Вячеслав Митяшов
Танец Смерти. Воля свыше. Часть третья

© Вячеслав Митяшов, 2018

ISBN 978-5-4493-1875-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Меч Асула

1

Эти воспоминания трудно вычеркнуть из памяти. И едва ли не каждый раз, когда Чарред оставлял её в коляске под тентом на верхней палубе, а сам уходил с Викторией в очередную прогулку, стоило прикрыть веки, и всё начиналось снова…

Боль от удара, резкая боль от порезавшего щёку осколка стекла. Полсекунды полёта кажутся вечностью. Перед глазами мелькает ярко-голубое небо, крыши и стены домов Крендила, мостовая. Снова удар, но теперь огромной силы, оглушающий… И темнота. Но сознание не меркнет. Как тогда, она видит бесконечную иномировую пустоту. Отчего-то приходит жуткий страх и становится ясно, что ей не даст успокоения милосердная смерть. Силуэт женщины появляется из ниоткуда, наливается мерцающим, жемчужно-серым сиянием и звучит исполненный печали и разочарования тихий голос богини:

– Что же ты наделала, Сеитэ.

– Моё имя Лита, – нашла в себе силы возразить она.

– Не важно, суть от этого не меняется. Ты позволила злу завладеть собой, и оно едва не выпило твою душу.

– Так что мне оставалось делать?!

– Во всяком случае, отказаться от мести, – строго ответила богиня. – Месть не созидает, месть разрушает.

– Пусть так, пусть я была не права в своём выборе. Но зачем ты пришла снова? Почему не дала мне спокойно умереть?

– Это слишком просто для тебя, после того, что ты натворила, Лита. Ты не умрёшь, ты будешь жить долго, ты увидишь, как твой ребёнок сделает первые шаги, как скажет: «мама». Но всё это будет ради одного… Я отниму твой предыдущий дар и дам тебе новый.

– Что на этот раз? Думаю, новый дар доставит мне хлопот не меньше.

– Совершенно верно. Я бы даже назвала этот дар проклятием, но он позволит тебе заслужить прощение. Мы, те, кого ты называешь богами, не умеем видеть будущее. Но некоторые из нас могут предчувствовать надвигающуюся беду. Она уже не за горами, и я не знаю, что это. Но твоё вмешательство поможет остановить её.

– Моё вмешательство? Это благодаря новому дару?

– Да.

– Так что это?

– Ты сможешь прочесть Золотую книгу. Эта книга способна раскрыть всё, что ты хочешь о прошлом, покажет настоящее. И она может показать будущее. Но помни – будущее зиждется на настоящем, так что любая мысль способна в корне изменить видение. Будь осторожна, если рискнешь посмотреть на то, чего ещё нет.

– И я смогу, предвидя будущее, предотвратить беду? Но чему или кому угрожает она?

– Я не знаю, Лита. Создатель дал нам не так уж и много, и мы не всемогущи.

– Так что же ни один из богов не принял этот дар? Зачем вам я?

– Мы не можем принимать дары. Мы такие, какие есть. А теперь прощай, Лита…

Странное, тянущее чувство вернуло её, глаза открылись, и она увидела склонившееся над ней лицо в белой маске.

Резкие крики чаек прервали воспоминания, Лита, вздрогнув, открыла глаза, огляделась. Вокруг никого не было. Туристы уже спустились в боулинг, где начинался турнир среди пассажиров лайнера. Чарред и Виктория ещё где-то гуляли. Женщина осторожно, морщась от боли в спине, спустила ноги с подножки на палубу и медленно встала, держась рукой за стойку тента. Словно начинающий ходить ребенок, сделала шаг, затем ещё, но отпускать опору не решилась и осторожно вернулась в коляску. «Неплохо, неплохо», – похвалила она себя шёпотом. – «Совсем скоро я снова начну ходить».

…Странный мир, о существовании которого она, впрочем, знала, начался для неё с мягкого жёлтого света электрической лампы в люстре на потолке больничной палаты, негромкого гудения и попискивания странных ящиков рядом с кроватью. Болела спина, болела зафиксированная жёсткой повязкой левая рука. Наверняка должны были болеть ноги, но она их не чувствовала. Их словно не было.

