Эдуард Евгеньевич Семенов
Волхвы. Исторический спецназ. Тайные коды русских наличников
Глава 2
… Дубовый веник выписывал в воздухе замысловатые кренделя и опускался на разомлевшее тело Ивана. Его усталость растворялась в легком паре, настоянном на меду. Все заботы и тяжелые мысли отходили в сторону. Иван буквально ощущал, что молодеет внутри.
«Да, как давно, я не парился в баньке? – он попытался вспомнить. – Последний раз с друзьями студентом на картошке. Потом, конечно, были сауны. Но там все больше с клиентами и спонсорами. С женой пару раз сходил попариться. Но ей от жары дурно становится».
Он лежал и покряхтывал, а перед глазами проносилась жизнь.
Как кадры в Инстаграм. Удар веником – кадр, еще удар – еще кадрик, и так пока перед глазами снова не появился этот загадочный наличник с необычными то ли русскими, то ли арабскими, а может мексиканскими узорами.
– Поддать парку?
– Хватит, пожалуй.
– Ну, смотри.
Веник остановился, пар начала опускаться. Стало легче дышать. Они вышли с Потапычем в предбанник и уселись за стол, на котором уже стояли разносолы.
В дверь постучали.
– О, старуха моя! Заходи.
– Сам ты старуха!
В дверь вошла моложавая женщина с весьма аппетитными формами, которую старухой назвать можно было исключительно ради шутки. На ней был спортивный костюм, кроссовки. Волосы убраны в толстую косу, которая в свою очередь была стянута в большой золотистый кокон. Поставив на стол большое блюдо с пирогами, цыкнула на мужа.
– Что ты меня перед гостями позоришь?
– Знакомься. Моя Степанида. А я, значит, Степан, как ты понял.
– Здравствуй, гость наш долгожданный.
– Очень приятно, Иван.
Он почувствовал, как Степанида быстро пробежала по его лицу глазами, считывая информацию.
– Вот еще пирожков попробуйте. С пылу с жару. И не сидите долго. Завтра рано вставать.
Иван уже не удивлялся, что здесь все решают за него, но подумал, раз пока все равно ничего сделать нельзя, раз нет угроз для жизни, лучше принимать все происходящее вокруг как должное. Тем более, что фотоаппарат обещали вернуть. И пес Шурка вроде как за ним пошел. Бред!
Потапыч улыбнулся жене.
– Вот спасибо. Вкуснотень-то какая. Мои любимые? С яблочками.
– С молодильными? Сверху положила.
– Как мои летали, видела?
– Сегодня лучше, но все равно пускать их рано.
– Согласен.
– Ну, ладно. Пойду к соседке на вечерку, а вам я в светлице постелила.
– Привет там всем передавай.
Иван терпеливо ждал, так как уже начал понимать, о чем идет речь. «Мои» – это ребята из библиотеки, которые потом стали собакой, кошкой и филином. Летали они на авиасимуляторах в комнате по компьютерной сетке, то есть в виртуальном пространстве. Но вот как их могла видеть Степанида? Наиболее разумный ответ, что тоже по сетке, но поверить, что женщина в ее возрасте увлекается компьютерными играми, сложно.
Он с шумом выдохнул воздух из груди, скривил рот, поджав губы. Непонятно. Мир вокруг становился все запутаннее и запутаннее, никак не получалось свести концы с концами. Его раздумья прервал Потапыч.
– Вот еще один пирожок съешь и можешь начинать задавать свои вопросы. Протокол выполнен.
– Какой еще протокол?
– Сначала пирожок, потом вопросы.
Иван взял с краю пирог и, укусив, почувствовал, как что-то липкое потекло по щеке. Слизнул и ощутил вкус вишни.
– Ну, вот. Добра молодца напоили – накормили, да в баньке напарили.
– А, этот протокол, – понял Иван, – но потом-то старуха съела добро молодца?
Припомнил Иван сюжет русской сказки.
– Ну, – Потапыч покрутил рукой в воздухе, изображая корону. – Если добро молодец не дурак, то в сказке все по-другому. Ты пей, пей чаек. Это иван-чай, сам собирал в прошлом году.
– Еще вопросы будут? Если не знаешь с чего начать, то начни с главного.
