Эрин А. Крейг
Дом корней и руин

9

Лакея все не было. Я нервно вышагивала перед камином, то и дело поглядывая на маленькие часы. Было уже почти восемь, а, по словам Дофины, семья садилась ужинать именно в это время. Куда же он запропастился?

Тревога нарастала, сердце билось все сильнее. Я никогда никуда не опаздывала и, конечно же, не хотела произвести на лорда Лорана плохое впечатление. Дофина с самого начала сделала вид, будто мы давние подруги, но я не сомневалась, что лорд Лоран будет общаться со мной исключительно как заказчик с мастером.

Я уже примерно представляла его силуэт, пронзительный взгляд, постоянно оценивающий меня и мою работу, внушительный крючковатый нос. Одно его слово могло благословить или разрушить мою карьеру. Я знала – по крайней мере, надеялась, – что мой талант способен удовлетворить даже самый взыскательный вкус. Но если я не понравлюсь ему как человек…

Досадливо фыркнув, я сменила направление движения и выглянула в коридор. Никого. Длинный-длинный коридор и полная тишина. «Это не такой уж большой особняк, – подумала я, постучав пальцами по дверному проему. – Наверное, мне не составит труда найти обеденный зал».

Тикающие часы словно специально торопили меня, и я вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь. Может, я встречу лакея по пути вниз. А может, увижу Дофину, когда она будет идти из своего флигеля. Она заметит меня и сразу все поймет. Мы пойдем в зал под руку, и мне не придется слоняться по первому этажу одной. Увлекшись размышлениями, я не особо следила за дорогой, просто шла по коридору, пока не увидела лестницу. Только…

Я остановилась и оглянулась. Кажется, что-то не так. На первый взгляд это был тот же самый коридор. Темное дерево, светлые стены, искусная резьба, но все как будто немножко другое. Я снова оглянулась. Теперь коридор показался мне слишком длинным. Я не считала двери, когда мы проходили здесь в первый раз, но сейчас их как будто было в два или даже три раза больше.

– Не может быть, – пробормотала я и пошла обратно, туда, где, как мне казалось, находилась моя комната.

Может, где-то в коридоре было ответвление? Поворот, который я не заметила? Точно нет. Я узнала свою комнату по рельефу с ветками глицинии и задумчиво дотронулась до одного из цветков.

– Это просто смешно, – сказала я себе, помотав головой. – Теперь точно опоздаю.

Я снова пошла по коридору, считая каждую дверь, каждую пару свечей. Три, пять, девять – слишком много, слишком много… Я подошла к одному из окон и вгляделась в темноту, тщетно пытаясь рассмотреть что-то сквозь блики свечей, отражавшиеся в стеклах. На мгновение я потеряла равновесие и покачнулась, но успела прижаться к стене и ухватиться за занавеску.

Мне стало не по себе, и от неуверенности ноги едва слушались.

– Вот вы где! – с облегчением воскликнул кто-то.

Ко мне подошел немолодой мужчина – белокожий, высокий, подтянутый, с угловатой фигурой. Когда-то он был блондином, но теперь на висках проступила серебристая седина; волосы были напомажены и зачесаны назад. На нем был костюм сливочного цвета из дорогой шерсти, и от одного его вида у меня свело пальцы на ногах: если лакеи Лоранов носят такую одежду, то я в своем простом шелковом платье, наверное, выгляжу как бедная родственница.

– Я не нашел вас в вашей комнате.

Он протянул руку, словно джентльмен, готовый проводить меня на послеобеденный променад. Никогда раньше не видела, чтобы лакеи вели себя так непринужденно с гостями, но я быстро усмирила свою гордость. Для него мы были равны – наемные работники в имении герцога.

Я оглянулась на свою комнату; никак не могла отделаться от ощущения, что коридор будто бы все время удлинялся. Вот она, в конце коридора. Лакей не мог побывать там. Чтобы добраться до комнаты, ему пришлось бы пройти мимо меня. А я никого не видела.

