Эшли Дьюал
Смертельно прекрасна

Глава 6
Гора Симплегад

Мы едем по плохо освещенной дороге. Фонари проносятся мимо. Радио работает так тихо, что слышен каждый проворот доисторических шин. Еще слышен стук моего сердца. Оно грохочет, будто сумасшедшее, где-то в горле. Но мне не страшно. Я в предвкушении.

В салоне пахнет моторным маслом. Я осматриваю старенькие сиденья, в некоторых местах образовались дырки, и хмыкаю. Вообще-то, рев двигателя должен меня до невозможности бесить. А еще древние чехлы, хрипящее радио. Но мне на удивление хорошо. Люблю находиться там, где минуло столько лет, что сосчитать сложно. В этом есть нечто удивительное и загадочное. Начинаешь предполагать: о чем говорили те парни, что сидели здесь в далеких семидесятых? Что их волновало? Что делало счастливыми? Какие фотографии хранились под козырьком? Диски каких групп копились в бардачке?

– Давайте еще раз обсудим план, – говорит Хэрри, постукивая пальцами по рулю.

– Но у нас нет плана.

– Это меня и волнует!

– Как будто станет легче, если мы решим, что делать, – ворчит Мэтт.

– Ты такой же старый, как и эта колымага, – возмущаюсь я, взглянув на парня. Мэтт в сотый раз пожимает плечами. Последние полчаса он так отвечает на все мои фразы, будто я дико его раздражаю и лучше мне вообще замолчать и слиться с сиденьем. – В чем дело?

– Ни в чем.

– Тогда почему ты…

– Почему я что?

– Ведешь себя так. – Мне совсем не нравится правильный Мэтт. Он даже раздражает меня, и мне жутко хочется треснуть его по голове чем-то тяжелым. И так поджилки трясутся, а тут еще и он со своим здравым смыслом.

– Мы едем посреди ночи непонятно куда, вроде бы в лес, но не суть, для того чтобы подловить твоих родственников на вандализме.

– На колдовстве, – встревает Хэрри, и лучше бы он молчал. Звучит это дико. Я и не думала, что вслух причина нашего путешествия звучит так по-идиотски. – Я не вовремя?

Нервным движением заправляю волосы за уши.

– Мы никого не собираемся подлавливать. Мы просто ищем моих тетушек, которым взбрело в голову прогуляться среди ночи.

– И делаем мы это, потому… – Мэтт поднимает руку, ожидая продолжения, а я язвительно улыбаюсь:

– Дай вспомнить! Потому что я новенькая, интересная. И симпатичная.

Мы недовольно глядим в глаза друг другу, а Хэрри усмехается.

– Надо печку выключить, жарко стало. Слушайте, мы почти приехали!

– Почти?

– Ага, минут пять осталось.

– Неужели ты каждый месяц в такую даль ездил? – удивляется Мэтт и качает головой. История Хэйдана о том, что тот следил за моими тетушками, поскольку считает их посланниками дьявола, совсем ему не приглянулась.

– Это научный эксперимент.

– Еще немного, и ставить эксперименты начнут над тобой.

– Ты просто не видел того, что видел я.

– Сомневаюсь, что ты вообще что-то видел.

– Считаешь, я выдумываю? – Хэрри переводит взгляд на брата. – Да я не…

– Осторожно! – кричу я.

На дороге внезапно появляется огромное черное пятно, и я интуитивно вжимаюсь в сиденье. Хэйдан с воплем выворачивает руль, покрышки визжат так отвратительно, что в салоне дребезжат стекла! И мы стремительно скользим по трассе, вылетая на встречную.

В этот момент я вспоминаю аварию, потому что перед глазами у меня резко темнеет и вместо испуганных лиц Хэрри и Мэтта я вижу застывших от ужаса Лору, маму и отца. Они еще живы в этих воспоминаниях. Последние мгновения их жизни. Папа резко выворачивает руль, мама кричит, машина слетает с обочины в черную пасть леса. Боль в моей голове становится материальной, я слышу хруст и тот щелчок, что делает меня пустой, затягивает в черную дыру. Мне страшно. Страшно одиноко. Страшно плохо.

Я перестаю дышать. Моя семья погибла под похожую какофонию звуков: визг шин, свист ветра, рычание свихнувшегося от нагрузки двигателя. Они погибли быстро, надеюсь. Они ничего не почувствовали – я верю в это.

– Ари?

Мама предчувствовала нечто плохое. Она посмотрела на меня и сказала:

– Жизнь такая короткая.