Иван еще немного пожевал и не проглотив пищу, промычал:
– Кто Вы?
Потапыч улыбнулся в сторону и довольно кивнул головой.
– Мы волхвы. Древний род каликов перекатных.
– Кого? – поперхнулся Иван, переспросил. – Не понял, кто?
***
Как его положили в постель и укрыли одеялом заботливые руки, Иван не помнил. Как уснул и проснулся, тоже. Может и не засыпал, а забылся, переваривая и прокручивая в голове слова, которые никак не срастались с тем, что слышал, знал раньше. Он верил и не верил. Хотел поверить и понимал, что лучше этого не делать.
«Волхвы. Ну, да так называлась деревня, куда он приехал. Логично, что все, кто живут в ней тоже Волхвы или Волховы по фамилии, по паспорту. В своих поездках по стране он такое часто встречал. Но по роду деятельности? Как? Как такое могло быть… Потомки тех людей, которые пророчили вятшему Олегу смерть от черепа его коня, видели как появился на свет Исус Христос и поднимали восстание против Рюрика в Новгороде. Они оказывается, никуда не делись. А перемещаясь по свету, собирали знания и силу, пока не осели в Рязани… »
Повернулся на другой бок.
«Никаких компьютерных сетей в деревне нет, и никогда не было. И не будет, что характерно! Компьютеры же подключены напрямую вроде как к небу. Типа ноосферы, по Вернадскому. Тут Иван не совсем понял как, но вчера в небе Потапыч, он же Перун, бог войны и грозы тренировал своих бойцов-защитников, а по совместительству сына и племянников…»
Еще один оборот вокруг своей оси. Простыня сбилась и намокла.
«Его заметила Васька, та, которая по ночам, когда тело девочки спало, выходила погулять по деревне в виде белой кошки. Она одна в деревне имеет смартфон и использует его как обычные люди. Правда ей для этого приходится каждый день ходить на Кудыкину гору, туда, где этот интернет ловится. Именно она послала ему фотографию наличника с окна библиотеки…»
Снова провернулся и откинулся на спину.
«Зачем я понадобился волхвам? Не понял. Намекали, на какие-то знаки, но… Надо будет завтра спросить. Или уже сегодня…»
Сквозь ресницы было видно, что в комнате еще темно, но при этом звуки за окном говорили, что утро вот-вот наступит. Закричал на краю деревни петух, ему ответили с другого края. Значит, рассвет! Солнце зацепилось за краешек земли и стало выглядывать из-за бугра. Раздался звон колокольчика. Коровы пошли на луг. Их гнал пастух. Иван отчетливо слышал щелчки кнута. Если бы рядом была городская улица, и проходила станция метро? Он бы их даже не услышал… Стоп, метро… Я же здесь видел что-то похожее на метро…»
Наконец, он провалился в утренний глубокий сон и проснулся только тогда, когда его начали трясти его за плечо.
***
– Дядя Ваня, вставайте. Нам пора, – услышал он над собой девичий голос и открыл левый глаз. Впрочем, почти ничего не увидел, кроме края пышной подушки.
– Куда пора? Зачем пора? – судорожно выговорил он, пытаясь разлепить правый глаз. И только тогда увидел, что его тянет за руку с кровати та самая девочка Василиса, которая кошка. Было в ее движениях что-то еле уловимое кошачье. Ласковое, но с коготками. – Сколько время?
– Дядя Степа велел мне сводить Вас на гору, а уже почти восемь утра.
– Всего восемь? – он попытался разлепить ресницы пальцами. – Почему так рано?
– Какое там рано. Поздно, нам еще позавтракать надо. А до горы, знаете сколько идти. Топать и топать. Если повезет, пройдем через дуб, конечно, но рассчитывать на это не стоит. Вставайте, а я пока пойду на кухню, чайник поставлю. Нам тетя Степанида сырники со сметанкой сделала.
Василиса закрыла за собой дверь, оставив его одного. Иван нехотя принял вертикальное положение и понял, что спал совершенно голый, а его одежда и трусы аккуратно сложена рядом на тумбочке, возле которой, как ни в чем не бывало, стоял его пропавший кейс. Иван пнул его ногой. Кейс тяжелый. Значит, аппаратура на месте. На всякий случай открыл крышку и заглянул внутрь. Фотоаппарат, объективы, зарядка. Ничего не пропало.