Ближайшая к нам свеча зашипела, и с нее капнул розовый воск. Неожиданно меня посетила страшная мысль. Медленно, словно хрупкая марионетка, которую дергают за ниточку, я протянула к нему руку. Я была готова к тому, что сейчас она пройдет сквозь него, как камень падает в воду. Но рукав его пиджака оказался теплым и плотным на ощупь. Я ощутила дорогую ткань, тяжесть руки под одеждой. Это был настоящий живой человек. Но тогда… как он здесь оказался?

Словно прочитав мои мысли, мужчина расплылся в улыбке. Он выглядел очень веселым.

– Я вышел из кабинета. Вот отсюда, видите? – сказал он, указав на дверь, следующую после той, у которой мы стояли. – Не хотел вас напугать.

Я заверила его, что вовсе не испугалась.

– Все в порядке? – спросил он, с любопытством поглядывая на меня.

– Я… Кажется, я заблудилась в этом коридоре.

– Заблудились? – переспросил он, окинув взглядом прямой путь.

– Звучит нелепо, правда? Но… Когда я вышла из комнаты, могу поклясться… – Я осеклась, не зная, как это объяснить.

– Новая обстановка, – предположил он.

– Наверное, – согласилась я. – В любом случае нам уже пора. Не люблю портить первое впечатление о себе.

В его темно-серых глазах блеснул огонек.

– Конечно, конечно. Но ведь… вас нельзя уличить в опоздании, если сам хозяин еще не пришел.

– Лорд Лоран тоже опаздывает? – спросила я, оглянувшись на кабинет, откуда вышел лакей, если верить его словам. Должно быть, он помогал герцогу с важными делами.

– Лорд Лоран никогда не опаздывает, – с театральным пафосом произнес лакей. – А если кажется, будто он опаздывает, это значит, что часы в доме спешат.

Я улыбнулась:

– Буду знать.

– Так вы, значит, художница? – поинтересовался он. – С Соленых островов?

Я кивнула.

– Весь дом пребывал в радостном предвкушении вашего приезда. Насколько мне известно, Александру не терпится начать работать с вами.

– Мне тоже. Усадьба так прекрасна! Будет сложно выбрать место для портрета.

– Думаю, вам подойдет библиотека. Этот мальчик всегда любил читать.

– А вы давно работаете у Лоранов? – спросила я.

Его непринужденный тон в разговорах о семье натолкнул меня на мысли о Ханне, и сердце вдруг сжалось от тоски по дому.

– О, очень-очень давно, – ответил он, снова улыбнувшись.

Тут мы наконец вышли на лестницу, ярко освещенную газовыми лампами, а не мерцающими розовыми свечами, и я еще раз оглянулась на коридор. Он казался таким же коротким, как и на первый взгляд. Всего пять – может быть, шесть – дверей.

– Жерар! Ну наконец-то! – воскликнула Дофина, радостно глядя на нас.

Про себя я с радостью отметила, что наши вечерние платья были похожи по крою, только мое – цвета морской волны, а ее – насыщенно-

сливового.

– О, ты уже встретил мисс Фавмант. Прекрасно!

– Жерар? – ахнула я и, оглянувшись на своего спутника, вдруг заметила все детали, ранее ускользнувшие от моего внимания. Галстук из дорогого шелка. Такой же длинный крючковатый нос, как у Александра. Тяжелый перстень, который смотрелся так естественно, будто он родился с ним. Впрочем, если подумать, примерно так оно и было.

Герцог пригладил густые волосы и лукаво посмотрел на меня.

– Л-лорд Лоран, – испуганно исправилась я и уже хотела сделать реверанс, но тут он ухватил меня за запястье.

– Чтобы я тут такого не видел! – решительно сказал он и снова расплылся в улыбке.

Я понимала, что он хотел проявить гостеприимство, но мне стало больно, когда он с неожиданной силой сжал мне руку. Я потерла запястье, чувствуя себя полной дурой.

– Прошу прощения, сэр. Леди Лоран – то есть Дофина, – поправилась я, так как Жерар погрозил мне пальцем, – сказала, что за мной зайдет лакей. Я приняла вас за него. Надеюсь, я не задела вас…

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Что он обо мне подумает? Заблудилась в коридоре, который показался слишком длинным. Перепутала герцога с лакеем. Какой стыд!

