мигал круглыми глазами наш гость. – Я деньги у Богдана возьму и вам принесу. У меня денег нет.
– Извините, я вынуждена разъяснить план военной кампании: машину вашу МФО в скором времени будет продавать! – поставила я точку в затянувшемся ералаше.
– Не надо продавать! Лучше его дом продавайте, – выступил наивный чеченец с конструктивным предложением.
– Согласна, – я не стала особенно упираться, – его дом тоже будем продавать, но чуть попозже.
– А когда его дом продадите, мне мою машину вернёте?
– Как мы её вернём? Мы же продадим вашу карету! – недоумевал коллектив, обиженно памятуя о том, что мы так и не получили осенью обещанных яблочек.
– Тогда деньги за неё отдадите? – не унимался Давид.
– Нет, не отдадим. Сами отдали зачем-то деньги, сами и забирайте, – грубо, но справедливо заметил зам.
Посчитав, что уже достаточно времени мы всем коллективом развлекаем удальца, менеджер выглянул в холл, где обнаружил судебного исполнителя с толстой папкой, набитой какими-то бумагами. Вернувшись в кабинет, где проходила общая встреча сотрудников МФО с долгожданным, но непонятливым посетителем, он удовлетворённо кивнул головой, и я начала прощаться с Давидом.
Когда мужчина вышел в холл, то угодил прямиком в объятия частного судебника, который расписал в красках все преимущества передвижения на общественном транспорте и пользу от пешей ходьбы, а затем изъял залоговый автомобиль. Кажется, наш наивный гость был вовсе не рад, что вознамерился посетить своих старинных приятелей.
Та неделя выдалась богатой на приключения. Спустя два дня после счастливого момента, как наша служебная парковка украсилась «Лексусом» Давида, перед сотрудниками встала нешуточная проблема: судебный исполнитель изъял рефрижератор, а на парковке места для него не было. Эта исполинская машина даже во дворе не могла развернуться. Пришлось срочно обзванивать благополучных транспортников (к счастью, среди наших клиентов есть представители самых различных отраслей бизнеса) и напрашиваться погостить на их парковке со своей 20-метровой машиной. Но всё благополучно устаканилось, наверное, наши транспортники планировали ещё неоднократно обращаться в МФО за деньгами, поэтому охотно оказали эту услугу.
Как часто бывает в кредитной практике, собственник автомобиля возник на пороге офиса спустя краткое время после того, как перестал распоряжаться своим морозильником. Какая-то мистическая связь! Хочешь увидеть мужчину – отбери у него машину. Если бы этот принцип работал с неверными мужьями!
Интересного диалога не состоялось, Муса почему-то был без настроения. Обсудили госпожу Свиридову в довольно-таки мрачных тонах. Любитель большегрузов без энтузиазма уверял, что планировал рассчитаться с почтенной сударыней, но я ему не поверила.
– Машина не приносила мне дохода.
– Зачем брал? – не позволяла я своему долгожданному гостю развить тему карго-перевозок. – И зачем брал 40 000 в кредит, если Свиридовой отдал только 15 000?
Однако Мусу не так-то просто было сбить с намеченного курса:
– Не было заказчиков на перевозки.
– Когда брал, вроде бы заказчики в очередь выстраивались.
– Она постоянно требовала ремонта, – гнул своё хитрый турок.
– Таково коварное свойство автомобилей. Лучше бы купил лошадь – меньше бы потратил. Кстати, где остальные деньги? – меня тоже непросто было увести от генеральной линии.
– А эта Свиридова продала негодную машину, а сказала, что в хорошем состоянии.
– Некоторые диагностируют машину перед покупкой, жаль, что это не про вас, – парировала я, – так где же 25 000 долларов?
Всем порядком надоело повторять одно и то же, и Муса под давлением признался, что отдал остаток денег Богдану, так как тот собирался приобретать большой фруктовый сад. Я в эту легенду не очень-то поверила, но спросила о другом:
– Зачем было обманывать Свиридову?
– Я не хотел её обманывать, так получилось, что у меня денег нет.