Всё разъяснил человек по имени Иван Стрижевский. Как оказалось, из-за травмы она, скорее всего, не сможет ходить. Но тогда всех волновало совсем другое – её ребенок. Он выжил и даже, каким-то чудом, продержался в положенном месте все девять месяцев. Но родить сама она не могла, поэтому девочка появилась на свет при помощи скальпеля хирурга.

Лита улыбнулась, вспомнив, как руки Чарреда вложили в её руки крохотное существо, которое жадно прильнуло к предложенной груди. И все прошлые обиды разом забылись. Теперь их трое. А потом к ним присоединились учителя русского и английского языков, которые усердно вдалбливали в них новую речь. Как жалел Стрижевский, что медальон давал способности только в языке Острова.

За более чем два года она перестала удивляться. Автомобили, корабли и самолёты стали обыденным, повседневным. Лита и Чарред влились в этот мир, стали его частью, а он стал их новым домом.

– Мама, – крошечные ручонки впились в её пальцы. – Мы видели рыбок. Папа кинул им хлеба.

– Не устали? – спросила Лита. – А где Таня и Саша?

– Они у врача, – ответил Чарред. – Идём, посмотрим на турнир.

Ему безумно нравились всякие спортивные состязания, и он не понимал: зачем миру, где спор между народами можно решить соревнованием на арене, нужны огромные армии и смертоносное оружие, по сравнению с которым грозные бомбарды Аргатру – детские хлопушки.

Она же предпочитала историю и с упоением смотрела передачи о прошлом народов этого мира, читала книги. А, читая, каждый раз с трепетом думала: «А может это и есть Золотая книга?». Но таинственная книга так и не попалась к ней в руки, и дар богини пока дремал, ждал своего часа.

Их приветствовали аплодисментами, и даже игроки, отложив шары, присоединились к овациям. Все трое с самого начала путешествия стали желанными гостями любой компании. Красива, умная женщина, трепетно заботящийся о ней мужчина и весёлая, озорная девчушка оживляли любой разговор. Лита и Чарред с улыбками приветствовали собравшихся, и игра продолжилась. Шары с грохотом разбивали расставленные треугольником кегли, то и дело раздавались крики восторга или стоны разочарования. Увлёкшись игрой, Чарред то и дело сам радостно кричал вместе со всеми, то хватался за голову. Виктория, держась за штанину отца, громко топала ножками и визжала так, что закладывало уши.

Лита же совсем не следила за игрой. Её глаза приковали лица зрителей, их эмоции. Взгляд скользил с одного на другого. Женщины, мужчины, дети, все радуются жизни. Так что же за беда должна придти, кого должен спасти её дар. Но ответа не было и не будет до тех пор, пока в её руках не окажется таинственная Золотая книга.

Через неделю путешествие закончилось. Лайнер, не спеша, вошёл в порт Марселя и, направляемый буксирами, притёрся к причальной стенке. Прочные канаты накрепко связали его с берегом, с борта на причал опустился трап. Лита последний раз бросила взгляд на лазурную синеву с высоты палубы. Длившийся два месяца круиз по Средиземноморью и Атлантике закончился. В сердце закралась лёгкая грусть – всё же частичка Сеитэ, что означает «Дитя моря», осталась в ней. Как не хотелось расставаться со свежим ветром и солёными брызгами, порой долетавшими до палубы.

– Жаль расставаться с вами, мадам, – раздался рядом голос капитана.

Сорокалетний моряк в безупречных белых форменных пиджаке и брюках протянул ей букет хризантем. Лита улыбнулась, приняла цветы и легонько пожала капитану руку.

– Надеюсь, я ещё увижу вас вместе с семьёй на «Жозефине», – продолжил он.

– На будущий год… может быть.

Моряк взял коляску за ручки и покатил её к трапу, где уже ждал Чарред и друзья.

– Я всё поражаюсь, что мадам Сартакова не ваша сестра. Вы настолько похожи…

– Именно это и помогло нашему знакомству, – перебила Лита. – Не вы один заблуждались подобным образом, дорогой капитан. А некоторые… некоторые даже путали нас.

– Думаю, это было забавно.