Может, она знала? Может, она понимала, что умрет?

– Ари? – Я растерянно хлопаю ресницами и неожиданно вижу огромные глаза Хэрри. Его очки вспотели. На лбу капельки пота. – Ты здесь? Ари, ты в порядке?

Только сейчас понимаю, что держусь за локти парня так крепко, что ноют пальцы.

– Ари?

У Хэйдана красивые глаза – живые, эмоциональные. И теплые. Я внезапно понимаю, что отец смотрел на меня так же заботливо. Я всегда знала, что могу ему доверять, что он меня спасет. Хэрри недоуменно хмурится и приближается ко мне еще ближе:

– Ты чего?

– Не знаю… я… – Не сумев подобрать слов, встряхиваю волосами: – Прости.

– Прекрати, я виноват. Все в порядке. К счастью, дороги пустые! Ночью никто в этом направлении не ездит.

– Да. – Я отстраняюсь. – К счастью.

Руки до сих пор дрожат, но я до боли сжимаю их в кулаки и оглядываюсь.

Мы стоим на краю обочины. Легкая дымка плавает над черным асфальтом, в воздухе витает запах горелого, будто бы Хэйдан выжал тормоза до упора. Возможно, так и было.

– Что произошло? – спрашивает Мэтт. – Я ничего не заметил.

– На дороге кто-то стоял.

– Кто?

– Животное, по-моему. – Я прищуриваюсь: – Трудно сказать, разглядеть я не успела.

– Могу лишь заявить, что мы уже приехали, – как-то невесело усмехается Хэрри, он взмахивает руками и роняет их на руль, словно ему нужно за что-то держаться.

Я осматриваю лес за стеклом и удивленно переспрашиваю:

– Приехали? Но тут пусто.

– А ты думала, мы приедем в отель для ведьм?

– Хватит, просто хватит их так называть, пожалуйста! – прошу я, закрывая ладонями лицо. – Будто и так неясно, как глупо все это со стороны выглядит.

– Вот именно, – подначивает Мэтт и открывает дверь. Он усмехается, словно мне и так недостаточно паршиво. Видимо, надо еще и закричать на весь мир, что он прав. И станцевать танец униженной идиотки. – Вы идете?

– Прямо так и пойдем? – неожиданно интересуется Хэрри.

– Странно. Сам сюда ездил и нормально себя чувствовал. А сейчас тебе страшно?

– Мне не страшно. Я к тому, что вы ничего не взяли.

– А что надо взять?

Хэйдан закатывает глаза и вылезает из машины. Решительно обойдя пикап, он стягивает брезент с кузова. Мои глаза ползут на лоб.

– Давай сразу обговорим это, Хэрри, – предлагаю я, скрестив на груди руки. – Никто не предупреждал, что ты третий брат Винчестеров.

В машине валяются биты, веревки, фонарики… Взгляд у меня такой же растерянный, как и у Мэтта. Парень покачивает головой и едва слышно произносит:

– Сумасшедший дом.

– Нужно ко всему быть готовым.

– И поэтому в твоей машине черная изолента? – Мэтт берет ее, крутит в тонких пальцах и кидает обратно. – Кто из нас сабмиссив, кто доминант? Устроим здесь несанкционированный роман Эл. Джеймс.

– Ты читал «Пятьдесят оттенков»? – я ошеломленно смотрю на Мэтта. – О господи, не знаю, что хуже: Хэрри с битой или ты с этой книженцией.

– Ее Джил читала.

– Ну да, конечно. Оправдывайся теперь.

– Так, ребята, у нас нет времени, – Хэйдан хмурит брови и становится совсем не тем Хэйданом, который заикался при первой встрече. – Мэтт, я тут взял твой лук.

– Что взял?

– Твой лук, стрелы. Ты же ходишь на спортивную стрельбу, и я решил…

– Так, хватит. Что за ахинея? – перебивает Мэтт. – Я тебе что – Робин Гуд? Черт тебя дери, Хэрри, ты спятил? Какой лук? Откуда эти вещи вообще в кузове?

– Я подумал…

– Не надо ни о чем думать. Мы здесь лишь затем, чтобы Ари потешила собственную фантазию. Никто не собирается нападать на нас. И ведьм никаких не существует.

– Но я видел! – горячо возражает Хэйдан. – Я видел, как тети Ари…

– Прекрати! – Мэтт ловко накрывает брезентом кузов, и над нами поднимается столб пыли. Он переводит взгляд на брата и неожиданно кажется мне раздраженным и до ужаса правильным. Он как заноза в заднице. – Шевелитесь. Не хочу проторчать тут до утра.