Он продолжал обсуждать корыстолюбивую продавщицу негодного металлолома. По мнению знатока женщин и рефрижераторов, Свиридовой следовало не бегать по судам, а поискать себе хорошего мужа. На что я резонно возразила, что именно в судах велика вероятность обзавестись достойным спутником жизни. Но в данной конкретной беседе важнее выяснить, куда подевались 25 000 долларов, потому что в историю про сказочный сад, в котором на деревьях растут золотые монеты, поверить может только Буратино с подачи Лисы Алисы.
С тех пор Муса стал регулярно наведываться к нам в офис, но я вела себя, как и положено обманутой женщине, то есть не хотела с ним встречаться. Юрист нашей компании тоже вёл себя, как обиженная женщина. Зачем тратить время на фольклор? Пусть суд вынесет решение, и мы сами всё принудительно реализуем не без выгоды для себя.
Пока тянулись судебные формальности по делу Мусы, мы потихоньку запустили процессы по остальным трём богатырям.
Первым прибежал Алексей, получив повестку в суд, и с порога завопил:
– Разве вам Богдан не заплатил мой кредит? Он же обещал.
На что я резонно возразила, что обещать – не значит жениться.
– Я же ему половину денег отдал!
– А теперь отдадите нам всю сумму, – философски проронил юрист.
– Но это же нечестно!
– Друг мой! Мир полон несправедливости, – приоткрыла я тайну мироздания своему энергичному посетителю. – А зачем вы Богдану деньги отдали?
– Такая договорённость была.
– Что ж, могу вас поздравить! – мне хотелось преподнести новость в каком-нибудь интересном свете.
– С чем?
– С тем, что в скором времени вы лишитесь своего дома.
– Но он же 80 000 стоит, а вы мне дали только 30 000, из которых половину я отдал турку.
– Значит, турок вам их и вернёт, а меня ждут другие дела.
– Где же справедливость? – Алексей театрально воздел руки к электрической лампочке, которая была включена по причине ранних январских сумерек. Очевидно, он неоднократно пожалел о пяти ящиках спелой клубники, пожалованной нам в прошлом году.
– На небесах, только на небесах. Или в РОВД, – резюмировал юрист, – вы можете подать заявление по факту мошенничества.
Нам было неинтересно разговаривать с этими собирателями то ли картошки, то ли фольклора. Все сюжеты их сказок сводились к одному и тому же сценарию, а главным героем везде выступал один и тот же дурачок. Это скучно. Поэтому, когда пожаловал Ерлан, которого никто вообще-то не звал, мы приготовились в десятый раз выслушать знакомую басню. Одетый в толстый пуховик и тяжёлые зимние ботинки, Ерлан не выглядел таким несуразно долговязым, как в лёгкой одежде. Но, возможно, парень просто поправился, получив в кредит 16 000 долларов, которые позволили улучшить его питание. Наследник колхозных земель сумел нас удивить. Он снял запотевшие с мороза очки, протёр стекла и, дерзко глядя близорукими глазами, произнёс:
– Три месяца!
– Извините? – переспросила я.
– Дайте мне три месяца на самостоятельную продажу земли.
– Договорились, – я протянула ему руку. Люблю последователей незабвенного Антона Павловича Чехова. Воистину, краткость – сестра таланта. Ерлан выписал доверенность, которая вступала в силу по истечении трёхмесячного срока, высчитал сумму долга и покинул наш офис, так и не поведав о том, что он тоже отдал деньги Богдану, но мы об этом и сами догадались.
Закончились зимние пасмурные вечера, вместе с оттепелями и первыми птицами из суда стали поступать решения в нашу пользу против всех упомянутых в этой табуретке персонажей. Наконец-то состоялась долгожданная встреча с виновником торжества.
Богдан пожаловал в офис в наряде, найденном где-то на помойке. Протёртые на коленях штаны лоснились и топорщились, старый латаный полушубок, видимо, был свидетелем Первой мировой войны – по крайней мере, мы таких никогда не видели вживую, только по телевизору. Под полушубком была застиранная клетчатая рубашка, на которой не хватало пуговиц, из выреза выглядывали линялая майка-алкоголичка и трогательный ручеёк седых волос. Небритое лицо печально и полно раскаяния.