Жерар широким жестом пригласил меня спуститься по лестнице к Дофине. Сквозь стеклянный потолок проглядывало темное ночное небо с крошечными звездочками. Я засмотрелась на них, пытаясь узнать знакомые созвездия. Однако это было невозможно из-за роскошной хрустальной люстры.

– Шутка удалась, – объявил Жерар и ласково поцеловал жену в щеку.

– Ты притворился лакеем? – нахмурившись, спросила Дофина и слегка стукнула его по плечу. – Я же просила тебя не делать этого. Что подумает Верити, если мы будем так обращаться с гостями?

Жерар только снова рассмеялся.

– Где Александр? Я умираю от голода!

Не дожидаясь ответа, он тут же ушел. Дофина взяла меня под руку и повела через очередной коридор. По обеим сторонам висели зеркала, в которых отражались сдвоенные вазы, переполненные соцветиями розовых и зеленых гортензий.

– Мне так неловко за Жерара. Он любит подурачиться… и мне следовало бы предупредить вас о его особом отношении ко времени.

Мы как раз прошли мимо высоких напольных часов, и я обратила внимание, что уже четверть девятого.

– Весь дом живет с учетом его непредсказуемости. Он бывает ужасно сосредоточен на работе и отрывается только тогда, когда у него начинает урчать в животе. – Она тихонько усмехнулась. – И то не всегда.

– Чем он занимается? – поинтересовалась я, вспомнив обо всем, за что отвечает Камилла: поместье, верфи, споры между рыбаками, уведомление короля о появлении чужестранных кораблей. А что делают лорды на континенте?

– О, он…

– Добрый вечер, дамы, – раздался голос из дальнего конца коридора.

Через мгновение из тени появился Александр.

– Вы обе просто обворожительны.

Он тоже переоделся к ужину. На нем был безукоризненный темно-синий костюм, придававший его светлым глазам особый блеск, и шелковый платок горчичного цвета, завязанный впечатляюще сложным узлом.

– Мисс Фавмант, для меня будет честью сопроводить вас в обеденный зал.

Дофина отпустила мою руку.

– Давайте. Мы с Жераром сейчас подойдем.

– С удовольствием, – ответила я, взглянув на Александра. – Благодарю, господин Лоран.

Мы направились вдвоем по коридору. Он неспешно крутил колеса своего кресла, подстраиваясь под ритм моих шагов.

– Александр, – вдруг сказал он. – Даже лучше Алекс.

– Тогда зовите меня Верити.

– Верити, – медленно произнес он, и его голос показался мне таким теплым и насыщенным, словно дымящаяся чашка кофе. – Вы правда такие чопорные на своих Соленых островах? Я слышал, что Люди Соли известны своей холодностью.

Я разинула рот от удивления:

– Про нас действительно так говорят?

В его глазах загорелся веселый огонек, и в этот момент я поняла, что он подтрунивает надо мной, так же как и его отец. Я решила перенять их легкую непринужденную манеру общения, примерить ее, словно новомодный наряд.

– Вы бы тоже были холодны, если бы пережили пару-тройку наших зим.

Он рассмеялся, и мне понравился его искренний смех.

– Вы никогда не были на островах? – предположила я.

– Я вообще особо нигде не был, – ответил Александр. – Здесь, в Шонтилаль, я могу перемещаться совершенно свободно, но остальной мир не приспособлен для таких, как я. – Он опустил ладонь на подлокотник кресла. – И для моего способа передвижения.

– Как жаль… – начала было я, но толком не знала, что сказать и как точнее выразиться.

– Не стоит сожалеть, – сказал он, толкая кресло вперед. – Только подумайте: если бы я сейчас шатался по всему королевству, то меня не было бы здесь, чтобы беседовать с вами.

– Может, мы бы познакомились где-нибудь в другом месте.

Александр покачал головой:

– Сомневаюсь. Вы никогда не покидаете своих островов, а для меня, как вы сами сказали, они слишком уж холодны.

Я не смогла бы скрыть улыбку, даже если бы захотела. Мне еще никогда не приходилось общаться с кем-либо в такой непринужденной манере, и было трудно устоять перед желанием следовать ей.

– Вы всегда такой остроумный?

– И обаятельный, – тут же отозвался Александр. – Чертовски обаятельный.

