Элтэнно. Хранимая Звездой
Герой из героев. Дело привычки
Если сказать точнее, то собирался я отнюдь не туда, а в Варжень. Однако этот город находился в дневном перегоне от школы Чёрных магов, а путь к ней был мне более‑менее известен.
***
Проблемы начались с того, что пронзительный мерзкий звук разрезал тишину ночи. Из-за него вскочил на ноги не только я, но и всё семейство. Никон первым делом схватил топор. Его дети с визгом бросились в объятия матери, Элдри, за неимением лучшего, прижала к себе вздыбившего шерсть кота. Зверь такой ласки не оценил и полоснул девочку когтями, после чего с истошным воплем кинулся в щель под печью.
– Свят, свят, свят, – шёпотом пробормотал Никон и осторожно подкрался к ставням.
Ставни были намертво закрыты, но в рассохшейся древесине всё равно с лихвой хватало крошечных щелок, через которые можно было бы украдкой выглянуть наружу.
– Чего там? – испуганно шепнула жена Никона и тут же взвизгнула. Это опять повторился мерзкий звук, и она его испугалась.
– Ща, ещё темно. Приглядеться надо.
Никон прижался к ставням и часто задышал. Его сопение смешалось с новым отвратительным шумом, похожим на продолжительный вой баньши, а затем добавился шум крыльев. Причём эдаких. С немаленьким таким размахом.
– Никак… Никак опять драконы дерутся?
Слова селянина заставили меня приблизиться к ставням. Я наклонился и тоже прижался к ним в намерении рассмотреть, что же случилось-то в самом деле? Всё-таки драконы в моём мире вымерли в начале второй эпохи и мне слабо верилось, что какой-либо безумец вознамерился заняться их возрождением. Так что я желал выяснить истину или, вернее, уличить кое-кого во лжи. Однако посреди деревни действительно происходила битва. Два огромных чудища, размером с мамонта, не нашли никакого иного более подходящего места для своих разборок.
– Это не драконы, а виверны. У них тело не так вытянуто и нет передних лап. Только задние.
Взгляд Никона говорил о том, что ему глубоко плевать на правильную классификацию. Его волновало совсем другое – как бы эти твари не разрушили его жалкий домишко! Собственно, на данный момент меня беспокоило тоже самое. И ещё любопытство.
– Ты сказал «опять». Давно виверны так далеко от Орлиной гряды залетать стали?
– Раньше только слухи о них ходили, но последние года три, нет-нет, а и пролетит над головой такая вот пакость. В позатом месяце так и вовсе мы подивились. Прилетели гады и стали также друг дружку мутузить. Только прям днём.
– А кому-либо об этом сообщалось? Если виверны активно расширяют пределы гнездовий, это может стать серьёзной проблемой.
– Да кому сообщать? Вы коли в рожу такую щедрую, что нас пожалеет, ткнуть сможете, тык я первый в милость любого из богов уверую, – грустно усмехаясь, развёл руками Никон. – Кому мы тут нужны? Шахта выработана, в селе всего девять домов осталось. Идти тоже некуда. Вон, отправили мы в Юдоль сообщения. И в Храм, и губернатору. И что? Даже гонца не прислали какого-либо удостовериться, что живы мы ещё.
«Зато и меня никакой гонец не догонит», – кисло подумал я.
Стоило мне заполучить коня, как я сразу увёл животное подальше с тракта. И гадать было нечего – рассерженный лорд Вислик обязательно пустит по моему следу каких‑нибудь неприятных ребят. Поэтому я свернул в сторону Орлиной гряды, рассчитывая так притупить нюх своих вероятных преследователей. Мне виделось, что небольшая заячья петля лишней не станет. Но именно намерение «как лучше» и привело меня в гиблое селение горняков.
… Хотя нет, до этого села было нисколько не лучше.
Если вернуться в самый первый день моего пути, то продолжать путешествие в Чёрную Обитель мне расхотелось уже к вечеру. Во-первых, малявка сильно раздражала. Во-вторых, я как никто другой начал понимать амейрисцев и их ненависть к комендантскому часу, который хочешь не хочешь, а не проигнорируешь.
Дело в том, что ночевать в деревушке, в которую я въехал ближе к закату, никак не хотелось. Эти покосившиеся избёнки если и выглядели как достойное пристанище, то только для какой‑либо моровой заразы. Я бы лучше расположился поодаль от такого счастья (да хотя бы под открытым небом!), но солнце было уже слишком низко, чтобы привередничать.
