Якубов Олег Александрович
Волчья стая – Кровавый след террора
Он остановился как вкопанный:
–Ты что, серьезно так можешь думать?
–Нет, конечно, но я пытаюсь во всем детально разобраться, как ты и советовал только что. Ведь спецслужбы пропустили все же этот теракт? И в газетах уже об этом пишут.
–Кажется, с газетами мы вчера с тобой разобрались. Имей в виду, дискредитация спецслужб – это особая забота любого противника. Неверие народа в дееспособность и могущество спецслужб рождает в обществе самые дурные намерения. Давай-ка присядем вот в этом уютном скверике, и я тебе снова постараюсь кое-что втолковать, чтобы ты выбросил из головы всякие глупости, типа того, что кто-то мог не знать о подготовке теракта. Не знать об этом было невозможно. Но… Как ты думаешь, сколько процентов террористических актов, совершенных в мире, раскрываются?
–Не знаю, может быть около половины.
Славу Богу, хоть чего-то ты не знаешь. Так вот, в мире раскрывается не более трех процентов совершенных терактов, а 97 процентов остаются нераскрытыми. Даже когда какая-то организация берет на себя ответственность за ту или иную акцию, это вовсе не значит, что удается задержать исполнителей. Уж тебе-то за примерами далеко ходить не надо. Ты же живешь в Израиле, в стране, где теракты происходят чуть ли не ежедневно. И сколько из них удалось до сих пор предотвратить? Вот то-то же. Конечно, каждый пропущенный спецслужбой теракт – это минус в ее работе. Но каждый взрыв и каждый выстрел – это еще и опыт, который набирают спецслужбы в борьбе с терроризмом. Я уверен, что в Узбекистане обо всем знали, а пропустили потому, что наверняка были какие-то обстоятельства, изменившие планы террористов. У меня, например, есть основания утверждать, что акция, запланированная в Ташкенте, проводилась намного раньше намеченного. Но об этом тебе лучше всего расскажут в Ташкенте. Кстати, я сегодня кое-что проверил. Тебе нужно поторапливаться в Ташкент, если ты хочешь успеть побывать на суде над террористами.
–Как на суде? – опешил я.
–Да вот так. Завтра, насколько я узнал из официальных сообщений, суд в Ташкенте начинается. Но ты не переживай. Такие процессы за один день не заканчиваются, так что успеешь. И я тебе сказал об этом не для того, чтобы ты дергался. То, что следствие удалось закончить за такие короткие сроки, свидетельствует о высочайшем профессионализме работников узбекских спецслужб. Да я в их силе и не сомневался. Есть кое-какие факты, которые дают мне основания полагать, что моим узбекским коллегам удалось внедрить в среду террористов своих информаторов.
–Разведчиков?
–Ну хорошо, разведчиков.
–Стив, откуда тебе это может быть известно?
Не делай такие большие глаза. Я не шпион и уже говорил тебе, что в ФБР теперь не работаю. Но я хорошо разбираюсь в системе и по совокупности всех данных могу с большой степенью достоверности сделать тот самый вывод, который вызвал у тебя шок, а у меня вызывает восхищение.
–Вот как, – пробормотал я, пытаясь хоть как-то справиться со смущением и охватившей меня подозрительностью.
–Именно так, мой недоверчивый друг. Ты ведь заподозрил старину Стива в том, что он по-прежнему занимается разведывательной деятельностью и начнет тебя сейчас вербовать с целью получения рецепта самого вкусного еврейского блюда – фаршированной рыбы, – рассмеялся он. – Скажи, если я приеду к тебе в Израиль, ты накормишь меня фаршированной рыбой?
–Иди к дьяволу.