А я еще думала, что он добрый. Мэтт самый настоящий паникер! Хотя кто его знает, какой он на самом деле. Я, наверное, тоже разозлилась бы, если меня потащили посреди ночи непонятно куда. Протяжно вздыхаю и двигаюсь вслед за парнями. Надеюсь, меня не придется отскребать от асфальта, когда мои тетушки узнают, чем я занимаюсь, но о чем это я? Еще они мне что-то скажут! Тогда мы с ними очень и очень сильно поссоримся.

Мы спускаемся. Хэрри подает мне руку, и я уверенно прыгаю в овраг. Сердце стучит громко, и кажется, будто оно сейчас выпрыгнет. Я рада его слышать, оно перебивает посторонние звуки, от которых кровь леденеет и стынет в жилах. Через несколько секунд свет от габаритов машины остается позади… Мы оказываемся в кромешной темноте под стоны и вой шелестящего леса.

Ветки хрустят под ногами. Над головами хлопают крыльями черные птицы. Я робко шагаю и пытаюсь напомнить себе, зачем я вообще здесь нахожусь. Ах да, точно, мне бы найти сумасшедших тетушек. Мэтт идет рядом. Он крепко держит в руке фонарь. Свет падает лишь в одну точку, оттого окружающий нас лес превращается в черное пятно. Оно сужается с каждым сделанным нами шагом и превращается в невидимую клетку.

– Долго идти? – шепотом спрашиваю я и осматриваюсь. Дорогу не видно.

– Вообще-то… если честно… я никогда не находил их.

– Ты никогда – что?

Мэтт порывисто оборачивается, и братья едва не сталкиваются лбами.

– Эй, осторожнее!

– Если ты никогда их не видел, что мы здесь делаем?

– Я уверен, они тут. – Хэрри вскидывает подбородок: – Правда. Я знаю.

– Что ты знаешь?!

– Мэтт, тише!

– Почему тише? Здесь никого нет, Хэйдан. Мы одни.

– Прекратите, пожалуйста! – Я вклиниваюсь между парнями и смотрю в невероятно огромные глаза Хэрри. Кажется, он не на шутку взволнован. – Слушай, если ты никогда не находил их, откуда ты знаешь, что они именно здесь бывают?

– Я видел их машину, «Фольксваген».

– Когда?

– Каждый раз.

– Но сейчас никакой машины на трассе не было, – замечает Мэтт.

– Может, они оставили ее дальше?

– Ладно, допустим. Но куда ты собираешься идти? Весь лес мы не обойдем.

– Тут есть гора, – парень кивает пару раз, будто сам себе, – я изучил карту.

– Когда ты все успеваешь!

– В газетах писали об убийствах, жертвоприношениях. И если ведьмы и сидят вместе у костра, обсуждая расчлененку, делают они это определенно на горе Симплегад.

– То есть ты привел нас туда, где обычно находят трупы? Молодец! – Мэтт потирает пальцами переносицу и пожимает плечами: – Ты превзошел сам себя, Хэрри.

– Да что ты ко мне цепляешься? – неожиданно возмущается парень. – Хватит!

– Я не цепляюсь.

– А что ты делаешь? Тебя вообще здесь быть не должно.

– Где же я должен быть? – Мэтт наступает на брата и недовольно хмурит брови. – Не думаю, что я мог нормально спать дома, зная, где тебя носит.

– Тогда в следующий раз я ничего тебе не расскажу.

– Эй, прекратите!

– А что он язвит? Черт, Мэтт, ты за сегодня израсходовал свой годовой запас шуток.

– Я просто…

Внезапно из беспросветной темноты леса слышится оглушительный треск, и Мэттью порывисто оборачивается, прикрывая меня и Хэйдана спиной. Он раскидывает руки. Я резко подаюсь вперед, пытаясь вглядеться в темноту, но он не пускает меня.

– Что это было? – его голос четкий, твердый. Парень нагибается, мы с Хэрри ближе становимся друг к другу, столкнувшись спинами. – Вы что-нибудь видите?

– Нет.

– Знаете, я думаю, нам пора возвращаться.

Крепко стискиваю зубы. В эту самую секунду перспектива встретиться с тетушками, приехавшими сюда отдать должное дьяволу, меня совсем не прельщает. Непроизвольно я начинаю мечтать о том, как Норин и Мэри-Линетт сидят дома, пьют чай из какого-нибудь сушеного подорожника и ждут меня, нетерпеливо поглядывая на часы. Едва об этом подумав, замечаю силуэт между черными спутавшимися ветками.

