Эдгар Грант
Неестественный отбор. Тандем
Мнение, основанное на консенсусе специалистов по ядерному оружию, определяло общее число тактических зарядов в мире на уровне от тринадцати до четырнадцати тысяч единиц. Цифра, конечно, большая, но она не идет ни в какое сравнение с арсеналами тактического ядерного оружия, накопленными во времена холодной войны. Тогда только у США и СССР было около восьмидесяти тысяч тактических зарядов со значительным перевесом в пользу Советов. К тридцатым годам двадцать первого века превосходство России, имевшей около восьми тысяч зарядов, над США с пятью тысячами сохранялось. Около пятисот имелось у Китая, от нескольких десятков до сотни у Англии, Франции, Индии, Пакистана и Израиля. Причем, из всего списка только у России и США имелся полный арсенал средств его применения: артиллерийские снаряды, минометные мины, закладываемые фугасы, оперативно-тактические ракеты, системы залпового огня, торпеды, морские мины и, конечно, авиабомбы всех типов. Остальные страны в основном полагались на авиацию и ракеты малой дальности.
Даже разобраться в этом многообразии средств поражения, перевести предполагаемое количество попадающего под разоружение оружия из категории «возможно» хотя бы в категорию «скорее всего» было делом чрезвычайно сложным. Особенно, если стороны не были готовы пойти на разоружение добровольно.
Имея достаточно авторитета в ООН и при поддержке подавляющего большинства, тандем мог бы без особых усилий организовать голосование, по результатам которого США и Великобританию обязали бы разоружиться, но Россия настояла на том, чтобы состоялся полный раунд консультаций и было выработано решение, приемлемое для всех.
После долгих размышлений тандем предложил подойти к проблеме с другой стороны: – на первом этапе сократить не ядерные боеголовки, а средства их дальней доставки. Поначалу и эта идея была воспринята в штыки, ведь к средствам дальней доставки, кроме ракет, с которыми все более-менее ясно, можно было отнести и авианосцы, и подводные лодки, и эсминцы, и стратегические бомбардировщики.
Компромисс нащупали не сразу. Прежде всего, был подписан договор о применении ядерного оружия только в целях обороны. Затем был подготовлен договор о неприменении национальными правительствами силы в международных отношениях. Отдельным протоколом к нему были подготовлены предложения об ограничении действия средств доставки тактических ядерных боеголовок радиусом в сто километров от национальных границ. Упор делался на то, что основным гарантом мира и решения споров на международной арене будет выступать ООН, а отдельные страны будут иметь право на оборону только в рамках своих территорий и зон, непосредственно к ним примыкающих.
В пользу предложенного формата сыграло и то, что мировая экономика находилась в жестоком кризисе, произошедшими в Америке, спровоцированном катастрофами и последовавшей за ними вулканической зимой. Ни одна из стран не могла похвастаться даже минимальной экономической стабильностью, не говоря уже о росте. Национальные бюджеты были урезаны до минимума. Практически во всех странах были введены карточные системы распределения ресурсов. Основной задачей правительств было не дать населению умереть от голода, обеспечить ему минимальный уровень подачи тепла и электричества и удержать от стихийных волнений и анархии. В этой ситуации расходы на вооружение были непозволительной роскошью и большинство стран их нещадно сокращало, все больше и больше полагаясь на вмешательство ООН в случае конфликтов с соседями.
Сильнее всего страдала от сокращения военных расходов Америка, которой пришлось урезать военный бюджет почти в десять раз – до пятидесяти миллиардов долларов по курсу до катастроф. При этом большая часть оставшихся средств тратилась не на вооружение, а на материальное и логистическое обеспечение армии, проводившей масштабные восстановительные операции в зонах бедствия и державшей под контролем население страны. Сокращение финансирования наслоилось на то, что на протяжении вулканической зимы весь надводный флот находился на континентальных базах США, практически не выходил даже в территориальные воды из-за жестоких штормов и ураганов, поэтому обслуживался по остаточному принципу. К концу зимы большинство из девяти авианосцев, двадцати крейсеров, шестидесяти семи эсминцев, еще четыре года назад наводивших ужас на полуграмотных арабских и африканских крестьян, посмевших взять в руки оружие, имели довольно плачевный, побитый ржавчиной вид. А большая часть их экипажей присоединилась к сухопутным силам и трудилась, когда позволяла погода, в зонах бедствия.
