Эдуард Владимирович Парфенов
Ева
Филипп пригласил ее подняться по крутой лестнице смотровой башни.
Они оказались на маленьком пятачке, обдуваемом всеми ветрами. В воздухе пахло гарью и металлом.
Филипп окинул взглядом всю панораму катастрофы.
Отсюда пожарище стало виднее. Зрелище впечатляло. Столбы огня и дыма были настолько большими и широкими, что все маленькое королевство, оказалось в кольце.
– Что же там сейчас происходит? – с волнением в голосе спросила Ева.
– Там идет великая битва, нас становится все меньше. Осталось несколько городов, не охваченных армией тьмы. До того, как на нашу землю напал неведомый враг, мы были разрозненны. Рыцари были ревнивы и тщеславны. Они не терпели конкурентов на своей территории. Мы были элитой, знатью. Мы мерились богатством, властью. Но что все твое благородство против мрака, уничтожающего все на своем пути? Мы сплотились, но нас уже осталось мало. В тех городах, много разных людей. Настоящих, добрых, умных, трудолюбивых и верных. Но нам всем нужна ваша помощь, принцесса. Чудо, которое вы носите в своих руках, способно оживить лес, который служит преградой армии тьмы. Если мы окружим их живой природой, им придет конец. Мы можем их победить.
Объединенные рыцари вместе со своими воинами света с благородной яростью бросались в бой снова и снова. От ненависти к общему врагу они не чувствовали ни боли, ни усталости, ни страха. Они входили во мрак, охватывающий все больше родной земли, но, возвращались не все. Воздух был пропитан ядовитым угарным смогом.
Крики, стоны и лязг мечей был слышен на десятки километров. Выгоревшая земля была настолько черна и суха, что кровь раненых и убитых воинов сразу же впитывалась, а их тела превращались в прах, который тут же разносило жарким ветром и превращало в мрак.
Леса Каталонии на линии битвы были охвачены огнем. Ненасытное пламя, языками пожирало все на своем пути, затмевая собой все небо.
Впервые за все время, Ева увидела слезу на щеке рыцаря. Ей и самой было уже не до веселья. Она достала футляр с розой, раскрыла его.
Их ждало разочарование. Вместо пышной жемчужно-белой розы лежало сухое пожухлое растение.
Ева взяла его за стебель, так же, как и на проспекте. Цветок не расцветал.
– Я потеряла дар? – тихо спросила она Филиппа, и протянула цветок ему.
– Я не понимаю, в чем дело, – прошептал он, рассматривая цветок с испугом во взгляде.
– Может надо еще что-нибудь сделать? – предположила Ева и стала дышать на сухую розу, и даже поцеловала ее. Цветок не придавал признаков жизни. – Нам надо вернуться, может мы что-то забыли за лесом.
– Нужно ждать ночи, – печально сказал рыцарь Филипп и сел на пол смотровой площадки.
Им овладело отчаяние. Он склонил голову, загрустил. Чтобы хоть как-то взбодрить его, Ева села рядом и стала напевать свою любимую мелодию, иногда пытаясь скопировать звуки виолончели.
Ева покачивалась в такт музыки, обняла рыцаря за плечи. Роза, лежащая на подоле ее платья, упала на пол. Она заметила это и, не переставая петь, нежно подняла ее.
Вдруг Ева затихла, ахнула от удивления. Филипп поднял взгляд, чтобы понять, что произошло. Роза в руках Евы стала снова наливаться влагой.
Восторг было не описать. Они вдвоем подскочили, взявшись за руки и стали напевать какую-то мелодию. У них получалось невпопад, и им стало смешно от этого. Но веселье длилось не долго. Роза не раскрылась полностью. Она стала лишь немного ярче, но не распустилась.
− Мне надо домой, в мое время.
− Мы сможем проскочить только следующей ночью, – ответил ей Филипп.
Ева сжала стебель цветка в руке. Она закрыла глаза и представила музыку. Роза стала медленно оживать.