– Поймите и дайте ещё один шанс, – он умоляюще заглядывал мне в глаза и ломал руки, хрустя суставами.
– Извините, у нас шансов в ассортименте нет, только графики и исполнительные листы.
– Я всё исправлю.
– Чудесно! Значит, и проблем нет. Касса находится направо от входа.
– Но у меня сейчас нет денег.
– Могу предложить. У меня есть, – поддержала я своего бывшего любимчика.
Богдан недоверчиво поднял глаза.
– Если сейчас начнёте продавать свой дом, рефрижератор и дом Мусы, которые у нас в залоге, после продажи вам останется на два велосипеда, а на земельном участке выкопаете две землянки, поставите в них буржуйки и будете петь по вечерам: «Бьётся в тесной печурке огонь». А если будем двигаться через суд, то продадите и дома, и земли, и машины, и останетесь ещё должны.
Почему же он мне не поверил? Это такая манера у мужчин – не верить женщинам на слово? Напрасно, скажу я вам.
– Можете дать мне время? – в который раз повторил Богдан.
– Сначала хотелось бы услышать, куда вы потратили все те суммы, которые получили сами и через своих дружков, – я применила военную хитрость.
– Я планировал купить большой фруктовый сад.
– А почему не признались в этом?
– Потому что вы бы мне тогда не одобрили, – удивил меня турок.
– Это вам так гадалка сказала?
– А потом хотел купить большой ресторан.
– Так почему же не купили сад?
– Потому что захотел ресторан купить.
– И где ресторан? – следователь из меня получился бы неплохой.
– Мне банк не одобрил кредит.
– Так. Теперь сначала и по порядку, – призвала я обвиняемого к последовательности.
– Ресторан стоит более 200 000 долларов. Это очень хороший ресторан с большой летней площадкой, шикарным интерьером, и находится он на престижном месте: вдоль трассы, – начал свое повествование приверженец общепита. – Я приготовил деньги для предоплаты, обратился в банк за кредитом, но мне не одобрили.
– И правильно сделали, – похвалила я коллег, – если бы вы проконсультировались у нас, мы и без гадалки предсказали бы такой исход. Банки – это не МФО, они заёмщиков без официального дохода не рассматривают.
– Дело было осенью, и я закупил яблок и лука, чтобы продавать зимой.
– На все деньги?
– Да, – скромно потупился мой неприглядного вида собеседник.
– А почему не вернули долг хозяевам или не погасили их кредиты у нас в МФО?
– Хотел заработать.
– Удалось?
– Да, удалось, – как-то без энтузиазма похвастался Богдан.
– Тогда тащите деньги и перелистнём эту неприятную страницу истории!
– Денег у меня сейчас нет.
– А где же они?! – ваша покорная слуга вконец запуталась и ничего не понимала в этой финансовой пирамидке. Если деньги вложены в товар и принесли доход, почему бы не погасить кредит?
– Я вернул людям долги.
– А мне показалось, что возвращать долги – это не ваше хобби.
– Я купил ещё товаров, – Богдан высказал новую гипотезу таким тоном, что я сразу поняла, что моё предыдущее предположение верно: долгов он не отдавал.
– Зачем?
В ответ последовали гримаса и пожимание плечами.
Ждали другие клиенты, поэтому мы не проявили должного гостеприимства и не пригласили Богдана на чай, а выпроводили на сочащуюся дождём улицу несолоно хлебавши.
Но через два дня, когда мартовское небо распогодилось, и нарядное солнце заблестело над помытыми городскими улицами, настойчивый сын турецкоподданного вновь обрадовал нас своим визитом. В этот раз он выглядел вполне пристойно: свежевыбрит, добротная осенняя куртка и ловко сидящие джинсы. Я искренне порадовалась столь быстрым и положительным метаморфозам. Очевидно, наш друг метеозависим.