Александр остановился перед широко распахнутыми дверями и жестом пригласил меня пройти вперед.

В центре зала стоял длинный стол. Здесь легко поместилось бы пятьдесят гостей, но он был сервирован на пятерых. По одной из стен тянулся ряд высоких окон. Длинные шторы из розового бархата были раздвинуты, открывая вид на залитый лунным светом балкон, уставленный горшками с разнообразными растениями.

На лакированном столе стояли десятки свечей в розовых и зеленых тонах, и их теплый свет придавал огромному пустому пространству зала некий уют. Под потолком висели три люстры; они не горели, но сверкали, как льдинки. Один из лакеев вышел вперед и выдвинул для меня стул. Александр занял место справа от меня. Жерар сел во главе стола, слева от меня, а Дофина – напротив сына, оставив свободным место передо мной.

Вдруг в зале раздался странный гул: звук, напоминающий скрежет шестеренок и механизмов, приведенных в движение. Казалось, весь дом застонал от внезапного напряжения.

– Это лифт, – негромко пояснил Александр.

– Мама спускается, – добавил Жерар.

Я едва не подпрыгнула от громкого глухого удара, который будто придал его словам особый вес. Как только она появилась в зале, Жерар и Дофина синхронно встали. Алекс коротко кивнул, показывая, что мне тоже следует встать. Слегка покраснев, я последовала его совету.

Маленькая, седая, сгорбившаяся, в мрачном платье из черного дамаста, расшитого бисером, она опиралась на бамбуковую трость. Пока она шла к своему месту, пламя свечи на мгновение отразилось в хрустальном набалдашнике, немного ослепив меня. Жерар сделал шаг, чтобы выйти из-за стола и помочь ей, но она раздраженно отмахнулась:

– Стой где стоишь.

Тонкие белые локоны были завиты и аккуратно уложены в высокую прическу, но местами все же проглядывали розоватые участки кожи. При всей ее ветхости лицо выглядело удивительно гладким, а взгляд серых глаз показался мне очень проницательным. На самом кончике вздернутого носа были маленькие серебряные очки.

Мы подождали, пока она займет свое место, и снова сели.

– Матушка, позвольте представить вам мисс Верити Фавмант. Она проведет у нас несколько недель, чтобы написать портрет Александра.

Старуха фыркнула в знак того, что услышала его слова, но продолжала рассматривать стол. Жерар обратился ко мне:

– Мисс Фавмант, знакомьтесь: это моя мать, мадам Маргарита Лоран.

Я вспомнила слова Александра о чопорности жителей Соленых островов и постаралась тепло улыбнуться пожилой даме.

– Рада встрече, Маргарита!

Она медленно перевела взгляд на меня.

– Прошу прощения? – произнесла она голосом, напомнившим мне скрип старого деревянного кресла-качалки. – Не припомню, чтобы мы были знакомы.

– Вы правы, – ответила я, но невольно спросила себя, не поврежден ли ее рассудок в связи с почтенным возрастом. Одна из моих теть страдала от такого недуга. Моим кузинам то и дело приходилось напоминать ей, где и на каком этапе своей жизни она находится. Порой она переставала их узнавать, и тогда они рассказывали ей о себе. Жаль, если Маргарита тоже испытывает нечто подобное. – Я приехала в Шонтилаль сегодня вечером.

Она поджала губы и покосилась на меня с нескрываемым презрением.

– Тогда какого черта ты обращаешься ко мне, как будто мы знакомы?

– Я… Мне… Прошу прощения, леди… Мадам Лоран… Я…

– Если бы мне нужна была помощь по дому, я могла бы нанять тебя сама, но поскольку я не… – Она чванливо приподнялась – настолько, насколько допускал тесный корсет, – и отвернулась.

– Мама, Верити Фавмант не просто…

Она нахмурилась.

– Ты сказал «Фавмант», Жерар? Она – одна из дочерей того самого Фавманта?

Герцог кивнул и виновато посмотрел на меня.

– Э-э-э, да, мама. Ее старшая сестра – герцогиня Соле…

– Я знаю, откуда они родом, сынок, – нетерпеливо прервала его Маргарита и вновь оглядела меня – на этот раз с неожиданным интересом.