– Весьма, – голос женщины дрогнул, но моряк этого не заметил.

Они покидали корабль последними. Чарред осторожно поднял жену на руки и легко сбежал с ней на берег. Капитан следом принёс коляску.

– До свидания, мадам, – он вытянулся перед ней и приложил руку к фуражке. – Даже не знаю, что пожелать вам на прощанье… Если только скорейшего выздоровления. У вас, я видел, уже неплохо получается стоять…

– Что?! – опешивший Чарред посмотрел на жену.

– Ох, простите, – капитан смутился. – Я выдал ваш секрет?

– Ничего страшного, – Лита тепло улыбнулась. – Всё равно скрывать это не имеет смысла.

Моряк ещё раз попрощался с пассажирами и вернулся на корабль. Чарред присел на корточки и слегка ущипнул жену за икры. Лита почувствовала прикосновение его пальцев, боль и, изобразив на лице гримасу, сказала: «Ой». Тут же рядом оказалась Виктория, которая не придумала ничего другого, кроме как ущипнуть маму ещё раз.

– Кто ещё хочет ущипнуть меня? – засмеялась Лита, посмотрев на друзей.

– Сейчас, только поставлю чемоданы, – устало выдохнул Саша, нагруженный поклажей. – Что-то наши старики запаздывают.

– Не знаешь, какой они обещали нам сюрприз? – спросил Чарред.

– А кто ж их знает. От них чего угодно можно ожидать.

На пролегавшей вдоль пристани улице появился длинный белый лимузин. Водитель, не спеша, ехал, то и дело притормаживая около стоявших на тротуаре групп людей, словно искал кого-то, после чего продолжал движение.

– А это не за нами? – удивлённо пробормотал Александр. – Ничего интереснее они придумать не могли?

Автомобиль притормозил рядом с ними, тонированное стекло передней правой двери опустилось, и водитель, перегнувшись через консоль, посмотрел на них. Тот час резко взвизгнули тормоза, машина остановилась. Парень, лет двадцати пяти, высокий, загорелый, сияя белозубой улыбкой, выскочил на улицу и подошёл к ним.

– Лита Арриго-Сегитал-Стрижевская? – прочитал он по бумажке и, с выражением восторга на лице, посмотрел на сидевшую в коляске женщину.

– Это я.

– Меня прислал за вами доктор Стрижевский. Он просил простить, что не смог приехать встречать лично и передал, что будет ждать вас в самолёте. Прошу в машину.

Вещи и коляску убрали в багажник. Чарред вновь взял Литу на руки и осторожно посадил на заднее сиденье. Четверо взрослых и ребёнок легко разместились в огромном салоне.

– Можете воспользоваться баром – вино и напитки полностью в вашем распоряжении, – подсказал водитель, обернувшись к пассажирам.

С едва слышным шорохом поднялась перегородка между салоном и водительским местом. Негромко заурчал мотор, и автомобиль плавно тронулся вперёд, быстро набирая скорость.

Чарред достал из бара маленький пакет яблочного сока, воткнул в него трубочку и протянул вертевшейся по сторонам Виктории. Лита прижалась лбом к стеклу, рассматривая мелькавший перед ней пейзаж. Лимузин не поехал через город, а выехал на пролегавшую среди серых скал объездную дорогу.

…Лита не раз задавалась вопросом – счастлива ли она. У неё есть любящий муж, ребёнок, сытая и спокойная жизнь. Но что впереди? Впереди банальная участь домохозяйки. Даже если она начнёт ходить, её уделом будет дом, семья. А для человека, поставившего на колени империю, водившего в бой многотысячные армии это скучно. Очень скучно. Безумно скучно. Как-то она пыталась поговорить об этом с Чарредом, но тот лишь удивлённо посмотрел на неё, и, спустя полдня, осторожно спросил:

– А ты хотела бы снова вернуться к прежней жизни?

– Нет, – ответила она, на мгновение задумавшись.

– Тогда забудь о том, что было. То лишь дурной сон, а реальность, она здесь. Она, где наши друзья, наша дочь…

– Послушайте, что пишут, – Александр достал свежую газету. – Астрономы открыли очередной астероид, представляющий опасность для Земли. По их расчётам это небесное тело имеет вероятность столкновения на двадцать процентов меньше, чем Апофис. Правда, он пролетит рядом всего через четыре года.