Сердце валится камнем вниз – я это слышу. Мне так страшно, как никогда в жизни не было! И я невольно цепляюсь за руку Мэтта с дикой силой.

– Мэтт, – шепчу я не своим голосом, глядя на тень, плавающую меж деревьев.

– Что такое?

– Мэтт, – вновь повторяю я. Язык меня не слушается, ноги ватные. Я приближаюсь к парню. – За деревьями кто-то есть. Мэтт, за деревьями… там кто-то стоит.

Парень застывает. Хэйдан прилипает ко мне, и я чувствую, как дыбом поднимаются волоски на его шее. Мы буквально сплелись друг с другом, словно если мы втроем мирно замрем, нас примут за уродливое говорящее дерево.

– Кто здесь? – решительно спрашивает Мэтт. – Эй!

Тень не двигается. Мы тоже. Мне хочется верить, что я сошла с ума, мне показалось! Но потом я замечаю, что парни глядят в ту же сторону. И сомнений не остается: мы в лесу не одни. Мэтт осторожно нагибается, пытаясь найти какую-нибудь ветку, а потом выпрямляется и шепчет:

– Пойдемте. Медленно.

– Но…

– Ари, – рычит он, подталкивая меня руками, – живо.

Хэрри берет меня за руку, тянет за собой. А Мэтт ждет, пока мы отойдем хотя бы на пару шагов. Я успеваю только вытянуть ногу, как вдруг происходит нечто невообразимое. По лесу проносится оглушающий волчий вой. Такой, что кровь стынет в жилах, а в глазах темнеет от ужаса! И через пару мгновений из сплетенных толстых ветвей выпрыгивает огромное иссиня-черное животное, которое в кромешной темноте похоже на гигантское чудовище из кошмаров. Я в панике застываю.

– Мэтт!

Парень бросается вперед, из-под ног взлетают сухие листья, животное подается вперед, издает клокочущий рык и, скрипя когтями о засохшую землю, срывается с места.

– Живо! – орет не своим голосом Хэйдан и дергает меня на себя. – Давай же!

Мы несемся сквозь темноту, абсолютно не понимая, что происходит. Мне даже кажется, что бегу не я и сердце по ребрам тарабанит не мое. Смотрю назад, вижу, как усердно работает руками Мэтт, и подавляю застрявшие в горле всхлипы.

Животное разрывает пугающую тишину еще более пугающим рычанием! И голова в ту же секунду наполняется ядовитым ужасом, спутывающим мысли. Ноги ноют. Ребра так горят, что я чувствую жар, прорывающийся сквозь куртку, и мне хочется кричать изо всех сил, но я понимаю, что в этом нет смысла. Нужно просто бежать. Бежать! Бежать!

– Ари! – кричит Хэйдан – он упал, врезавшись в землю, и застыл, откинув назад голову.

Черт! Я кидаюсь к нему.

– Нет, Хэрри, нет, вставай, вставай! – я тащу Хэйдана за плечи. – Вставай!

Он, покачиваясь, поднимается на ноги, опираясь на меня. Я собираюсь бежать дальше, но тут замечаю, что на нас летит гигантское черное пятно.

Я уверена, это последний момент в моей жизни. Темнота, ужас. Неужели это все, что я почувствую, прежде чем умру? Глупо. Но…

Неожиданно перед нами возникает Мэтт. Он лихо размахивает палкой, кричит, и чудовище натыкается на толстенную ветку, та ломается с глухим треском, врезавшись в уродливую морду. Я распахиваю глаза. Мэтт, тяжело дыша, глядит на нас.

– Быстрее, – шепчет он, откашливается и повторяет уже громче: – Быстрее!

Мы срываемся с места. Вот уже видны красные габаритные огни машины. Дьявол, я должна добраться, я должна это сделать! Резче работаю руками. Давай! Давай!

Парни несутся рядом, топот от наших кроссовок эхом разносится по лесу, отражаясь от слившихся с ночью стволов деревьев. Мы бежим и смотрим на старый, разваливающийся пикап Хэрри как на райские врата.

– Хэйдан, ключи! Доставай ключи!

Рычание за спиной становится таким оглушающим, и я жду, что толстенные лапы зверя вот-вот окажутся на моих плечах! Хэрри вытаскивает из кармана связку ключей. Он врезается в крыло машины, как торнадо, распахивает дверь, усаживается за руль, а мы с Мэттом стремительно обегаем пикап. Осталось совсем чуть-чуть! Совсем! На повороте я поскальзываюсь, но быстро поднимаюсь. Открываю дверцу, запрыгиваю в салон, оборачиваюсь и вижу два красных глаза прямо за спиной Мэттью.