– Фавмант… Я наслышана о вас. О всех вас, – добавила она и быстро облизнула губы. – М-да… Ну что, Жерар. Ты притащил в мой дом одну из этих проклятых девиц.

10

– Проклятых? – повторила Дофина, бледнея на глазах. Теперь ее накрашенные губы казались алыми, как кровь.

Старуха многозначительно кивнула, и в ее маленьких глазках засверкал огонек триумфа.

– Да-да. Только не рассказывай мне, что никогда не слышала о них. Фавмантова дюжина. Проклятие Фавмантов.

Я откашлялась, чтобы мой голос звучал хоть немного увереннее:

– Это неправда.

– Хочешь сказать, ни одна из твоих сестер не погибла? – спросила Маргарита, смерив меня уничтожающим взглядом. – А отец? А обе матери?

– Это… это были случайности, – обратилась я к Дофине, с ужасом думая, что сейчас она поверит свекрови и меня вышвырнут из этого дома, пока я не навлекла беду на кого-либо из членов семьи. – Цепочка роковых случайностей. Но на самом деле никакого…

– Суп! – объявил лакей, открывая боковую дверь.

В зале тут же появились официанты и поставили перед каждым из нас по серебряному блюду с куполообразной крышкой. Отработанным движением они синхронно подняли крышки, выпустив облачка душистого пара.

Передо мной оказалась тарелка из стекла мятного цвета, украшенная диковинными цветами орхидеи. А в ней, что удивило меня больше всего, – суп с какими-то сливочно-белыми цветочками.

– Суп из цветков руколы, – пояснил Жерар. – Одно из фирменных блюд Рафаэля.

Маргарита прищурилась; она и не собиралась делать вид, что забыла, о чем шел разговор.

– А что до девицы…

– Мама! – гаркнул герцог, заставляя ее замолчать.

– Рафаэль – наш повар, – сказала Дофина, раз за разом расправляя салфетку на коленях. – Он настоящий кулинарный гений.

Казалось, леди Лоран тщательно выбирает выражения, чтобы никто не воспринял всерьез предположения ее свекрови (а может, и ее самой).

– Попробуйте, – обратился ко мне Жерар.

– Вообще… я…

Мне очень хотелось закончить этот разговор, заверить своих покровителей в том, что я не навлеку беду на их дом, но Александр негромко кашлянул, и я тут же замолкла. Бросив на него взгляд, я увидела, как он едва заметно мотнул головой, словно умоляя меня не поднимать больше эту тему.

– Я… я еще никогда не пробовала суп из цветов, – промямлила я.

– Один из моих любимых, – сказал Александр, одарив меня полуулыбкой, и театрально зачерпнул целую ложку супа.

Не могу передать, как я обрадовалась этому маленькому проявлению теплоты с его стороны.

– А это что за цветы? – спросила я, выбрав столовую ложку среди золотых приборов по обеим сторонам от тарелки. Ручка была украшена заостренными листьями и мелкими соцветиями, обрамлявшими огненный знак семьи Лоран.

– Euphorbia marginata, – сказал Жерар. – Молочай окаймленный. В нашей семье каждый герцог выбирает для себя цветок, который будет символизировать его надежды и цели.

– Красивая традиция. А у нас всегда один и тот же осьминог, из поколения в поколение. Вы даже не представляете, сколько щупалец в самых разных видах можно обнаружить в Хаймуре.

От волнения я начинала путаться в словах и, наверное, казалась косноязычной, поэтому я поспешила опустить ложку в суп. Начну есть – хотя бы не буду говорить.

– О… Как вкусно.

Я думала, что суп будет приторно-сладким, с выраженным цветочным вкусом, как будто в рот попали духи, но, к моему удивлению, он оказался густым, соленым и пряным, с нотками перца.

Жерар проглотил очередную порцию супа и промокнул тонкие губы салфеткой.

– Знаете, что означает молочай?

– Не знала, что у цветов есть какое-либо значение. Я думала, они просто для красоты, – призналась я, зачерпнув еще одну ложку.

