Руслан Каблахов
Искусство революции

Авторы: Каблахов Руслан, Ривлин Влад, Георги Ангелов, Давыденкова Светлана, Абакумов Игорь, Дубсон Борис, Ариэль Эми, Ильяева Александра, Ильяев Вячеслав

© Руслан Каблахов, 2018

© Влад Ривлин, 2018

© Ангелов Георги, 2018

© Светлана Давыденкова, 2018

© Игорь Абакумов, 2018

© Борис Дубсон, 2018

© Эми Ариэль, 2018

© Александра Ильяева, 2018

© Вячеслав Ильяев, 2018

ISBN 978-5-4490-7722-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Фидель Кастро Рус:

«Эрнесто Че Гевара —

это Художник – революции!»

Альманах

Интернационала

честных трудящихся людей

Союза Коммунистических писателей и художников

«ИСКУССТВО РЕВОЛЮЦИИ».

Вместо предисловия

В начале 1990-х годов прошлого века враги социализма объявили: «Коммунизм мёртв!».

Слухи эти оказались слишком преувеличенными, как сказал классик.

Потому что убить коммунизм – это означает убить человечество. Ибо стремление к справедливости и равенству являются именно тем качеством, которое отличает человека от животного – и от неживой природы тоже!

И поэтому такое издание, где будут возрождены и начнут развиваться лучшие традиции соцреализма, выдающимися представителями которого были Максим Горький, Владимир Маяковский, Михаил Шолохов, Александр Фадеев, Сергей Есенин и Борис Горбатов, Михаил Светлов и Анатолий Алексин, должно было неизбежно появиться на свет.

О необходимости такого издания говорилось долго и много.

И вот это свершилось: мы представляем нашим читателям первый выпуск Альманаха, целью которого является именно возрождение и развитие лучших традиций соцреализма – подлинный Советский Ренессанс – и формирование коммунистического (гуманистического) реализма и коммунистического гуманизма!

Похоже, что эта задача нам удалась.

Во-первых, нам удалось собрать талантливых поэтов, прозаиков, публицистов и художников, которых объединяет творчество и принципы гуманизма.

В дальнейшем наш Альманах станет местом дискуссий и обсуждений, посвящённых как творчеству, так и проблемам сегодняшнего мира.

Нам предстоит переосмыслить опыт и ошибки прошлого, чтобы построить светлое будущее, которое является альтернативой гибели для человечества.

Мы твёрдо стоим на принципах интернационализма, социальной справедливости и равенства и приглашаем к творческому сотрудничеству всех наших единомышленников – тех, кто считает эти идеалы своими.

Ну и о самом главном: о ком, о чём и для кого этот Альманах?

Наш альманах «Искусство революции» целиком посвящён людям труда: их жизни, радостям, проблемам и надеждам.

Человек труда – достаточно широкое определение. Это может быть и рабочий на производстве, и учёный, учитель или земледелец, художник или инженер, и медицинский работник – созидатель здоровья людей или строитель – наших очагов, дорог и мостов, соединяющих и сближающих нас.

Словом, все те, кто работают на благо других людей и живут плодами своего труда. «В поте лица своего созидая хлеб» для тела, духа и общества человеческого!

Собственно, именно так и представлен наш альманах, авторами которого стали талантливые люди самых разных профессий: от учёных до простых рабочих. А и нет ведь ничего более НЕ простого в мире, чем – ПРОСТОЙ ЧЕСТНО ТРУДЯЩИЙСЯ ЧЕЛОВЕК!!

Название нашего альманаха также выбрано не случайно.

Уже почти тридцать лет «нам» пишут книги и показывают фильмы об успешных дельцах, их борьбе с конкурентами, их любовных похождениях и страданиях (богатые тоже плачут – и гораздо больше заставляют плакать других!).

О людях труда (а не бывает же – НЕ творческого труда!) всё это время если и вспоминают, то только в примитивных историях о том, как простые смертные вдруг становятся успешными бизнесменами.

Пришло, наконец, время, рассказать о жизни простых тружеников – тех, кто тяжело работают, чтобы удержаться на плаву: вовремя заплатить счета и ипотеку, мечтающих заниматься любимым делом и вынужденных при этом выживать.