– Мэтт! Мэтт! – я хватаю парня за толстовку и дергаю на себя. Хэрри газует, машина срывается с места, и мы захлопываем дверь уже на ходу, оставляя позади воющее и цепляющееся когтями за асфальт чудовище.

Проклятье!

Я сижу рядом с потным, задыхающимся Хэрри. Онемевшими пальцами продолжаю сжимать кофту Мэтта. Парень заваливается на меня. Какое-то время мы молчим и дышим так громко, что заглушаем рычание двигателя, но затем молчание прерывает мой смех, я откидываю назад голову, чувствую, как вздрагивает Хэйдан, и в истошном приступе паники, который случается лишь у сумасшедших, начинаю хохотать, как будто только что посмотрела самую смешную комедию в мире.

Уже через несколько секунд мой смех подхватывают и парни. Мэтт наконец-то садится ровно, закрывает ладонями лицо и кричит:

– Вот же дерьмо!

– Дерьмо было бы, если бы мы там остались! – вяло улыбаясь, сообщает Хэрри, и на моем лице застывает задумчивое выражение: черт, умереть в лесу, потому что мы гнались за моими тетушками, которые вроде бы как практикуют вуду-магию, – паршивая ситуация.

– Что это было? – спрашивает Хэйдан. – Койот?

– Снежный человек.

– Я серьезно.

– А как ты думаешь? – Меня до сих пор трясет. – Волк, наверно. Большой волк.

– Уж точно не твои родственники, – рассуждает Мэтт и откидывается на сиденье, не в силах больше ровно держать спину. – Поверить не могу.

– Я тоже! – поддакивает Хэрри. – Ты его так откинул, будто в бейсбол играешь.

– Я спасал твою жизнь, если что.

– Я заметил.

– Невероятно, – комментирую я и смотрю на парней. Мэтт лежит с закрытыми глазами, а пальцы Хэйдана до сих пор дрожат. – Больше никаких походов по ночному лесу Астерии.

– По крайней мере без оружия.

– По крайней мере больше никаких походов, – уточняет Мэтт, искоса глядя на брата.

– Но мы ведь ничего не узнали! – Хэрри хмурится, а я облегченно выдыхаю. Главное, мы живы. А со своими тетушками я утром разберусь… Разве что-то может быть страшнее зверя, поджидавшего нас в кромешной темноте?

Я отворачиваюсь и крепко прикусываю губу. Одна деталь не дает мне покоя: тень, которую я видела, принадлежала явно не животному. Эта тень принадлежала человеку.

Глава 7
Новые впечатления

Мы подъезжаем к моему дому в третьем часу ночи, пикап с рычанием останавливается.

– Эй, Ари, – Мэтт кивает в сторону коттеджа и выпрямляется, – машина твоих тетушек.

Да, серебристый «Фольксваген» стоит во дворе. Мне становится не по себе, а живот скручивает судорогой.

– Черт, они дома.

– Как они добрались быстрее нас? – не понимает Хэрри.

– Может, они не прогуливались ни по какому лесу. Как считаешь?

Мэтт открывает дверь, пропускает меня, и я выпрыгиваю из машины. Окна дома освещены. Тети не спят. Почему-то я не удивлена.

– Что ж, я надеялась, мы поговорим утром. Видимо, придется сейчас.

– Тем лучше, Ари, – говорит Мэтт. – Сама подумай, к чему тянуть? Разберись со всем прямо сейчас и забудь об этом.

– Наверное, ты прав.

– Я прав.

– Какой самодовольный.

– Иди! – Мэтт взъерошивает мне волосы, и я, защищаясь, отталкиваю его, мы улыбаемся, и на душе становится немного легче. Возможно, ничего страшного в моем разговоре с тетушками нет. Я хотела узнать правду? Вот и узнаю. – Завтра увидимся на твоем любимом предмете.

– Договорились. Пока, Хэрри! – Я подбегаю к водительскому окну и едва не сталкиваюсь с Хэйданом лбами: – Спасибо тебе.

– Обращайся! – парень довольно улыбается. – Это ведь не последняя наша вылазка?

Хитро прищуриваюсь и, приблизившись к Хэрри почти вплотную, шепчу:

– Возможно, только не говори Мэтту, а то его хватит приступ.