Жерар разразился громким хохотом, и даже Дофина захихикала, как будто мое невежество оказалось удачной шуткой. Маргарита продолжала буравить меня презрительным взглядом, вяло перемешивая цветы в супе, но так и не попробовав ни ложки. Александр повернулся в кресле и наклонился поближе, перегнувшись через подлокотник, будто хотел завести со мной приватную беседу.

– У цветов есть свой язык.

– Язык? – заинтересованно переспросила я.

– Если бы вы знали их смысл, мы могли бы вести целую беседу, не произнося ни слова. Например, – указал он на букет, стоящий в центре стола, – видите яркие белые цветы сверху? Это звездчатки. Их ставят, чтобы приветствовать гостя.

Дофина кивнула:

– Я попросила садовника добавить их в букет, как только узнала о вашем прибытии.

Меня тронуло, что она позаботилась даже о таких деталях.

– А вот эти, фиолетовые?

– Это гелиотропы, – пояснил Жерар. – Я сам собрал их сегодня утром для Дофины, – добавил он и подмигнул жене.

– Они символизируют преданность, – пояснил Александр. Он снова сел ровно и задумчиво посмотрел на меня.

– Если бы я выбирал для вас цветок сегодня вечером, я бы выбрал… гардению.

– О, Александр, – радостно и легко прошептала Дофина.

– Хороший мальчик, – одобрительно сказал Жерар.

Маргарита фыркнула, проведя салфеткой у носа.

– Что это означает? – Я обвела всех вопросительным взглядом.

Александр довольно ухмыльнулся:

– А вот поищите, что это значит.

Я ощутила легкий трепет в груди от его теплого тона. Мне кажется или… он флиртует со мной? Вот так, открыто? В присутствии своей семьи? Кажется, Люди Лепестков и Люди Соли отличаются гораздо сильнее, чем я предполагала.

– Я… – Я не знала, как правильно ответить, и при этом осознавала, что взгляды всех присутст-

вующих прикованы ко мне. – Конечно, я посмотрю. Я люблю узнавать что-то новое. – И тут мне пришла в голову идея. – К слову, это было бы отличным дополнением к вашему портрету. Вы уже подобрали цветок для своего герцогского титула?

Александр украдкой взглянул на отца и потупился.

– Думаю, это алиссум.

Я обрадовалась, вспомнив сады Хаймура, окруженные высокими ольхами, под которыми цвел душистый алиссум.

– Это такие маленькие белые и розовые цветочки? Я люблю их. Они всегда так сладко пахнут летом…

В зале повисло молчание, и я предположила, что, видимо, ошиблась.

– Что… что они означают?

Дофина внимательно изучала свою тарелку и не поднимала глаз. Наконец Александр кашлянул и произнес:

– Ценность превыше красоты.

– Самый нелепый выбор для представителя семьи Лоран, – пробормотал Жерар, звякнув ложкой о тарелку.

– Речь ведь о наследии, которое герцог оставит после себя, не так ли, отец? – вкрадчиво спросил Александр. – Каждый герцог делает свой выбор.

Уши Жерара побагровели. Он сделал большой глоток вина; воздух вокруг словно завибрировал от его внезапной злости.

– Что означает молочай? – шепотом спросила я Алекса, теребя между пальцев проклятую суповую ложку. Зачем я вообще сказала про эти маленькие цветочки?

Он поднес салфетку к уголку рта, чтобы никто не услышал ответ:

– Упорство.

– Следующее блюдо! – рявкнул Жерар, обращаясь к одному из лакеев.

Суп унесли, хотя никто его не доел.

* * *

– Вы идете в другую сторону.

Ужин наконец завершился (лишь Понту известно, как семья может съесть столько блюд за один присест!), и я тут же поспешила к себе, пообещав Дофине позавтракать с ней перед тем, как приняться за работу.

Я обернулась и чуть не столкнулась с Александром.

– Этот путь ведет в заднюю часть дома.

Я внимательно посмотрела на коридор. Кажется, он вел в зал с высокими стенами, освещенный сиянием звезд.

– Разве это не главный вестибюль?

– Совсем нет, – засмеялся Александр.

– А я была уверена, что…

– Это все из-за растений, – объяснил он, проезжая мимо меня. – Они создают обманчивое впечатление, будто вы здесь уже были. Вы думали, что вышли из той же двери, в которую мы заходили? Да?