Естественно, на утро я проснулся не только со вшами в волосах. Всё моё тело искусали клопы, да и, глядя какими грязными руками готовит хозяюшка завтрак, аппетит у меня резко пропал. Мы выехали из деревеньки ни свет ни заря, и я дал себе зарок, что больше в таком мерзком селении ни за что не остановлюсь.
Зарок удалось исполнить. Дальше селения попадались только хуже.
– Здорове будь, путничек, – первым поприветствовал меня один из мужичков, когда я въехал в очередной райский уголок.
Я мрачно покосился на мужика. Не иначе его на приветствие вдохновило моё поведение. Я остановил Опала посреди деревенской хляби и принялся с подозрением вглядываться в каждый из домов – вдруг какой-либо из них взаправду чумной?
– Угу. А вы тут как, не хвораете?
– Не, – опешил мужик от моего вопроса, а затем подумал и добавил. – С чего нам хворать? Мы горняки. Народ крепкий.
Я бы мог объяснить ему, что осведомился не просто так, но сомневался, что моё объяснение поймут правильно. Поэтому перешёл сразу к делу.
– Мне бы переночевать. Будет место?
– А заплатить чем найдётся? – с надеждой воззрился на меня горняк.
– Если недорого, то будет.
– По шесть медяков с каждого. А с моей хаты и кров, и хлеб, и соль.
– Угу. Только какая из этих хат ваша? – придирчиво осведомился я.
– Вон та.
Не знаю, кому из нас двоих повезло. То ли мужику, который указал на дом, который мне больше всего понравился, то ли мне, что так оно совпало. Но я спешился и протянул ему деньги.
– По рукам. Половину сейчас держи, остальное утром.
– Ух! – искренне обрадовался горняк. – Идёмте, молодой сударь, покажу куда коня поставить. И меня Никоном кличут. А вас-то как величать значится?
Вот так и получилось, что я остался ночевать в деревеньке, облюбованной вивернами. Знал бы, так дальше поехал. Не стал бы останавливаться. Всё равно накормили нас неважно. Из еды была только каша на молоке. К ней даже обещанного хлеба не подали. Не иначе, хозяева его и сами давно не ели. Разместили нас тоже так себе. Кровати в доме ни одной не было, поэтому на пол положили два дополнительных тюфяка и только. Они неприятно пахли слежавшимся сеном и отдавали сыростью. Обстановка настолько испортила моё настроение, что мне захотелось во чтобы то ни стало не только не отдавать оставшуюся плату, но и потребовать сдачу с уже отданного.
Так вот, вернёмся к вивернам. Бучу они устроили ту ещё. Одна из них поднялась в воздух и села на соломенную крышу дома напротив. Балки затрещали, но вес твари кое-как выдержали. Дом был построен на совесть, раз, даже когда длинный шипастый хвост с зазубренным наконечником свесился по скату и принялся время от времени ритмично хлестать по нему, во все стороны полетела только солома. Но спокойнее от этого мне не стало. Зверюга выглядела пугающе и была раздражена. Её противник миролюбия тоже не проявлял. Он неторопливо двинулся вперёд, пригибаясь, как крадущаяся кошка, и зашипел. В приоткрытой пасти показались острые зубы.
– Чего они так, сударь? – тихо спросил Никон, судя по всему, решив, что по вивернам его гость непревзойдённый специалист.
Я задумался и предположил:
– Брачный период давно прошёл, так что, скорее всего, это трения за территорию.
– Какую ещё территорию? – шёпотом возмутился горняк и гневно округлил глаза. – Здесь ещё мой прадед жил, пусть убираются, нахер! Это моя земля, а не их.
– Так выйдите и сообщите им об этом, – съязвил я и снова принялся подсматривать через щель.
Виверны бросились друг на друга. Их тела сплелись тесно, как у любовников, но это были отнюдь не брачные игры. Они шипели и грызли друг друга. Острые когти задних лап наносили жуткие раны. Один такой удар был способен мгновенно убить человека. Вмешиваться в драку не рекомендовалось никому.
… но дураков всегда хватает. С крыльца одного из домов сбежал горняк. В руках он держал вилы, глаза его свирепо сверкали.