–Не поминай дьяволов к ночи, – улыбнулся Стив. – И не уходи от ответа, потому что я обожаю фаршированную рыбу. Ладно, слушай. Многие разведки мира, в том числе и американская, пытались, и не раз, внедрить своих агентов-информаторов в среду мусульманских радикальных кругов и экстремистских организаций. Практически все попытки ничем не закончились, а хороших толковых ребят потеряли уйму. Все дело в том, что это специфическая среда. Недостаточно обладать нужной внешностью и знать язык. Надо знать обычаи, изучить Коран, понимать образ мыслей и что-то еще такое, чего и словами не передать. Если ко всему этому добавить, что в каждом боевом лагере террористы живут замкнуто, а к руководителям и вовсе не подступиться без каких-то многолетних родственных или клановых связей, то становится ясно, что внедрение в эту среду разведчика – дело почти нереальное. Я не говорю сейчас о каких-то отдельных разведывательных акциях, которые дают отрывистую информацию, а веду речь прежде всего о постоянно действующем разведчике или разведчиках. Анализируя многие факторы, я пришел к убеждению, что узбекской разведке это все же удалось. Давай попробуем смоделировать предположительную схемку. Некто из рода верующих мусульман получил светское образование и понимает, какие беды несет терроризм и распространение наркотиков его стране. То есть я имею в виду, что этот некто должен быть человеком идейным, а не польстившимся на деньги или иные блага. Этот идейный человек, завербованный разведкой, внедряется в среду религиозных экстремистов. Скорее всего, это происходит сначала в самом Узбекистане, а затем он отправляется на учебу в один из лагерей, допустим, Чечни или Афганистана. Человек этот по складу ума и характера, безусловно, неординарный, и он не может не обратить на себя внимания, так как выделяется из общей массы – там же в основном люди весьма недалекие по своим умственным способностям, малообразованные, то есть те, кому легко задурманить мозги. Но наш герой, давай назовем его Абдуллох…
– Почему именно Абдуллох? – перебил я Стива.
–В террористических лагерях человек с первого же дня должен забыть о своем истинном имени. Ему присваивается кличка. Когда кличку с ходу придумать не могут, называют Абдуллох, что можно перевести как Раб Божий. Так вот, наш Абдуллох, несомненно, должен был привлечь к себе внимание. Конечно, его подвергали многократным проверкам, и он все прошел. Я думаю, что он сумел даже приблизиться к кому-то из весьма высоких главарей. Конечно, передавать информацию из таких лагерей и мест расположения террористов очень трудно, поэтому информация эта поступает нерегулярно, но все-таки поступает и дает возможность спецслужбе анализировать ситуацию и до какого-то предела держать ее на контроле.
–Стив, а ты не боишься, что если я опубликую твои выводы, то мы вместе подставим под удар этого редкого человека?
Я тебе уже говорил, что у террористов есть свой мощный аналитический центр. После провала ташкентской акции, —а она безусловно провалилась, так как их целью было физическое уничтожение президента и членов узбекского правительства, – на той стороне тщательно проанализировали причины провала. Наверняка были и технические сбои, но одной из причин того, что следствие в Узбекистане уже закончено и дело передано в суд, является хорошая информированность узбекской разведки. Поэтому теперь следует рассматривать всего три варианта. Либо разведчика расшифровали и после пыток казнили, либо его удалось вывести вовремя на свою территорию, либо, во что мне лично очень хочется верить, он настолько надежно законспирирован и так прочно вошел в среду своего нового обитания, что продолжает свою деятельность и сейчас вместе с руководителями террористов сменил местонахождение, но в любом случае находится рядом с ними. Нет, я не думаю, что мои выводы могут навести на чей-то след.
–Стив, ты так холодно и даже жестоко об этом рассуждаешь…
–Послушай, идет настоящая война, и не надо на этот счет питать никаких иллюзий. Разве тебе до сих пор непонятно, что, взявшись за эту тему и копая ее, насколько я понимаю, глубоко, ты и сам вступил в эту войну. На войне как на войне, нужно воевать и смотреть в лицо врагу. Если ты этого до сих пор не понял, у тебя еще есть время прекратить свою работу и выйти из этой войны. Я жалею, что был с вами, мистер, £толь откровенен, – заметил он неприязненным тоном.