Мы думаем, что более важно и интересно для тружеников – читать (и непременно писать – как учил и требовал «Ленин литературы и искусства» – Максим Горький!) о своей жизни, нежели о разборках и чаяниях нуворишей.

Словом, пришло время произвести революцию в литературе, в искусстве, в мировосприятии и мироотношении. В сердцах, умах и душах людей!

Отсюда и наше название.

Ну, а при отборе произведений редакционный совет, помимо вышеуказанных принципов, руководствуется главным критерием: талантливостью и значимостью любого произведения, в стихах, прозе, искусстве или публицистике.

Ну а последнее слово мы оставляем за нашими уважаемыми Читателями.

Редакционный совет.

Георги Ангелов
Современность глазами поэта

Георги Ангелов – один из ведущих поэтов современной Болгарии, главный редактор литературного сетевого журнала «Литературен Свят».

Георги родился в 1968 году, окончил Университет Кирилла и Мефодия в городе Велико Тырново. Автор многих поэтических сборников. Лауреат национальной премии в области поэзии. Член Союза писателей Болгарии.

Стихи Георгия Ангелова опубликованы в национальных изданиях, антологиях, переведены на английский, турецкий, русский, сербский языки.

*******

Распятые зноем и голодом,

Строят дорогу люди.

Нет никого здесь,

Кто бы освободил их

От этого Распятья Судьбы.

ПОЭЗИЯ

В единственной капле воды

Познать Ниагару.

Будь стойким

в начале пути.

Не возгордись,

поднимаясь.

Достигнув вершины,

Готовься к спуску.

Злой стихией обрушилось

Море

на Землю.

Но вот Буря утихла.

Гром и молнии позади,

Облегчённо вздохнула Земля.

Только корни всё помнят.

*******

Я всё ещё писал стихи,

Когда занялась медленно Заря.

Отбросив ручку и сложив листы бумаги,

Я выхожу навстречу утреннему Небу,

Чтоб сверить с Ним

Уже написанное мною.

***

Утро давно прошло.

Я должен был лечь спать,

Но продолжал размышлять

В то время, когда моя жена

Проходила мимо с чашкой

Горячего кофе.

Если хотя бы один

Из тех ирландских поэтов,

Чьи стихи я переводил

Ночь напролет,

Увидел бы моими глазами

Вымытые дождем черепицы крыши,

Ощетинившейся собаки мех,

Жёлтые и зелёные листья

Напротив нашего окна…

Нет, не дано им увидеть всё это!

Поэзия не может быть чем-то законченным.

Позвольте мне сохранить

Что-то своё сокровенное…

Голос

Голос доносится из далёкого прошлого:

«Пропах плесенью литературный вкус…

Мы в восторге, как дети,

В мёртвой хватке Кафки и шелковичного червя Пруста,

В незаметных петлях гинзбергов и евтушенок,

Всех тех бесчисленных вырожденцев,

Яд которых проникает в нас постепенно,

Пока не убьёт окончательно…

Общая ментальная матрица

(Простите за чужеродное слово!)

Заменит кровь нашей души на импортный туман,

Загипнотизировав потенциальных рыцарей…

Смотрим на всё приходящее к нам

Через чужие очки!

Пора нам изваять себе,

Глядя на всё глазами Творца,

Своё мировоззрение – наш национальный дух!

Иначе глухие музыканты выскоблят наш вкус.

Риторические рыдания с причитаниями и гвалтом,

Я уверен, вы бы не стали сравнивать…

Долетел отголосок…

И после него, смотрите,

Снегопад пошёл на охоту

За последней травинкой.

***

Я – крупинка песка,

В реке моей Родины.

И эта река берёт начало

В Боге.

Я не могу быть свободным

Без этой реки.

***

Подозреваю,

Что не увижу самое страшное —

Цифры на руках и

на лбу.

Крики стада, когда большой палец вниз.

Послевоенные «счастливые» зомби,

Расхваливающие элиты.

Иллюминатство, растворённое в крови.

Я уже словно

За пределами тени

И допрашиваю новоприбывших,

А они мне отвечают невнятно,

Размахивая руками, —

Они сами

Живые свидетельства ужасов,

Невыразимых

и мёртвых.