– Заметано!

Мы прощаемся, я слежу за тем, как старый пикап, кряхтя, трогается с места. Что ж, пути назад нет. Я смотрю на коттедж и киваю сама себе:

– Отлично. Я справлюсь.

Сказать проще, чем сделать. Но внезапно я понимаю, что именно мои тети виноваты в том, что со мной творится. Я сидела бы дома, если бы они не вели себя так странно, и нашим с ребятами жизням ничего не угрожало, если бы Норин и Мэри-Линетт не секретничали.

Открываю дверь, захожу в дом. Кого я пытаюсь обмануть? От меня всегда были одни проблемы. Мама видела во мне гигантскую гормональную бомбу, которая не заботится о себе, о своем будущем и о том, что важно для сорокалетних старперов, но по необъяснимым причинам абсолютно безразлично мне. Я с ней ссорилась. Она проводила беседы, словно я ее очередной трудный подросток, балансирующий на грани срыва. И мы не слышали друг друга, как ни старались. Я не слышала. И не хотела.

Возможно, теперь я понимаю, что должна была вести себя иначе с мамой, а не с кем-то другим. Мамы больше нет. Значит, и исправляться мне больше незачем.

– Что? Это? Значит? – железным тоном восклицает тетя Норин и оказывается прямо у меня под носом. Я даже не заметила, как она пришла! Моргнула – и вот она стоит на высоченных каблуках передо мной, сердито хмуря черные брови.

Так. Стоп. На высоченных каблуках?

Я растерянно смотрю на тетю и встряхиваю волосами. На ней белая блузка и черная юбка-карандаш. Волосы уложены. Губы подведены темно-бордовой помадой.

Наверное, монстр все-таки догнал меня и я мертва! В реальности эта женщина носит свитеры под горло – даже при невыносимой жаре – и широкие брюки!

– Где ты была? – кричит Норин. – Черт возьми, где тебя носило, Ари?

– Норин, прекрати, – проситт Мэри-Линетт и выходит из кухни. На ней тоже белая блузка, вот только вместо юбки черные узкие штаны с завышенной талией.

– Не прекращу.

– Главное, она здесь.

– Да, я здесь, – соглашаюсь я и перевожу взгляд на тетю Норин: – А вот куда пропали вы?

– При чем тут мы? Ари, где тебя носило? Ты видела, который час?

– Я просто…

– Что? Мы места себе не находили! – Норин недовольно машет руками, распускает иссиня-черные волосы, и они каскадом падают на ее худые плечи. Я никогда не видела ее с распущенными волосами. Норин очень красивая. Она расхаживает в новых туфлях по комнате, покачивая головой. А я окончательно запутываюсь. Что происходит? – Безумие, невероятно.

– Где ты была, Ари? – снисходительным тоном спрашивает Мэри. – Мы переживали.

– Я хотела… – Так, довольно странно будет взять и признаться.

– Что хотела?

– Хотела прогуляться, – осторожно начинаю я. – Почему вы уехали?

– А мы не можем уехать?

Хороший вопрос. Но меня так просто не поймаешь. Я усмехаюсь:

– Можете. Но почему посреди ночи?

– Потому что бары не работают по утрам, дорогая моя Ари. – Мэри-Линетт сплетает на груди руки и дергает уголками губ, будто спрашивая: ну и что теперь ты скажешь?

Я хмурюсь:

– Бары?

– Да, бары.

– Но…

– Какая разница, куда ходили мы, Ари. – Норин порывисто стягивает с ног туфли. Не знаю почему, но мне становится не по себе. Я неожиданно понимаю, что действительно не должна была убегать из дома посреди ночи, чтобы подловить тетушек на том, что вполне может являться плодом моего воображения. – Мы приехали, а тебя нет.

– Я гуляла с друзьями.

– С какими друзьями?

– С братьями Нортонами, – пожимаю плечами и решаю сыграть невинность. Что ж, никто не говорил, что будет просто. Признаваться я не собираюсь. – С Мэттом и Хэрри.

– Ты гуляла по Астерии с двумя мальчиками?

– С парнями.

– С парнями, – исправляется Норин и устало глядит на Мэри-Линетт. – Теперь-то нам гораздо легче, правда, Мэри?

– Не знала, что вы бываете в барах.

– А я не знала, что ты сбегаешь из дома.

– Я не сбегала, просто решила прогуляться.

– Нельзя просто прогуливаться ночью, Ари.

– Может, я буду делать то, что хочу, как считаете? – я стискиваю зубы. Не думала ссориться, но сейчас завожусь: – Что еще запрещается?