– Люди! – завопил он во всю глотку. – Подможите мне. Одолеем все вместе супостатов! Прогоним нелюдь!
Ага. Ищи идиотов сродни тебе.
… Хм. Но идиоты нашлись. Тот же Никон забежал за печь, вытащил оттуда кирку и, несмотря на протесты и причитания жены, выбежал из дома.
– Эм-м, – задумчиво покосился я на засов. Мне виделось верным вернуть его на место, но передумать мне довелось быстро. Сейчас не нежити опасться стоило. Вся нежить от поднятого шума, скорее всего, уже бежала прочь от села без оглядки. Зато, если покинуть дом, то меньше шансов, что от мощного удара хвостом вдруг развалится кровля и похоронит тебя заживо. Также, прельщала возможность не доплачивать медяки, с которыми никак не хотелось расставаться. Кто в такой час помешает мне покинуть село безо всякой оплаты? Поэтому я ещё раз глянул на светлеющее небо и, убеждаясь, что до рассвета осталось не так долго, пристегнул к поясу меч.
– Вы нам поможете, сударь? – с надеждой пролепетала жена Никона.
Я не стал отвечать женщине. Просто накинул плащ и, взяв Элдри за руку, вышел «насладиться дивными видами амейрисских ночей».
– Куда мы? – пискнула девочка испуганно.
– Подальше отсюда, – я подтолкнул её в сторону сарая и веско добавил: – Идём.
Однако ноги у малявки едва шевелились. Элдри пялилась во все глаза на чешуйчатых чудищ и подкрадывающихся к ним храбрых дураков. Мне даже пришлось выдать ей подзатыльник, чтобы она наконец-то обратила на меня внимание. К счастью, этого оказалось достаточно. Элдри обиженно захлопала ресницами, но послушно двинулась вперёд, покуда я не сказал:
– Жди здесь. Понятно?
– Да.
У меня были обоснованные сомнения в искренности ответа, но мне и такого сейчас было достаточно. Вряд ли, девочка куда-либо делась бы, покуда я отвязываю Опала. Возле сарая росла раскидистая сирень и под ней даже я ощутил бы себя в безопасности. Так что это конь бы не убежал! Стоило мне пройти за дверь, как я увидел сколь нервно дёргается он в своём загоне. Испуганный шумом и почуявший запах хищных виверен, Опал вовсю мешал мне водрузить на него седло – недовольно бил копытом, неистово мотал головой, злобно фырчал. Так что мне пришлось сначала завязать ему глаза тряпкой, а лишь потом поспешно подготавливать к дороге. Времени на всё про всё ушло достаточно. Однако, когда я вышел из сарая, оказалось, что пропустить мне довелось не так много. «Самые сливки» только начинались.
Виверны уже поняли, что у них появилась общая проблема, а потому прекратили междоусобицу. Они благоразумно встали хвостами друг к другу, мешая тем горнякам напасть на них со спины, и с рыком скалились. Лезть к таким разъярённым тварям было чистой воды безумие, но мужики лезли на рожон, как говорится. Едва я усадил девочку на коня, как один из них пересилил страх и, удачно подкрадясь, с воплем всадил в крыло ближайшей виверны вилы. Удар был глупый, он не нанёс никакого вреда, а лишь разъярил зверюгу. Изогнув длинную шею, виверна сперва замерла, опешив от людской наглости, а затем стремительно вытянула морду вперёд и раскрыла клыкастую пасть в намерении схватить обидчика. И, само собой, ей это удалось. Её зубы крепко ухватили горняка поперёк туловища. Мужчина закричал, но это был крик агонии. Кровь потекла на землю. Из разодранного живота вывалились кишки, но виверна всё равно, словно дикая кошка, принялась мотать свою жертву из стороны в сторону, покуда мужик не обмяк. Тогда она выплюнула его ошмётки и злобно завыла так, что даже меня, привычного к голосам похуже, проняло. Звук был омерзительно неприятен.
Храбрые горняки вынужденно прижали ладони к ушам. Некоторые из них при этом выпустили оружие из рук, и другая виверна этим воспользовалась. Ещё один селянин бесславно погиб в клыкастой пасти.
– А-а-а! – только и успел прокричать он, прежде чем его голос перекрыл женский визг. Какая-то женщина в одной ночной рубахе выскочила на крыльцо с младенцем в руках и заголосила. Очень зря. Внимание виверны тут же переключилось на неё.