***

Моё окно открыто по ночам.

И если роженица плачет,

Я мог бы слышать её плач.

Увы, всё это больше

Не является болгарским.

Посол заносит в чёрный список имена —

Я это вижу.

Поскрипывая, перо вычёркивает жизни.

Из Палестины,

Сквозь пески и ветры боли,

Мне шлёт свой аромат,

Одинокая чёрная роза.

Но, может быть,

В конце концов, мы встретимся,

В преддверии далёком Рая.

Рабочие, шахтёры, пастухи

И наши братья младшие

На этом свете

Мне шлют своё сияние —

Сияние, светящееся ночью,

Как будто крест,

Сокровище

И тайны…

ХРОНИКА СОПРОТИВЛЕНИЯ

Он – из Нового Орлеана,

Она – из Багдада.

Только одна прогнившая дверь,

И две – пулемётные очереди

Между ними…

*******

Светлый человек

С огромными крыльями

Часто приходит в сны

Маленькой девочки,

Живущей на соседней улице.

Она, конечно же, знает,

Что её ожидает,

Если она упомянет его

Ещё хоть один раз

В то время,

Когда большая семья собирается

За обеденным столом.

Но она всё ещё —

Видит его.

ТРИСТИШЬЯ
Ласточки

Не прогоняйте ласточек, дети.

Через несколько лет

Они станут вашей судьбою.

*******

Дверь приоткрылась,

Чья-то тень на пороге…

Это ты, Мама?

*******

Я знаю, что розы будут цвести

Даже без этих стихов,

Которые я написал о них.

И всё же…

*******

Стая сорок на дороге.

Земля в сорняках.

Часовня разрушена.

*******

Смотрите, вороны, – белая птица.

Давайте заклюём её…

Дружно!

Перевод: Влад Ривлин.

Руслан Каблахов

Каблахов Руслан Инальевич, по национальности – советский абазинец. Вся семья моя – учителя; папа был доктором наук, мама – одной из лучших в С. С. С.Р. учительниц русского языка и литературы. Бабушка и дедушка, дяди – также учителя, директора школ (Аскер Каблахов и до сих пор директор сельской школы села Красный Восток – ему сейчас около 80 лет). Оба деда мои погибли на Войне в 1943 году, один артиллерист – Агурби Дзугов, другой танкист – Мухадин Аров. Бабушка боролась в антинацистском подполье, награждена орденами, её документы были размещены на стенде Великой Отечественной войны в Республиканском музее Карачаево-Черкессии.

Родился я в 1981 году в городе Ставрополе-Кавказском.

Окончил экстерном с отличием 14-ю школу-лицей города Ставрополя – на то время по рейтингу качества образования ряд лет лучшую школу России.

Окончил Литературные курсы при МГУ имени Ломоносова, в 2002 году – Ставропольский государственный университет, в 2005 году защитил диссертацию по экономике и управлению в Воронежском государственном техническом университете.

Получил также психологическое и педагогическое образование в Ставропольском государственном педагогическом институте.

Избирался секретарем горкома и крайкома Ленинского Комсомола, воссозданного под моим руководством и инициативе.

С детства пишу стихи, автор книг «Анапа – Совесть» (А Напа – на абазинском языке означает Судьба – Общее – Совесть), «Communis – значит Общее», «Пошехонская Россия», «Махатма Сталин», поэм «Убить в себе горбачёва», «Ода „эффективным собственникам“» и др.

Работал заместителем заведующего кафедрой повышения квалификации работников образования Центра профессиональной подготовки и переподготовки кадров Ставропольского государственного педагогического института.

Занимаюсь историей, философией, культурологией, психологией, экономикой, политикой и политологией, военной историей и др.

Коммунист-большевик с лета – осени 1995 года. Член Европейского антифашистского и антиимпериалистического комитета.

Почему я коммунист?

У меня оба деда комсомольцами погибли на Великой Классовой Отечественной Войне. Погибли во имя Жизни! Я сейчас уже старше их – благодаря им! Они нас закрыли – Собой! Бабушка моя Гуащяпагуа Арова – Дзугова – всю жизнь секретарь сельсовета аула Красный Восток Кисловодского района (на абазинском языке Кисловодск – Нарцана – Нарт-Санэ – напиток нартов), участница антинацистского подполья.