– Запрещается все, что подвергает твою жизнь какому-либо риску.

– Но я ничего такого не сделала! – Ну да, кроме того, что уехала из города, бродила по лесу и еле унесла ноги от бешеного волка, койота, или бог знает кого.

– Сделала. Ты ушла без разрешения.

– Моя мама умерла. У кого мне его спрашивать?

– Ари! – восклицает Мэри-Линетт, а Норин растерянно застывает. Она смотрит мне в глаза и не шевелится, будто я заморозила ее страшным заклинанием; молчит, но в этом ее молчании гораздо больше смысла, чем в целой огненной тираде.

Неожиданно я понимаю, что перешла черту. Сказала полную глупость.

Мне становится стыдно. Я виновато смотрю на тетушек.

– Простите, я не хотела, – тихо говорю я. – Правда, я не подумала.

– Впредь думай, – отрезает Норин и становится самой собой – спокойной, холодной. Она бросает на пол туфли. Собирается уйти, но поворачивается и смотрит на меня: – Никогда больше так не делай.

Я ничего не отвечаю. Сжимаю кулаки и слежу за тем, как тетя поднимается по лестнице на второй этаж. Мне так стыдно, что кожа вспыхивает. Что на меня нашло?

– Ты в порядке? – спрашивает Мэри-Линетт. Она выглядит уставшей.

Я поправляю волосы и киваю:

– Да. Все в норме.

– Ты правда была с братьями Нортонами?

– Правда.

– Они хорошие ребята.

– А вы? – интересуюсь я, переминаясь с ноги на ногу.

– Что мы?

– Вы были в баре?

Тетя Мэри вымученно улыбается и прислоняется к дверному косяку.

– А где мы еще могли быть, Ари? Что ты навыдумывала?

– Я волновалась.

– Норин целый день была как на иголках… Я решила вытащить ее в бар отдохнуть. Здесь нас не особо любят, и мы поехали в Дилос. Уже через несколько минут она взбунтовалась.

– Кто бы сомневался! – я усмехаюсь.

– Ну, попробовать стоило, – подыгрывает Мэри-Линетт и пожимает плечами. – Меня из бара не вытащишь, а она сразу домой захотела. Вот мы и вернулись.

– А меня нет.

– А тебя нет.

– Но я в порядке. Правда! Я просто прошлась с ребятами, и все.

– И где вы гуляли?

– Везде. – Я неопределенно взмахиваю руками: – До школы, по площади.

Мэри медленно кивает и выключает свет в смежной комнате.

– У тебя листья. В волосах. – Она приближается ко мне, невесело улыбаясь, а я стыдливо отворачиваюсь. Черт возьми, неужели и правда подловили? – Просто спрашивай.

– О чем?

– Обо всем, Ари. Ты хочешь о чем-то спросить?

Я растерянно кусаю губы, а Мэри-Линетт смотрит на меня так пристально, что я чувствую себя прозрачной. Такое ощущение, что она видит меня насквозь.

– Есть что-то, что тебя волнует?

У Мэри поразительные глаза – гипнотизирующие. Но я умудряюсь спокойно ответить:

– Нет.

– Ты уверена?

– Да, серьезно. – Я выдавливаю улыбку: – Меня ничего не волнует.

– Ну, как скажешь. – Мэри поднимает туфли сестры и усмехается: – Если ты хотела прогуляться, нужно было только сказать.

– Я уже поняла, тетя Мэри. Серьезно. Я плохая племянница. И прочее в этом духе.

– Отлично. Надеюсь, мы больше не столкнемся с похожей проблемой.

Нерешительно растягиваю губы в улыбке и шепчу:

– Да уж, я тоже на это надеюсь.

– Ты бы их видел!

– Все так паршиво? – Хэйдан плетется рядом и виновато кривит губы, словно это он вчера потащил нас в лес. Солнце блестит в его широких очках. Запах на улице стоит такой приятный, что я дышу глубоко-глубоко! Запах скошенной травы. И даже несмотря на то что сейчас мы в школе и мне четыре часа пытались вбить в голову молекулярную химию, чувствую я себя отлично. Еще бы не мучилась из-за разговора с тетями, и было бы вообще прекрасно. – Ты еще здесь?

– Да, просто задумалась.

– О чем?

– О том, как все это глупо. – Мы плетемся к столикам на улице. Обедать в столовой я категорически отказалась. Разве можно сидеть в помещении в такую погоду? – Мы искали их в лесу, а они ездили в бар. И ведь правда ездили. Нарядились, накрасились.