Повернул голову и увидел, что его планшет заряжается от розетки. Уровень зарядки практически равен 100 процентов. Иван был готов поклясться, что не помнит, как ставил планшет на зарядку. Но, надо было одеваться.
Мысли работали быстро. Раз аппаратура на месте, то меня здесь уже ничего держит. Итак! Выхожу с длинным объективом, благо нужный мне наличник рядом, на другой стороне улицы. Делаю пару кадров. Говорю всем «До свидания!» И домой. Пятнадцать минут через поле. В машину. Развернусь где-нибудь на дороге. К обеду буду в Москве.
Надел трусы. Взял в руки футболку и джинсы. Втянул ноздрями запах свежевыстиранного и поглаженного белья. Блин, надо будет поблагодарить за заботу как-то. Денег оставить, наверное.
Быстро оделся. Так, берцы. Где они? В комнате их не было. Наверное, разулся в прихожей. Прямо над его кроватью нависало окно, заботливо прикрытое занавесками, так, чтобы солнечный свет не падал на него. «Интересно, что видно из окна?» – подумал он, – вдруг оно выходит на улицу». Тогда я телевиком смогу достать наличник, да еще с верхнего ракурса. Да. Получится хороший кадр. Он рывком отодвинул занавеску, пустив в комнату яркий солнечный свет. Погода на улице была ясная, но на небе все же тучки собирались.
Иван опустил взгляд. Да. Из окна была видна улица, был виден парадный подъезд дома Потапыча. Ворота, через которые он входил в дом, но на другой стороне улицы не было библиотеки. Был совершенно другой дом. Иван недоуменно потряс головой. Не может быть, а где библиотека? Он посмотрел в сторону и увидел, что она рядом, но на три дома левее, и нужное ему окошко на телевик уже не поймаешь.
«Как же так? Мы же вчера только улицу перешли? Опять какая-то ерунда получается, а он был уверен, что с рассветом все вернется на круги своя».
В животе заурчало. Организм требовал своего. Раз проснулся, значит, дай ему пожрать.
***
Кухня на первом этаже была большой и светлой, соединенной с залом для пиршеств. Длинный стол в центре зала легко мог вместить человек сорок гостей. Во главе стола стояло два огромных кресла. Даже можно сказать трона.
Василиса вертелась у кухонной плиты. Она была одета в легкое платьице. Сверху на него был накинут передник. Волосы ее на этот раз были стянуты в один большой пучок сзади. Девочка очень старалась вести себя как взрослая.
Она увидела, как Иван спускается по лестнице, и достала из печки тарелку с сырниками. Поставила их на маленький столик. Полезла в холодильник, достала оттуда плошку со сметаной. Молоко было налито тут же в крынку побольше. Чайник закипал и издавал утробные звуки.
– Чай с молоком? Или без? Или просто молоко?
– А кофейку нет?
– Есть, конечно. – Василиса встала на табуретку и достала банку кофе из шкафа. – У нас просто его никто не пьет. Держим для гостей.
Иван поставил кейс на пол, рядом со своими берцами. Они стояли тут же у входной двери.
– Скажи, а как так получилось? Вчера вроде библиотека казалась рядом, а сейчас до нее идти надо.
Он сел за стол и поискал глазами вилку.
– Ничего удивительного, – ответила Василиса, – в деревне искривленное пространство. Мы к этому давно привыкли. Ты тоже скоро привыкнешь.
– Как так искривленное?
– Ну, ты разве никогда там такого не наблюдал? – Василиса кивнула неопределенно головой, но было понятно, что имелось в виду, что «там», это пространство за пределами деревни, – как едешь куда-то на работу, спешишь, обгоняешь тихоходный транспорт, приезжаешь на места, а этот транспорт уже там стоит.
– Ну, пару раз было, – согласился Иван.
– Вот, – Василиса показала открытые ладони, – а здесь это всегда и со всем. Так что не удивляйся.
Она положила перед ним столовые приборы.
– Почему? – не унимался Иван.
– Место такое. Давай кушай и пошли.
– Знаешь, а я, наверное, передумал. Раз фотоаппарат со мной, то по-быстрому сделаю фотографии и пойду назад. Ты же не будешь возражать?