Коммунисты – вся моя семья и многие родственники. На Великой Отечественной Классовой войне погибло Двадцать моих близких родственников.

Вообще же, честный художник, как и честный учёный – не может быть не коммунистом, потому что коммунизм – это научный, научно-художественный, научЕнный жизнью единственно живой и подлинный гуманизм. Коммунизм – это человечность. Единственная живая, подлинная Человечность!

Человек не может быть не коммунистом, не большевиком, не марксистом. Ни один живой человек, с живым, отзывчивым сердцем и душой! Тем более, учёный и художник!

Так что не коммунистом быть и невозможно и неинтересно и не весело!

Безусловно, влияние и семьи, и жизни, и истории, и науки, и искусства. Маркс очень хорошо об этом писал – о живом сердце и разрывающих его цепях – разрывающих, если отказаться от коммунизма. Это – невозможно!

Торговцы бисером

Иисус спросил:

Есть ли среди вас

Такие, кто —

Ребёнку своему родному

Когда его попросит тот:

«Дай рыбу мне!»

Змею ему —

Живую

В ответ

В протянутой руке

Подаст!

И есть ли тут ещё

Средь вас,

Такие, кто —

Когда дитя попросит хлеба —

В ответ лишь камень подаёт,

Рыдающий,

Бездушности

«Даятеля» такого?

России современной

Буржуазный класс —

Ответил хором —

Перебив —

И не дослушав даже —

По чём даёшь за них?

То бишь —

За нас?

Есть! «Их есть у нас» —

Средь нас – таких —

«Ить сколько душеньке твоей угодно»!

Ты только цену нам

Приличествующую

Назови!

Скажи лишь цифру!

Нам только цену и количество —

Скажи!!! Тебе нас сколько нужно?

Таких?

Вот видите!

А говорят, что мы лишь паразиты —

Глядите же —

Сам Чизас Крайз!

Разыскивает нас!

Ему – Господю самому —

Нужны мы

Для чего-то…

Тогда, мой друг,

Ты будешь-

Человек!

Редьярд Киплинг
Убить в себе горбачёва

***

Он Родину мою

Подал на завтрак Сатане!

Детей он наших

Заставил пресмыкаться

И спины гнуть пред ним,

Покорно стоя

У стула спинки

С салфеткой для него,

Чтоб вытирать

Обильно капающий жир с клыков —

Тот самый, который был —

Или казался?

Веса излишнего причиной

И поводом переживаний

Друзей-подруг твоих…

Он сделал это

Только —

Чтобы наесться не трудясь

И – лопнуть,

Откусив гораздо больше,

Чем переварить способен

Его

Под душу

Замаскированный

Желудок.

Он человечным хочет показаться —

Хоть Человеком даже не был никогда!

И мантиею Брута благородной

Прикрыть он тщится

Торговца Родиной бездушное чело.

Булгаков —

Хлудова устами —

Назвал его

«Пушным товаром».

Мы же – как Плюшкина —

Семьи своей родной

Душителя-убийцу,

Словами Гоголя

И крестьянина русского —

Мы вновь ославим Плюшкина —

И Штопаным задом назовём!

Он – пенни-лайнер,

Пушкина глумящий,

И «бремя» Киплинга

Стремящийся стянуть.

Скажите —

Может ли бездушный —

Человеком быть?

А Человеком – стать?

После всего содеянного

Похотью твоей

И буйством дух-лесснутой плоти?

Скажу я – нет!

И скажет так же —

Всякий человек,

Кто свято чтит и помнит

Смирнова Юры

Иисусовы черты

И любящее сердце Бонивура,

Выплеснутое из груди

Врагам в глаза!

И —

На их Геройства Скалах —

Другого Юры

Возведённую Улыбку!

А, горьковский Ужище!

Учивший жизни – Сокола!

И где же ныне лучший твой «дружище»?

Последователь «верный» твой —

Всему и всем —

Как самому себе —

Неверный —

Словно акций курс —

Где Мишка Горбачёв?