Я кивнула, ведь у меня не было никаких сомнений на этот счет. Он покачал головой:

– Вы вышли через парную дверь. У обеих стоят папоротники. Тут несложно запутаться. Пойдемте, я все покажу.

– Парную дверь? – переспросила я.

– У дома всегда была довольно… необычная планировка, но после моего несчастного случая отец пристроил заднее крыло. Видите?

Мы оказались в помещении, идентичном главному вестибюлю, к которому я и направлялась, но вместо изящной двойной лестницы на второй этаж поднимался широкий металлический столб.

– Задняя часть дома – зеркальное отражение передней, только более доступное для меня. При свете дня будет немного легче ориентироваться, но в темноте, особенно пока вы плохо знаете дом… Лифт, – пояснил Александр, поймав мой взгляд. – Хотите попробовать?

– Ну…

Несмотря на то что эта филигранная конструкция выглядела достаточно красиво, я все же сомневалась. Она напоминала клетку для какого-то страшного чудовища.

– Я никогда не ездила на лифте. Как это работает?

– Ну, как следует из названия, он поднимает меня наверх. Иногда туда, иногда сюда. – Он резко махнул руками в разные стороны.

Я побледнела, и от одной мысли о такой поездке мне стало не по себе.

– Правда?

Его глаза превратились в маленькие полумесяцы.

– Конечно, нет. Он же на рельсах. Видите? – Александр указал на металлический желоб, смазанный маслом и крепко прикрученный к стене. – Это абсолютно безопасно. Я пользуюсь им каждый день. – Он поднялся по пандусу и отворил раздвижную дверь. – Прошу вас.

Я прошла мимо него в небольшое помещение.

– Хватит ли места для нас двоих?

Он вкатился внутрь и уперся коленями в подол моей юбки.

– Едва ли.

Его щеки слегка порозовели, и я подумала, что нахожу это очень милым.

– Можете закрыть дверь? Лифт не поедет, пока защелка не закрыта.

Что ж, это немного обнадеживало. Александр потянул на себя рычаг, и тут вокруг нас страшно загремели какие-то механизмы.

– Это просто пар, – заверил он. – Нужно дернуть за рычаг, чтобы выпустить пар, а затем нажать на кнопку – и лифт поедет.

– А откуда берется пар?

– Из озера. По трубам поступает вода, которая нагревается под домом. Иногда кажется, будто вся усадьба стонет.

Я представила себе, как дом словно плачет, и нервно сглотнула.

– Правда боитесь?

Я покачала головой, собралась с духом и уставилась на пол этой странной клетки. Он выглядел твердым и неподвижным, и это успокаивало. Может, если я смогу обмануть себя и представить, что мы не…

Александр нажал на кнопку: все зажужжало и залязгало, лифт пришел в движение и пополз вверх по стене, как паук, старательно сматывающий паутину. Наконец я осмелилась поднять голову и с удивлением обнаружила перед собой широкие панорамные окна. При свете дня это, наверное, выглядело потрясающе.

– Что это? – спросила я, указав на величественное стеклянное здание, где до сих пор горел свет.

– Оранжерея отца, – ответил Александр, когда мы добрались до второго этажа.

Лифт резко остановился, и от неожиданности я потеряла равновесие, но Александр ловко ухватил меня за руку и не дал упасть. Про себя я отметила, что у него теплые пальцы.

– Она выглядит такой же большой, как Шонтилаль.

Оранжерея не уступала усадьбе по высоте, и из окна даже не было видно, где она заканчивается. Стекла запотели от влаги, и было невозможно разглядеть, что внутри. Посреди ночной темноты оранжерея слабо светилась непрозрачным зеленым светом.

– Примерно так и есть. – Александр отпустил мою руку, повернул колесо и снова потянул за рычаг. – Откроете?

Я толкнула дверь, подождала, пока он выедет, и последовала за ним. На лестничной площадке было три коридора, ведущих в разные части дома. Все они выглядели незнакомыми.

– Верити, – сказал Александр, снова привлекая мое внимание. – Это очень важно: вы должны помнить, что нужно всегда закрывать за собой дверь, и не забывать про защелку. Бабушка тоже пользуется лифтом, и, если кто-то забудет закрыть защелку, мы застрянем, пока кто-нибудь не придет на помощь.