Василиса тоненько прыснула в кулачок.
– Я нет, а вот дом явно будет против. Думаешь, он случайно подальше отъехал? Нет, просчитал тебя на сто ходов вперед. Можешь, конечно, попробовать. Но только время потеряешь. Поэтому не настаиваю, но рекомендую, не сворачивать с намеченного плана. Будет и проще, и быстрее.
Иван решил поупрямиться.
– Я все же попробую.
Василиса пожала плечами.
– Как хочешь! Поешь сначала. – Она подвинула к нему тарелки. – Сметанки побольше накладывай.
– Спасибо.
Иван налег на завтрак, исподволь рассматривая сидящую с умным видом Василису. «Вот странно. – думал он, – Получается, я вижу перед собой ребенка, а разговариваю с ней как с взрослой. Она же разговаривает со мной как с дитем неразумным, тоже видит перед собой ребенка. Или все же взрослого? А может это опять искривленное пространство?»
– Нет, просто у меня с детства было больше возможностей для развития. И я ни одной не упустила, – в унисон с его мыслями объяснила Василиса.
– Я что сейчас вслух сказал?
– Нет, но твои мысли на лбу написаны, – Василиса прищурилась и провела рукой по линии бровей. – Как на телетайпной ленте.
Сказала она это с таким серьезным видом, что Иван коснулся своей рукой лица, чтобы проверить и наткнулся на шрам, который рассекал его щеку.
Это еще что такое? – он посмотрел по сторонам. Вспомнил, что в прихожей висело зеркало. Соскочил с табурета, добежал до него и в ужасе отшатнулся.
Из зеркала на него смотрел молодой Иван Сазиков, а на щеке у него был шрам, сильно уродующий его лицо.
***
– Где это я так? – не понял он и потер щеку, проверяя, не нарисован ли шрам.
Василиса сложила тарелки в раковину и быстро начала их мыть.
– Пока просто прими как данность. Шрамы вообще-то украшают мужчину, а боевые тем более.
– Какие-такие боевые шрамы? Откуда они? Я не держал в руках ничего тяжелее фотоаппарата, – еще раз потрогал свое лицо, – и не собираюсь держать, если ты думаешь, что я будут играть в вашу непонятную игру.
Василиса встряхнула тарелкой, смахивая с нее воду.
– Какой ты нудный, Иван! Неужели ты не понял, что это уже давно не игра. И вообще никогда игрой не было.
Иван не стал ее слушать. Он надел свои берцы. Даже не стал их шнуровать. Просто сунул ноги внутрь. Схватил кейс и выбежал на улицу. Ему уже не надо было никаких фотографий. Он просто решил сбежать. Выскочил на крыльцо. Затем со со двора.
Под забором в теньке спал черный пес. Черный пес поднял голову и посмотрел на дверь, из которого выглянула Василиса.
– Ну, что разлегся. Иди за ним. А то натворит сейчас делов-то. Как успокоится, проводи, его к дубу. Я буду там ждать.
Пес нехотя поднялся, потянулся, помахал хвостом в знак своего доброго расположения духа и в развалку проковылял на улицу вслед за убежавшим Иваном, который уже успел отбежать на приличное расстояние и распугать всех уток и куриц, вышедших на обочину дороги, щипать подорожник.
Иван почти не смотрел по сторонам. Если бы он умел ориентироваться по солнцу, то сделал бы это, но он этого не умел. Планшет же в данном месте оказался бесполезной железкой. Включился, покрутил картинку «Поиск сети» и в итоге выдал, что «Сеть не обнаружена». Самое обидно, что при этом планшет сожрал половину зарядки. А ведь ему говорили, что в деревне нет сети. Он не верил.
Иван вспомнил, что «молоковоз» привез его оттуда, где был лес. Значит, надо дойти до него. Там дорога вдоль опушки доведет его до дуба. Затем надо повернуть в сторону и еще через пятнадцать минут будет трасса. На машине они ехали где-то полчаса, значит пешком около часа. Сейчас примерно полдевятого.
Значит, в полдесятого должен быть в машине.