–А я, мистер Стив, или как вас там зовут на самом деле, по-моему, не дал вам ни малейшего повода разговаривать со мной в подобном духе, – ответил я ему в тон.
Он хлопнул меня по плечу без всякого замаха, но так, что я чуть со скамейки не свалился.
–Как хорошо, что рассердился, – произнес он с явным облегчением. – Я боялся, что ты просто повернешься и уйдешь.
–
–А я думал, что ты способен только дуть декалитрами мексиканское пиво и лопать фаршированную рыбу. А у тебя не только аппетит хороший. Силы в тебе на двоих и башка варит. Хотя, может быть, это как раз от рыбы. Он смеялся до слез, а отсмеявшись, предложил:
–Ну ладно, давай мириться. У нас был трудный разговор, пойдем запьем его пивом.
Часть четвертая
ВОЛЧЬЯ СТАЯ
Глава первая
КТО ЕСТЬ КТО
В динамиках раздался голос командира экипажа, который произнес традиционное: «Уважаемые дамы и господа, наш самолет начал снижение, и через двадцать минут мы совершим посадку в городе Ташкенте». Я выключил компьютер, в котором все четыре часа полета от Тель-Авива просматривал скопившиеся материалы, пытаясь еще раз их проанализировать. Последнее время самолеты стали по сути моим рабочим местом – сначала был многочасовой перелет из Нью-Йорка в Тель-Авив, но еще в Америке я выяснил по телефону, что ташкентский рейс отправляется из Израиля буквально через полтора часа после приземления американского, так что мне не было никакого смысла ехать из аэропорта домой. Собственно, в подобные ситуации за последние годы я попадал уже не раз, система была отработана до мелочей, а главное, к чему приучила меня кочевая репортерская жизнь, – не терять драгоценного времени и использовать многочасовые перелеты для работы. Переносные компьютеры эту задачу предельно упрощали, да и полеты казались не такими нудными и утомительными.
В самолете, который летел из Нью-Йорка в Ташкент, я достал дискету, на которую американские коллеги записали мне имеющиеся у них материалы о так называемом чеченском полевом командире Хаттабе.
В отделах спецслужб разных стран мира, которые занимаются борьбой с международным терроризмом, один из самых известных террористов в мире, выходец из Иордании известен под именем Эмир ибн аль-Хаттаб. Еще его зовут Черный араб или Ахмед-однорукий. Последнее прозвище он получил из-за искалеченной левой руки, хотя и одной рукой убивает людей с устрашающей виртуозностью. Рассказывают, что Хаттаб родом из очень богатой семьи, имеет нескольких жен. Лет пятнадцать назад он впервые стал объектом внимания спецслужб, появляясь то в Афганистане, то на Ближнем Востоке, то в Чечне. Сражаясь, как утверждает сам, под зеленым знаменем ислама, он убивает без разбора. В Афганистане сражался против советских войск, в Ираке – против НА ТО, в Израиле вообще неизвестно против кого, скорее всего ротив всех евреев вместе взятых. Обосновавшись в Чечне, Хаттаб создал разветвленную сеть лагерей, где проходят обучение будущие убийцы. В свое время и узбекские экст-ремистьПготрелпили немало сил, чтобы уговорить Хаттаба принять в лагерь несколько десятков человек. Это было непросто – идеи ислама и уничтожение неверных по всему белу свету – это одно, холодный и трезвый меркантилизм – совсем иное. Как говорится, идеи идеями, а денежки вперед. А деньги он получает отовсюду.