Выражение лица и взгляд моего визави тоже настраивали на оптимистичный лад:
– У меня есть для вас отличное предложение, – начал он, – мои хорошие друзья, очень состоятельные и успешные бизнесмены, хотят взять кредит под свой шикарный коттедж. Они очень платежеспособные и ответственные. А часть тех денег, которые вы им выдадите в кредит, пойдёт на погашение моих старых долгов.
– Вот это поворот! Зачем мне это надо? – разозлилась я, услышав такое дерзкое предложение. – Ваш кредит уже почти обзавёлся решением суда, буквально через пару месяцев мы продадим дом с торгов и закроем долг. А эти новые заёмщики только через полгода будут направлены в суд, и лишь через год я верну деньги в кассу.
– Зачем им в суд? Они будут аккуратно платить, – удивился Богдан.
– Из ваших знакомых никто не будет аккуратно платить, это сказки.
– Зачем вы меня так обижаете? – грустно укорил меня собеседник.
– Потому что я же злая и жадная, – нашла я себе подходящее оправдание.
В холле действительно поджидала парочка прилично одетых джентльменов без проблеска интеллекта в глазах. Каким образом Богдану удалось уговорить этих немолодых мужичков получить кредиты под свои залоги и отдать ему деньги? В том, что я не ошибаюсь, сомнений не было.
Весна уверенно шагала по бульвару Бухар Жирау, грохотала музыкой из проезжающих авто, молотила мощными струями дождя по асфальту. Работы стало невпроворот. Продали с торгов «Лексус» и рефрижератор. Зачеркнули фамилию Давида в чёрном списке. За Мусой суд признал долг в размере 56 000 долларов, за рефрижератор выручили и закрыли часть этой суммы в размере 29 000 долларов, а оставшиеся 27 000 вознамерились получить с реализации его дома.
К нам снова наведался Богдан. С тех пор, как кредиты стали проблемными, он и вся его команда приходили в офис без съедобных гостинцев. Не понимаю логики: пока заём успешно погашается, какой смысл угощать кредитора? А вот когда долг стал проблемным, самое время подмаслить супостата.
Богдан сверкал, как новый шедевр японской автомобильной промышленности. Дорогой костюм идеально сидел на его далеко не идеальной фигуре. Оказывается, дорогой гость забежал к нам по пути в банк. Он хотел предупредить, что ведёт с уважаемым финансовым институтом переговоры о предоставлении крупного займа. Просьба сводилась опять-таки ко времени – мол, подождите чуть-чуть, я скоро получу в банке кредит и рассчитаюсь с вами. Мы были рады наблюдать, что человек не опускает руки и смело глядит в глаза долговой яме, но дальше поверхностной болтовни дело не пошло. Никто не верил, что банк одобрит заём без официального дохода и с плохой кредитной историей. Хотя, если быть честной, Богдан хотел получить кредит не на своё имя и не на брата, жену или сестру, а на компанию. Но компания тоже была непрезентабельной с позиции финансирования: вновь созданная, без активов, без задекларированных доходов и без кредитной истории. При виде таких фирм кредитчики не улыбаются, а озабоченно хмурят брови.
Когда пришла очередь Алексея распрощаться со своим домом, он взялся за ум и продал фермерскую землю. Получил за неё неплохие деньги – 60 000 долларов. Наша организация безуспешно планировала оставить поля под своим контролем и завести подсобное хозяйство, как это было принято на промышленных предприятиях в советскую эпоху. Мы бы дружно ездили на сельхозку, выпивали и закусывали на поле, а по пути назад распевали комсомольские песни. Долг фермера, который признал за ним суд, составил 50 000 долларов. Напоминаю, что в кредит он брал 30 000, потом ещё несколько месяцев вносил платежи. По данным независимой оценки, 8 га земли с плодоносящей культурой оценивались в 80 000 у. е. МФО кулуарно обсудила перспективы освоения аграрного рынка и проголосовала за 50 000. То есть, если бы цена на аукционе опустилась до этой отметки, мы готовы были оставить залог за собой. Но шустрый медведь подсуетился и извлёк из недр аграрной индустрии добросовестного покупателя, который заплатил на 10 000 больше.
Вот так по кусочкам распадалась наша мечта о своём колхозе.