– Серьезно?

– Я тоже удивилась! Даже тетя Норин нацепила туфли на каблуках. А тетя Норин и каблуки – это так же странно, как я и… не знаю что. После химии мозги отказываются соображать.

– Ты сказала им, где мы были? – Хэрри чешет шею. – Надеюсь, нет, потому что…

– …потому что это полное безумие. Давай притворимся, что мы никуда не ездили, а?

– Хорошо. Давай.

Парень усмехается, а я замечаю, как он хромает на правую ногу.

– Хотя позабыть трудно, когда ты тащишься как калека.

– Ну, прости. Я рухнул прилично. Нога здорово болит.

– Может, нужно к врачу сходить?

– Кому? – неожиданно рядом возникает Мэтт.

На нем черная футболка с V-образным вырезом и черные штаны. Он перекладывает учебники из одной руки в другую и интересуется:

– Все в порядке?

– Почему у тебя на лице вечно такое выражение? – спрашиваю я, пытаясь подавить смешок. Мэтт вскидывает брови:

– Какое еще выражение?

– Озадаченное.

– Скорее несчастное, – добавляет Хэрри.

– Ты так смотришь на нас, словно впереди как минимум конец света, – продолжаю я и кладу ладонь на плечо парня. – Давай же, Мэтт, улыбнись!

– Нормальное у меня выражение, – отстраняясь, ворчит он.

– Нет. Такое ощущение, что проблемы всего мира свалились тебе на голову.

– Я просто толком не спал.

– Мы тоже. Я рассказывала Хэрри о том, как тепло меня встретили дома.

– Тебе влетело? – прищурившись, интересуется парень, и мы втроем усаживаемся за деревянный столик под массивным дубом.

Людей на улице не так уж и много, но все равно стоит гул. Издалека доносятся стуки баскетбольных мячей, девушки из команды поддержки репетируют речовки. Неожиданно мне кажется, что я многое упускаю, зарывшись с головой в собственные проблемы, тайны и расследования, которые, возможно, не имеют никакого смысла. Но потом вспоминаю, как рухнуло все в Северной Дакоте. Стоит ли вновь начинать то, что когда-нибудь закончится? Стоит ли прикладывать усилия и стараться до стертых в кровь пальцев, если любое начинание имеет свой конец?

– Да уж, ей влетело.

– Не то чтобы влетело, – отмираю я и кладу сумку на колени. Я опять отключилась! Нужно что-то делать с этим. – Но приятного мало. Оказывается, Норин и Мэри были в баре. Развлекались как обычные люди.

– Вот видишь, а ты волновалась, – говорит Мэтт. – Дело закрыто?

– Да, – я довольно киваю. – Займусь, пожалуй, биологией.

– Тебе не помешало бы.

– Ой, замолчи.

– Нет, я серьезно, Ари. Есть время подумать о себе. Как считаешь?

– Это ты о чем? – я хмурю лоб.

– Он предлагает тебе примкнуть к какому-нибудь стадному виду спорта, – Хэрри усмехается и нервно вертит замок от молнии на джемпере. – Глупости.

– Я предлагаю заняться чем-то, что отвлечет от детективных расследований.

– Может, мне еще и помпонами пойти махать? – прыскаю я и закатываю глаза. Меня почти выворачивает наизнанку. Никогда не могла терпеть этих тощих булемичек, которые специально записывались в группу поддержки, дабы расхаживать по коридорам в безумно коротких юбках.

– Какие помпоны? Ты и чирлидеры? Я бы посмеялся, – Мэтт искренне улыбается, а я растерянно вскидываю брови. Неужели мне удалось его рассмешить?

– Интересно, что именно тебя так позабавило.

– Ты неуклюжая.

– Неуклюжая? – Не ожидала, что он ответит, но лучше бы он молчал. – Что?

– Еще ты непослушная, а в спорте нужна дисциплина.

– Ну, по части дисциплины ты у нас мастер. А еще по части скуки и занудства.

– Занудства? – встретившись со мной взглядом, восклицает Мэтт. – Я рационален.

– Рационален? Ты? Человек, который записался на спортивную стрельбу из лука? – я качаю головой и слышу, как хохочет Хэрри. – Прости, но это не так.

– Меня записал отец.

– И «Пятьдесят оттенков» читала Джил. Мы знаем, что ты любишь оправдываться.

Мэтт закатывает глаза и выдыхает:

– Ты и недели не продержалась бы в группе поддержки.