Хаттаб предпочитает не рассказывать, как он борется с «неверными», а демонстрировать это на деле. Каждое убийство, совершенное им собственноручно, сопровождается видеозаписью. А убийства он совершает с невиданной жестокостью – отрезает своим жертвам носы, уши, требуя при этом, чтобы во время убийства очередной жертвы обязательно присутствовали его ученики. Процесс обучения идет параллельно с запугиванием. Видеозаписи убийств Хаттаб предъявляет затем лидерам исламских экстремистских организаций не только как свидетельство своей непримиримости, но и как своеобразный счет к оплате.
Своих учеников Хаттаб держит в строгости и страхе. У каждого прибывшего в лагерь боевой подготовки первым делом отнимаются паспорта. Очень часто закончившие курс уезжают из Чечни, имея фальшивые паспорта и гражданства совсем не тех стран, откуда они прибыли. Непослушание и нерадивость на занятиях караются самым суровым образом, вплоть до жестоких телесных наказаний. Пища у курсантов предельно скудная – чаще всего это просто зажаренная в прогорклом растительном масле мука. Ни один из поваров так и не смог ответить мне на вопрос, как называется это «изысканное» блюдо. Кормят им, однако, курсантов по три раза в день. Иногда, чаще всего это происходит по мусульманским праздникам, будущим террористам несколько разнообразят меню, добавляя в рацион макароны и уж совсем редко – буквально крупицы мяса или рыбы. Хаттаб частенько напоминает своим ученикам, что они должны себя приучать смолоду к жизненным лишениям и уметь довольствоваться малым. Впрочем, эти постулаты на себя Хаттаб не распространяет.
На базах подготовки Хаттаба в Чечне проходили боевое обучение «курсанты» из Таджикистана, Узбекистана, Киргизии, Казахстана, республик Северного Кавказа. Под кровавое ремесло Хаттаб подводит идейную базу. По его инициативе создан так называемый «Исламский институт Кавказа» (ИИК), который по сути является филиалом экстреми– стекой международной организации «Братья мусульмане». Чтобы хоть как-то оправдать название, в институте несколько часов отводится изучению религиозных дисциплин и поверхностно – арабского языка. Во время одного из своих выступлений перед «студентами» ИИК Хаттаб заявил, что основной его целью в жизни является создание единого исламского государства на территории от Черного до Каспийского морей. В качестве эталона для идейно-государственного устройства взято афганско-пакистанское движение «Талибан». Но основное время «слушатели» ИИК проводят не на лекциях, а в полевых условиях лагеря военной подготовки «Сайд ибн Абу-Ваккас». Здесь они получают навыки подрывного дели, обучаются методам убийства и возвращаются в свои регионы вполне подготовленными диверсантами-террористами. Разветвленная сеть лагерей боевиков помимо всего прочего является еще и прекрасным бизнесом для Хаттаба, так как плата за обучение иностранцев здесь довольно высока, а в лагерях постоянно проходят подготовку наемники из Иордании, Пакистана, Саудовской Аравии, Китая, Египта, Малайзии, Палестинской автономии и других регионов. Основная база Хаттаба объединяет семь лагерей. Называются они по именам их руководителей, основным лагерем руководит сам Хаттаб, у него обучается постоянно более ста «курсантов». Попасть к Хаттабу считается здесь большой честью. Остальные шесть лагерей базы специализируются на различных видах террора. «Абдужафар-лагерь» готовит к партизанской войне. «Якуб-лагерь» делает упор на изучение тяжелого вооружения. В «Абубакар-лагере» готовят диверсантов, в «Давгат-лагере» – пропагандистов, специалистов по дезинформации. Здесь углубленно изучают методы идеологической борьбы. О своей деятельности по подготовке боевиков Хаттаб говорит много и охотно. Во время таких речей-проповедей он частенько поднимает глаза к небу, поминает Всевышнего, рассуждает о священной борьбе и призывает все мусульманские страны присоединиться к нему идейно, а также и поддержать материально. Между тем, судя по данным спецслужб, он является одним из крупнейших наркодельцов в мире, хотя эту сторону своей жизни, понятное дело, не только не афиширует, но и тщательно скрывает. В организациях по борьбе с незаконным оборотом наркотиков известно, что Хаттаб и его люди занимаются не только реализацией наркотиков, но и их производством. А для этого нужны специалисты. Хорошо обученные и тщательно подготовленные. Вот почему зачастую бесследно «исчезают» наиболее талантливые из учеников Хаттаба, те, кого он примечает в процессе подготовки в боевых лагерях. Есть все основания полагать, что этим талантливым и облеченным особым доверием ученикам Хаттаб лично вручает новые паспорта и не перед строем, а в обстановке строжайшей секретности, с глазу на глаз, дает задания, весьма далекие от борьбы за зеленое знамя ислама. Черный араб не раз вступал в конфликт с другими крупными дельцами, контролирующими наркобизнес на Северном Кавказе, устраняя своих конкурентов решительно и жестоко.
