Эсфирь Эмден
В Стране Бабушки Куклы, или Дом с волшебными окнами

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

Глава первая. Новый год

Снег на улице хрустит,

Сон на саночках катит.

На стекле была нарисована морозная ёлочка, и смутно виднелась сквозь её мохнатые серебряные ветви широкая вечерняя улица.

В высоких домах зажигались окна – одно за другим, как гирлянды лампочек на ёлке.

Кто-то забыл у ворот саночки. Два человека торопливо шли по мостовой и размахивали руками.

В самом конце улицы, там, где начинался бульвар, все сливалось в мохнатое, белое, пушистое… Шёл снег.

В комнате пахло хвоей. Большая ёлка стояла в углу, и стеклянные шары тускло поблескивали на ней.

Давно уже пора было зажигать ёлку, а мама всё ещё не пришла.

Её позвали в больницу в пять часов, а теперь… Таня посмотрела на часы – маленькая стрелка приближалась к девяти.

Серёжа барабанил по стеклу пальцами и насвистывал какой-то марш.

В другой вечер он давно нашёл бы себе занятие и уж непременно между делом не раз подразнил сестру. Но сегодня было ужасно грустно и даже ссориться не хотелось. И правда, что за неудачный Новый год!

Отец приедет только через месяц – первый раз дети встречают Новый год без него, – а мама…

– Серёжа, – сказала Таня, забираясь с ногами на диван, – а помнишь, как в прошлом году было весело? Помнишь, как папа оделся медведем, а маленькие испугались? А помнишь, как он нарочно перепутал подарки и ты подумал, что тебе на самом деле куклу! И расстроился!..

– И вовсе я не расстроился, – сказал Серёжа, не оборачиваясь.

Он старательно дышал на морозное стекло, и на белом окне появлялось другое окошко – маленькое, чёрное и блестящее, а в нём виднелись удивительные вещи! Вот остроконечная, как будто отрезанная крыша, и над нею – мохнатый белый дымок и синяя звезда…

«Как во сне», – подумал Серёжа.

– А помнишь, Серёжа, когда мы были маленькими, ты плакал один раз из-за куклы…

– Ничего я этого не помню, и ты не можешь помнить.

– Нет, помню, мне мама рассказывала: мне подарили куклу, а ты плакал и тоже просил, и тебе тоже подарили. Она потом ещё долго в чулане лежала, такая старенькая, ватная…

Он подошёл к дивану и сел рядом с сест-рой.

– Она была не простая, – сказал он, – и ты её боялась! Помнишь, я наряжал её в разные смешные костюмы!..

– Кажется, помню, – сказала Таня.

Она прислонилась головой к плечу брата.

– Смотри, Серёжа, а твоё окошко опять замёрзло… И всё окно как будто светится.

– Это от фонаря, – сказал Серёжа.

Глава вторая. Гостья

Это снилось всем ребятам,

Даже бабушке когда-то.

Снег падал и падал не переставая. Может быть, он уже спрятал весь дом от чужих любопытных глаз… Может быть, он тихонько раскачивал дом своими мягкими лапами – направо-налево, направо-налево… Потому что лампа тоже раскачивалась, и нельзя было, не мигая, смотреть на неё.

И наверно, потому стук услышали не сразу. Он доносился как будто издалека, как будто в дверь стучали молоточком, обёрнутым в вату.

– Кто там? – спросила Таня и на цыпочках подбежала к двери.

За дверью что-то шуршало, и ответ нельзя было разобрать. Таня отперла замок, и тёплая обитая дверь мягко приоткрылась. Никого!

Таня выглянула – дверь подъезда была открыта. И она ясно увидела, как вереница маленьких белых мышей промчалась мимо подъезда. Или это был снег?

Но в эту минуту прямо в дверь влетело целое облако густого морозного пара.

– Приехали! – сказал тихий голос, и в этом облаке прямо в открытую дверь Таниной квартиры вошла старушка-гостья.

Она топала мягкими валенками, отряхивала снежинки, густо облепившие шубу, и улыбалась из-под белого, заснеженного платка.

– Здравствуйте! – сказала Таня.