– Большой? – спросила Таня, зевнув.

– В два раза меньше Апофиса.

– Ну и ладно. Они каждый год такие Апофисы открывают. Надоело.

Астероид? Может это и есть грядущая большая беда? Лита едва не рассмеялась своим мыслям. Даже если это так, она вряд ли сможет помочь, как пророчит богиня. Разве что узнает точное место падения. Может быть кого-то это и спасёт.

Автомобиль проехал мимо центрального терминала, но не остановился, а направился вдоль забора к воротам на лётное поле.

– Нас прямо к самолёту доставят? Без досмотра? – удивлённо спросил Саша, но едва ли кто знал ответ на этот вопрос.

У шлагбаума их не задержали надолго. Водитель протянул охраннику какую-то бумагу, тот внимательно прочитал её и махнул рукой напарнику. Шлагбаум поднялся, и лимузин въехал на территорию аэропорта. Проехав мимо рядов стоящих на техобслуживании самолетов, он подъехал к замершему на рулёжке небольшому реактивному, похожему на стрелу, новейшему «Фалькону».

– Приехали, – сообщил водитель и пару раз надавил клаксон.

Пассажиры, не отрывая взгляд от серебристого красавца «Фалькона», вышли из лимузина. Чарред так и замер с женой на руках, и лишь когда она осторожно покашляла, опустил её в разложенную водителем коляску.

– Ты не думаешь, что они купили это? – свистящим шёпотом спросила Таня мужа.

В проёме люка показалась человеческая фигура. Человек наклонился, чтоб не удариться головой и легко сбежал на бетонку по небольшому трапу.

– Нравится? – широко улыбаясь, спросил Стрижевский и похлопал самолёт по крылу.

– Вы… вы купили его? – выдавил Саша.

– Могли бы, да налоговые органы начнут вопросы лишние задавать, – ответил вместо Ивана Сергеевича появившийся следом Николай Сартаков. – Всего лишь зафрахтован.

– Деда! – завизжала Виктория, наконец оторвав свой взгляд от железной птицы.

Смешно топая ножками, она пробежала разделявшие их со Стрижевским несколько шагов, и тот легко подхватил девочку на руки.

– Ну что, расскажешь деду, где была? – спросил он.

Виктория с заговорщицким видом прижалась к его уху и начала что-то шептать.

– Ну, поднимайтесь в самолёт, зачем на жаре стоять, – сказал Николай и подхватил чемоданы.

…Давно, в прошлой жизни, стоя на берегу Яраны перед поверженными стенами Аррикеша, Лита задумалась – что же не даёт человеку летать, как птицам. Казалось, дай ему подходящие по размерам крылья, одень их на руки, и он взмахнёт ими, поднимется в небо. И тогда не будет преград – реки, горы, может даже моря, всё сможет преодолеть крылатый человек. И не нужны будут ни мосты, ни корабли, ни построенные в скалах дороги. Но только здесь Лита узнала, что не всё так просто. Многие смельчаки, дерзнувшие бросить вызов птицам – погибли…

Турбины жужжали, словно рой рассерженных пчёл. Самолёт начал стремительный разбег по взлётной полосе, слегка вздрагивая на стыках бетонных плит. И вдруг тревожный шорох шасси прекратился. Лита тут же прильнула к иллюминатору и невольно похолодела от страха – земля провалилась куда-то вниз. Люди, машины, даже дома – всё стало крохотным, игрушечным. Обернулась на Викторию – та спокойно сидела рядом с дедом и смотрела книжку.

– Мне тоже страшно, – шепнул ей на ухо Чарред.

Самолёт поднимался всё выше и выше. Земля превратилась в разноцветное лоскутное покрывало, очерченное лазурной синевой Средиземного моря.

– Можете отстегнуться и встать с кресел, господа, – объявил по громкой связи пилот.

Лита облегчённо вздохнула. Хотя она находилась не на твёрдой земле, отсутствие тех неприятных ощущений, которые сопутствуют взлёту или посадке, позволило разом забыть об опасности.