Просмотрев на экране еще раз все свои записи, я попытался определить круг лиц или, как говорят в определенных службах, фигурантов по делу. Разрозненные данные пока не позволяли мне выстроить хоть сколько-нибудь стройную схему, поэтому я ограничился цепочкой. Выглядела она в итоге таким образом: Салай Мадаминов (Мухаммад Со-лих) – Тахир Юлдашев ( Бай, Директор) – Джу-мабай Ходжиев (Джума Намангани, Таджибай) – Усама Бин Ладен – Хаттаб (Черный араб).
Освежая в памяти все услышанное и прочитанное мной за последние месяцы, я все больше склонялся к мнению, что против Узбекистана был организован заговор, причем во главе стояли люди, обученные не только конспирации, подрывному и диверсионному делу, ведению партизанской войны, но и те, у кого были сосредоточены значительные материальные средства. Средства, позволяющие им подготовить как сами взрывы, так и предшествующие многочисленные идеологические диверсии. Я не собирался никому навязывать этого своего мнения, но полагал, что все собранные сведения помогут в дальнейшей работе.
В предыдущие годы я довольно часто приезжал в Узбекистан, видел, как развивается страна в условиях нового политического строя. Было совершенно очевидно, что, не сбрасывая со счетов опыт высокоразвитых государств, Узбекистан тем не менее определил для себя собственную модель и ищет собственные пути политического, социального, культурного и экономического развития общества. На Западе эти поиски чаще всего встречали либо настороженное молчание, либо прямое отторжение и острую критику. Впрочем, после разговоров со Стивом я уже склонен был думать, что некие вполне реальные силы помогли сформировать у Запада это негативное восприятие. Припомнил свой разговор в редакции одной из французских газет. Обсуждая с редактором отдела материалы из стран СНГ, мы заговорили об Узбекистане, и я сказал, что довольно часто там бываю, могу передавать какие-то материалы.
–Все негативное – пожалуйста, – живо отреагировал редактор.
–А почему только негативное? – искренне удивился я.
–А что там может быть хорошего? – спросил в недоумении редактор.
–Вы когда последний раз были в Узбекистане? – поинтересовался я.
–Никогда не был и не собираюсь, – последовал категоричный ответ.
На этом наша «дискуссия» и завершилась. Теперь, вспоминая этот трехлетней давности разговор, я видел его совершенно в ином ракурсе.
Мне почти не приходилось встречать в западных СМИ официальных опровержений со стороны Узбекистана на различного рода нападки или откровенно клеветнические измышления в прессе. Отчасти это и понятно. Наверняка действовал старый народный стереотип «оправдываются только виноватые», а скорее всего, узбекским властям было просто не до этого. Внутренних проблем, связанных со строительством нового государства, вполне хватало, чтобы не отвлекаться на мелочи. Но именно сейчас я представил себе, как мешали Узбекистану эти нападки, как приходилось тысячи раз выверять каждый новый шаг, прогнозируя возможную реакцию Запада. И все же Узбекистан сумел подняться выше всех нападок и идти вперед, не оглядываясь на злобный «лай» и не замедляя своих шагов.