А у Богдана распалась мечта о новых кредитах. Он снова посетил нас с просьбой выдать ещё один кредит, чтобы погасить старый. В качестве заёмщиков предлагал своих дочерей, их мужей и сватов. Этот человек считал свою задачу выполненной, если ему удавалось занять где-нибудь денег. Он даже не планировал их отдавать, не собирался зарабатывать или продавать что-нибудь для погашения долгов. Он представлял собой исключительно любопытный экземпляр Homo Sapiens, который ставит смыслом и целью своей жизни получение кредита.
В какой-то момент истории, когда посевная завершилась, а привезти спелой клубники голодающим труженикам финансового сектора теперь уже было некому, Богдан вместо клубники привёз в офис свою родную сестру с зятем. Это была Соня – мастерица солить помидоры в бочках. Женщина давно утратила как фигуру, так и привлекательность. Смуглая кожа была покрыта пигментными пятнами вместо тонального крема, выразительные от природы глаза утонули в ранних морщинах и отёках. Бесформенное чёрное платье выглядело бы траурным, если бы не яркий, блестящий псевдосеребряным шитьём, платок на голове. Муж был ей под стать, да и брат нарядился так, чтобы не выделяться из коллектива.
– Мы же с вами в хороших отношениях, – начал издалека проходимец.
– Разумеется! – поддержала я его. – Благодаря нашему сотрудничеству я набралась бесценного опыта в психологии и в принудительном взыскании.
– Я готов поставить в график свой кредит, только выдайте заём моим родственникам.
– Да вы не утруждайтесь, – утешила я страдальца, – мы сами закроем ваш кредит с помощью частного судебного исполнителя.
– Не надо так говорить, – обиделся Богдан, – я же хочу всё исправить.
– Это микрофинансовая организация, а не исправительная колония. Названное заведение у вас ещё впереди, – оптимистично проинформировала я своих гостей.
В дело вмешалась сестра:
– Этот кредит нам самим нужен, – муж согласно закивал ощетинившимся черепом, – мы сами возьмём и сами будем платить.
– Не хотелось бы умножать число обиженных в отдельно взятой семье, – я уклончиво выразила истинные мотивы своего отказа, – а зачем вам деньги?
– Мы хотим закупить семена, – доверительно поделилась планами Соня.
– Нам надо справлять свадьбу, – одновременно с ней внес альтернативное предложение супруг.
Я укоризненно покачала головой:
– Вы бы хоть заранее договорились между собой. Как я могу верить, если вы даже не потрудились отрепетировать своё выступление?
Видя неслаженность группы поддержки, Богдан снова взял штурвал в свои руки, которые до этого безжалостно заламывал, особенно правую:
– Мы поняли допущенные ошибки, теперь Соня будет вести себя аккуратно. Пожалуйста, пойдите нам навстречу.
– Никак не могу. Если деньги нужны Соне, какова ваша роль в сегодняшнем концерте? – не получив ответа от Богдана, я продолжила, обращаясь теперь только к Соне.
– Вы в курсе всех проблем, которые возникли у Мусы? – женщина в ответ кивнула. – Вам хочется стать следующей жертвой в этом сериале? Предупреждаю: это не комедия, а трагедия. Вы ведь отдадите часть денег Богдану, признавайтесь!
Под суровым давлением неосмотрительная турчанка призналась:
– Мой брат ни у кого ни копейки не украл. Он самый лучший человек на свете.
После этих слов Богдан стеснительно потупился и даже покраснел.
– Не сомневаюсь в вашей компетентности, – поддержала я мнение своей гостьи обо всех людях на земле, – у каждого свои представления о морали. Если вам всем нравится служить исходным материалом для его сомнительных экспериментов, могу только пожелать успеха. Однако наша организация не намерена выступать в качестве инструмента в этих играх.
Поняв, что сегодня я встала не с той ноги, неряшливая троица удалилась восвояси. А нас впереди ждало интересное приключение, потому что оговоренные три месяца на продажу 2 га в городе Талгаре уже прошли, и выданная Ерланом доверенность вступила в силу.