– Кто желает отобедать? – в салон заглянула миловидная стюардесса.

Не слушая ни за, ни против, Стрижевский велел подавать обед.

– Так куда мы летим? – спросил, наконец, Саша. – Я что-то слышал о сюрпризе, который вы готовили. И он, насколько я знаю, связан с новым домом.

– Друг мой, – Иван Сергеевич подошёл к бару и плеснул в бокал немного коньяка. – Тебе нравится суровая природа норвежских фьордов? Величественные скалы, холодные волны северного моря, а главное – тишина и покой. Правда, рядом есть большой город, всего полтора часа хода на катере. Так вот, мы купили там дом, точнее два стоящих рядом дома.

– Хотите Чарреда заморозить? – засмеялась Таня.

– Да не так уж там и холодно. Гольфстрим ещё никто не отменял.

– А мне нравится, – ответил Саша. – Во всяком случае, для Литы и Чарреда вариант неплох. Там никто не будет вопросы лишние задавать, а то они устали выдумывать, где родились, да где жили. Но вот что они скажут?

– Я пока не знаю, что сказать, – Лита смущённо улыбнулась. – Даже не представляю, как там. Но если вы сделали такой выбор, значит для нас так, действительно, лучше.

2

Красный диск солнца медленно коснулся горизонта.

– Красиво, – едва слышно выдохнула Лита.

– Красиво, – ответил стоявший за её спиной Чарред.

От гладкой, словно зеркало, поверхности фьорда, повеяло холодом, и она, ещё не привыкшая к прохладному северному лету, закуталась в висевший на ручке коляски плед.

– Пойдём в дом? – предложил муж.

Женщина ещё раз окинула взглядом возвышающиеся на противоположном берегу скалы, задержалась на огоньках гостиницы, расположившейся у воды, и молча кивнула. Они находились здесь всего лишь шесть часов, а Лита всё больше и больше была благодарна Ивану Стрижевскому за этот выбор. Это действительно то место, где они смогут жить спокойной жизнью, воспитывать своего ребенка, где забудут о пережитом.

Два довольно больших двухэтажных дома были раньше отелем, подобно тому, что находился напротив, в полутора километрах через фьорд. Предыдущий хозяин поддался на весьма щедрое предложение Стрижевского и продал ему всё целиком. Перестройка домов заняла около года и тоже влетела в кругленькую сумму, но Иван Сергеевич не жалел. Место того стоило. Оба дома стояли на окружённой сосновым лесом большой поляне рядом с берегом. Длинная, сложенная из камней набережная огибала их плавной дугой. Здесь располагалась веранда, откуда раньше гости отеля, точно так же, как Лита и Чарред, смотрели на закат.

За лесом тянулась гряда невысоких серых скал, с которых низвергался небольшой водопад, протекавший затем быстрой речушкой через лес к водам фьорда. До ближайшего города можно было добраться на катере, либо на автомобиле, проехав по пролегавшей вдоль берега дороге до небольшого поселка, откуда регулярно ходил паром.

В этом весьма уединённом месте было тихо и спокойно круглый год. Лишь изредка рядом проплывали катера с туристами, но они теперь старались держаться ближе к противоположному берегу.

– Всё гуляете? – окликнул их Стрижевский, когда они подошли к дому. – Идёмте, расскажу хоть где что.

Они вошли в большой холл, продолжавшийся после арки гостиной. Виктория уже вовсю играла рядом с камином на ковре под присмотром Тани и Саши. Огонь в топке весело трепетал, отбрасывая алые блики на обшитые деревом стены и каменные столбы.

– Итак, на первом этаже у нас гостиная для гостей, кухня и столовая для завтрака, обеда и ужина, – начал Стрижевский. – Есть несколько комнат для прислуги, если вдруг захотим кого-то нанять. Ну и всякие подсобные помещения.

Из холла наверх, вдоль стен, шла широкая лестница, рядом с которой находился специально сделанный для Литы лифт.

– Ты сможешь без усилий подниматься и спускаться на нужный этаж.

Стрижевский открыл дверь и ввёз коляску в кабину.

– Вот так, – он нажал верхнюю из двух кнопок.