***
Иван шел и не оглядывался. Он не хотел даже думать о том, что придется возвращаться. «Да, чтобы я еще раз куда-то поехал, сломя голову. Никогда. Блин, говорила же Муля, умная женщина, хватит носиться по деревням. Пора искать приличную работу? Тут же поймал себя на мысли, что в последнее время совершенно о ней не думал. Был занят работой, книгой, вот и за этим окошком полетел, даже не посоветовавшись с ней. Просто поставил перед фактом, да и то уже когда вернуться было невозможно.
Прошло восемь лет их совместной жизни. Он уже не дарил ей цветов. Давно не дарил. А может нарвать ей сейчас ромашек? Завянут, пока доеду. Ну, все же. Можно же в какую-то емкость их поставить. На заправке купить. Ей будет приятно. Опять же можно будет сказать, что ездил за полевыми цветами, чтобы ее порадовать. А что хорошая идея?
Мысль – действие. Иван шагнул к первому замеченному цветку на дороге и понял, что это репейник. Колючки были большие с алыми сердцевинами. Издалека красиво смотрелись, но это был явно не тот цветок. Прощения с таким не попросишь. Ему нужны были ромашки, фиалки, что-то такое нежно-мимимишное. Он ведь видел это все, когда ехал в деревню.
Но вокруг была какая-то болотная растительность, из которой торчали низкорослые деревья. «Болото! – догадался Иван. – Блин, а где поле? Наверное, оно начинается возле дуба. Ну, ничего я скоро туда дойду». Лес начинался по левую руку, по правую же руку, куда глаза глядели, расстилалось болото.
Вот и дуб. Ветку со вчерашнего вечера никто не трогал, она была подперта рогатиной, и можно было пройти под ней, не касаясь листвы. Так, развилка. Странно. По идее с этого места уже должна быть видна трасса, но вьющаяся в сторону трассы дорога, вихляя, уходила вдаль и там растворялась. «Возможно, здесь просто такой изгиб местности». Сейчас разберемся. Свернул направо и снова пошел по тропинке. Через несколько минут понял, что в прошлый раз по ней свободно проезжала машина, а сейчас ему тесно идти.
Заблудился? Развернулся, пошел обратно. Снова дуб. Снова развилка. Снова дорога. Ну, да ошибся. Вот та дорога, которая мне нужна. Снова пошел по ней и снова через какие-то несколько метров она сузилась до еле заметной тропинки. Может быть, именно об этом говорил Потапыч? Дорогу развезло. Точно. Надо идти по ней, пока не упрешься в трассу. Просто трава после дождя буйно разрослись, а по дороге мало кто ездит. Где же ромашки? Это стало навязчивой идеей, и он закрутил головой во все стороны.
Ромашек нигде не было! Еще минут пятнадцать бесполезной ходьбы! В ногах стало хлюпать то ли от пота, то ли натертая мозоль закровоточила. Когда совсем обессилел, он снова вдруг вышел к дубу, возле которого стояла та самая рыбачка с сигаретой в зубах. Одета она была также во все зеленое: болотные сапоги, плащ.
– Ну, давай знакомиться, мил человек, – процедила она сквозь зубы, и смачно сплюнула на землю. – Алла Вячеславовна. Можно просто Алка! Чай не бары. Вижу, совсем запыхался? На ту сторону хочешь? Переведу, если заплатишь.
Сколько? – Иван решил не торговаться. Вот сколько скажет, столько и отдаст.
– А что у тебя есть ценного?
Иван похлопал по карманам. А ведь кошелек-то с документами он в машине оставил!
– У меня карточка в машине, вы мне дорогу покажите, а я вам потом на телефон скину, сколько скажете.
Алка засмеялась так, что спугнула несколько птах в кустах.
– На какую карточку? Ты что мне зубы заговариваешь? Золото, серебро есть. Если нет, то сумка твоя вещь хорошая. Я уже к ней привыкла. Рыбу в нее складывать буду. Ее отдашь, покажу дорогу домой.
Сумку? – не понял поначалу Иван. – Кейс. Зачем он Вам?
На лицо Ивана легла чья-то тень. Он поднял глаза и увидел, как на ветку дуба сел рыжий филин. Одновременно из леса раздался собачий лай.