Когда у кредитчиков есть доверенность от продавца, им нет нужды продавать залог на аукционе, это можно сделать просто по объявлению. Не надо платить госпошлину, представительские и вознаграждение частного судебного исполнителя.
Ерлан не появлялся, на звонки не отвечал, и мы посчитали это добрым знаком, чтобы немножко поработать в свою пользу. Всё-таки не хотелось расставаться с мечтой о собственном подсобном хозяйстве, пусть даже это будет просто домик в пригороде с огородом и теплицей. В течение недели подготовили необходимые документы, затем восемь сотрудников-альтруистов внесли в кассу положенную по кредиту сумму, а именно 24 000 долларов, и переоформили земельный участок на одного из родственников нашего бухгалтера, кому та безусловно доверяла и который проживал в Талгарском районе, что имело решающее значение при оформлении.
Ещё через неделю были собраны все документы для изменения целевого назначения и раздела 2 га на 16 участков по 10 соток плюс дороги между ними. Бюрократическая машина, подмасленная 7 000 долларов, включилась, затарахтела и начала производить свои сложнейшие манипуляции. А ещё через пару месяцев этот механизм выдал нам 16 госактов с назначением «для ведения личного подсобного хозяйства». Каждый из коллег-авантюристов стал собственником двух больших земельных наделов, с чем мы друг друга искренне поздравили и отпраздновали путём проведения пикника на приобретённой территории. Каждый заплатил не более 4 000 у. е., что было на тот момент отличной сделкой.
Зачем Ерлан сделал нам такой подарок? Учитывая особенности человеческой психологии, осмелюсь предположить, что имущество, не нажитое собственным нелёгким трудом, не ценится и не бережётся. Либо он просто щедрый человек.
На закуску остались жилые дома Мусы и самого Богдана. Кажется, доморощенный артист до последнего момента сомневался, что мы будем продавать его дом, а младший брат продолжал безосновательно верить во всемогущество старшего. Даже встречая потенциальных покупателей в дверях своего коттеджа, Богдан им сообщал с доверительной интонацией, что торгов не будет, потому что он скоро закроет свой кредит.
Приходил старый приятель и к нам, пытался втянуть в непонятные схемы, где фигурировали разные люди, всевозможные залоги и какие-то баснословные проценты. Неизменным атрибутом в каждой схеме служил кредит. В любой ситуации необходимо было получить кредит. Не продать, не сдать в аренду, не привлечь инвестора – только взять кредит. Я начала догадываться, что это симптомы доселе неизвестной болезни под названием «кредитомания». Богдан чувствовал себя победителем, когда он или его обмишуренный протеже получали заём. Он ликовал в момент физического получения денег, пусть и не заработанных. Как, должно быть, сладок этот наркотик, если человек пренебрегал всеми принципами морали и элементарной осторожностью, лишь бы испытать его волшебное действие!
– Почему вы так жаждете именно кредитных денег? – в сотый раз вопрошала я у своего бывшего дружка, а ныне – злостного неплательщика.
– Я мечтаю осуществить по-настоящему крупный проект, – застенчиво признался турок.
– Насколько крупный?
– На сотни тысяч долларов, – и в глазах появилось знакомое прекрасно-мечтательное выражение.
– Почему не миллионов?
Мой собеседник скромно потупил взгляд, порозовел и робко прошептал:
– Это слишком много.
– У меня под управлением миллионы долларов кредитных ресурсов, но чувствую я только огромный гнёт ответственности, – решила я поделиться своими переживаниями, а заодно бессовестно похвастаться, – и ещё есть ощущение, что это совсем небольшие деньги.
Куда всё-таки делись полученные суммы? На моих глазах Богдан влил в уши доверчивым людям баек на 91 000 долларов, мы отказали просителям по его протекции ещё на такую же сумму. Если бы наша МФО своевременно не перекрыла краник, сумма могла бы увеличиться в разы.