В то время, когда в Узбекистане строили мечети, – а я это видел собственными глазами, – в западных газетах я читал, что там притесняются верующие, что им не дают молиться, их преследуют власти. Но кто-то же был поставщиком всех этих информационных помоев. Существовала ли в Узбекистане внутренняя оппозиция? Безусловно! Но была ли она конструктивной и демократической? Есть все основания полагать, что – нет. Ибо попытки, сродни тем, что предпринимали Салай Мадаминов, Тахир Юлдашев, Джумабай Ходжиев и им подобные, скорее относятся к разряду уголовных преступлений, нежели к стремлению изменить или усовершенствовать существующий строй демократическим путем. Но законно избранная и конституционно назначенная власть и на эти действия оппозиции отреагировала вполне лояльно. Что это, инертность, непонимание, попустительство? А может, не так? Может быть, это проявление и осознание истинной силы государственной власти, которая готова была простить. Снова и снова вспоминал я по пути в Ташкент свое интервью с президентом Узбекистана Исламом Каримовым, который говорил, что вопросы безопасности государства волнуют его в первую очередь, что власть только тогда может считать себя состоявшейся, когда народ, простые люди ложатся спать с уверенностью в завтрашнем дне, а просыпаются с уверенностью в дне сегодняшнем. И ведь недаром все эти тахиры, джумабай, салаи и иже с ними покинули Узбекистан. Они не могли не видеть, что за ними стоит только жалкая горстка одурманенных наркотиками и возможностью легкой наживы недоумков, а народ продолжает делать свое дело, отмахиваясь от них, как от назойливых мух. И тогда они бросились врассыпную, ища поддержки у тех, кто лучшим аргументом и средством для достижения своих целей, в том числе и прежде всего – сугубо меркантильных, считает автомат и взрывчатку, для кого гибель людей (не важно при этом – десятков, сотен или тысяч) является все тем же средством достижения собственных целей.
Глава вторая
ПРИГОВОР
Ташкент, Верховный суд Республики Узбекистан.
Факс в МИД Узбекистана с просьбой аккредитовать меня на судебном процессе я послал еще из Америки. Прилетев в Ташкент и приехав утром к зданию Верховного суда, где уже начался процесс, я увидел свою фамилию в списке аккредитованных зарубежных корреспондентов и беспрепятственно прошел в зал заседания.
На скамьях подсудимых, отгороженных от зала металлическими решетками, сидели те, кто обвинялся в причастности к заговору, – двадцать два человека. Даже нескольких минут наблюдений за ними хватило для того, чтобы понять, насколько это разные люди. Одни с видимым напряжением вслушивались в каждое слово государственных обвинителей, судей, адвокатов, другие демонстрировали полное равнодушие и даже пренебрежение к происходящему, хотя совершенно очевидно было, что их бравада, усмешки и реплики – наиграны и рассчитаны больше на публику. И только когда председательствующий Абдусамат Палван-Заде зачитывал приговор, воцарилась мертвая тишина.
«Приговор.