– О, явились не запылились, – заворчала Алка. – Развести парня не дали. Ну, что мне уж и попробовать нельзя, что ли? А вдруг получится. Да, знаю, что с чем пришел, с тем уйдет. Знаю, что с собой ничего не возьму, но вдруг получится прошмыгнуть во время боя по краешку.
– Угу, угу, – гукнул филин, как будто соглашаясь с ней.
– Ты, это Степаниде скажи, – услышал Иван голос Василисы, и оглянувший увидел, что она стоит на тропинке за его спиной, а возле ноги сидит черный пес.
– А что сразу Степаниде? Старухе и не обязательно об этом знать, – уперлась Алка.
– Ты куда шла, Алка? На рыбалку, вот и иди лови свою золотую рыбку, а здесь она уже уплыла, – сказала как отрезала Василиса. – И запомни, будешь еще у батюшки сигареты клянчить, все расскажем Потапычу. Он тебя по самый не балуй отхлестает. Имей в виду. Не посмотрит на возраст. Ты же знаешь.
– Да, не клянчила я, он сам дал, – засмущалась Алка. – Ну, так я пойду.
– Иди, иди, мужу привет передавай.
Алка будто растворилась в зеленой чаще. Василиса покачала головой ей в след.
– Вот, что за человек. Позорит нашу фамилию.
Иван устало присел на край тропинки. Он уже не знал, что делать. Часы на планшете показывали полдвенадцатого дня. Солнце уже почти было в зените, а потому нещадно палило. Как ни в чем не бывало, Василиса обратилась к нему.
– Ну, что пойдем на гору. Время еще есть.
– Какое время?
– Чтобы озвучить твое желание.
– Какое желание?
– Да любое. Хоть жене позвонить, хоть президентом стать. Сколько фантазии хватит.
– И что? Сбудется?
– Если успеешь загадать ровно в полдень, пока тени нет, то вероятность весьма большая. Главное сказать вслух и на четыре стороны. Ветер подхватит твои мысли и разнесет по человеческим сердцам, если они начнутся биться в унисон, то все в мире перевернется так, что сбудется. Ну, а если в резонанс войдет, то не обессудь. Придется встретиться со старухой.
– Со Степанидой?
– Да, она же местный участковый. Будет проводить дознание, чего ты такого удумал и решать, что с тобой делать.
От этих слов повеяло холодом. Холод был загробный. Дохнуло даже могилой откуда-то с поля или болота. Тут-то Иван понял, что ему говорил Потапыч. Действительно с трех сторон его окружало болото, с четвертой стороны был лес, в котором, судя по всему, где-то в центре должна была быть гора.
– А позвонить- то, я просто смогу?
– сможешь.
– Тогда пошли.
Иван, кряхтя, поднялся и надел на шею свой кейс. Он показался ему просто неподъёмным, но теперь он это уже знал точно… «Своя ноша не тянет!»
***
Это была скала или цельный кусок гранита, поросший мхом и присыпанный со всех сторон землей. На вершине его дождями и снегами вымыло практически круглую площадку с острым зубом на краю.
На зубе том росла кривая сосна, проткнувшая своими корнями всю скалу насквозь, и слившейся с ней в одно целое.
Цепляясь как обезьяна за ветку сосны одной рукой, Иван, балансируя на одной ноге, другой рукой держал фотоаппарат, и смотрел через видоискатель на окрестности. Пейзажи, которые открывались вокруг, были завораживающим.
Скала, была чуть выше, чем самые высокие деревья в лесу. Сам же лес был как бы в одной большой чашке, или блюдечке с голубой каемочкой.
Все, что было голубое, была вода.
На краю леса прилипла деревня, и в то же время врезалась углом в поле-болото. Лишь узкая пуповина тропинки соединяла остров с большой землей, по которой прошла трасса, и в дымке был виден город с дымящими как у парохода трубами.
С другой стороны текла река Проня. По реке тоже плыл пароход, а на середине реки стоял паром.
Иван делал панорамные снимки и не мог остановиться.
Посмотрел вниз. Василиса спокойно сидела у подножия скалы и гладила пса. Филин кружил над головой. Площадка скалы была очень похожа на пупок. Но поначалу Иван не придал этому значения.
– Вау, как круто! – закричал он в никуда. – Это реально круто!