Та же ситуация была и в ВВС. Еще до начала похолодания большая часть боевых самолетов была возвращена домой, чтобы прикрыть страну с воздуха в случае возможного нападения России и Китая. К тому времени почти вся транспортная авиация уже находилась на континентальной территории США и работала двадцать четыре часа в сутки, перевозя беженцев и ресурсы. С наступлением вулканической зимы и не прекращающихся снежных штормов все самолеты оказались в снежном плену. В первый год никто даже не пытался чистить от снега взлетные полосы баз ВВС потому, что вся снегоуборочная техника была брошена в города и на основные магистрали, чтобы обеспечить доставку продуктов и материалов по стране. К концу зимы ВВС США представляли собой печальное зрелище – на крыло смогло подняться чуть больше десяти процентов самолетов, на поддержание боеготовности которых средства выделялись специальными директивами.
С вертолетами ситуация обстояла гораздо лучше. Большая часть из них, даже ударные машины, при первой же возможности привлекались к доставке грузов в засыпанные пеплом от Йеллоустона и снегом районы, где на начало зимы все еще находились несколько миллионов человек. К тому же ударные вертолеты с полной боевой нагрузкой осуществляли регулярное патрулирование небольших городов, чтобы показать практически полностью контролирующим их полубандитским формированиям, что центральная власть все еще существует.
В общем, к концу вулканической зимы вооруженные силы США были жалкой тенью той мощной машины, с помощью которой Америка пыталась несколько лет назад диктовать свою волю миру. Средств катастрофически не хватало даже на поддержание достойной боеспособности основных элементов на своей территории, не говоря уже о каком-либо уровне глобального присутствия. Поэтому несмотря на протесты американских генералов, существовал хороший шанс убедить президента Уолберга подписать договор об ограничении дальности потенциальных носителей тактического ядерного оружия до сотни километров. Кроме всего прочего, этот проект предполагал полный демонтаж стратегических баллистических ракет. Этот договор должен был привязать военно-морские силы государств к собственным берегам, а ВВС к собственному воздушному пространству, оставляя мировой океан торговым судам и быстро растущему военно-морскому флоту ООН.
Впрочем, опасаться Америке было особенно нечего. Вооруженные силы России и Китая после вулканической зимы тоже находились не в лучшем состоянии. Но одна разница все же была. У тандема сохранились экономическая и финансовая возможности быстро восстановить свой военный потенциал.
Именно дальнейшие перспективы разоружения неспешно обсуждали министры иностранных дел России, Китая и США, сидя вокруг открытого очага в уютной застекленной беседке из обработанного под старину дерева. Последние три года они много времени провели вместе, и госсекретарь Морисон все больше и больше убеждался, что, несмотря на негласное давление «эффекта», все еще висевшего дамокловым мечом над Америкой, тандем действительно настроен на равноправное партнерство.
Помощь в виде строительных материалов, оборудования, медикаментов, теплых вещей и всего, что было необходимо беженцам для выживания зимой, шла в США десятками сухогрузов как только позволяла погода. Обратно корабли грузились зерном и брали курс на Африку, Азию и Латинскую Америку, чтобы дать надежду на выживание умирающим там от голода людям. Такой обмен для Америки был более чем выгодным. Еще до начала первого года вулканической зимы за короткое, дождливое, но все еще не очень холодное лето 2031 года из материалов, поставляемых Китаем и Россией, удалось построить достаточно легкосборных помещений ангарного типа. В них в ужасной тесноте, но все же в тепле смогли разместиться те десять миллионов беженцев, ради которых президент Лэйсон пыталась оккупировать южные провинции Канады.
Особенно радовало Морисона то, что тандем на равных обсуждает с Америкой и Великобританией возможные варианты разоружения, хотя, пользуясь в ООН своим положением непререкаемого лидера, мог бы протолкнуть любую нравящуюся ему резолюцию. Иногда он откровенно жалел, что его английский коллега с неподходящим нынешнему положению его страны снобизмом отказался принять доверительный тон в общении с Павловым и Шэнем, а держался подчеркнуто холодно и даже отстраненно. Может, он вел бы себя по-другому, если бы знал об «эффекте» и о том, что в действительности произошло в Санта-Фе четыре года назад.