Именем Республики Узбекистан, – провозгласил судья. – 28 июня 1999 года. Город Ташкент.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Узбекистан в составе председательствующего – первого заместителя председателя Верховного суда Абдуса-мата Палван-Заде, судей Верховного суда Акбарова, Исарова, секретарей суда Хидоя-това, Норкулова, госдуарственных обвинителей – старших помощников Генерального прокурора Республики Узбекистан Захидова и Бобоева, защитников Икрамововй, Махкамо-вой, Рауповой, Махсудова, Кучкарова, Ибрагимова, Умаровой, Мирзаева, Иногамовой, Мамадаминовой, Патхуллаева, Тагаева, Ва-лиевой, Шарипова, Алимовой, Жавхаровой, Азизова, Эргашевой и Файзуллаевой, рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело по обвинению:
Закирова Казимбека, 1956 года рождения, уроженца Андижанской области..,
Хасанова Закиржана, 1968 г,р., уроженца Ташкентской области.., Абдуллаева Бахрома, 1970 г.р., уроженца Сур-хандарьинской области.., Балтаева Алавитдина, 1973 г.р., уроженца Сурхандаръинской области.., Аскарова Зайниддина, 1971 г.р., уроженца Наманганской области..,
Маматкулова Рустама, 1959 г.р., уроженца Андижанской области..,
Абдурахманова Мухаммада, 1968г.р., уроженца Наманганской области.., Камалова Дилшодбека, 1958 г.р., уроженца г. Ташкента..,
Аскарова Фазылджана, 1968 г.р., уроженца Наманганской области.., Узакова Каримджана, 1971 г.р., уроженца г. Ташкента..,
Юлдашева Нурали, 1967 г.р., уроженца Ташкентской области..,
Ниязмухамедова Кахрамона, 1971 г.р., уроженца г. Ташкента,
Шерова Шерзода, 1976г.р., уроженца г. Ташкента..,
Дехканова Захиджана, 1971 г.р., уроженца Андижанской области.., Нуралиева Талъатбека, 1975 г.р., уроженца г. Андижана..,
Закирова Хусанбая, 1959 г.р., уроженца Андижанской области..,
Взорванное здание кабинета министров Республики Узбекистан
Президент Республики Узбекистан Ислам Каримов на месте взрыва
Одно из пострадавших от взрыва зданий
Жертва террора
Что может быть страшнее такой смерти?
После взрыва от машины остался только искореженный металл
Остатки взорванного дома на ул. А. Каххара
Даже бетон не выдержал
Взрыв возле клуба «Алладин» в центре Ташкента
Ахмед – однорукий, Черный араб Усама Бин Ладен
или попросту Хаттаб
Салай Мадаминов – Террорист Мухамадамин
Мухаммад Солих Юлдашев, погибший во
взорвавшейся машине
Бахрам Абдуллаев Тахир Юлдашев
Джума Намангани Мурадулло Казиев
Алавиддин Балтаев Дальшод Камалов
Карим Узаков Фазыл Аскаров
Закир Хасанов Жаханигр Абдуллаев
Казим Закиров Улугбек Бабаджанов с женой
Обнаруженные при обыске вещественные доказательства подготовки к теракту
Рисунки и текст из конспекта террориста
В зале суда
Убитый во время боя на блок – посту известный
террорист и грабитель Абдували Юлдашев
Умарова Надирбека, 1972 г.р., уроженца Андижанской области..,
Назарова Хатамшера, 1974 г.р., уроженца г. Андижана..,
Алимова Арифджана, 1970 г.р., уроженца г. Андижана..,
Нишанбаева Абуднаби, 1969 г.р., уроженца г. Андижана..,
Маматжанова Ахада, 1959 г.р., уроженца г. Намангана..,
Турдиахунова Бахтиера, 1972 г.р., уроженца г. Андижана,
заслушав показания подсудимых, потерпевших и свидетелей, рассмотрев доказательства, собранные в ходе предварительного следствия, заслушав мнения сторон, последнее слово подсудимых, коллегия Верховного суда УСТАНОВИЛА:
После устанолвления независимости в Республике Узбекистан начались в широком масштабе демократические реформы… Однако некоторые преступные элементы в своих корыстных целях, под маской исламской религии стали сеять среди населения национальную, религиозную рознь, организовали заговор с целью захвата власти и свержения Конституционного строя в Республике Узбекистан путем «джихада»…
Верховный суд Республики Узбекистан ПРИГОВОРИЛ:
Юлдашева Нурали Зиятовича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строго режима. Ниязмухамедова Кахрамона Джахангировича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Турдиахунова Бахтияра Нурмановича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Аскарова Фазилджана Абдурасуловича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Узакова Каримджана Рахимджановича… лишить свободы сроком на 15 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Мамаджанова Ахата Махмудовича… лишить свободы сроком на 15 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Болтаева Алавиддина Боходировича… лишить свободы сроком на 18 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Шерова Шерзода Атахановича… лишить свободы сроком на 20лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Закирова Хусанбая Майсакбаевича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строго режима.