Кабинка плавно поднялась на второй этаж, мелодично динькнул колокольчик. Иван Сергеевич выкатил коляску в холл второго этажа.

– Здесь спальни и, – он хитро прищурился, – кое-что ещё.

Одна из дверей показалась Лите прочнее, массивнее других, и на ней стоял странный замок с матовой клавишей вместо отверстия для ключа.

– Нужно прикоснуться пальцем, – пояснил Иван Сергеевич. – Он реагирует на отпечатки любого из твоих, либо моих пальцев. Остальные тоже имеют туда доступ.

– Но зачем так усложнять? – спросила Лита.

– На тот случай, если возьмём прислугу, либо гости какие будут. Здесь наша сокровищница, дочка. Стыдно признаться, но я немного помарадёрствовал во время своих путешествий на Остров. Там золото, предметы искусства, драгоценные камни, оружие и доспехи. Это для того, чтобы мы не забывали, что кроме нашего мира существует ещё один, а может и не один, мир.

– А медальон?

– Тоже там. Но толку от него больше нет. Полтора года назад он окончательно выдохся. Видимо, с уходом Лабека, его детище потеряло свою силу.

– Значит мы больше никогда… – женщина вздохнула.

– Никогда. И для тебя это к лучшему.

– Можно мне туда?

– Подожди, Лита, нас ждёт праздничный ужин, а завтра эта комната целиком в твоём распоряжении.

На следующий день Лита едва дождалась окончания завтрака. Отправив Чарреда с дочкой гулять по лесу, она поднялась на второй этаж и остановилась перед дверью. Какое-то необъяснимое чувство, словно она стояла на пороге открытия чего-то важного, внезапно овладело ей.

– Что это со мной, – прошептала Лита. – Там всего лишь никому не нужное старьё. Так называемая память.

Она протянула указательный палец к тактильной панели – рука заметно дрожала – и коснулась им холодного серого стекла. Моргнула зелёная лампочка, и замок открылся, едва слышно щёлкнув. Женщина толкнула рукой дверь и въехала в комнату. Тот час включился свет, заливший каждый уголок сокровищницы мягким ровным сиянием. В помещении, примерно восемь на пятнадцать шагов, рядами вдоль стен стояли стеллажи.

Центр занимали манекены с одетыми на них доспехами. Лита сразу же узнала свой, украшенный страшной маской. Рядом располагались доспехи Чарреда и Гунэра. Во втором ряду она узнала броню флардских гвардейцев и красивые, узорчатые латы Регнера. Тут же, на стойках, лежали всевозможные мечи – широкие и короткие времён битвы при Фарнадо, полуторники «Длинных мечей», клинки, овитые гардой её эпохи, сабли Арриго.

Копья, луки, стрелы, алебарды, страшные секиры флардцев. И как только Стрижевский умудрился притащить всё это. Рядом с доспехами она увидела и свою саблю. Отливающее синевой лезвие покоилось на высокой деревянной подставке. Лита ощутила, как кольнуло сердце, в висках гулко застучала кровь, и она протянула руку к эфесу. Но остановилась, так и не коснувшись его. Пальцы, до боли в ногтях, впились в ручку коляски. Нет, ей нельзя касаться этого оружия. Слишком много зла причинила она с этим клинком в руках.

Чтобы побороть искушение, она переключила внимание на стеллажи. Начиная от двери шла всевозможная керамика, затем изделия из металлов. В углу расположились статуэтки из бронзы и мрамора, а после них, словно на витрине ювелирного магазина, на чёрном бархате в ярком свете сияли всевозможные кольца, серьги, браслеты, цепи. Рядом, каждый на отдельной подушечке, с отдельной подсветкой, лежали драгоценные камни.

Большинство из них, за редким исключением, были обработаны довольно грубо, а порой и совсем не обработаны. Но это были в основном алмазы из шахт Островов смерти, причём настолько крупные, что Лита, уже немного понимавшая, насколько они ценятся в этом мире, присвистнула от изумления.

Потом она увидела монеты, имевшие хождение по Острову и даже немного чужеземных. Дальше стояли книги, но всё это меркло перед великолепием драгоценных камней. Лита вернулась к ним и отыскала самый большой алмаз. Грубо и криво огранённый, он не был красивым. Зато он был чистой воды с нежно голубым отливом и весил 358 карат. Огромное состояние.