– Беги, Данка! – выкрикнул кто-то из храбрых горняков, но от страха женщина не сдвинулась с места. Она смотрела на двинувшуюся к ней виверну во все глаза, и пасть твари стала последним, что она увидела в этой жизни.
– Данка! – простонал горняк, от горя падая на колени, и его вид лишил прочих мужчин прежней отчаянной храбрости. Они бросились назад по избам, но было уже поздно. Почувствовав вкус добычи, виверны начали свой кровавый пир.
– Мама, мамочка! – заплакала Элдри, ужасаясь происходящему, и её голос вывел меня из бездеятельного состояния. Вокруг меня сейчас не кино происходило. Я не смел использовать магию, а, значит, выживать надо было иным способом. Ведь если я верно понял, то виверны разгромили бы всё село. Инстинкты вынуждали их поступить именно так. Поэтому я шустро сел в седло, прижал к себе одной рукой девочку и подстегнул Опала:
– Давай, мальчик. Вперёд!
Нестись куда-либо посреди ночи, чтобы наткнуться на стаю голодных гулей, в мои намерения не входило. До рассвета оставалось не так много, так что я заехал в редкий лесок, прилегающий к селению горняков, и, осмотревшись по сторонам, заключил, что место вполне подходящее.
– Почему мы остановились? Поехали отсюда! – жалобно заныла Элдри, когда я ссадил её с коня.
– Тихо! – сердито приказал я и, по новой обмотав морду Опала тряпкой, крепко привязал его к ближайшему дереву.
– Мне здесь не нравится. Я не хочу…
– Будешь трещать, нас виверны живо услышат! А не виверны, так нежить. Веди себя тихо!
Я был не на шутку сердит, а потому угроза в моём голосе прозвучала такая, что Элдри послушно замолчала. Она прекратила громко всхлипывать, затаилась как мышка.
«Хорошо», – резко успокоился я, покуда не понял, что девочка будет ходить за мной попятам хвостиком.
Элдри перепугалась настолько, что, когда я отошёл в сторону, без тени сомнений последовала за мной. Я ей, видимо, нынче казался не таким страшным, как озвученные ей опасности.
«Треклятье!» – подумал я и недовольно покосился на неё. Но, подумав, не стал ничего говорить. Ведёт себя тихо и ладно.
Неторопливо я подкрался к кустам, за которыми открывался хороший вид на деревушку. Они находились на возвышенности, а потому я верно рассчитал, что отсюда трапеза виверн будет хорошо видна. Мне требовалось убедиться, что никто из них не вынюхивает наш след. Но, к счастью, крылатые зверюги остались довольны имеющейся добычей. Разгромив дома, нынче они рвали клыками человеческие тела и, урча, проглатывали оторванные куски, время от времени задирая головы кверху.
– Хорошо так заночевали. Уютненько, – процедил я себе под нос, прежде чем обернулся поглядеть на девочку.
Элдри было достаточно на пару секунд высунуться из-за кустов, чтобы отступить назад. Увидев, как виверны поедают людей, она села под дерево, закрыла глаза ладошками и так и сидела до сих пор. Дрожала, как заморыш.
И чего только дрожала? Всё страшное уже кончилось.
– Чего ты боишься?
Малявка от звука моего голоса вздрогнула, но всё же подняла на меня взгляд. Правда, ничего не ответила.
– Я тебя спросил. Ты не заметила, что я жду ответ?
Её губы задрожали, а из глаз потекли слёзы. Но на этот раз она тихо вымолвила.
– Там… там много смерти.
– И что?
Непроизвольно я криво улыбнулся одним уголком рта. Мне показалась смешной реакция ребёнка на смерть – как можно бояться самого естественного процесса на земле, если он не касается тебя лично?
– Страшно. Эти драконы жестокие. Людей едят.
Она жалобно всхлипнула, а я задумался.
Страшно? Из‑за этого? Чего сейчас происходит страшного, кроме того, что мы вынуждены сидеть на неприятно влажной, холодной и колкой от сосновых иголок земле? И причём здесь жестокость? Виверны не нежить, а нечисть. Они подчинены законам природы, и по этой причине им требуется питаться, размножаться, иметь территорию для охоты. Почему их следует считать чем‑то кровожадным только потому, что они действуют согласно их инстинктам?