− Я поняла! Я могу оживлять цветок только тогда, когда сама слышу музыку. Мне надо убедиться в этом.
− Хорошо. А пока, я познакомлю тебя с моим народом. Нам нужно идти в город, – в глазах Филиппа появились искорки, он как будто придумал, как решить возникшую проблему.
Небольшой городок, с населением в пару тысяч человек располагался в долине и был огражден высокой каменной стеной. Стражники у ворот пропустили их внутрь. Проходя по узким улицам города, Ева обратила внимание на то, что основные жители – это женщины, дети и старики. Лишь несколько мужчин, облаченных в простую неброскую защиту, стояли на верхних площадках смотровых башен. Они несли службу и, были готовы в любую минуту броситься на защиту своего города.
− Все мужчины на войне? – спросила Ева Филиппа.
− Да, − коротко ответил ей рыцарь и, привязывая Diamanta к перилам крыльца, поманил ее, предложив зайти в дом.
− Что это?
− Это дом мастера. Он делает флейты и хорумы, а еще он умеет делать лиры и виуэлы. Он стар, его руки уже плохо слушаются его.
– Виуэлы? Это же то, что нужно! – вскрикнула Ева. – У него есть готовая виолончель?
Они вошли в плохо освещенную, но просторную комнату. Она, скорее, напоминала какую-то неубранную мастерскую. Посреди нее стоял стол-верстак, на нем были разбросаны дощечки и заготовки. За столом, низко склонившись, сидел старик, и пытался что-то вырезать из деревяшки. Его пальцы на руках были перемотаны грязными лоскутами.
– Здравствуйте, мастер! – обратился к нему Филипп, подошел к светильнику, зажег еще несколько свечей, чтобы лучше разглядеть его.
– Здравствуй, доблестный рыцарь! – прохрипел старик, не поднимая головы и не отрываясь от своего занятия. – Чего вдруг вспомнили о старом Хуане? Чем обязан?
– Что он говорит? Переведи мне? – попросила Ева, не понимая ни слова в их разговоре.
– Он приветствует нас, и говорит, что вы прекрасны, принцесса, – ответил ей Филипп, а у самого проскользнула чуть заметная улыбка.
Он посмотрел на девушку, в глазах которой отражался живой огонь свечей, и от этого они казались бездонными.
– Не обманывай меня, он даже не посмотрел в мою сторону.
– Он все равно обязательно это скажет.
– Тогда спроси – нет ли у него готовой настроенной виолончели? – Еве не терпелось взять в руки хороший старинный инструмент и попробовать играть, чтобы оживить мертвый цветок.
– Мастер Хуан, мы пришли к вам с просьбой. Нам нужны музыкальные инструменты, виуэлы.
Мастер замер. Он уставился куда-то в пол.
Просидев так в полной тишине с минуту, мастер Хуан, заговорил:
– Вы опоздали, дон Филипп. Все мои виуэлы спасли меня от холода прошлой зимой, – он перевел свой взгляд на прокопченный очаг, который стоял за спинами нежданных гостей.
– Вы сможете сделать еще, если я принесу вам материал? – все еще надеялся на положительный ответ Филипп.
Мастер положил на верстак нож и заготовку, показал гостям дрожащие израненные руки.
– Простите, мастер! – тихо сказал Филипп, склонив перед ним голову. – Простите нас за нашу слепую гордыню и хвальбу положениями и богатством. За этим хвастовством мы не видели простых людей.
Он взял Еву за руку, и они направились на выход.
Ева не задавала вопросов. Даже не зная каталанского языка, она поняла, что инструментов не будет. Обдумывая другой план действий, она вдруг вспомнила.
– Филипп! Я придумала! – одернула она его руку.
– Что вы придумали, принцесса? – переспросил ее рыцарь, но уже все меньше надеясь на чудо.
– Мои родители хотели, чтобы я стала музыкантом, определили меня в музыкальное училище. А однажды, они подарили мне старинную виолончель. Им сказали, что она очень старая. А если она старая, значит из прошлого времени. Ее надо попробовать провести в это время, сюда.