Маматкулова Рустама Султановича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Алимова Адилжана Арифжановича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Нишанбаева Абдугани Абдуганиевича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Умарова Нодирбека Ташпулатовича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Назарова Хатамшера Ахмаджановича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Камалова Дилшодбека Турсиновича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
АБДУЛЛАЕВА БАХРОМА ХАМЗАЕВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.
ЗАКИРОВА КАЗИМБЕКА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.
АБДУРАХМАНОВА МУХАММАДА АБДУРАШИТОВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.
ДЕХКАНОВА ЗОХИДЖАНА ХАИТАЛИЕВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.
ХА САН ОБА ЗАКИРЖАНА АЛ И МО ВИЧ А… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.
НУРАЛИЕВА ТАЛЪАТБЕКА ЗИЯИДИНО-ВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.
Подсудимым Абдуллаеву Бахрому Хамзаевичу, Закирову Казимбеку, Абдурахманову Мухаммаду Абдурашитовичу, Дехканову Захиджану Хаиталиевичуу Хасанову Закиржану Алимовичу и Нуралиеву Тальатбеку Зияидиновичу …по совокупности преступлений назначить СМЕРТНУЮ КАЗНЬ В ВИДЕ РАССТРЕЛА. Приговор может быть обжалован либо опротестован в течение 10 дней в Президиум Верховного суда Республики Узбекистан».
Глава третья
ТАШТЮРЬМА
Этот район Ташкента горожане между собой так и называют – Таштюрьма. Наверное, есть у него какое-то официальное название, скажем, массив такой-то, но, я к своему стыду, даже и не знаю. Привык, как и все ташкентцы, – Таштюрьма. И только работники правоохранительных органов, сами подследственные, да их родственники знают, что Таштюрьма – это СИЗО-1 – следственный изолятор № 1. Через несколько дней после суда, в сопровождении работников республиканской Генеральной прокуратуры старшего советника юстиции Юсупа Гаипова и советника юстиции Махмуда Шаумарова, я ехал в Таштюрьму. Перед этим у меня состоялся разговор с первым заместителем Генерального прокурора Рашитжоном Кадыровым. Я попросил его помочь мне встретиться с приговоренными к расстрелу, причем настаивал, чтобы эта встреча произошла именно в СИЗО.
–Для чего вам это? – спросил меня господин
Кадыров.
– Понимаете, мне кажется, что во время следствия и даже в зале суда это были одни люди. А сейчас, приговоренные к расстрелу, находящиеся в камере смертников, они совсем другие. Я хочу задать им несколько вопросов и послушать даже не то, ЧТО они станут отвечать, а КАК они будут говорить. Одним словом, я хочу их понять.
На лице зампрокурора промелькнула улыбка: – Мы тоже. Мы тоже хотели бы их понять до конца. Впрочем, мне кажется, я понимаю, о чем вы ведете речь. С нашей стороны никаких возражений нет. Я ведь обещал вам, что после окончания следствия мы расскажем и покажем вам абсолютно все, не скрывая даже самых мельчайших деталей. Когда вы хотите ехать?
–Сейчас! – выпалил я, ожидая, что вот теперь-то точно получу отказ, под каким-нибудь благовидным предлогом, типа сбора и оформления необходимых документов.
–Сейчас так сейчас, – согласился Рашитжон Хамидович. – С вами, если не возражаете, поедут двое наших сотрудников. Пока доедете до изолятора, я сделаю необходимые распоряжения.
По дороге в тюрьму я вспомнил один из эпизодов, который произошел во время суда. Председательствующий обратился к Бахрому Абдуллаеву.
–А как вы понимаете, что такое религиозный фундаментализм?