– Они не жестокие, а просто стараются выжить. Некогда ареал их обитания был ограничен. Люди вытеснили их к Орлиной гряде, как и многую другую нечисть. С двух сторон, что Амейрис, что Старкания, постоянно проходят зачистки, не дающие им выбраться за пределы гор. В результате виверны страдают от нехватки пищи. Они вынуждены искать новые места, чтобы насытиться. Всё элементарно просто. Люди убивают виверн, так как они мешают им жить. Ну, и виверны убивают людей по той же причине.
– Но они же людей едят! – воскликнула девочка так, словно пыталась донести до меня что‑то очень важное.
Вот только что? Я никогда не преклонялся перед человечеством и не возводил его в ранг совершенного вида. Скорее наоборот. Я считал себя редким исключением из примитивного быдла, имя которому человек.
– Подумаешь, – пожал я плечами, и Элдри в расстройстве снова закрыла глаза ладошками.
Мне была непонятна её реакция. Не скажу, чтобы я не сталкивался ни с чем аналогичным за всю свою долгую жизнь, просто до этого у меня не было то ли времени, то ли повода всерьёз интересоваться подоплёкой такого восприятия мира. Поэтому я решил в будущем понаблюдать за девочкой, чтобы заняться анализом и прийти к какому‑либо выводу.
– Пошли, – она не отреагировала. – Эй, пошли.
Пришлось взять её за руку, чтобы повести за собой. Из глаз девочки при этом ручьями текли слёзы, но она не хныкала. Слёзы просто беспрерывно стекали с её лица, так много их было.
– Да, чего ты плачешь?! – наконец разъярился я.
Вроде сыта, никто не истязает… Чего она?
– Не хочу. Не хочу больше смерть видеть!
– Не хочешь, так не смотри. В другой раз своевременно отворачивайся.
Нет, ну а что ещё я мог ответить?
Однако в целом задумался, что, наверное, да. Дети редко готовы видеть смерть. Я даже припомнил собственное детство, а именно своё первое столкновение со смертью…
Да, мне тогда тоже было неприятно. Определённо.
Я хмуро уставился на землю под ногами, прежде чем мой взгляд снова переместился на детскую светловолосую головку.
«Может отгородить от всего этого дочку Элдри? – пришла ко мне яркая мысль. – Ведь будь Эветта жива, то чего бы она хотела для своей дочери?».
Я думал над этим до самого рассвета. Думал, вспоминал как вела себя Эветта, сравнивал её с Элдри. И под конец пришёл к выводу, что обучение в Чёрной Обители не так уж изменило мою подругу, раз она всё же выбрала для себя стезю целительницы.
«Некоторые люди не созданы для мира настоящего. Их удел радоваться жизни, и нести тем радость другим», – скорбно подумал я, вспоминая смех Эветты, когда мы вместе прыгали на кровати в трактире в Черницах.
Невольно я на пару секунд улыбнулся, но затем резко сник. Моё сердце болезненно сжалось и, желая унять буйство чувств, я снова перевёл взгляд на Элдри. Девочка вновь сидела под деревом, но уже не плакала. Она внимательно смотрела на сидящую на её руке бабочку и мягко улыбалась.
… Также, как улыбалась мне Эветта.
– Некоторые люди созданы только для жизни, – прошептал я себе под нос, а затем решительно встал и, подойдя к Опалу, начал шарить в седельных сумках. Провизии оставалось немного, да и в целом не очень-то приятно завтракать всухомятку. Но выбора не было. Так что мы перекусили чем есть, а затем отправились в путь. Долгий-долгий путь.
… Кстати, стоит ли говорить, что петлять по всяким глубинкам мне расхотелось?
К вечеру мой конь месил грязь размытого дождём большака, и я с удовольствием осознавал, что узнаю дорогу. Прошли годы. Но местность не очень‑то изменилась.
Чёрная Обитель становилась всё ближе.
От автора
В настоящий момент продолжение книги «Герой из героев. Исключительные возможности» дописано и выложено на этот ресурс. Подписывайтесь на автора, оставляйте комментарии. Продолжим наше бурное путешествие!
Большое спасибо за внимание к моему творчеству.
С уважением, Элтэнно Х.З. www.eltenno.com
В оформлении обложки использована фотография с сайта: www.pixabay.com по лицензии ССО
Иллюстрации в книге сделаны автором или взяты с сайта www.pixabay.com по лицензии ССО
1).
3)