– Не трать время, – услышал он голос Василисы, – до полудня осталось пару минут. Тень уже почти ушла. Реши, что будешь делать? Звонить или загадывать желание?
– Что? Не слышу тебя. Я чувствую себя на вершине мира, – крикнул Иван вниз громко, продолжая с ней разговор, – А, понял. Нет, президентом я быть не хочу, ответственности много, а вот поболтать с ним о жизни было бы здорово. Наверное. Рассказал бы ему, какая здесь красота. Ладно. Буду звонить.
Только на вытянутой руке планшет смог поймать сотовую сеть размером в одно деленье. Почти сразу пикнуло сообщение. Пришла запоздалая ответочка. «Письмо получено и прочитано». В следующее мгновение планшет задребезжал уже входящим звонком. Звонила Муля, жена. Он переключил телефон на громкую связь и закричал в трубу.
– Любимая, не волнуйся, я живой и уже на всех порах лечу к тебе, – он старался передать всю нежность, которую чувствовал в этот момент, но явно либо переиграл, либо на таком расстояние нежность не передавалась, потому что услышал, как где-то там в другом мире бьется в истерике голос рассерженной женщины.
– Сазиков, ты что там совсем обалдел со своими деревяшками, где тебя вообще носит?
Слова Мули обожгли и обидели Ивана, она и раньше так говорила, но сегодня это звучало слишком.
– Я же послал тебе смску, что задержусь, – все же попытался оправдаться Иван.
– Задержаться можно на пятнадцать минут, можно на час, на два, но не на сутки, – голос жены был непреклонен.
– Любимая, не ругайся, здесь совсем нет связи. Ты даже не представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы добраться до сети.
– И представлять не хочу. Сказки мне рассказываешь. Захотел бы, нашел способ. Сейчас связь даже в метро есть.
– Зая моя, я уже спешу к тебе, сломя голову.
– Мне уже все равно! Можешь вообще не возвращаться.
Короткие гудки показали ему, что разговор закончен.
– Блин, и как теперь быть?
Иван с досады на мгновение забыл, что стоит на одной ноге и держится рукой за ветку. Переступил с ноги на ногу, замялся и … выпустил из рук планшет. Как сухой лист он блеснул в полете и исчез в зеленых зарослях где-то внизу.
– Ну, что? – позвала его Василиса снизу, – Поговорил? Может успеешь маленькое желание. Тени еще не появились.
Но вместо этого Иван спрыгнул со скалы.
– Да, чтоб Вас всех. Какие к черту желания? Я взрослый человек, уже давно в это не верю. Я не могу жить, без интернета, без телефона и телевизора. Без банкомата, наконец. Я вообще из-за Вас планшет потерял, а там вся моя жизнь. Как мне теперь без него? Вот как теперь жене сказать, где я. Она уже черт знает что подумала.
Он все еще был в состоянии разговора с женой, и не сразу понял, что наговорил кучу обидных слов совершенно чужому человеку. Да еще почти ребенку. Все-таки любимые женщины в состоянии достать любого мужчину за несколько секунд и на любом расстоянии гораздо лучше, чем десяток русалок и кикимор вместе взятых. Василиса все это время стояла нахмурив бровки и смотрела на него исподлобья, готовая вот-вот заплакать. Ему стало стыдно. Он осекся, покраснел и попытался загладить вину.
– Прости, – выдавил он из себя, – я погорячился.
– Ну, вот. Первые разумные слова от тебя услышала, – обиженно ответила Василиса. – Что еще скажешь?
– Мне не надо было срываться. Ведь вы не виноваты в моих проблемах. Ты, ты, – он осекся, но все же закончил, – ты можешь мне сказать, как отсюда выбраться?
Василиса посмотрел на солнце. Оно уже преодолело верхнюю точку небосклона, и предметы стали отбрасывать тени.
– Сегодня один шанс ты уже упустил. Если не будешь делать глупостей, сможешь попробовать попытку завтра, – увидев в глазах Ивана немой вопрос и удивление, добавила. – Но если прямо вот совсем невтерпеж, то можешь попробовать уговорить дядю Степу. Может быть он и откроет для тебя вторую комнату.
Черный пес тяжело вздохнул, поднялся, зевнул и вразвалочку пошел в сторону леса. Иван проводил его взглядом.
– Куда это он?