На минуту упустив нить разговора, Морисон задумчиво вздохнул, глядя на свинцовые, чуть подернутые дымкой тумана воды озера Тайху.
– Вас что-то беспокоит, коллега? – прервав беседу, осторожно спросил китайский министр.
– Странный вопрос министру страны, которая потеряла двадцать миллионов человек пять лет назад.
– Прошу прощения, что прервал ваши размышления, – с легким поклоном ответил Шэнь.
– Это я должен извиниться, что на минуту выпал из разговора. Это озеро, туман, тишина… Все так мирно, спокойно, как будто и не было ничего, – грустно вздохнув, проговорил Морисон.
– Мы как раз обсуждали операцию ООН в Киеве по захвату ядерных зарядов, – напомнил российский министр.
– И…
– Появилась новая информация от экспертов, – Палов заглянул в свой планшет. – Это заряды с боевых блоков от ракет воздушного базирования ВВС США AGM-6911, которые были доставлены в Киртлэнд для демонтажа за день до нападения на Центр ядерных материалов.
– Черт возьми! Значит, террористам все же удалось вывести из подземного хранилища несколько боеголовок, – сдвинул брови госсекретарь.
– Мне кажется, ситуация несколько сложнее, – китайский министр сделал небольшую паузу, как бы обдумывая свои дальнейшие слова. – Дело в том, что у нас есть все основания предполагать, что нападение на Киртлэнд было организовано вашими военными с целью похищения ядерных боеголовок и их последующей передачи радикальным или террористическим группам для дестабилизации международной обстановки.
– Это невозможно. Никто из наших не мог пойти на это. После применения «эффекта» у генералов были четкие приказы от президента обеспечить максимальное сотрудничество с инспекторами ООН по разоружению, – вполне искренне возмутился американец. – Скорее всего, небольшой группе террористов удалось каким-то образом выбраться из хранилища, прихватив с собой несколько боеголовок.
– Послушайте наши аргументы, – российский министр снова заглянул в планшет. – Группа молодых офицеров базы нападает на хранилище ядерных материалов. У них есть ключи, коды, допуски и оружие, чтобы полностью захватить объект.
– Они даже не террористы! Это просто группа сумасшедших юнцов, отчаявшихся наблюдать, как гибнет их страна, – госсекретарь сделал энергичный жест рукой: – Посмотрите на их требования: отставка Уолберга, прекращение разоружения. Это просто нереально.
– Можно я продолжу? – Павлов вопросительно посмотрел на американского коллегу. – Требования нападавших были действительно бессмысленны. Мы думаем, что они вступили в переговоры, чтобы отвлечь внимание, выиграть время и оттянуть штурм. Им надо было пару часов, чтобы подготовить и вывести несколько боеголовок. Я уверен, что ваши военные предоставили ООН далеко не полный план подземного хранилища и там наверняка были скрытые выходы, эвакуационные или сервисные тоннели, о которых инспекторы не знали. Я думаю, что боеголовки были вывезены через один из них.
– Но ведь на них должны были быть маяки, – не унимался Морисон.
– Маяки можно отключить или в крайнем случае, если вы неспециалист, экранировать. Позволю себе напомнить, – сдержанно улыбнулся Павлов. – Среди нападавших было несколько технических специалистов ядерного центра, для которых отключить маяки и подготовить заряды к транспортировке не составило бы проблем. Но слушайте, что происходит дальше. Несмотря на явную угрозу ядерным материалам, Министерство обороны не дает команды на штурм. Это можно оправдать. В хранилище установлена автоматическая система охраны, пушки, огнеметы, и надо хорошо подготовиться, попытаться все это отключить. Допустим, ваши генералы не хотели отправлять штурмовые группы на верную смерть. Но почему в самом начале не был отдан приказ об обрушении купола. Это могло бы решить проблему сразу и быстро.
– Мы пытались договориться с террористами, – вяло возразил госсекретарь. – Это ведь все же наши офицеры. Наверно, командование решило дать им последний шанс сдаться. К тому же внутри была группа экспертов ООН.