Я внимательно наблюдала, как он переводит защелку в закрытое положение.

– Попробуйте, – настоял он и кивнул, когда у меня получилось. – Хорошо. – Александр внимательно посмотрел на меня. – Вы, наверное, устали после долгого дня в пути. Ну… долгих дней, – исправился он. – Сможете самостоятельно найти свою комнату?

Я снова взглянула на пересечение коридоров и, напомнив себе, что нахожусь в задней части дома, указала направо. Он расплылся в улыбке, от которой на щеках проступили заметные ямочки, оттолкнулся и покатился в направлении центрального коридора.

– Следуйте за мной.

– О нет, не стоит…

Мысль о том, чтобы он проводил меня в мои покои, вызывала ощущение пугающей близости, особенно если учесть, что я пока не знала значения гардении – цветка, который он выбрал для меня этим вечером.

– Я не могу позволить вам всю ночь бродить по одинаковым коридорам в поисках вашей комнаты. Разве так принимают гостей?

– Строго говоря, вам нечего переживать насчет приема гостей, – сказала я, едва поспевая за ним. Ловко управляя креслом на колесах, он передвигался гораздо быстрее меня. – Мне написала ваша мать, и пригласила меня именно она. Значит, хозяйка – она.

Он рассмеялся:

– Надо же какие вы дотошные, Люди Соли… Так, здесь направо, – скомандовал он, остановившись у поворота и указав нужный коридор.

– Верити, Александр? Это вы? – раздался голос Дофины, и она неожиданно появилась перед нами в другом конце коридора.

Мы подошли поближе, и она остановилась перед лестницей главного вестибюля. Свет люстры с газовыми лампами был приглушен, поэтому путь к выходу утопал в серовато-лавандовой тени.

– Александр, я провожу мисс Фавмант в ее покои. Мне кажется, она уже валится с ног от усталости.

– Мы как раз собирались…

– Я провожу ее дальше, – сказала она приятным, но не терпящим возражений голосом и мило улыбнулась.

– Конечно, конечно, – согласился Александр, отвесив небольшой поклон. – Спокойной ночи, мама, Верити. Добрых снов.

Мы ответили ему парой любезностей, и он, развернувшись, покатился по коридору, который я раньше не заметила. Дофина глядела ему вслед, пока он не скрылся за углом.

– Он очень милый мальчик, – сказала она, положив руку мне на спину и слегка подтолкнув вперед. – Всегда добрый и разумный. Надеюсь, это удастся запечатлеть на холсте.

– Постараюсь.

– Я в вас не сомневаюсь. Прошу прощения за… неудобства во время ужина. Жерар и Александр… Они напоминают мне шерстистых горных баранов, вечно бодающихся друг с другом. Они всегда были такими разными… У Александра столько идей по поводу будущего поместья, герцогства, доброго имени семьи Лоран… Жерару очень трудно это принять.

Неожиданно Дофина остановилась. Я не поняла, как мы так быстро оказались у дверей с рельефом в виде глициний. Огоньки свечей приветливо мерцали и танцевали, словно приглашая отдохнуть.

– Вот мы и пришли.

– Спасибо вам, Дофина. Вы так добры и любезны.

Она улыбнулась:

– Мы очень рады, что вы приехали. Я люблю завтракать в Комнате Бегоний – там очаровательные витражные окна, выходящие на восток. Можем обсудить там детали портрета.

Я кивнула и покраснела, пытаясь сдержать внезапный зевок. Все события прошедшей недели будто навалились на меня в один момент, и я ощутила полное опустошение.

– Спасибо, Дофина. Звучит великолепно.

– Ну тогда доброй ночи, – сказала она, чуть сжав мою руку.

– Спокойной ночи, – ответила я.

Как только я переступила порог гостиной, в нос ударил тошнотворно-сладкий аромат зажженных розовых свечей. Я открыла ящик Аннали и заменила все свечи на те, что прислала она, – с ароматом соли и шалфея. По правде говоря, они были не намного лучше, но, по крайней мере, так в комнате стало немного привычнее. Теперь здесь появилось что-то, напоминающее о доме.