– Нравятся камушки? – раздался за спиной голос Стрижевского.

– Впечатляет.

– Всё это поднято в нейтральных водах с затонувшего пиратского брига.

Лита обернулась, удивлённо посмотрела на Ивана Сергеевича, но, заметив, что тот едва сдерживает распиравший его смех, рассмеялась сама.

– Неужели в это поверили?

– Надеюсь.

Лита снова подъехала к своим доспехам и спросила:

– А это зачем здесь? Я едва поборола в себе соблазн взять в руки саблю.

– Молодец, что поборола. Но это всего лишь вещь, она ничего не несёт в себе. Только ты в своём воображении можешь наделить её какими-то магическими свойствами. Но на самом деле это кусок остро заточенной высококачественной стали. Запомни это и смело трогай всё, что вздумается.

– Тебе легко говорить это, но поставь себя на моё место.

– А я и ставлю себя на твоё место и думаю так, как этого требует здравый смысл, девочка моя.

Она лишь махнула рукой и, проехав мимо стеллажей с книгами, заметила:

– А это зачем? Ценности в них никакой.

– А знания? Когда-нибудь Виктория почитает, узнает, что есть такой мир, узнает его историю. Здесь только летописи.

– Я бы предпочла, чтобы она не знала о другом мире и о том, что её отец и мать оттуда родом.

– Но почему?

– Она родилась здесь, она дитя этого мира, и я не хочу, чтоб она грезила тем, что стало недоступным. Пусть живёт нормальной жизнью – вырастет, окончит школу, выучится на врача или учителя. И пусть никогда не узнает, что её мать виновна в гибели многих тысяч человеческих жизней.

– Ты уже начала мыслить мерками современного общества, – Стрижевский вздохнул, – ты словно губка, поглощающая огромные объёмы информации, твой характер под её влиянием перестроился. И жить тебе с этими воспоминаниями будет тяжело, если ты не научишься воспринимать их как сон.

– Я бы рада считать произошедшее со мной дурным сном. Но сидя в этой инвалидной коляске, – Лита в сердцах ударила по ручкам, – я не могу отвлечь себя, как Чарред, играя с ребёнком. Мне остаются лишь книги, и я хочу читать не любовные романы, а то, что поможет мне здесь.

– Это пройдёт, ты справишься с воспоминаниями и страхами ради своего ребёнка.

– Я постараюсь.

Лита протянула руку к эфесу сабли и осторожно дотронулась до потёртой кожаной обмотки. Затем, пальцы медленно обхватили рукоять.

– Ты прав, ничего особенного.

Рука разжалась, так и оставив саблю на подставке. Стрижевский довольно улыбнулся и, подмигнув, направился к двери.

– А где медальон? Я его не видела?

– Его Николай вроде положил в коробку с летописями монахов храма Лабека. Поищи на полке с книгами. Этот ящик ни с чем не спутаешь.

Иван Сергеевич вышел, а Лита снова подъехала к книгам. Толстые фолианты и свитки аккуратно расположились на нижних полках, но ничего похожего на ящик среди них не было. Она подняла взгляд выше – так и есть, он стоял на самом верху, зажатый между двух массивных томов в переплётах из бронзы и дерева.

Можно было бы попытаться достать его копьём и скинуть вниз, но не разобьётся ли от этого корпус шкатулки. Выглядел он весьма древне, покрытый тёмным налётом, и не было понятно, сделан он из металла или дерева. «Надо встать», – подумала вдруг Лита. – «Я смогу, лишь бы эта штука была не слишком тяжёлой».

Женщина поставила коляску на тормоз, чтобы та не откатилась назад и схватилась обеими руками за стойку стеллажа. Поморщившись от уколовшей спину боли, она подтянулась, встала на ноги и прижалась к полкам, чтоб немного отдышаться. «Слабеть стала», – подумалось ей. Ноги, ещё очень слабые, предательски подрагивали – одно неверное движение, и она упадёт. Осторожно отпустив одну руку, Лита протянула её вверх.