– Я уверен, что, если бы руководство ООН знало о возможности обрушения купола, они бы сами вас об этом попросили, – вступил в разговор китайский министр. – Риск от того, что около тысячи ядерных зарядов вышли из-под контроля, был слишком велик. Ведь если бы нападавшие действительно оказались террористами-фанатиками, они бы могли взорвать один или несколько зарядов прямо в хранилище. Тогда половина Санта Фе и южные пригороды были бы стерты с лица земли, а весь юг США был бы покрыт радиоактивными осадками. Тысяча боеголовок по пятьдесят килотонн после детонации хотя бы одного заряда превратились бы в грязную бомбу гигантских размеров.
– Это все косвенные доказательства, – Морисон, чувствуя, что главные аргументы впереди, с вызовом обвел взглядом собеседников. – Что еще вы можете предложить в пользу своей теории?
– Давайте пока закончим с косвенными, как вы сказали, доказательствами, – снова улыбнулся российский министр. – А их еще несколько. Вам не кажется странным, что с такого важного объекта была снята внутренняя охрана из военнослужащих ВВС, а вместо нее нанята не самая компетентная частная военная компания? Вам не кажется странным, что за несколько недель из подземного хранилища было вывезено все более-менее стоящее оборудование, а также носители и материалы, не подпадающие под разоружение? Вам не кажется странным, что начальник базы ВВС Киртлэнд и его заместитель сразу после инцидента покончили жизнь самоубийством при довольно загадочных обстоятельствах? Вам не кажется странным, что произошло сильное радиоактивное заражение хранилища и окружающих территорий, хотя все эксперты говорят, что при механическом воздействии на заряды, даже таком мощном, как падение бетонного щита тридцатиметровой толщины, утечка радиации таких масштабов просто невозможна? Не странно ли то, что к загрязненной территории не подпускают никого, даже ооновских экспертов? Она охраняется гораздо лучше, чем само хранилище до инцидента.
– Господа, – госсекретарь, изобразив на лице непонимание, развел руками. – Мне все это действительно кажется странным. Но это не доказывает причастность руководства вооруженных сил США к нападению на хранилище.
– Тогда слушайте дальше, – спокойно продолжил Павлов. – Радиационное заражение в Киртлэнде происходит не от оружейного плутония, из которого состоят ядерные заряды. Это изотопы урана 233, которые получаются в результате отработки ядерного топлива первого цикла на электростанциях.
– Откуда вам это известно? – госсекретарь обвел коллег удивленным взглядом. – Вы же сами сказали, что к загрязненной территории никого не пропускают.
– Нам удалось взять образцы сразу после обрушения купола и выброса радиоактивной пыли, – ответил Шэнь. – При этом наши специалисты получили серьезные дозы радиации.
– Ваши специалисты? – рассеянно переспросил Морисон.
– Алан, вы же профессионал. Неужели вы думали, что мы оставим такой важный процесс, как демонтаж ядерных боеголовок, без пристального контроля наших э… специалистов, – китайский министр застенчиво улыбнулся. – Согласитесь, очень странно, что в ядерном центре ВВС США оказались изотопы урана в таких количествах. Мы видим этому только одно объяснение – они были завезены туда специально, чтобы обеспечить радиоактивное загрязнение хранилища, которое, в свою очередь, должно предотвратить к нему любой доступ позволяющий провести расследование инцидента и подсчитать оставшиеся там заряды.
– Далее… Через несколько часов в ста двадцати километрах к северо-западу от Санта Фе на муниципальной дороге номер пятьсот пятьдесят произошел весьма странный инцидент. Колонну армейских грузовиков, вышедших из Киртлэнда, встретил хорошо вооруженный конвой. Во время передачи произошел радиообмен, позволяющий нам заключить, что содержимое грузовиков было напрямую связано с нападением на ядерное хранилище, – Павлов откровенно блефовал, в упор глядя на обескураженного госсекретаря уверенным, почти безразличным взглядом. – После того как конвой принял груз, на месте его передачи произошел мощный взрыв. Наши, как выразился мой коллега, специалисты смогли оказаться на месте только через две недели. Они нашли обгоревший автобус, внутри которого находились тринадцать обугленных тел. Как вы помните, нападавших на базу было четырнадцать, одного из них нейтрализовал инспектор ООН еще до того, как был захвачен нижний уровень. То есть число тел в автобусе совпадает с числом оставшихся в живых нападавших.