Таки нашёл ты – в нём!

Опору телу – с мёртвою душою

И с – услуженья и карьеры ради —

Вынутым хребтом!

Что делать нам с тобой?

Сами мы решим!

Как Чехов нас учил —

Мы выдавим раба!

По капле,

Из себя —

Мы выдавим —

Тебя!

Кто скажет мне, что люди вы – вообще?

А Че Гевара – тоже человек?

Муганда, «боли облегчавший»,

Лечивший

Врача не видевших детей!?

Астматик раненный,

Врач, себе до крови руку прокусивший,

Чтобы не выдать раненных товарищей своих —

Такой же, значит, Человек —

Как Хрущ и Горбачёв?!

Такой же, как и ваши нынешние,

«Новые» Отрепьевы – цари?

Так выбирайте —

Кто вам люди-братья?

Гагарин, Ленин, Данко, Че —

Зажёгшие собою целый Свет?

Или товара «люди» —

Пере-продавцы?

Свободы, равенства и братства —

Продавцы,

Занявшие – лишь временно —

Детей и памяти

Священные Дворцы?

Безропотности,

Рабства прогнутого,

Столетьями царившего,

Вы затхлое наследье.

Душ вывихнутых,

Проломлённых,

Искривленья,

Уродливо и криво сросшиеся.

Гробы повапленные —

Вы!

Воспользовались

Вы среди жизни новой —

Незнакомой —

Души смущеньем,

Завихреньем,

Ослеплённой

Света вспышкою

Сверхновой —

Средь вековечной

Душной тьмы и сумерек,

Смутившейся —

У самого порога

Подлинной истории —

Истории Людей —

Не торгашей,

Не людоедов!

Творцы продажности всеобщей,

Вам нету даже имени

На языке людей!

И места в доброй памяти людской

Вам тоже не найдётся —

Его не заслужили вы!

История вам в нём откажет,

Поэзия и проза —

Вас будут бичевать и гнать

По землям всем, как Ио —

Пока угроза возвращенья вас —

Всё превращающих в тлен —

Не станет невозможной

Для самого Пространства Временного!

Когда, сказав:

«Убийца и растлитель духа» —

Бабушки и деды,

Лишь только внуков —

Совсем уж малых —

Смогут – страшной сказкой —

Вами —

Напугать!

Когда они и сами

Не смогут толком

Объяснить —

Как это может быть

Что Человеком —

Его Душой свободной, поэтичной,

Общеньем, жизнью и судьбою

Радостью, трудом свободным,

Вдохновенным, благородным,

Детей улыбкою лазурной,

Лучезарной,

Счастливо-безмятежной,

Самой священною Любовью —

Как —

Человеком —

Можно —

Торговать?

Ода «эффективным собственникам»

Чем лица вы прикроете звериные свои?

А чем – клыки —

С обильно капающей с них

Людскою —

Детской —

Кровью?

Вы!!!

Довёдшие собою,

Людей – до людо-

ЕДства?

Вы не слепые —

Вы бездушные,

Ведущие слепых!

Украдкою, тайком,

Им матерью прикинувшись,

На жертву, на закланье их ведёте —

Нет! Даже – вОдите!

Для вашей выгоды свирепой,

Трусливой лености —

Вовек неутолимой

И бездонной —

Утробы вашей!

Неизмеримой ни слезами,

Ни страданьями детей

Ни всех вообще людей!

И ни мечтаньями возвышенными их,

Ни творчеством свободным —

Ни надеждой,

Ни дружбой, ни любовью

Ни планами на жизнь

Счастливо-добрую, людскую —

И ни самим

Чувства и Сознанья Светом!

Всё это вы «не видите» —

Нет просто выгоды вам в том!

Глаза души —

У вас – слепы —

Вы сами выели себе их!

Не понимаете

Не знаете и не хотите знать вы —

Человечности

И Человека!

Нужна ведь вам лишь «эффективность» —

Трудящегося средь «целых вас»

Лишь вашего желудка —

Вами – говорящего!

Нужна она вам голая —

Как дети те – и взрослые,

Которых – продаёте вы

Порнографам бездушным —

Души и тела

Внутренним и внешним!