Пальцы коснулись сундучка, нащупали щель между корпусом и крышкой и вцепились в какой-то заусенец. «А теперь осторожно…» – прошептала она и потянула его на себя. Но то ли сундучок был слишком тяжёлым, а может его сильно зажали стоявшие с боков книги, но пальцы соскочили с заусенца, до крови расцарапавшего один из них.

Лита негромко ойкнула и сунула пораненный палец в рот. Затем осторожно опустилась в коляску, достала из кармашка платок и замотала им рану. Можно конечно позвать Стрижевского, либо дождаться, пока придёт Чарред, но упрямая натура взяла верх. Лита поставила коляску к стеллажу боком, снова встала, подтянувшись за стойку. Только на этот раз она, помогая рукой, поставила левую ногу на сиденье коляски, после чего, подтянувшись за верхнюю полку, встала на коляску второй ногой.

На мгновение в душу закрался страх – что будет с ней, если она сейчас упадёт? Вдруг новое падение полностью поставит крест на её возможности ходить, и она окажется всю оставшуюся жизнь прикованной к инвалидному креслу. И всё из-за того, чтобы взглянуть на потерявший силу медальон?

Глупо. Но полдела сделано, сундучок был прямо перед её глазами. Можно не снимать его, а просто открыть крышку и посмотреть. Лита снова сунула пальцы в щель, оставленную, по всей видимости, слесарным инструментом, и попыталась открыть крышку. Не тут то было. Видимо, петли настолько заело, что усилий одной руки оказалось недостаточно.

Женщина вздохнула и, обхватив сундучок рукой, подвинула его на край полки. И сразу поняла, что он довольно тяжёл. Действуя всё так же одной рукой, Лита смогла опустить его на две полки ниже, так, чтобы достать до него сидя в коляске. Потом, повиснув на руках, поставила ноги на пол и осторожно опустилась в кресло.

Всё тело было мокрым от пота, майка покрылась тёмными пятнами на груди и спине. Руки заметно дрожали от приложенных усилий. «И это того стоило?» – спросила она сама себя. Сундучок лежал у неё на коленях. И даже ещё не полностью обретшие чувствительность ноги ощущали его вес.

Лита нашла в груде оружия короткий, толстый кинжал и, действуя им как рычагом, открыла крышку настолько, чтобы в щель можно было просунуть пальцы обеих рук. Вцепившись одной рукой в крышку, а второй в корпус, она потянула изо всех сил, даже закрыв от натуги глаза. Петли поддались с трудом, крышка открывалась медленно, миллиметр за миллиметром. Но в какое-то мгновение она открылась так резко, что сундучок вырвался из рук и с тяжёлым лязгом упал на пол вверх тормашками. Из-под него выкатился медальон и остановился прямо у ног Литы. «В последний раз ты был похож на золотой», – прошептала она и подняла его.

Тонкий диск был мертвенно-серым, словно сделанным из неотшлифованной платины. Поистёртые символы всё ещё были видны на нём, но она знала, что это лишь декорация. Сама суть находится в нём самом, да в его создателе. «А где была бы я, если б не ты? Наверно, топор палача давно срубил мне голову».

Лита печально вздохнула и, небрежно бросив медальон на стеллаж, направилась к выходу. Уже закрывая дверь, она посмотрела на валяющуюся на полу летопись монахов.

– Иван!

– Я здесь, – донеслось с первого этажа.

– Я уронила тут кое-что тяжёлое, поднимешь?

– Хорошо, потом. Давай, спускайся, перекусим салатиком.

Вечером все вновь собрались за ужином. Стрижевский, как обычно, баловал ребёнка, кормя с ложечки шоколадным пудингом. Девочка, всякий раз, когда ложка с лакомством оказывалась перед её носом, широко открывала рот и довольно зажмуривалась.

– Но она же сама может кушать, – слабо протестовала мать.

– Может. И совсем скоро скажет, мол я большая, дед, и не надо меня кормить с ложечки. Так что пока она так ест – буду кормить, – возразил Иван Сергеевич.

Отправив ребёнку в рот последний кусок пудинга, он протянул ей стакан с соком и, не спеша, принялся за ужин сам.