В Казахстане зарегистрировано более сотни микрофинансовых организаций, есть ещё банки и ломбарды. Где гарантия, что он поживился только за счёт нашей кассы? На все эти вопросы мы так и не получили ответов. Скорее всего, с каждого займа уходила какая-то сумма для того, чтобы пустить пыль в глаза следующему кредитору, то есть закрывать какое-то время ежемесячные взносы, давать взятки, где это можно, одаривать и ублажать своих будущих жертв. Никаких весомых активов, чтобы прикрыть тылы, так и не накопилось.
– Богдан, – обратилась я как-то к нему с дружескими и непринуждёнными нотками, – скажите честно, вам не жалко этих людей?
– Я же им всё верну! – не замедлил он ответить.
– Что именно вы им вернете? Их дома, фермы и техника уже проданы.
Молчание было мне ответом, но не грустное, а загадочное. Значит, есть ещё порох.
Тем временем, лето вступило в законные права и снова властно распоряжалось активами: румянило аппетитные плоды, наливало тугие зерна, затапливало безмятежным зноем уставших пахарей и вдыхало беззаботную удаль в отважные мальчишечьи сердца. Дети радовались долгожданным каникулам, а их родители – предстоящим отпускам. Всё, как всегда.
Летним утром не так жарко, краски ярче и запахи свежее. Люблю прийти утром на работу, сварить кофе и беззастенчиво наслаждаться им на лавочке перед офисом. И вовсе не люблю, когда моё безоблачное настроение портит фигура толстой турецкой женщины в чёрном балахоне, которая стонет и причитает на всю притихшую в полудрёме улицу.
– Ой, горе-то какое! Горе-е-е-е-е!!! Помогите-е-е, люди добрые, – так театрально и напыщенно взывала Соня перед нашим офисом.
– Что случилось? – испуганный коллектив вмиг проснулся и высыпал во дворик.
– Богдан в тюрьме! Как дальше жить???
– Предсказуемый результат, – хмыкнула я и тут же пожалела, видя, как её глаза налились кровью и полыхнули негодованием в мою сторону.
Мы ценим, когда клиенты хотят в первую очередь оповестить именно наш коллектив о происшествиях в мире, но повлиять можем далеко не на все события. Пригласили плакальщицу внутрь помещения, и за ней понуро потащились ещё три хмурых мужика, в одном из которых я признала её супруга. Оказалось, что Богдан обвиняется в мошенничестве и пока водворён в следственный изолятор.
– Брат не может оставаться в тюрьме, надо что-то делать, надо помогать ему, – начала заботливая сестрица.
– Сопереживаю, но плохо представляю, чем именно могу помочь, – искренне призналась я.
– Верните наш рефрижератор, – потребовала Соня.
– Как это? Он же давно продан!
– Надо его вернуть, – упорствовала непонятливая дочь турецкоподданного.
– Я не могу его вернуть, это имущество другого человека, который приобрёл его на торгах. А при чем тут вообще эта машина?
– Богдан заложил его в другую МФО, а когда они узнали, что вы продали реф, то написали заявление в РОВД.
– Как это заложил? – не поняла я. – Он был у нас в залоге, его нельзя больше никуда заложить.
– Ну, понимаете, – здесь она потупилась, и некоторый проблеск красноты проступил на тёмных щеках, – ему срочно нужны были деньги, а у нас знакомый умеет немного на компьютере работать, – и она пристыженно замолчала.
– Прекрасно понимаю. Преступление предусмотрено статьёй Уголовного кодекса. Что ж вы не ограничились тем, что обирали несчастных соседей? Зачем перешли на кредитные учреждения и начали подделывать документы?
– Крайне, понимаете, крайне нужны были деньги, – запальчиво выплюнула Соня, прижимая руки к необъятной груди.
– В чём заключалась крайность?
Молчание. Видимо, крайность эта тоже была предусмотрена в УК. Предположительно, каждый предыдущий кусок их мошенничества был просто очередной ступенькой для воплощения следующего. Получив техпаспорт на рефрижератор, Богдан с подельниками подделал свидетельство о госрегистрации договора залога, подставив вместо названия нашей организации другое наименование, и получил деньги в кредит во второй раз. А, может быть, ещё несколько МФО благоденствуют, думая, что реф у них в залоге.