– Здравствуй, девочка, – ответила гостья. – Ты спала?

– Нет, что вы, мы ждём маму. А вы из больницы?

– Из больницы, – сказала гостья, улыбаясь. – Моё дежурство кончилось, и я пришла вам сказать, что ваша мама освободится только к двенадцати.

– К двенадцати часам? – огорчённо сказала Таня. – Значит, мы совсем не встретим Новый год!

– Непременно встретите! – сказала гостья, беря Таню за руки и глядя ей прямо в глаза. – Встретите в доме с серебряными окнами – в самом счастливом на свете доме! Туда каждый год приходит к детям новое счастье. Только смотрите не опоздайте! – И гостья запахнула плотнее шубу и взялась за ручку двери.

– А если опоздаем? – тревожно спросила Таня.

– А если опоздаете, останетесь в Старом году, – строго сказала гостья.

Она открыла дверь, и Таня снова увидела, как вереница белых мышей промчалась мимо подъезда.

Серёжа вздрогнул от холода и, потягиваясь, с изумлением смотрел на гостью.

– Бабушка, подождите! – крикнула Таня. – Покажите нам дорогу в дом с серебряными окнами!

– Дорогу найти легко: для этого надо идти только прямо вперёд, ничего не бояться и крепко держаться за руки.

Тут в комнату снова ворвалось белое облако морозного пара, и дети услышали, как сквозь сон, слова уходящей гостьи:

– Торопитесь, торопитесь, не опоздайте… Берегитесь Ледяного Ветра. Он захочет оставить вас в Старом году…

– Серёжа, ты слышал? – сказала Таня шёпотом. – Берегитесь Ледяного Ветра…

– Одевайся потеплее, – сказал Серёжа сурово. – Нам надо спешить, уже скоро десять часов.

Глава третья. Дом с серебряными окнами

Мы из дому ушли вдвоём,

Серебряный искали дом.

Только три часа назад дети шли по этой самой улице с последними ёлочными покупками, но узнать её теперь было почти невозможно.

Что стало с улицей? Что стало с домами, с воротами? Что стало со знакомым, как собственные саночки, бульваром?

Снег плясал вокруг фонарей, и длинные фонари смешно отмахивались от него и прижимались к домам, а дома неслись прямо к незнакомому белому лесу, неизвестно откуда появившемуся в конце улицы.

Дети шли, крепко взявшись за руки, чтобы не потерять друг друга в этом снежном вихре.

На секунду ветер утих, и они ясно увидели при свете фонаря переливающиеся серебром окна большого дома.

– Таня, скорей! – крикнул Серёжа и потянул сестру за руку.

С трудом им удалось пробиться сквозь снег, но они увидели самый обыкновенный дом…

А дом с серебряными окнами, должно быть, где-то здесь, совсем близко от них! Ведь они так ясно видели его!

И дети пробивались сквозь снег то вправо, то влево, но до́ма с серебряными окнами не было, а снег валил всё гуще и гуще, и за его густой сеткой скоро уже нельзя было разглядеть ничего, кроме очертаний незнакомого леса вдали.

И вдруг дети увидели впереди себя мчащиеся вихрем саночки. Их везла вереница белых мышей, а в саночках сидела и, обернувшись, махала детям рукой старушка в заснеженной шубе и в большом заснеженном платке.

– Бабушка! – крикнула Таня. – Это та самая бабушка, что к нам приходила!

Дети побежали за саночками, но тут Таня споткнулась и упала, не выпуская Серёжиной руки, и оба они покатились по снегу куда-то вниз…

– Держись за меня! – успел только крикнуть Серёжа.

Но Таня уже вскочила на ноги и с изумлением оглядывалась.

Глава четвёртая. В лесу

На серебряных дорожках

Рассыпает месяц крошки.

Если клюнет крошку птица,

Станет птица серебриться,

Улетит в гнездо к себе

В новогоднем серебре.

Они стояли в лесу, в совершенно белом и тихом лесу.

Прямо вперёд уходила узенькая серебряная дорожка. Нельзя было не ступить на неё.

Хрустальные деревья сторожили дорожку. Они молча пропускали детей, но чуть только Танины ботинки захрустели по дорожке, как первое же дерево сказало немного надтреснутым голосом:

– Не хрустите по хворосту.