Вы из страданий сотканы —

Правда – да,

Что и себя уродовать

Вы тоже любите,

Но больше – много больше!

Из чужих —

Не ваших —

А – людских,

Природы-матери мучений

И из – животных —

Братьев наших – мук!

Мертвящая погибель

Духа самого вы!

И с ним же – всего и всех!

И тем сама живущая лишь!

Вы форма облачения

Для белковых тел,

Собравшихся —

Пираты словно —

В колонии большие

С единственною целью —

«Единством Людоедов»

Надёжнее держать рабов

В благочестивом страхе —

Про «ваш» запас —

На в близком будущем

Системно-постепенный

Случайно-плановый

Забой!

***

Так чем

Прикроете бездушные вы

Внешности свои —

Детей, замученных вами —

Ангельской улыбкой?

Влад Ривлин

Израильский Маяковский

Человек с тяжёлым характером и нелёгкой судьбой, бескомпромиссный и противоречивый, одарённый необычайно сильным и ярким талантом, ивритский поэт с русской душой – таким был Александр Пэнн – израильский Маяковский, как его до сих пор называют.

Таким и остался навсегда его образ в истории ивритской поэзии.

У Александра Пэнна было две Родины, которые он не делил на историческую и доисторическую и ни от одной из них никогда не отказывался. Он любил Святую Землю, но никогда не забывал Россию.

В течение нескольких десятилетий его творчество было мостом, связывавшим русскую и ивритскую культуры.

Александр Пэнн родился – по одним сведениям в 1902 году, по другим – в 1906 году, в Нижнеколымске, что в Якутии.

Матери своей он толком и не знал.

Спустя два месяца после рождения Александра она уехала в Москву, к своему мужу Иосифу Штерну, по дороге простудилась и вскоре умерла.

Отец Александра искал счастья в Москве и оставил сына на попечение деда по материнской линии, охотника.

В биографии Пэнна много неясного. Его отца биографы Пэнна считают потомком легендарного Шнеур Залмана из Ляда*. Мать Пэнна происходила из аристократической шведской семьи и принадлежала к секте субботников. Сам Пэнн утверждал, что его предком по материнской линии является полярник, шведский граф Йенсен.

Но это лишь одна из версий. Часть биографов Пэнна ставили под сомнение достоверность этих биографических данных и были даже такие, которые утверждали, что отец Пэнна вовсе не был евреем.

Первые 10 лет своей жизни Пэнн прожил у деда – охотника и рыболова. После смерти деда, которого смертельно ранил на охоте белый медведь, десятилетний Александр отправляется через всю Россию искать отца. Он преодолевает огромные расстояния от берегов Северного Ледовитого океана до Кавказа, пешком идёт через Тайгу, бродяжничает и ночует где придётся: то на вокзалах, то под открытым небом.

В 1920 году он добрался до Москвы и здесь разыскал своего отца, который наконец-то занялся воспитанием сына. Под присмотром отца, Александр заканчивает среднюю школу, затем продолжает учёбу в Государственном Институте Слова и государственном техникуме кинематографии. Одновременно, он серьёзно занимается боксом, выступая на ринге и добиваясь значимых спортивных результатов.

Здесь же, в Москве, Александр по настоянию отца проходит гиюр – переход в иудаизм, поскольку его мать по законам иудаизма не считалась еврейкой**. Также благодаря отцу Пэнн сближается с молодёжными сионистскими организациями и участвует в их деятельности. В частности, будучи хорошим боксёром, он вскоре стал тренером по боксу в сионистском спортивном обществе «Маккаби» (по совместительству в спортивном обществе «Динамо»).

В это же время Пэнн публикует первые свои стихи, которые он писал с юных лет. Первое его стихотворение, опубликованное в журнале «Крестьянская нива», называлось «Беспризорный» и было посвящено годам бродяжничества Пэнна, которые навсегда оставили след в его жизни и творчестве.

Молодой талант не остался незамеченным. Поэт-символист Иван Рукавишников обратил внимание на творчество Пэнна и ввёл его в круг московских поэтов. Так юный поэт познакомился со многими представителями Серебряного века русской поэзии.