– Это могли быть кто угодно, – чувствуя нарастающее напряжение, возмутился американец.
– Вполне, – с готовностью согласился Шэнь. – И вы сами можете это подтвердить или опровергнуть. Наши специалисты взяли образцы ДНК трупов, находившихся в автобусе. Вы поименно знаете тех, кто напал на хранилище. Это ваши офицеры. Сравните образцы ДНК, которые мы вам предоставим, с базой данных и убедите нас, что мы не правы.
– Мы, конечно, это сделаем, – пробормотал немного растерянно госсекретарь. – Но то, что вы говорите, просто невероятно.
– Невероятно то, что те, кто спланировали операцию в Киртлэнде, оставили после себя такую улику, как образцы ДНК в виде обгоревших, но хорошо сохранившихся на морозе тел. Они, по-видимому, понадеялись, что в этот пустынный район по снегу никто не доберется. А зря, – в голосе Павлова проскользнули назидательные нотки.
– Но почему вы сразу не поделились с нами своими подозрениями? – Морисон обвел собеседников недоумевающим взглядом.
– Здесь как раз все просто, – по лицу Шэня снова скользнула тень снисходительной улыбки. – Мы хотели довести процесс демонтажа стратегических боеголовок до конца. Ведь, по сути, десяток-другой неучтенных боеголовок, припрятанных той или иной стороной, никак не сможет повлиять на глобальную безопасность. Нам важно было не прерывать процесс, вовлечь туда Европу, Индию, Пакистан, Израиль. Если бы мы четыре года назад придали огласке известные нам факты, разразился бы скандал. Сама концепция разоружения могла быть девальвирована, и оно оказалось бы под угрозой. Это было очень и очень нежелательно. В то время мы предполагали, что боеголовки таким довольно радикальным методом были выведены из-под контроля ООН с согласия верховного командования США. Мы понимали, что это не совсем честно, но готовы были с этим смириться для того, чтобы завершить разоружение.
– Теперь ситуация в корне изменилась, – подхватил Павлов. – Силам ООН в Киеве удалось без кровопролития захватить боеголовки потому, что командир батальона украинского спецназа добровольно пошел на сотрудничество. И здесь выяснилось, что ядерные заряды ему передал американец.
– Боже мой, – развел руками Морисон. – Да мало ли негодяев среди американцев. Этого американца вполне могли подкупить террористы или он мог работать на них по идейным убеждениям.
– К сожалению, все говорит о том, что здесь работали не террористы. По словам того же командира спецназа, боеголовки должны были быть переданы директору СБУ для применения на территории России, – продолжил блефовать российский министр. – Напомню, директор СБУ Чалый был напрямую связан с ЦРУ. Это известный и не раз подтвержденный им самим факт. Более того, в Польше была проведена сложная спецоперация по замене ооновцев, которые должны были сопровождать самолет с грузом гуманитарной помощи в Украину, на агентов спецгруппы ЦРУ. Эта группа и заменила несколько паллет на контейнер с боеголовками. Такую операцию можно было провести только с согласия польских спецслужб, а они должны были получить инструкции от своих кураторов из ЦРУ. Дальше события в Украине развиваются еще интереснее. Командир спецназа, обнаружив, какой груз доставил ему американец, отказался передавать его директору СБУ. Тот блокировал базу спецназа и вызывал ударный вертолет с базы ВВС США в Польше. Видимо, для уничтожения или захвата боеголовок. Мы засекли вертолет уже над территорией Украины со спутника, но очень быстро потеряли, потому что он был в специальном исполнении «стелс» для сил спецопераций США. Как раз в это время в Киеве уже высаживались силы ООН. Повидимому, те, кто руководил операцией, поняли, что она провалена, и попытались подчистить концы. Через некоторое время американский вертолет-невидимка атаковал кортеж директора СБУ. В результате этой атаки последний был успешно ликвидирован. Это значит…
– Это значит, – без особого энтузиазма продолжил Шэнь, – что операция в Киртлэнд и передача боеголовок Украине спланирована на самом верху Министерства обороны США при участии ЦРУ.
– Секунду, господа, – недовольно засопев, госсекретарь нацепил на ухо усик гарнитуры. – У меня звонок по чрезвычайной линии.