– А как же нам идти? – сказала Таня и сделала ещё один шаг вперёд.

– Не хрустите по хворосту, – повторило второе дерево. – Поднимите сучок.

Таня сейчас же наклонилась и нашла на дорожке много заиндевелых сучков. Но в её руках сучки превратились в серебряные коньки!

Дети надели их и сразу понеслись. Как легко было катить на этих коньках по серебряной дорожке!

Они неслись по дорожке, а в ушах у них звучала знакомая им песенка:

 
Унесут коньки чудесные
Прямо в страны неизвестные.
В страны ёлочных чудес —
В новогодний зимний лес.
 

А в лесу кто-то рубил дрова. И Таня первая заметила за деревьями маленького старичка в тулупе и подшитых валенках.

Он рубил серебряное дерево и напевал себе под нос:

 
Нарублю-ка я дровишек
Для девчонок и мальчишек,
Чтобы стало им теплей,
Чтобы стало веселей.
 

– Какой же это дом могут топить серебряными дровами? – сказал Серёжа.

– Конечно, дом с серебряными окнами, – шепнула Таня.

– Дедушка! – крикнул Серёжа. – Как нам выйти из лесу?

Старичок медленно выпрямился и посмотрел на детей.

– Я бы вас провёл, милые, – сказал он, внимательно осмотрев их, – да ведь я на работе, с работы не уйдёшь.

– А что у тебя за работа, дедушка? – спросила Таня.

– Да вот дров нарублю, а потом замораживать пойду. Окна вот сегодня уже все заморозил, да ещё работа задана… – И старичок вздохнул.

– Какая работа, дедушка? – спросила Таня.

Старичок тревожно оглянулся и притянул к себе ребячьи головы:

– Двое ребятишек тут должны, говорят, пройти, так мне велено их заморозить.

– Почему, дедушка? – испуганно шепнула Таня.

– А потому, милая, что они ищут, чего не надо!

И старичок зашептал, тревожно оглядываясь:

– Дом с серебряными окнами ищут! А хозяин мой их туда не пропустит, нет… Мой хозяин не любит, чтобы дети туда ходили.

– Да почему же, дедушка?

– А потому, что туда Новый год приходит, детям счастье приносит, а мой хозяин не любит счастливых детей, нет, не любит.

И старичок ещё раз тревожно огляделся и зашептал:

– Он уже сколько детей изловил на своём веку! Как увидит весёлого мальчишку или девчонку, сейчас поймает, а уж куда он их потом девает – не знаю.

– А кто ваш хозяин, дедушка? – насупившись, спросил Серёжа.

– Мой хозяин, милые, господин Ледяной Ветер.

– Господин Ледяной Ветер… – сказала Таня. – Как странно… А тебя как зовут, дедушка?

– А я Морозкой зовусь, милые, Морозкой…

– Морозкой? – обрадовалась Таня. – Так ведь ты совсем не страшный, дедушка Морозко! За что же ты хочешь тех ребят заморозить?

– А вы уж не те ли дети будете? – подозрительно сказал Морозко. – Сказано было: мальчик в шапке-ушанке и девочка в белой шубке. Так и есть – те самые. Стойте, я вас сейчас заморожу!

– Дедушка, не дурите, – твёрдо сказал Серёжа. – Вы лучше нам покажите дорогу. И что это у вас за хозяин, не пойму. Зря вы его слушаетесь.

– Ох, милые, дурной хозяин, – снова завздыхал Морозко. – И тулуп у меня прохудился, и валенки дырявые, а новых не допросишься никак, всё говорит – не полагается, не отслужил ещё. А мне уж, милые, да-авно на пенсию пора…

– Карр! – закричала, подскакивая на снегу, ворона. – Карр! Рразболтался, старрый дуррак!

– Заморожу! – закричал Морозко и кинулся за вороной.

А дети побежали дальше.

– Эй, милые, – крикнул им вдогонку Морозко, – погодите, дорогу покажу!..

Но только дети обернулись к Морозке, как вдруг струя леденящего сердце ветра пронеслась по лесу.