Ему посчастливилось быть лично знакомым с Есениным и Маяковским. Особенно он сблизился с Маяковским. Пэнн читал ему свои стихи, а Маяковский слушал. В юном поэте Маяковский увидел яркий талант и не жалел для него своего времени.

Творчество Маяковского оказало колоссальное влияние на Пэнна и отразилось в его стихах. Маяковский был кумиром Пэнна на протяжении всей его жизни и творчества. До сих пор Александр Пэнн считается лучшим переводчиком стихов Маяковского на иврит.

Это был один из самых ярких и счастливых периодов в жизни Пэнна. Но длился он не долго.

В 1926 году Пэн был арестован по обвинению в сионизме. Александр отверг предъявленные ему обвинения, но также категорически он отверг и предъявленное ему требование публично заявить о своём неприятии сионизма.

После этого отказа Пэнн был сослан в Узбекистан, где провёл год. В ссылке он оказался вместе с активистами сионистских организаций, но не только не сблизился, а напротив, нередко конфликтовал с ними.

Впрочем, он конфликтовал не только с ними, но и с тюремным начальством и с местной администрацией. И те, кому приходилось с ним сталкиваться, почувствовали, что называется, на себе его нелёгкий характер.

Неоднократно он совершает побеги из ссылки и неизвестно чем бы всё это закончилось для него и как сложилась бы судьба израильского Маяковского, но за него вступилась вторая жена Максима Горького, председатель Ассоциации помощи политическим заключённым (действовала с 1920 по 1938 годы) Е. М. Пешкова, которая добилась освобождения Пэнна и помогла ему выехать в Палестину.

Пэнн уезжает немедленно после освобождения.

– Хотите, чтобы я был сионистом? Хорошо, я буду сионистом!

– Палестина? Пусть будет Палестина! – в сердцах заявляет он перед отъездом. В этих словах гнев, обида, разочарование. Но в них проявился и гордый, независимый нрав Поэта. Он не стал ни просить, ни требовать, ни оправдываться. Просто повернулся и уехал.

В Палестине ему приходится нелегко. Пэнн работает разнорабочим, трудится на апельсиновых плантациях, перебиваясь временными заработками во время сбора урожая цитрусовых. Свою жизнь и переживания на новом месте Пэнн выражает в стихах:

Солнце – ад раскалённый!

Мой клочок земли – кактус да песок.

Я открыто бросаю тебе:

Не могу!

Не могу этот стон очага,

Этот хамсин с разъярённой мордой,

Эту жизнь на острие шипа —

Звать Родиной. Отчизной!

Древнее бешенство даёт мне пламя своего голоса,

Но я не могу… Пока – не могу!

Таким было его первое впечатление от встречи с Палестиной. Но он не только выживает, но и активно участвует в строительстве новой жизни.

Пэнн поселился в Реховоте – в то время стремительно растущем сельскохозяйственном поселении в двадцати километрах от Тель-Авива и принимает активное участие в жизни местных поселенческих организаций, работает разнорабочим на стройке, сторожем, становится одним из первых инструкторов по боксу в спортивном обществе «А-Поэль» («Рабочий»).

Его восхищают энтузиазм поселенцев и их самоотверженные усилия по освоению бесплодных земель. Настроения Пэнна постепенно меняются и он нелегко, но принимает новую жизнь.

«Какая-никакая, ветхая, заброшенная, но всё же – Родина…», – пишет он в этот период своей жизни. Пэнн быстро осваивает новый язык. Его учителем иврита был знаменитый Х. Н. Бялик, который называл Пэнна «шабес гоем*** еврейской поэзии».

Талант Пэнна был замечен и на его новой Родине. Не только Бялик, но также Авраам Шленский – другой известный поэт и публицист принял деятельное участие в становлении Пэнна как поэта на новой Родине.

Авраам Шленский перевёл несколько ранних стихотворений Пэнна на иврит и всячески укреплял веру молодого поэта в собственные силы. Уже спустя два года после приезда в Палестину, Пэнн начал писать стихи на иврите.

Первое же его стихотворение на иврите «Новая родина», (1929 г.) стало своеобразным манифестом Пэнна, в котором он провозгласил цели своего творчества: служить сближению двух народов, двух культур – русской и ивритской.