Элла Волобуева
Окололесье
– Нервы успокоить, – объяснил он.
Он налил Нике наливку на донышко стакана и посмотрел на Вадима. Тот отрицательно покачал головой:
– Завтра в город ехать.
– Да куда вы поедете завтра-то? – с возмущением обернулась от плиты мать Ники, – ты что, не видишь, в каком она состоянии?
Вадим перевел взгляд на Нику. Ника, шмыгая носом, опустила голову к тарелке и молча ела голубцы. Никто не готовил голубцы так, как ее мама.
– Говорила же, сожрут, – шамкая, напомнила бабушка.
В дверь позвонили. Отец Ники пошел открывать и вернулся на кухню с матерью Вадима.
– Не нашли? – жалостливо спросила она и присела за стол.
Перед ней тоже поставили тарелку с голубцами и налили наливку.
До ночи они тихонько беседовали на кухне. Зима смягчилась, и за окнами хлопьями падал снег. Ника с Вадимом отправились спать уже за полночь, когда завыли волки.
– Еще один день, завтра. И послезавтра поедем, – уговаривала я Вадима, – у меня сердце будет не на месте, если я еще хоть один день не подожду.
Вадим не стал спорить:
– Один день погоды не сделает. Но только один, договорились? Мне не терпится переехать в город, не могу больше на это смотреть. Как они так живут? День за днем одно и то же. Одна радость – вкусно поесть да крепко выпить. В городе поступлю в медицинскую академию, стану врачом. Найду работу, чтобы оплачивать квартиру. А ты можешь устроиться швеей, не думала об этом? Ты на весь поселок платьев нашила, у тебя хорошо получается. Там у нас будет другая жизнь. Более наполненная.
На следующий день Вадим с папой взяли ружья и отправились в лес искать кота. Весь день я просидела, как на иголках, поминутно выглядывая в окно. Было уже поздно, когда Вадим с папой вернулись домой. Они отважились зайти далеко в поисках Вениамина, и немного заплутали. Чудом нашли дорогу обратно. Волки им не попадались, но и Вениамина они не нашли. Отец по дороге подстрелил пару рябчиков, и мать запекла их со сметаной в духовке.
Нам пришлось задержаться больше, чем на один день. Захворала бабушка. Она не смогла встать с кровати даже с нашей с мамой помощью, охала и жаловалась. Маме пришлось взять отпуск за свой счет, чтобы выхаживать бабушку. У папы была сезонная работа на сборе овощей, он работал с начала весны и до заморозков. Зиму и первый месяц весны мы жили на мамину зарплату. Она вела кружок кулинарии в поселковом Доме творчества. Из-за болезни бабушки папе пришлось найти временную работу до конца зимы в городе. Лекарства стоили недешево. Пока моя семья решала эту проблему, мы с Вадимом оставались в поселке.
– Мы можем им помочь, – сказала я Вадиму.
– Можем. У меня есть накопления на проживание в городе. Уезжать сейчас и бросать их в беде было бы неправильно.
– Да. Они потратились на свадьбу, и им сейчас нелегко. Мы накопим заново, я пойду работать.
– Куда?
– В Доме творчества, где работает мама, есть свободные ставки педагогов. Я могла бы вести кружок кройки и шитья.
Вадим сказал, что прогуляется, оделся и вышел на улицу.
Вернувшись через три часа, Вадим сообщил:
– У меня есть сертификат фельдшера, помнишь? Я могу поработать фельдшером пару месяцев в поселковом здравпункте, пока не решатся все проблемы. Меня возьмут, я только что был у них. Сутки буду дежурить, сутки отдыхать.
Я крепко обняла Вадима. Его реакция на беды моей семьи подкупила меня, вызвала благодарность. Я знала, как Вадим одержим переездом в город, как тяжело ему будет даваться каждый день промедления.
Бабушка продолжала болеть, и я устроилась в Дом творчества вести кружок кройки и шитья. Я учила девочек шить прихватки, кухонные фартуки, шторы и постельное белье.
Спустя две недели вернулся Вениамин. Отощавший, потрепанный и чуть живой. Я выходила его. Довольно скоро Вениамин окреп, снова набрал вес и попросился на улицу. Я долго крепилась, прежде чем выпустить его, но Вениамин не прекращал орать под дверью и тревожил бабушку. Вечером он вернулся. Его морда была вымазана в крови, а наутро на границе с лесом нашли растерзанного волка.