Он некоторое время слушал, изредка бросая на собеседников обеспокоенные взгляды из-под сдвинутых бровей, затем коротко ответил: «Нет, я ничего не знал о его планах» – и медленно сняв гарнитуру, положил ее на стол. Российский и китайский министры молча смотрели на американского коллегу, ожидая продолжения разговора.
– Господа, – наконец, решившись, заговорил Морисон. – Несколько часов назад самолет директора ЦРУ Хастера потерпел крушение. Упал в океан при взлете с аэропорта Сан-Франциско. Предполагаемая причина – сложные метеоусловия или техническая неисправность.
– Это довольно странно, – многозначительно проговорил Шэнь. – Насчет погоды надо уточнить, но мне сложно поверить, что самолет директора ЦРУ обслуживается настолько плохо, что может потерпеть крушение из-за технической неисправности.
– Да, это действительно странно, – нехотя согласился госсекретарь. – Но продолжим наш разговор. Все то, что вы сказали, действительно очень похоже на хорошо спланированную операцию, хотя сразу скажу, в том, что её провели наши военные или ЦРУ, вы меня не убедили. Что вы планируете делать дальше?
– Как вариант, мы можем подождать завершения первоочередных следственных действий, собрать все факты в более-менее презентабельный документ и вынести его в ООН со всеми вытекающими отсюда для США последствиями, – сообщил российский министр.
– Как вариант? – осторожно переспросил Морисон, чувствуя, что они подходят к развязке разговора.
– Именно. Как вариант, – медленно кивнул Павлов. – Алан, мы не заинтересованы в оказании давления на США, особенно сейчас, когда речь идет о втором этапе разоружения. Более того, у нас есть подозрения, что операция в Киртлэнд не была санкционирована президентом Уолбергом. Это может означать только одно – в Америке есть силы, которые ведут собственную опасную игру, и, если они решились играть с ядерным оружием, кто знает, что еще у них в планах. Армия сейчас полностью контролирует все аспекты жизни в США. Пока она лояльна к президенту, но ситуация может измениться в любой момент.
– Вы считаете, что существует угроза нового переворота? – взгляд госсекретаря выражал крайнюю озабоченность.
– Да. Уолберг, опытный политик, но как лидер он слаб. Вы сами понимаете… Несмотря на чрезвычайные полномочия, данные президенту, страной реально руководит тот, кто командует вооруженными силами. В данный момент это министр обороны Дуглас Локарт.
– Черт возьми, господа, вы, по-моему, выстраиваете очередную теорию заговора, – Морисон нервно дернул плечами. – Локарт вполне вменяемый человек. Я его знаю десятки лет.
– Возможно, мы действительно все усложняем, – примирительным, почти вкрадчивым голосом сказал Шэнь, пытаясь успокоить американского коллегу. – Но вспомните… Адмирал Брэдок был вменяемым человеком, однако это не помешало ему совершить военный переворот. Губернатор Калифорнии Митчел был вменяемым человеком, но это не помешало ему организовать сепаратистский мятеж. Лэйсон была вполне вменяемым человеком и не самым плохим президентом за последние десятилетия, однако она вплотную подвела и Америку, и весь мир к ядерной катастрофе. Сейчас очень сложное время. Мы все работаем на грани срыва. Я не удивлюсь, если у Локарта во время долгой зимы в голове возникли опасные мысли.
– К чему вы все это мне говорите? Мы сами разберемся, у кого какие мысли, – госсекретарь, понимая, что не может аргументированно продолжать разговор, начинал заметно нервничать.
– Поверьте, даже после инцидента с ядерными зарядами в Киеве мы не хотим обострять ситуацию, – поддержал китайского коллегу Павлов. – Но возможность дестабилизации Америки изнутри нас очень беспокоит. Мы дали вам максимум информации по инциденту в Киртлэнд и рассказали о своих подозрениях относительно ваших военных и ЦРУ. Это был прямой, откровенный разговор настоящих партнеров. Поделитесь им с президентом и, если мы оказались правы, если его реакция подтвердит, что он не давал санкции на операцию в ядерном хранилище, знайте – у вас на самом верху кто-то ведет опасную двойную игру, которая может окончательно уничтожить Америку. Задумайтесь, может быть, именно этого они и хотят.
